Нарушая правила

Глава 16. Тим

Несколько недель спустя…

Вот одна интересная штука, которую я заметил в себе недавно: мне нравится проявлять свои чувства. Причем неважно, где — дома, на улице или в универе. Будь моя воля, я бы всюду таскал Арсеньеву на руках.

Не подумайте, я ни какой-нибудь там дебилоид из соцсетей, кайфующий от публичной демонстрации своих отношений с девушкой, но мне приятно, что люди, глядя на нас могут подумать: "Ого, они вместе? Прикольно".

Только есть одна небольшая проблемка. Арсеньева — патологическая скромняжка.

— Привет, красавица.

Заметив Дину у стенда с расписанием, я подхожу к ней со спины, обвиваю руками ее талию, спрятанную под дутой курткой, и поворачиваю к себе, собираясь поцеловать. Но Дина отстраняется, в результате мои губы скользят по щеке. Зарычав от досады, я наклоняюсь и утыкаюсь носом в ее толстенный шарф.

— Тим, ну я же просила… — смущенно озираясь, Арсеньева пытается выскользнуть из моих объятий.

Я лишь шире расставляю ноги и крепче стискиваю руки у нее за спиной. На нас пялятся какие-то девчонки, но лично меня это не колышет.

— Ты меня стыдишься, что ли? — откинувшись, строго смотрю на Дину.

— Конечно нет, — тут же протестует она.

— Тогда какие проблемы?

Я медленно облизываю нижнюю губу, и глаза Арсеньевой моментально приковываются к моему рту.

— Ну… это сложно… — Дина застенчиво отводит взгляд.

Усмехнувшись, я беру ее за руку, тяну на себя и ограничиваюсь безобидным чмоком в порозовевшую щеку. Мы выходим из универа и не спеша спускаемся по гранитным ступеням. Погодка сегодня зачетная: полный штиль, прохладно, зато солнечно.

— На самом деле, все сложное — просто, — говорю я.

— Это твой девиз? — улыбается Дина.

— Нет. Мой девиз вряд ли тебе понравится. Но я думаю, поцелуи на людях — это просто. Просто держаться за руки при всех, — демонстрирую ей это наглядно и целую в костяшки пальцев, — или сказать, что скучала по мне — тоже просто.

— Может быть… может быть, — уклончиво произносит Дина, одаривая меня озорной улыбкой.

Я завожу руку ей за спину и собственнически обнимаю.

— Так ты скучала по мне?

— Если честно, как-то не до скуки было. Голова пухнет от инфы, — жалуется она.

— Эх, могла бы и подыграть, а не разбивать мне сердце на голодный желудок.

— Я тоже умираю, как есть хочу, — с энтузиазмом подхватывает Дина. — Последние пары были без перерыва, препод предложила закончить пораньше. У меня все внутренности прилипли к спине.

— Жесть. Поехали поедим, потом заберем Марка. Я обещал ему, что научу водить машину.

— Супер. Ты собрался посадить за руль одиннадцатилетнего, — иронизирует Дина.

— Мы поедем туда, где никого нет, — успокаиваю ее.

— А его родители… — по мрачному выражению лица понятно, какое мнение Дина уже составила о них.

— Отчим с матерью укатили в Москву на несколько дней. Так что…

— Понятно.

Я замечаю, как мимо нас пробегает Аня.

— А что это твоя подружка не здоровается? — тихо интересуюсь, глядя на удаляющуюся фигуру Петровой.

Дина хмурится и даже приостанавливается, подныривает под моей рукой, будто бы ей стало неловко от того, что ее подруга видела, как мы обнимаемся.

— Не знаю. Мы мало общаемся в последнее время. Хотела то же самое спросить про Фрица, — задумчиво произносит девушка.

— А что Фриц? — настораживаюсь я, просовывая ее руку себе под локоть.

— Раньше вы, как Чип и Дейл, всегда были вместе, а потом его как ветром сдуло.

— Скорее, мы были, как Шрек и Румпельштильцхен, — поправляю ее.

— И Шрек — это, конечно, ты?

— Естессна.

— Как по мне, ты больше Осла напоминаешь, — смеется Дина. — Так почему вы не общаетесь с Немцевым?

