Логово дьявола

ГЛАВА 3

МАТТЕО

ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Я держусь за подушку, крепко сжимая пальцы, пытаясь закрыть глаза и спрятаться, но не могу. Я застрял на этом дурацком матрасе, на этом дурацком полу, в подвале. И это даже не удобно.

После того, как несколько дней назад мое самочувствие стало улучшаться, Агнело привел меня в подвал. Он сказал, что мне нельзя спать на кровати наверху. Мусор спит на полу, сказал он мне.

Парень в очках осмотрел меня. Он сказал мне, что он врач и что мне очень повезло. Если это то, что они называют везением, то мне оно не нужно.

Еще есть женщина по имени мисс Греко, которая заставляла меня принимать лекарства в течение многих дней. Я забыл, от чего оно, но она сказала, что я буду чувствовать себя лучше, если приму его, и я так и сделал.

Двигаясь, я встаю, и мой живот все еще немного болит, но уже не так, как раньше. Я слишком сильно дергаю левой рукой, длинная серебряная цепочка щиплет меня за запястье, когда я поднимаю ведро, в которое мне нужно помочиться. Это мерзко. Это место отвратительно.

Каждый день, когда я еще здесь, я стараюсь не плакать, но не могу остановиться. Я хочу к своей семье. Я хочу к своим братьям. Почему они не пришли за мной? Неужели они могли отдать меня?

Когда я заканчиваю пользоваться ведром, цепь звякает, когда я натягиваю штаны и сажусь обратно. Раз в день приходит человек, чтобы опорожнить ведро, а потом бросает меня в душ. Он всегда холодный. Они не разрешают мне пользоваться теплой водой. Я дрожу, когда думаю об этом, и каждый раз ненавижу это. Но я иду очень быстро и стараюсь думать о солнечном свете. Но это не помогает.

Я даже не могу убежать. Цепь, замок которой находится на моем запястье, обвязана вокруг радиатора. По крайней мере, я получаю еду. Мисс Греко приносит мне еду на подносе. Она готовит очень вкусные вещи, как когда-то готовил папа. Она даже тихо спрашивает меня, что я люблю есть, и иногда приносит мне это.

Здесь также живет одна девочка. Я видел ее один раз несколько дней назад, когда меня спустили сюда из спальни наверху. Она просто смотрела, когда они тащили меня на первый этаж, как будто я был обезьяной в цирке или что-то в этом роде.

Но с тех пор я ее больше не видел. Она маленькая, с очень светло-карими глазами и светлыми волосами. Они такие желтые и блестящие, что напоминают мне солнце.

Но если она живет здесь, значит, она тоже плохая. Даже женщина, которая приносит мне еду, должно быть, плохая. Если бы она была хорошей, она бы меня выпустила.

Как долго они будут держать меня здесь? Может быть, если я буду вести себя хорошо, Агнело разрешит мне уйти. Но с каждым днем, проведенным здесь, я думаю, что это не так.

Я думаю, он собирается держать меня здесь.

Навсегда.

АИДА

Папа сегодня дома. Обычно его нет днем, он уходит с моими дядями или занимается работой, что бы это ни значило.

Он не разрешал мне видеться с Маттео с тех пор, как его поместили в подвал. Я надеялась поздороваться или что-то в этом роде, может быть, поделиться какими-то своими игрушками, если он любит кукол. У меня есть полицейская машина, которая светится. Может, она ему понравится.

Я спросила у отца, могу ли я навестить его там, но он отказал мне. Я слишком боюсь пробираться без его разрешения. Я не хочу его злить. Он и так всегда очень злой.

Мисс Греко только что закончила готовить спагетти и фрикадельки на обед, положив немного в маленькую миску для Маттео. Она берет поднос и несет его в гостиную, где сидит папа, прокручивая каналы, и я выхожу вслед за ней.

— Я..., — говорит она ему, прочищая горло и останавливаясь у спинки дивана. — Я собираюсь принести ему обед, Агнело, если ты не против.

— Да, хорошо. Убедись, что ты не даешь этому дерьму слишком много. — Он продолжает смотреть телевизор.

— Папа, можно я пойду с ней? — Я делаю самое милое лицо щенка, подбегаю к нему, руки в молитвенной позе, голова наклонена в сторону. — Очень прошу.

— Разве я уже не сказал тебе «нет», когда ты спросила вчера? — Его голос становится пугающе громким.

— Ладно. — Я опускаю подбородок и дуюсь, глядя вверх, надеясь, что он почувствует себя плохо и передумает. — Прости.

— Хм... — Это одно слово заставляет меня поднять голову. Его брови делают такое движение, как будто он о чем-то думает. — Знаешь что? — Он улыбается, и я мгновенно прихожу в восторг, потому что он не часто так делает. — Я думаю, тебе стоит сходить к нему. Ему не помешает друг.

— Правда? — Я возбужденно улыбаюсь, и впервые за долгое время я счастлив.

— О, да. И знаешь, что еще?

— Что? — Я хлопаю, практически подпрыгивая.

— С этого момента твоя работа будет заключаться в том, чтобы приносить ему еду. Думаешь, ты сможешь сделать это сама?

— Конечно, папочка! Спасибо! Я не ребенок!

— Ты можешь начать прямо сейчас. — Он поворачивается к мисс Греко. — Дай ей поднос.

— Я-я-я. — Она смотрит на еду. — Может, она сначала понесет миску, а потом вернется за бутылкой с водой?

— Она может нести... — начинает огрызаться он.

— Не волнуйтесь, — прерываю я их. — Я могу держать воду подмышкой, а миску в руках. Я справлюсь! — Я быстро беру бутылку с подноса, засовываю ее под мышку, затем беру миску. — Видите? — Я смотрю на них обоих. — Легко-легко.

