Логово дьявола

ГЛАВА 1

АИДА

8 ЛЕТ

Я никогда не видела свою маму. Интересно, красивая ли она? Похожа ли я на нее. Папа говорит, что она умерла очень давно, сразу после моего рождения. Он говорит, что это я виновата в ее смерти. Что я сделала это с ней, когда вышла из нее.

Я ненавижу себя за то, что убила маму. Как бы я хотела увидеть ее, хотя бы фотографию. Но у нас их нет. Я хочу иметь такую маму, как у моих кузин Киары и Ракель. Им так повезло.

У меня есть только папа. Он не очень добр ко мне. Я думаю, он ненавидит меня за то, что я причинила боль маме. Я его не виню.

Я играю с куклой, которую дядя Сэл подарил мне на день рождения. Здесь нет никого, кроме меня и мисс Греко. Она учит меня чему-то, потому что папа не разрешает мне ходить в настоящую школу. Он говорит, что будет лучше, если я останусь дома. Я не знаю, почему. Я просто хочу быть как мои кузины. Они ходят в школу.

А я всегда одна в нашем большом доме. Он просто уходит и оставляет меня почти на весь день. Мисс Греко остается ночевать, когда он не может быть дома ночью. Она укладывает меня спать. Она всегда добра ко мне.

Она говорит, что я умная, что я очень хорошо читаю, но математика мне дается трудновато. Она покупает мне много книг. Я люблю читать их, когда не играю.

Я хочу увидеться с кузинами, завести друзей, но папа мне не разрешает. Он сердится, когда я задаю слишком много вопросов. Я вижу Киару и Ракель только на праздники и дни рождения. Все остальное время я остаюсь в нашем доме. По крайней мере, у меня есть задний двор. Я могу покататься на качелях или поиграть в песочнице.

— Аида, дорогая, — зовет из кухни мисс Греко. — Я испекла шоколадное печенье. Хочешь?

— Вкусняшка! — Я мгновенно вскакиваю на ноги, роняю куклу и бегу к ней. — Можно мне два? — Я вбегаю на кухню, но у нее уже лежат два печенья на тарелке и ждут меня.

Я широко улыбаюсь, хватаю один и запихиваю его в рот. Он весь теплый и липкий.

— Спасибо, — бормочу я, крошки вываливаются изо рта.

— Пожалуйста. Ты заслужила это после всей той тяжелой работы, которую ты проделала с учебой. — Она берет печенье, кладет его на свою тарелку и мило смотрит на меня, пока ест.

Я бы хотела, чтобы она была моей мамой. Была ли моя настоящая мама такой же милой, как она? Были ли у нее светлые волосы, как у меня, или черные, как у мисс Греко? Я никогда не узнаю, и от этого мне так грустно.

— Что случилось, милая? — спрашивает мисс Греко, и я поднимаю на нее глаза, не зная, что ответить. Она работает на моего отца. Что, если она расскажет ему? Что, если он рассердится на меня за то, что я думаю о маме, а потом накричит или ударит меня?

— Ничего. Я просто устала. — Я приступаю ко второму печенью. — А папа не рассердится, что ты их испекла?

— Нет, не волнуйся. — У нее красивая улыбка. Это делает меня счастливой. — Он сказал, что все в порядке, когда я вчера спросила.

— Хорошо. Мне не нравится, когда он кричит.

Она вздыхает.

— Мне тоже, дорогая.

— Ты останешься сегодня?

Она встает, подходит ко мне, обнимая сзади за плечи.

— Не сегодня.

— О. — Я не могу смотреть на нее. Я начну плакать. Но понимает, что мне грустно, потому что обнимает меня крепче.

— Мне жаль, Аида. Я бы хотела... — Она тяжело вздохнула.

Я поворачиваю голову вверх, и кажется, что она хочет заплакать.

— Чего ты хочешь?

— Я бы хотела, — шепчет она, наклоняясь к моему уху, — чтобы я забрала тебя отсюда. Ты заслуживаешь большего. Мне жаль, что я делаю недостаточно.