— Видишь ли, я решил немного пересмотреть взгляды на свое окружение, — я тщательно подбираю слова.

— Мания величия?

— Нет. Хочу общаться с теми, кто для меня важен, — дарю ей мега ослепительную улыбку.

Дина закатывает глаза.

— И много таких?

— Дело не в количестве.

— Ладно, — с удовлетворением кивает она. — Признаюсь, он никогда мне не нравился. Вернее, сначала Влад производил хорошее впечатление, а потом… Не знаю, как объяснить. Мутный он какой-то. Вроде, улыбается тебе, а у самого глазки бегают и улыбка недобрая.

— Да уж, — кривлю губы. — Фриц тот ещё паразит. Вот есть такая рыба — минога. Она живет за счет того, что присасывается к рыбе покрупнее и питается от ее.

— Откуда такие познания в зоологии? — подкалывает Дина.

— Намекаешь, что я тупица?

— Нет, конечно нет. И ты сам это знаешь, хотя поначалу я была невысокого мнения о твоих умственных способностях.

— А теперь?

— Ты не глупый, просто у тебя, как будто бы, нет цели. Только не обижайся, но ты мне чем-то моего брата Яна напоминаешь. Он просто мастер профакивать все на свете лишь потому, что ему это неинтересно или из принципа, или тупо влом.

— Профакивать? Ты сказала “профакивать”? — вырывается у меня.

— Да. Я выросла среди мальчиков. Я умею ругаться, — говорит Дина с невинным выражением на своем хорошеньком личике.

— Так и что там с Яном?

— Да ничего. С ним все хорошо. Наверное, прямо сейчас выпрямляет погнутые диски или прокачивает тормоза.

— Точно. Ты же у нас из славной династии автомехаников.

— Ага. Очень славной, — как-то безрадостно произносит Дина.

— Я что-то не то сказал?

Девушка ускоряет шаг.

— Да все нормально.

По голосу слышно, что она чего-то не договаривает.

Мне известно, что у Дины есть семья — отец и два старших брата, которые занимаются починкой машин. Ах-да, еще имеется этот мелкий зассанец, мой тезка, который снова нагадил мне в кеды. Но, если бы не он, то Арсеньева бы вряд ли задержалась у меня так долго. Ловите лайфхак: кот-беспризорник — отличный повод, чтобы уговорить девушку пожить у вас.

Впрочем, я чувствовал, что она сама хотела остаться, только не могла найти подходящего предлога. Вот я и разрешил ее моральную дилемму словами о том, как плохо будет Тимохе у чужих людей. Добавим сюда мой природный дар убеждения, талант обольстителя и то, как я классно целуюсь.

С тех пор Дина живет у меня.

Мы, вроде бы, встречаемся.

Вернее, я-то точно знаю, как это называется. А вот Арсеньева все никак не расслабится и ворчит, когда я распускаю руки и лезу к ней с поцелуями в общественных местах. По-моему, она слишком зажатая, а еще упрямая и принципиальная. И чем дальше, тем больше меня поражает, что такая правильная девушка нашла во мне — ходячем изъяне.

Обедать я везу нас в небольшой уютный ресторан авторской кухни, за что, естественно, выслушиваю от Дины лекцию о расточительстве и лени. Однако мне удается ее накормить, и уже сытые и довольные мы едем за Марком.

А час спустя я глушу мотор на безлюдной дороге в промзоне недалеко от старого речного порта.

— Тут мы с тобой и познакомились, — вздохнув полной грудью, я подмигиваю Дине.

Окинув взглядом местность — пожухлую траву, гору строительного мусора на обочине и низкое серое небо, Дина качает головой.

— М-да. Офигенная романтика, — произносит она, насладившись депрессивным пейзажем.

Я смеюсь, тем самым соглашаясь, что днем это место выглядит еще хуже, чем ночью.

Затем Марк садится за руль, Дина перебирается назад, а я усаживаюсь в кресло штурмана. Надо отдать ему должное, мой младший брат довольно быстро смекает, что к чему, и около часа мы колесим по заброшенной дороге. Упустим, что со стороны, должно быть, кажется, что машиной управляет пьяный в хламину водитель, потому что Марк вообще не чувствует габариты. Но главное — он счастлив, а мне просто в кайф провести с ним немного времени без надзора и тотального контроля.