Мисс Греко выглядит нервной, поэтому я улыбаюсь ей очень широко, с зубами и все такое.

— Иди, Аида, — говорит он. — Ты должна прибраться на кухне после, так что не теряй времени. Входи и выходи.

— Да, папа! — Я мчусь в сторону подвала, по коридору, к последней двери справа.

Мисс Греко идет за мной, открывая дверь.

— Пожалуйста, милая. Будь осторожна.

— Он просто маленький мальчик. — Я закатываю глаза. — Я не боюсь его.

Она вздыхает.

— Я не имею в виду Маттео. — Ее рука ложится мне на макушку, и она проводит ею по моим длинным волосам. — Мы уберемся после, а потом займемся чтением, когда ты вернешься. Хорошо?

— Конечно, да. Мне пора. Пока!

Мои ноги приземляются на первую ступеньку, и я осторожно спускаюсь с каждой, не желая уронить еду, иначе папа больше никогда не позволит мне этого делать. Не могу поверить, что он вообще передумал. Должно быть, у него действительно хорошее настроение, что случается нечасто. Он даже улыбнулся мне. Он никогда так не делает!

Сначала я не вижу Маттео, но когда я спускаюсь с последней ступеньки, я наконец вижу его.

— О нет, — задыхаюсь я, чаша звенит в моих ладонях, бутылка чуть не выскальзывает, но я крепко обхватываю ее рукой, стараясь не испачкать пол. Внутри мое сердце бьется как сумасшедшее.

Он не видит меня, не в первый раз. Но я вижу все. Длинную серебряную цепь, к которой он прикован. Грязный матрас, на котором нет даже простыни. Маленькое, тонкое одеяло, сбитое в кучу.

Черное ведро стоит в углу комнаты, недалеко от того места, где он спит. Для чего оно? Зачем мой отец это сделал? Моя нижняя губа дрожит. Это ужасно.

Я должна помочь ему. Но как? Что я могу сделать?

Его лицо приближается к моему.

— Почему ты здесь? — Его большие карие глаза кажутся более злыми, чем в последний раз, когда я его видела, когда они притащили его пинками и криками в подвал.

Он видел меня тогда, когда я стояла, испуганная, в конце лестницы. Я не понимала, почему папа и дяди перемещают его, но папа сказал, что там ему безопаснее. Теперь я понимаю, что он лгал. Он всегда лжет. Не знаю, почему я до сих пор ему верю.

Я хочу подбежать обратно и спросить, как он мог это сделать, но мисс Греко сказала мне никогда не задавать ему вопросов. Не впутывай себя во взрослые дела, Аида. Это небезопасно, сказала она. Может быть, она права. Папа, наверное, обидит меня, если я спрошу.

— Я... — Мои ноги ступают ближе. — Я пришла, чтобы принести тебе еду.

— Мне не нужна твоя дурацкая еда. Я хочу домой, к своей семье. — Он ударяет ногой по плитке, его взгляд устремлен в пол.

— Мне жаль. — Я подхожу к нему еще немного, боясь идти быстрее, вдруг он разозлится.

— Кто ты? — Он оглядывается на меня. — Почему ты здесь живешь?

Внезапно мне становится стыдно признаться, что это мой дом, что это мой отец так поступает.

— Потому что... Это мой дом. — Мой голос становится тоненьким и скрипучим.

— Так тот плохой человек, который запер меня здесь, это кто? Твой отец?

Я киваю, прикусывая нижнюю губу, мои брови напряжены.

— Ну, он не очень хороший человек. И ты тоже!

— Эй! — отбиваюсь я. — Я не такая, как он.

— Тогда отпусти меня. — Он бряцает цепочкой на левом запястье.

— Я не могу, — грустно шепчу я. — У меня даже нет ключа от замка. И даже если бы он у меня был, как бы я могла вытащить тебя отсюда? Мой отец держит человека у входной двери, когда его нет дома.

— Ладно. Неважно. Просто оставь меня в покое. — Он снова перестает смотреть на меня, но я хочу, чтобы он посмотрел. У него добрые глаза. Кроме мисс Греко, у меня нет никого, кто был бы добр ко мне.

У меня болит горло, когда я делаю шаг назад.

— Мне очень жаль. Я хотела бы помочь тебе. Я клянусь. — Слезы наполняют мои глаза. — Я не знаю, почему мой отец так поступил с тобой. Это нехорошо.

— Хорошо. Ладно. Я тебе верю. — Он хмыкает. — Только не плачь.

Я киваю, не в силах остановить слезы.

— Может, ты можешь попросить его отпустить меня? — Он смотрит с такой надеждой, как будто я действительно могу что-то сделать, но я — ничто. Ни для отца. Ни для кого.

— Я не очень нравлюсь своему отцу.

Его глаза расширяются.

— Но ты его дочь.

Я пожимаю плечами.

— Я убила свою маму, поэтому он меня ненавидит.

Он хмурится, но я все равно продолжаю.

— Когда я была маленькой, моя мама умерла, родив меня.

— Это не твоя вина. — Он хмурится.

Я снова пожимаю плечами, не зная, что сказать.

— Твой отец — настоящий придурок. Как только я выберусь отсюда, я заберу тебя с собой.

— Правда? — вздыхаю я, боясь, что отец подслушивает, дверь все еще открыта.

— Если ты хочешь, — шепчет он.

— Я хочу. — Я позволяю крошечной улыбке мелькнуть на моих губах, и она тоже попадает на его губы.

— Тогда договорились. Когда я найду выход, ты пойдешь со мной.

— Пойду.