Нарушая правила

Глава 30. Тим

Я захожу в комнату, где второй день ночует Марк.

Лежа на кровати, брат зависает в Тиктоке. Теперь никто не контролирует его доступ в Интернет, так что пацану есть, на что потратить время.

— Хорош валяться, идем есть, — зову его.

Марк мотает головой.

— Я не голодный.

Я подхожу ближе, наклоняюсь и слегка трясу его за плечо.

— Эй, мужик, ну хорош, тебе надо поесть. Я, вообще-то, специально для тебя блины пек.

— Ты умеешь печь блины? — Марк смотрит на меня, как на инопланетянина. — Ни фига себе! Когда ты научился?

— Недавно, — говорю я. — Давай, поднимай свой зад, — бросаю ему, выходя из комнаты.

— Ух-ты, реально блины! — брат таращит глаза, разглядывая стопку блинов.

— А ты думал?

Вчера я заказывал доставку еды, а сегодня утром мне пришла в голову идея испечь блины. Преподавательница по блинам у меня была хорошая, теорию я запомнил, но навыка пока не хватает. Блины получились дырявыми, хотя на вкус очень даже сносно.

Я подумал, что Марку нужна домашняя еда. Как-то хотелось показать мелкому, что он не один, что о нем есть кому позаботиться.

Вчера поначалу он вообще не хотел со мной разговаривать.

Я приехал и забрал его сразу после звонка маминого адвоката. Пацан был в ступоре. Я даже запаниковал, ведь я не психолог и понятия не имею, что надо делать в таких случаях, тем более с детьми. Но к вечеру Марк отошел. Мы даже поужинали и посмотрели "Мстителей". Ночью я заходил к нему несколько раз, проверял, как он. Брат спал беспокойно, ворочался и что-то бормотал во сне.

— Ну… как ты? — осторожно спрашиваю я, глядя, как Марк уплетает мои блины с вентиляцией.

Он пожимает плечами.

— Нормально. Когда мама вернется?

— Я не знаю. Адвокат должен позвонить.

— Мама что правда убила папу? — с набитым ртом спрашивает Марк.

Я покашливаю, чтобы скрыть свое замешательство. И в итоге говорю:

— Она… нечаянно.

— А разве так бывает? — недоумевает брат.

— Давай порубимся во что-нибудь? — предлагаю ему, съезжая с темы.

Не знаю, что ему ответить, как поступить правильно. Каким козлом бы не был его отец, это его отец… Я даже представить не могу, что сейчас творится в голове у брата, а ему только одиннадцать.

— Я не хочу играть, — отказывается Марк. — А где Дина? Когда она придет?

Звук ее имени вызывает у меня задержку дыхания.

— Она не придет.

— Почему? — докапывается мелкий.

— Я ее очень обидел.

— Значит вам надо помириться.

— Да. Надо.

Не могу с ним не согласиться. Мелкий зрит в самый корень.

Только вряд ли Дина теперь станет меня слушать, ведь я сделал все для того, чтобы она больше никогда не захотела говорить со мной.

И дня не проходило без того, чтобы я не думал и не вспоминал о ней. Да и в универ я ездил только за тем, чтобы убедиться, что она в порядке. Иногда шлялся по торговому центру, где работает Дина, и нарочно поднимался по эскалатору на третий этаж, чтобы с высоты посмотреть, на месте ли она. Иногда она работала, иногда я попадал на ее сменщицу и даже купил у нее флэт уайт с каким-то адовым сиропом.

Однажды я подошел к Ане, решил закинуть удочку и спросил, не с ней ли Дина сейчас живет. Но Петрова состряпала удивленное лицо и сказала, что с Арсеньевой больше не общается. Потом она уже сама меня в универе выцепляла — то на парковке подкараулит, то возле расписания. Все пыталась завязать разговор, несла всякую чушь. Я даже и не знал, как от нее отделаться.

А вот за Дину очень переживал…

Мало того, что я ее очень обидел, так еще и слова ныне покойного дяди Вовы не давали мне покоя.

Теперь же этот страх отступил. Ей больше ничего не угрожает. Мой отчим отправился в ад.

Там ему и место.

По словам адвоката, версия для следствия такова: мать с отчимом чистили охотничьи ружья, и она чисто случайно завалила мужа из нарезного карабина. Никто ничего не видел.

Просто идеально.

Я точно знаю, что мама никогда не ездила с мужем на охоту, с чего бы ей помогать ему чистить ружья?

Однако, по долгу службы, мама владела оружием. У нее где-то даже лежит наградной пистолет. Сомневаюсь, что она могла нажать не туда.