Иногда я думаю о том, как было бы здорово, родись Марк раньше. Мы бы могли вместе тусоваться, отжигать на каникулах, делиться секретами и привирать, рассказывая о своих похождениях. Мы бы могли стать друзьями, а не только сводными братьями с разницей в восемь лет. Возможно, потом она станет не такой ощутимой. Я бы очень этого хотел.

— А можно я тоже попробую? — робко спрашивает Дина с заднего сиденья.

Я резко оглядываюсь.

— Ты умеешь водить?

— Ну да, — Дина пожимает плечами. — Меня братья учили. У отца был старый “шестисотый” — груда металлолома, если честно. А недавно Костя купил БМВ — деда твоей тачки.

Я смеюсь над ее сравнениями.

В ожидании решения, Марк косится на меня.

— Посмотрим, чему тебя научили твои братья. Уступи ей место, — я великодушно киваю. Вильнув вправо, Марк так резко тормозит, что мы все едва не вылетаем через лобовое. — Нежнее, малой. С тачкой нужно обращаться ласково, как с девушкой, — усмехаюсь я. — Хотя тебе об этом еще рано знать.

Марк с Диной меняются местами, и я начинаю инструктировать.

— Как ты догадалась, тут у нас автомат. Выжимаешь тормоз, переставляешь рычаг, отпускаешь тормоз и добавляешь газу. Плавненько.

— Ладно, — Дина заводит двигатель. Машина дергается, и я снова рискую поцеловать лобовуху. — Ой, — нервно хихикает она, давя на тормоз. — Плавненько. Я поняла.

Поудобнее устроившись в кресле, Дина застегивает ремень безопасности.

Я оглядываюсь на малого и жестом велю ему защелкнуть ремень. Сам тоже пристегиваюсь от греха подальше. Под ребрами появляется тревожное ощущение.

— Ты точно умеешь водить? — переспрашиваю девушку.

Так и не ответив, Дина упирается руками в руль, стартуя сразу с двух педалей. Обороты взлетают за считанные секунды, а потом меня просто вжимает в сиденье. За окном мелькают столбы и деревья с такой скоростью, что ни за что нельзя зацепиться взглядом. А потом я вижу приближающийся поворот.

Сердце в ужасе замирает. Похоже, у меня сейчас будет инфаркт. Но мне уже пофигу. Ведь мы все равно разобьемся… Какая разница, от чего умирать?

— Резко не тормози, резко не тормози! — повторяю я, а сам изо всех сил жму на воображаемую педаль тормоза.

— Не бойся, — спокойно произносит Дина. — Я ездила на автомате.

А потом каким-то чудом мы входим в поворот. Правая пара колес, проехав по обочине, поднимает сзади нас облако коричневой пыли. Я смотрю в боковое зеркало, словно в него можно разглядеть весь кузов и убедиться, что тачка в порядке.

— Что это было? — спрашиваю я, когда машина плавно тормозит.

Дина тихо прыскает.

— Согласна. У моих учителей немного агрессивный стиль вождения, — ее пальцы выбивают по рулю бодрую дробь.

Похоже, Арсеньева на драйве.

Нет, ну вы это видели?

— Мелкий, ты там в штаны не наделал? — я обращаюсь к брату.

— А ты? — отзывается он.

— Я пока не готов описать свои чувства, — с удивлением смотрю на Дину.

— Ты знаешь, на ней совершенно иначе ощущаешь скорость! — восхищается она. — Так круто! Спасибо, что разрешил.

— Спасибо, что не угробила нас, — усмехаюсь я.

На что Дина фыркает.

— Пф. Ты еще с Яном не ездил.

— Блеск, — поворачиваюсь и тянусь к ней, собираясь поцеловать. — Моя девушка — гонщица.

Приобняв за талию, притягиваю Дину к себе. Ее губы размыкаются.

Но тут сзади раздается недовольное хмыканье.

— Эй, я, вообще-то, все ещё здесь, — говорит Марк.

Я снова целую ее в щеку.

Мы с ней как школоло, ей-богу.

Пощекотав нам нервы и ещё сильнее распалив меня, Дина пересаживается назад, а Марк занимает кресло водителя.

