Нарушая правила

Глава 4. Тим

В студенческом буфете яблоку негде упасть. Столы заняты, все что-то жуют, на кассе километровая очередь. Самым первым в ней стоит смутно знакомый хилый парень с рыжей шевелюрой. Решив попытать удачу, я подхожу прямо к кассе и хлопаю парня по плечу.

— Спасибо, что занял очередь, Стасян, — встаю прямо перед ним. Тот открывает рот, чтобы начать возмущаться или сказать, что никакой он не Стасян, но я быстро хватаю три шоколадных батончика и обращаюсь к кассиру: — Вместе все посчитайте, — обвожу пальцем скромный выбор паренька — какой-то капустный салат, кусок хлеба и яблочный сок. — Слушай, братишка, на таком рационе ты долго не протянешь, — замечаю я. — Дайте нам еще хотдог, что ли, — прошу женщину за кассой. — Или чебурек. Будешь чебурек? Ты же не веган? — киваю парню. Тот растерянно пожимает плечами. И тогда я решаю за него: — Давайте и то, и другое.

Расплатившись и вогнав рыжего в полное недоумение своим нахальством и щедростью, я забираю батончики и снова встаю в очередь к автомату с кофе. На этот раз чувство самосохранения берет верх над наглостью. Сами понимаете — впереди меня выбирают напитки наши дзюдоисты, а я бы не хотел ходить со сломанной челюстью. Пока жду свой капучино, несколько раз проверяю, на месте ли Арсеньева со своей подружкой.

На месте.

Едят пирожные и о чем-то болтают.

— Привет, девчонки, — я подхожу к девушкам со спины и, протиснувшись между ними, ставлю свой стаканчик на круглый высокий стол. — У вас свободно?

— Нет, — Арсеньева сразу отодвигается.

— Да, конечно, присоединяйся, — улыбается Аня. — А где Влад? — заглядывает мне за спину.

— Да он… это самое, — я осекаюсь, думая, что бы такого соврать. — В туалете, в общем. Съел что-то не то.

Ага, конечно.

С Викой он сейчас общается, активно вешает ей дошик на уши. По крайней мере, пять минут назад я видел его с нашей старостой.

Такое ощущение, что Фриц загорелся целью залезть в трусики всем девушкам универа. Не знаю, возможно, у него какой-то комплекс или психологическая травма, или он слишком сексуально активный. Или просто бабник. Последнее, кстати, я совсем не осуждаю.

— Вот, держите. Не знал, что вы любите, — кладу перед девушками две шоколадки, которые пробил на кассе.

— Спасибо, Тим, — заливается румянцем Аня.

А вот Дина ничем не заливается.

— Ну и зачем? — хмурится она. — Что это за гуманитарная помощь?

Я делаю глоток кофе и оглядываю Арсеньеву. Одета, как всегда, очень просто, в синие джинсы и светлый свитер. Ее волосы больше не струятся по спине мягкими темными волнами, как прошлым вечером, а собраны в пучок на макушке. Несколько прядей выбились и торчат в разные стороны. У меня руки так и чешутся, чтобы дотронуться до них, намотать на палец, потянуть на себя и шепнуть ей на ухо что-нибудь горячее и непристойное, от чего бы ее щеки сразу же запылали. Но с ней такое не прокатит. Еще по морде, пожалуй, врежет.

Тем интереснее.

— Дина, ты удивительная девушка, — нарочно говорю низким голосом, отмечая ее реакцию. Во взгляде Насекомыша появляется что-то паническое. — То есть, я собирался сказать, удивительно мнительная девушка, — продолжаю изводить ее своими намеками.

— Я не люблю орехи, — пропустив их мимо ушей, Дина пальцем отодвигает батончик от себя.

— Хорошо, запомню. Что-нибудь еще?

— Тим, что тебе надо? — недоверчиво интересуется девушка.

Я запрокидываю голову и притворно-тяжко вздыхаю.

— Дин, ну хватит гнать на него, — мне на помощь приходит Аня. — Видишь, какой он внимательный, шоколадкой угостил, а ты? — блондиночка, как всегда, на позитиве.

— Ань, Дина, может, увидимся вечером? — я не хожу вокруг да около. — Немцев будет только “за”. Какие у вас планы?

— Никаких, — торопится сообщить Аня.

— За себя говори, — отрезает Дина, укоризненно глядя на подругу. — Я занята сегодня. И завтра. И через неделю тоже. Это называется — учеба. Хотя откуда тебе-то знать? — язвит она, адресуя мне ехидную улыбку.

Я подаюсь вперед и впиваюсь в нее любопытным взглядом.

— Так ты интересовалась мной? Ну и что тебе рассказали?

— Делать мне нечего, как интересоваться тобой! — возражает Дина. — Возможно, я сейчас тебя расстрою, но ты не центр Вселенной, Чемезов.

Я не отвожу глаз от ее лица.

Эта девчонка реально крепкий орешек. Ни один из моих подкатов на нее не действует, ни одна улыбка — вообще ничего. Даже в друзья меня не добавила. Неужели я теряю хватку?

— Ты злишься, потому что я тебе нравлюсь? — снова провоцирую ее.

— Ань, ты идешь? — Дина игнорирует мой вопрос. — Что-то аппетит пропал.

— Но я не доела! — жалобно возражает Аня, облизывая перепачканные кремом губы.