— Не плачь. — Я быстро поворачиваюсь, кладу руки ей на живот и обнимаю ее со всей силы. — Ты действительно помогаешь мне. Ты добра ко мне. Ты учишь меня. Ты мой друг.

— Да, милая, это так.

Я прижимаюсь к ней еще на несколько мгновений, пока нам не приходится встать и вместе убираться на кухне. Если в доме нет чистоты, мой папа очень злится на нас.

— Теперь ты можешь идти играть, милая, — говорит она, когда мы закончили. — Позже мы можем вместе почитать несколько книг перед просмотром фильма.

— Это будет так весело! Видишь, ты мне помогаешь, — говорю я ей с широкой улыбкой. Но она все еще выглядит грустной, хотя и улыбается.

Мы обе выходим обратно в гостиную. Как только мисс Греко садится, а я опускаюсь на пол, чтобы присоединиться к своей кукле, входная дверь распахивается, вбегают мой папа, мои дяди и другие мужчины, которых я никогда раньше не видела, и кого-то несут.

Мисс Греко вскакивает на ноги.

— Что за... — Ее глаза выглядят так, будто они сейчас взорвутся. — Кто это?

— Заткнись! — рявкает на нее мой отец, и она тут же садится обратно. Вошел мужчина в очках, неся длинную штуку типа кровати. Я не знаю, как она называется, но он ставит ее на пол.

Мой дядя Сэл держит кого-то на руках, но все, что я вижу, это ноги человека с пола.

Маленькие ступни. Белые кроссовки.

Я боюсь смотреть, но все равно встаю. Я хочу увидеть, кто это.

Медленно, на цыпочках, боясь, что отец увидит меня. Как только дядя опускает человека на кровать, я задыхаюсь.

Это мальчик. Он такой же маленький, как я. Почему у него закрыты глаза?

Я иду, чтобы получше рассмотреть его, надеясь, что мои шаги не производят шума. Мое сердце бьется так быстро, но я хочу увидеть, что с ним. Надеюсь, он не ранен или... мертв.

Я подхожу еще ближе, когда мужчина в очках достает черную сумку с кучей врачебных принадлежностей, например, стетоскопом, и бросает ее на пол.

Так вот кто он такой? Врач? О, хорошо. Он собирается помочь мальчику.

Он кладет руку на шею мальчика.

— Он еще жив, но еле-еле, — говорит мужчина-врач, снимая с него одеяло.

— О нет! — вскрикиваю я, когда замечаю кровь на его рубашке в районе живота. Я мгновенно закрываю рот, потому что в этот момент на меня смотрят сердитые глаза отца.

Он поймал меня.

— Убирайся отсюда, Аида. — Он толкает меня в грудь, и я спотыкаюсь, мои глаза горят, моя нижняя губа дрожит, когда я начинаю плакать.

Почему он должен быть таким злым?

— Кто это, папа? — Я хнычу так низко, надеясь, что он не сделает мне больно снова. Но я хочу знать. Я хочу помочь этому мальчику. Он не должен быть здесь. Не в этом злом доме. Не с моим отцом.

— Ты что, глухая? — кричит он. — Разве я не сказал тебе уйти?

— Пойдем, Аида, — слабо говорит мисс Греко, ее рука тянется ко мне, когда она поднимается с дивана.

Я смотрю на нее, как только мой отец перестает обращать на меня внимание, и качаю головой, отступая на шаг, прижимаясь к дивану.

Я не могу оставить мальчика. Я нужна ему. Ему нужен кто-то, кто беспокоится о нем, чтобы остаться. Я уверена, что папе все равно. Он никого не любит.

— Тебе лучше вернуть этого ребенка к жизни, док, — предупреждает мой дядя Фаро, и мужчина выглядит испуганным. Так и должно быть. Дядя Фаро такой же злой, как папа.

— Я сделаю все, что смогу.