Мелкий принимается за дело с удвоенным азартом и старается ехать быстрее. Я догадываюсь, что это он перед Диной в грязь лицом ударить не хочет. Но в какой-то момент машину снова уводит в сторону обочины. Я тут же перехватываю руль одной рукой и невольно замечаю синяк на левом запястье пацана.

— Тормози, — тут же велю ему. Марк резко жмет на педаль. Слетев с сиденья, я упираюсь ладонями в переднюю панель. — Полегче, мужик! — ворчу на него, доставая из кармана пачку сигарет. — Пойдем проветримся.

На улице я подкуриваю. Мы медленно вышагиваем по асфальту.

Я все думаю, с чего начать, как к нему подступиться, но в итоге просто останавливаюсь, беру Марка за руку и поворачиваю запястьем вверх.

— Что это?

— Ничего. Просто, — в глазах Марка мелькает паника.

— Ничего?! Просто?! — я бросаю сигарету, хватаю его за руку и задираю рукав толстовки выше локтя. — А это еще что за дерьмо?! — с ужасом смотрю на пожелтевшие синяки — четкие отпечатки чьих-то толстых пальцев.

— Я же сказал, ничего, — упрямо повторяет брат, дергая рукой.

Он отворачивается и шагает в сторону машины, мне приходится притормозить его.

— Откуда синяки?! — напираю на Марка, загораживая путь.

— Упал, — упрямо отвечает пацан, сильнее натягивая рукава толстовки.

Я же вижу, он явно что-то скрывает.

— Это он, да? — хриплю я. — Он?

Меня окатывает холодным потом, горло сдавливает, от дрянных липких мыслей кружится голова.

— Ты глухой, что ли? — огрызается Марк совсем по-взрослому. — Упал я!

Он поднимает голову. Я вижу страх на его лице, а еще стыд. Гребаный стыд.

— Он… Твой отец… Он трогал… тебя? — запинаюсь на каждом слове. — Только не ври, пожалуйста.

— Он ничего мне не сделал, — Марк трясет головой. — Ничего… такого, — но нижняя губа пацана предательски подрагивает.

Я не верю ему. Потому что знаю, как выглядит кожа тощего подростка, когда его хватают или бьют огромные волосатые руки.

А еще помню звук гадкого сопения и даже сейчас слышу, как пузырились сопли в носу отчима, пока я делал ему массаж.

Это то, о чем я ненавижу вспоминать…

Мама тогда была в роддоме.

И я был обречен провести с отчимом несколько дней наедине в том проклятом доме. Одним вечером он зашёл ко мне и предложил посмотреть фильм. Я не особо горел желанием тусоваться в его обществе, но дядя Вова выглядел искренним и добродушным. Тогда я решил, что это он рождению Марка так рад. Вот и согласился.

Для начала отчим включил фильм.

"Посмотрим кино для настоящих мужчин, пока мамы нет дома. Ведь ты уже не маленький, да, болтать не будешь?"

Мне и в голову не могло прийти, что за фильм он включит. А когда на экране замаячили голые тетки и мужики, какая-то сила пригвоздила меня к месту. Я знал, что мне нельзя смотреть такие фильмы, и понимал, что отчимы не должны их показывать своим восьмилетним пасынкам, но ничего не мог с собой поделать. Мне было стыдно, но еще сильнее хотелось доказать дяде Вове, что я взрослый.

А потом он попросил помять ему шею. И зачем-то я снова согласился. Больше не было ничего криминального, вот только меня по-прежнему преследует ощущение, что я участвовал тогда в чем-то грязном, аморальном.

Что это было? Трудно сказать. Кроме того раза, отчим никогда не предлагал мне смотреть с ним порно и ни к чему не склонял, только лупил с какой-то изощренной злобой и жестокостью, пока матери не было рядом.

Я, конечно, в долгу не оставался, и матом его крыл, и гадости делал, и из дома убегал. Мама тогда любой мой косяк валила на отца, а тому было похрен. А когда мне исполнилось шестнадцать, отчим сам предложил матери купить для меня квартиру. Вскоре я съехал от них. К тому времени он уже расстался со своей идиотской затеей перевоспитать испорченное отродье. И с кулаками больше не лез, да и вообще меня игнорировал. После девятого класса я так сильно вымахал, что стал выше него, тогда же начал ездить в тренажерку. Это я сейчас понимаю, почему вдруг дядя Вова перестал размахивать кулаками и оставил меня в покое.