Теперь ей максимум могут впаять четыре года за убийство по неосторожности, хотя адвокат говорит, что будет настаивать на замену заключения исправительными работами.

Вчера утром я пришел на пересдачу по истории, когда мне позвонила Татьяна Анатольевна — мамин защитник. Она и сообщила о случившемся и попросила приехать забрать Марка. Я тут же сорвался и помчался к брату. А сессию, походу, завалил.

Марк спал и ничего не видел, но выстрел он мог слышать.

А еще ему пришлось наблюдать за тем, как из дома выносят тело его отца и сажают в машину нашу мать.

Мама действовала грамотно и сама позвонила в полицию. Не даром же она прокурор всех прокуроров.

Не знаю, что теперь будет.

Я нахожусь в растерянности, потому что Марку нужно ходить в школу, он не может постоянно сидеть в моей квартире. И потом, он несовершеннолетний. Все нужно оформить официально — опеку или что там делают в таких случаях. Я же в этом ни черта на шарю. А еще я опасаюсь, что его просто заберут. Ну какой из меня опекун? Кто мне ребенка доверит?

Вся надежда на маму и ее адвоката. Уж они-то должны быть в курсе всех этих дел.

Татьяна Анатольевна за весь день так и не позвонила. И в итоге я звоню ей сам. Трубку, к моему удивлению, берет мать и говорит, что мы совсем скоро увидимся.

Она приезжает поздно, в начале одиннадцатого, как всегда, элегантная и с прической. Что немного странно для человека, просидевшего больше суток за решеткой. У меня даже мелькает мысль, что для всяких там прокуроров есть специальная виайпи-кутузка с личным парикмахером и бассейном.

— Мам, тебя выпустили? — Марк с надеждой глядит на мать.

— Да. По подписке до суда.

— Слава богу, — выдыхаю с облегчением, помогая матери снять верхнюю одежду.

— Мам, я не понял, тебя насовсем отпустили? — переспрашивает брат.

Мама качает головой.

— Нет. Пока нет.

— Скажи им, что ты не хотела. Ведь ты же не хотела? — Марк буравит маму внимательным взглядом.

Та подход к нему и гладит по голове, будто пацану не одиннадцать, а пять.

— Маркуш, тебе пора в постель. Ты ужинал? — успокаивающе произносит она.

— Да.

Мама передает Марку пакет.

— Я заехала домой и привезла тебе чистые вещи. Сходи быстренько в душ.

— А ты не уйдешь? — недоверчиво говорит Марк.

— Нет. Мы с тобой сегодня у Тимы переночуем. — Мама смотрит на меня. — Можно?

— Конечно, — жестом приглашаю ее пройти дальше.

Когда Марк уходит в ванную, я опускаюсь на диван. Стоя у окна, мать любуется вечерним городом.

— Да-а-а… Как многого мы не ценим, пока не лишаемся этого, — мрачно произносит она.

— Что случилось? За что ты его? Он опять тронул Марка? — тихо спрашиваю ее.

— Нет. Не это из-за Марка. Он расплатился за то, что издевался над тобой, — оглянувшись, мама смотрит мне в глаза.

Она выглядит расстроенной и очень уставшей, совсем не такой, какой вошла в мою квартиру десять минут назад.

— Ты про то, как он воспитывал меня в детстве? — я непонимающе хмурюсь.

— И про это тоже.

Склонив голову набок, думаю над ее ответом.

— О, так ты в курсе, где я провел те три чудных дня? — осеняет меня. — Откуда?

— Володя сам рассказал мне. Вернее, показал. Его цепные псы снимали тебя на камеру, как ты лежишь в каком-то грязном углу… — на ее глазах выступают слезы.

Я киваю.

— Ясно. Да. Так себе кинчик… Только зачем ему себя выдавать?

Сморгнув слезы, мама задирает голову и через несколько секунд к ней снова возвращается самообладание.

— Володя просил меня оказать услугу одному человеку, не безвозмездно конечно.

— Что за услуга? — любопытствую я, подаваясь вперед.

— Покровительство, уход от проверок. Я отказалась. На мне итак столько всего… Тогда Володя показал мне то видео. Сказал, что ему достаточно пальцем щелкнуть, и на утро тебя обнаружат в какой-нибудь яме. Он надеялся, что я прогнусь и продолжу плясать под его дудку… Но в итоге он просчитался. То, как он поиздевался над тобой… Этого я не могла ему простить.

Стиснув зубы, мама отводит взгляд.