— Нет. — Он сжимает зубы и хватает в кулак рубашку мужчины, вдавливая его лицо в нее. — Ты сделаешь то, о чем я просил. Если он умрет, умрешь ты. И твоя красивая жена тоже, после того как я лично навещу ее.

Мужчина быстро кивает, и кажется, что в любой момент он разрыдается.

— Как скажешь, Фаро. Только не делай ей больно.

— Это будет зависеть от тебя. А теперь работай. — Дядя Фаро убирает руку. По крайней мере, дядя пытается помочь этому маленькому мальчику, тогда, может быть, он сможет вернуться домой к своей семье.

Испуганный мужчина возится со своими вещами, доставая какие-то острые металлические штуки и что-то в бутылке. Он выливает жидкость в миску. Кажется, он все чистит.

Доктор ножницами разрезает рубашку мальчика и бросает ее на пол, пока он прикладывает один из острых инструментов к животу мальчика. Я не вижу, что именно он делает, но он выглядит так, будто знает, что делать, даже несмотря на всех окружающих его людей.

Я перестаю обращать на них внимание, уставившись на лицо мальчика. Отсюда я могу видеть его ясно. У него такие длинные ресницы, даже длиннее моих, а волосы каштановые.

Пожалуйста, будь в порядке. Я уверена, что твои мама и папа хотят, чтобы с тобой все было хорошо. Почему они не с тобой?

— Аида, — шепчет мисс Греко со своего места. — Мы должны уйти, пока твой папа не разозлился еще больше.

— Шшш! Я не могу уйти, пока не узнаю, что с ним все в порядке. Я нужна ему. У него никого нет.

— О, милая девочка. Мы можем остаться еще на несколько минут, а потом нам нужно идти.

— Еще несколько минут, да. — Но я не говорю ей, что не уйду. Пока он не проснется.

— Мы собираемся использовать его для клуба, — говорит дядя Фаро моему отцу.

Что за клуб? Это весело?

Папа смеется.

— Да, он был бы идеальным, такой милый ребенок. Они его съедят.

— Почему бы нам не использовать его для чего-нибудь другого? — на этот раз спрашивает дядя Сэл. — Нам нужны мужчины. Убийцы. Мы никогда не создавали таких с нуля. Мы можем попросить ребят обучить его. Сделаем из него все, что захотим.

О чем они говорят?

— Хм. — Рот дяди Фаро искривляется в сторону, когда он медленно кивает. — У тебя хорошая мысль. Но мы не можем держать его вместе с остальными на случай, если правоохранительные органы нагрянут с проверкой. Я не хочу, чтобы этого маленького засранца когда-нибудь нашли.

— Я оставлю его здесь, — говорит папа с натянутой улыбкой. — Подвал будет идеальным. Он еще ни разу меня не разочаровал. А мой ребенок никуда не ходит, так что она не будет болтать. И эта тоже не будет. — Он наклоняет голову, глядя в сторону мисс Греко.

Мальчик останется с нами? Надолго? Почему? Где его семья?

Может быть, я смогу составить ему компанию, пока он поправляется. Захочет ли он стать моим другом? Но мне даже в подвал нельзя. Папа говорит, что это его личное место.

— Значит, дело сделано, — говорит дядя Фаро. — Кавалери наш. Жаль, что мы не можем вернуть его папу и показать ему, что станет с его младшим. — Он злобно улыбается.

Хотя я хочу, чтобы этот мальчик стал моим другом, я не хочу, чтобы он оставался здесь. Это нехорошее место. Он должен вернуться домой. Он должен поправиться.

— Открой глаза, — тихо шепчу я, глядя прямо на него, на его лицо, наклоненное в сторону. — Пожалуйста. Ты должен выбраться отсюда.

Может быть, он услышит меня, если я буду думать об этом достаточно громко. Но это глупо. Люди не могут слышать друг друга таким образом.

Разве?

— Черт, — говорит доктор.

Внезапно я задыхаюсь.

Мальчик, его глаза распахиваются и смотрят прямо на меня.