Я вырос и мог ему ответить.

Но Марк… Что он с ним вытворяет?

Ведь он его ребенок…

Становится нечем дышать. Меня точно током шибануло.

В попытке прогнать дурные мысли, я дергаю молнию на куртке, но ничего не выходит. В голову лезет самое отвратительное, гадкое, мерзкое.

— Он звал тебя смотреть с ним порнушку, да? — осторожно предполагаю я. Брат лишь кивает в ответ. Прикрыв на секунду глаза, я делаю размеренный вдох. — Что ещё? Он тебя трогал? Просил что-то ему сделать? — стараюсь говорить спокойно и не подавать вида, насколько меня воротит от этих вопросов.

Марк начинает трясти головой.

— Нет! Нет! Ты чего?! — смотрит на меня ошалевшим взглядом. — Просто мне не хочется смотреть такие… фильмы. Я так ему и сказал, что мне не нравится, встал с дивана. Тогда он схватил меня за руки, начал трясти, назвал девчонкой… — угрюмо объясняет брат.

— Сука… — я сжимаю челюсти. — Как же я его ненавижу… Так, это все? Точно?

— Да, — кивает Марк.

Я изучаю его лицо, пытаясь понять, говорит ли он правду или старается скрыть что-то, в чем не хочет сознаваться. К сожалению, мне не дано читать мысли. Пацан выглядит хмурым, раздраженным и не больше. Возможно, я зря гоню на отчима, и никакой он не извращенец, и не педофил, а просто тупой кусок дерьма с замашками диктатора, но факт остается фактом — он издевается над своим сыном.

— Мама знает, что отец тебя избивает?

Брат ведет плечом.

— Нет.

— Так почему ты ей не скажешь?!

— Папа говорит, что только слабаки жалуются, — бормочет Марк. — А настоящий мужчина должен быть терпеливым и стойким.

Я сжимаю кулаки.

— Знаешь, что, братишка, козел твой папа, — выпускаю воздух через ноздри. — Настоящий мужчина не тот, кто молчит и терпит, а тот, кто может за себя постоять. Настоящий мужчина не издевается над детьми. Настоящий мужчина не самоутверждается за счет слабых, — я проглатываю вставший в горле комок. — Вот что. Будешь со мной в зал ходить. Или лучше найду тебе тренера.

Ссутулившись, Маркс шаркает кроссовком по трещине в асфальте.

— Папа не разрешит.

— Да пошел он! — рявкаю я. — Слушай, ты главное не бойся. Я тебя в обиду не дам. Он больше пальцем тебя не тронет. Понял?

— Ладно, — судя по голосу, он мне не верит.

Я снова тянусь за сигаретами.

— Ну и все. Я найду тренера. Бокс, дзюдо — любые единоборства, что сам выберешь, — выдавливаю из себя подобие улыбки.

— Чтобы папу бить? — с сомнением в голосе произносит Марк.

— Нет. Чтобы уметь себя защитить. И не только от него. В мире много говнюков, поверь мне на слово.

Мы еще немного стоим. Я курю, а брат молча обдумывает мои слова. Затем мы возвращаемся в машину, и я везу его домой.

— Так, еще раз, где ты был сегодня? — спрашиваю Марка на прощание, высунув голову в открытое окно.

— На выставке робототехники, — оглядывается пацан.

— Моя школа, — я широко улыбаюсь, изображая самодовольство.

— Обучаешь подростка, как врать родителям? — Дина воспринимает мою браваду за чистую монету.

Все еще нервничая из-за Марка, покусываю внутреннюю сторону щеку. Хочется прямо сейчас набрать мать и спросить ее, какого хрена она снова лажает и не видит того, что творится у нее под носом, в ее доме, с ее несовершеннолетним сыном. Только не стоит делать этого при Дине. Не хватало еще ее втягивать в наши семейные разборки. Эта девушка — мой маленький райский уголок среди океана, кишащего разной дрянью. Я тянусь к ней и слегка дергаю за косичку. Мне больно от мысли, что кто-то или что-то может проникнуть на наш остров и все испортить.