— Мам, я не знаю, что сказать. Ты Гипермозг и Агент ноль-ноль-семь в одном лице.

— Почему ты сразу не сказал мне?! — злится она.

— Ты знаешь, почему. Он и мне угрожал. Сказал, если снова к вам сунусь, начну вынюхивать, лезть к брату, что-то решать без него, он доберется до Дины.

Мама вздыхает.

— Что ж… Теперь все ясно.

— Что говорит адвокат?

— Мы настроены оптимистично.

— Это радует… — я поднимаюсь с дивана. — Тебе бы с Марком поговорить, я не знал, что ему стоит знать, а что нет.

— Слова не мальчика, но мужа, — произносит мама с гордостью. — Конечно, я поговорю. Спасибо, Тима… Ты стал совсем взрослым.

Я смущенно усмехаюсь.

Офигеть. Моя мать только что меня похвалила?

— Хочешь чаю или чего-нибудь? — предлагаю ей.

— Да, чаю я бы выпила…

Меня сцапали неподалёку от дома Фрица.

Я даже понять ничего толком не успел, как прямо передо мной остановился черный крузак, откуда вывалились несколько крепких ребят и оперативно втащили меня в салон.

Сначала я держался неплохо, пытался шутить, а потом мне стало не до смеха. Выехав на окраины города, водитель свернул в какие-то гаражи. Затем меня вывели и велели зайти в один из них.

Следующие три дня я помню как в тумане. Нет, меня не били, только пару раз по роже съездили, чтобы я не рыпался. Меня поили. Водкой.

Так и сказали: "Пей, парень, или не выйдешь отсюда".

Знаете, у них еще такие мотиваторы хорошие были — нож-бабочка называется.

А я не морпех из "Doom" и не очень люблю боль, вот я и пил.

Конечно, вышла так себе вечеринка, особенно, когда не понимаешь, что происходит, день сейчас или ночь и мочишься там же, где лежишь, как бомж из подворотни.

А на третьи сутки пришел дядя Вова. К тому времени я уже был в каком-то коматозе, организм больше не принимал спиртное, и меня тупо рвало. Меня облили ледяной водой прямо из ведра, а потом я разлепил свои ясные очи и увидел дядю Вову. Он особо много не говорил, но суть его слов оказалась предельно ясной — продолжу лезть к его семье, проболтаюсь матери или в полицию решу обратиться — его ребята займутся моей девушкой.

Не знаю, как я там не сдох. Меня не кормили и воды толком не давали, только алкоголь, но, мне кажется, дядя Вова и не преследовал такой цели. То был акт устрашения. Уж очень сильно я стал его бесить в последнее время. Моя попытка защитить брата, инициатива с секцией кудо… Не любил дядя Вова, когда ему перечили или делали что-то за его спиной. Это я еще с детства хорошо запомнил.

Вот и решил он проучить меня за все хорошее. И, надо сказать, этот старый кретин умел убеждать.

Я действительно испугался, и не столько за себя, сколько за Дину, за брата, за маму, в конце концов. Ведь до того дня я в полной мере и не понимал, что за человек — мой отчим.

Спустя несколько часов каким-то образом я оказался на полу в мужском туалете ночного клуба — бухой, трясущийся и вонючий, как не знаю что. Даже обратись я в органы, никто бы мне не поверил. Ещё бы в психушку упекли, лечить белочку. Отчим все просчитал.

Администратор клуба и вовсе хотела полицию вызвать, чтобы я народ в клубе не пугал. Но меня узнал один из охранников — всё-таки не зря я раньше шлялся по злачным местам. Затем кто-то разузнал номер моей матери, и уже она увезла меня в реабилитационный центр для алкоголиков. Я даже был ей благодарен за это, ведь Дина не видела меня таким — жалким, грязным, омерзительным.

В клинике меня отмыли, сделали капельницы, промывание, а позже мать привезла и новую одежду. Конечно она была уверена, что я окончательно сошёл с рельсов, грозилась упечь меня в больницу на долгий срок, но я предложил ей альтернативу — она меня отпускает, я расстаюсь с Диной, как она того хотела.

И даже грешным делом подумал, а, может, мне и правда жениться на дочке Ярошинских, чтобы у отчима не было на меня рычагов давления…

Но смех смехом, а с Диной мне пришлось расстаться.

Как выяснилось, быть моей девушкой — очень опасный статус. Я решил, что вдали от меня Дина будет в относительной безопасности, в идеале хотелось, чтобы она вернулась домой, под покровительство своих братьев. Только Дина никуда не уехала…