— Можно подумать, ты никогда не врешь? — спрашиваю Дину, наклоняя голову на бок.

— Да уж… Если мой брат узнает… — ее улыбка медленно гаснет.

Я двигаюсь ближе и продолжаю играть с ее хвостиком от косы.

— О нас?

— О том, что я живу с парнем, — несмело произносит девушка.

— Тебе восемнадцать, ты можешь жить, с кем хочешь, и делать, что хочешь, — осторожно напоминаю ей.

— Скажи об этом Косте.

Дина выдергивает косу из моих пальцев и перекидывает ее на спину, оставляя меня без забавы.

— Давай, набери его, — без промедления прошу девушку, доставая из кармана свой айфон.

Взгляд Дины выдает ее замешательство.

— Что? Прямо сейчас? Нет, Тим. Это ни к чему хорошему не приведет, поверь.

— Думаешь?

— Да. Меня в строгости воспитывали. Никаких парней, свиданий, тусовок, ночевок у подруг, а тут… — Дина опускает голову, явно чувствуя себя не в своей тарелке. — Я живу у тебя… Мы… спим… вместе. Согласись, это немного больше, чем обычное свидание?

Теперь она смотрит мне в глаза с каким-то странным выражением на лице.

— Ну мы же просто спим, — напоминаю ей. — И я даже голой тебя не видел! — добавляю в свое оправдание. — Хотя, если ты готова… Только дай знать. Я к твоим услугам, госпожа, — я нахально играю бровями.

— Тим! — ругается Дина.

Но, как мне кажется, она одергивает меня, скорее, по привычке. Уж поверьте, я больше месяца живу с этой девушкой и могу отличить, когда она действительно мной недовольна, а когда лишь делает вид.

— Я, как бы, не настаиваю, но, сказать по правде, я не могу не думать об этом. А иногда думаю так много, что мозги кипят. И, если бы ты только умела читать мысли, то давно придушила меня подушкой, — по завершении признательных показаний я дерзко закусываю губу, не сводя с Арсеньевой взгляда.

Ее лицо вспыхивает от смущения.

— Сегодня я сплю в другой комнате, — бормочет она, глядя куда угодно, только не на меня.

— Я с тобой, — продолжаю ее изводить. — И, чтоб ты знала, тебе очень к лицу целомудрие.

— Похвально. Ты выучил новое слово.

Обожаю ее сарказм.

Я смеюсь и немного расслабляюсь.

— Дин, не надо бояться брата. Пусть все идет туда, куда идет. Ведь тебе же нравится… наше… общение?

— Там, откуда я родом, это называется сожительством, — морщится Дина.

— Что за старомодное слово? — дразню девушку в ответ. Но, заметив ее напряжение, продолжаю без подколов: — Мне пофигу, на что это похоже и как это называется. И потом, мы не делаем ничего такого, за что тебе пришлось бы отчитываться перед своим братом. Верно?

Дина неуверенно кивает.

— Да.

— Я только не пойму, почему ты именно реакции брата опасаешься? Как же отец? — мне не дает покоя эта мысль.

После небольшой заминки Дина отвечает:

— Реакция отца была бы еще хуже. Просто пока он вне зоны доступа.

— Как это?

— Папа сидит в тюрьме.

— Ничего себе, — вылетает у меня.

Дина сразу же принимает оборонительную позу и отодвигается от меня.

— Если для тебя это проблема, я пойму. Я привыкла, что люди по-разному воспринимают… — она пожимает плечами, — поэтому необязательно делать вид…

— Эй, остановись! — перебиваю девушку. — Я же еще и слова не сказал, а ты уже оправдываешься! Мы не отвечаем за своих родителей, кем бы они ни были. Я даже не буду тебя спрашивать, за что его посадили, потому что это неважно.

— Правда? — Дина адресует мне недоверчивый взгляд.

— Я что, по-твоему, снова выделываюсь?

— В этом больше нет необходимости.

— Да уж. Ты слишком быстро поддалась на мои мужские чары.

— Неправда! У тебя чары, как чары — ничего особенного.

— Серьезно? И даже так?

Тянусь к ней и только добираюсь до ее губ, как Дина опять отстраняется.

Я в нетерпении смотрю на нее.

Да что еще?

— Сегодня ты назвал меня… — прикусив губу, она улыбается, а потом продолжает, — назвал меня своей девушкой.

— Да? Когда? — дурачусь я, прекрасно помня, когда именно произнес эти слова.

— Когда мы с Марком катались.

— Ну и что не так?

Несколько мгновений Дина задумчиво разглядывает меня, а потом тихо произносит:

— Нет. Все так.

— Вот и ладненько. Погнали домой?

— Да, — коротко отвечает Дина. — А из-за чего ты на Марка наезжал?

— Да ерунда. Не бери в голову, обычные разборки двух братьев, — отвечаю легкомысленным тоном.

— Ясно. Мои братья раньше тоже часто что-то делили, спорили, дрались, как все мальчишки… — она ненадолго умолкает, — а потом у них появились проблемы, которые требовали взрослых решений. С тех пор они не разлей вода. Мы все горой друг за дружку.

— Даже не представляю, через что вы прошли, — качаю головой.

— Тим?

Я тянусь к замку зажигания, но интонация девушки заставляют меня посмотреть на нее.

— Что?

— У нас правда все по-настоящему?

— А ты до сих пор сомневаешься?

— Просто… уточняю, — неловко произносит Дина.

— Уточняет она. Вот, как надо уточнять.

Я касаюсь пальцем ее подбородка и осторожно приподнимаю, чтобы заглянуть девушке в глаза.

Дина невинно улыбается. Тогда я тянусь к ней и раздвигаю губы своим языком. Наш поцелуй такой горячий и страстный, что в машине, должно быть, запотели окна. Только я этого не вижу. Мои глаза закрыты, а сам я занят тем, что неистово целую свою девушку.

Вот как-то так, ребятки.

Я не собирался ввязываться в серьезные отношения. Подобная мысль вообще ни разу не посещала мою бестолковую голову. Однако все случилось само собой.

Хотите знать, что я об этом думаю?

Ох… Если бы я только понимал.

Но в одном я уверен точно — ничего более странного и потрясного со мной еще не происходило. Во мне будто что-то меняется. Возможно, это самообман или эйфория, или последствия воздержания, или все вместе, и я все тот же разгильдяй и пофигист, но эта девушка определенно влияет на меня.

Я знаю, как Дина дышит, когда спит. Как выглядит сразу после пробуждения. Как она сканирует еду, а затем вылавливает или выковыривает из нее кусочки лука. Я видел молочные усы над ее губой, после того, как она пила клубничный коктейль в боулинге. Кстати, в боулинг она играет просто отвратительно. Зато в карты обставляет на раз-два. Еще она круто водит.

Сегодня я узнал, что ее отец сидит в тюрьме.

Ладно. С кем не бывает?

Еще у нее есть строгий старший брат.

Добавим сюда мою грозную матушку, мечтающую видеть моей избранницей потомка голубых кровей.

Весело. Ничего не скажешь.

Я же не дурак и хорошо осознаю — рано или поздно этот узел затянется вокруг нас, но как не допустить сложностей, понятия не имею.

Судя по тому, что говорит Дина о Косте — он тот еще геморойщик.

Моей матери тоже бесполезно что-то доказывать. А считаться с ней я не могу. Моя учеба, квартира, каждый мой носок и чашка кофе — оплачивают родители. Я связан по рукам и ногам… Хотя раньше был уверен, что свободен как птица.

“Все сложное — просто”, — часто любила повторять Марго.

Да уж…

Сейчас бы мне не помешал один из ее советов, да я бы мог просто сидеть и смотреть, как она перебирает свои эскизы или обтачивает кромку цветных стекол. И Дина ей бы точно понравилась… У нас был бы союзник… Но Марго там, откуда не возвращаются…

Теперь ещё и с Марком нужно что-то решать. Ему нельзя жить рядом с этим… Конечно никакое единоборство не сможет мгновенно решить проблему с отчимом. Но Марку необходим живой пример, человек, который будет говорить с ним о правильных вещах, а не показывать шлюх по телику. Поэтому так важно найти хорошего тренера. Когда мать вернется, я поговорю с ней, а потом начищу морду отчиму. Или сначала вздрючу старого ублюдка, а потом побеседую с матушкой.

Не знаю, как, но я должен со всем разобраться.

Если не я, то кто…