— Ладно. Я понял, — делаю еще один глоток. — Мне тут не рады. Не буду вам мешать. — Протянув руку, заправляю за ухо Арсеньевой темную прядь волос. — Подумай насчет свидания, ладно? — прошу ее напоследок.

Дина замирает и беспомощно смотрит на подругу.

— Она подумает, — встревает Аня.

Подмигнув ей, я убираюсь из буфета.

После пар мы с Фрицем, по традиции, курим на парковке. С тех пор, как по воле маман я стал пешеходом, мне приходится зависеть от своего приятеля, а у того есть одна идиотская привычка — торчать перед универом возле своей тачки и курить, изображая Дюка Нюкема — одного из самых брутальных антигероев всех времен и народов. Фриц полагает, что в глазах проходящих мимо девушек он выглядит очень горячо. Я же в очередной раз убеждаюсь в том, что парням не стоит пренебрегать тренажерным залом.

В общем-то, я не против поторчать здесь. Вот-вот из универа должна выйти Арсеньева, и мне не терпится снова подоставать ее. Это так весело, как… Даже не знаю, с чем можно сравнить наше с ней общение. Возможно, с тем, когда запиваешь колой мятный леденец — очень острые ощущения.

И когда девчонки появляются на парапете, я говорю Фрицу:

— Позови их.

Без лишних вопросов Немцев напяливает самую невинную улыбку и машет девушкам.

— Подождите, вы в общагу? — кричит им.

Девушки тормозят, недолго переговариваются, после чего Аня подходит к нам. Дина же остается стоять на месте.

— А есть предложения? — игриво спрашивает Аня, адресуя свой вопрос Фрицу.

Раскручивая на пальце брелок от “фольца”, тот покачивается на пятках и развязным тоном предлагает:

— Могу подбросить. Зачем таким хорошеньким ножкам ходить пешком? — ведет взглядом по телу девушки, будто сканируя её.

Я уже и сам успел позалипать на Анины стройные ножки.

— Нет, извини, не получится. Я с Диной, — Аня косится вправо, намекая на упрямый характер своей подружки. — В другой раз, ладно?

— Стой. А вечером увидимся? — Фриц подходит к блондиночке, кладет ладони ей на бедра и плавно тянет на себя.

Я тактично отворачиваюсь и натыкаюсь на придирчивый взгляд Дины.

— Эй, Насекомыш, подойди, поздоровайся. Я не кусаюсь, — подзываю ее пальцем, уверенный, что подобная выходка доведет Арсеньеву до нервного тика.

Так и есть. Девчонка недовольно хмурится и поджимает свои очаровательные сочные губки. Я слышу ее раздраженный вздох.

— Уже здоровались. Два часа назад.

— Да, точно, — с грацией хищника медленно приближаюсь к ней. — Симпатичная сумка. Сама вязала?

Я киваю на странный мешок, сделанный из коричневой и зелёной пряжи, украшенный изображением головы оленя.

Оленя… Господи.

Дина расправляет плечи. В ее глазах загорается воинственный огонек, что только распаляет мой интерес.

— Сама, а что?

— Блеск, — мой голос пропитан иронией. — Ты ещё и вяжешь. Рукодельница.

— Ну и что с того? — огрызается девушка.

— Да нет, ничего. Просто теперь ясно, чем ты собираешься заниматься все выходные. Дай-ка угадаю? Будешь перечитывать “Грозовой перевал”? Вышивать крестиком? Пасьянс разложишь? — дразню ее.

— Это ты сейчас свои любимые хобби перечислил? — парирует Дина. — Не ожидала.

— А чего ты ожидала? — ловлю ее на слове.

— Чемезов, прекрати меня цеплять. По-хорошему прошу.

— А то что?

— Узнаешь.

Ее слова совсем не похожи на угрозу, слишком уж сладенький ротик их произносит.

— Ой, надо же. Ты умеешь флиртовать. Поздравляю, почти получилось, — наклонив голову вбок, лучезарно ей улыбаюсь.

— Это не флирт, дурень. Это безысходность, — отрезает Арсеньева, давая понять, что моя улыбка снова сработала вхолостую.

— Ну хватит быть такой злюкой, Дина. Красивым девочкам это не к лицу, — я снова улыбаюсь, и, о, боги, на лице Арсеньевой мелькает замешательство. Кажется, мне удалось что-то нащупать в броне этой Снежной королевы. Она теряется перед банальными комплиментами? — Давай встретимся вечером? Ты и я? Ммм?

— Я не могу, — Дина отрицательно качает головой. — Куча дел.

— Учеба и “Джен Эйр”, я помню. Но не будешь же ты сидеть над книгами все выходные. Что еще?

— Стирка, — отвечает девушка.

— Прости? — удивленно хлопаю глазами. — В смысле?

— В смысле — стирка, — повторяет Дина насмешливым тоном. — Ты берешь грязную одежду, порошок и воду. Делаешь так много-много раз, потом полощешь, выжимаешь, развешиваешь и получаешь чистые шмотки, — каждое слово она сопровождает соответствующим жестом, выходит забавно.

— По-моему, для этой цели люди давно изобрели стиральную машину.

— Чемезов, ну что тебе надо? — голос Дины звучит, скорее, жалобно, чем сердито.

Я устало вздыхаю.

В который раз она меня об этом спрашивает? Я уже сбился со счета.

— Просто, хочу пообщаться. Ты рассказываешь очень интересные вещи. Давай сегодня сходим куда-нибудь, и ты поделишься со мной другими своими увлечениями, а?

— Нет. Я занята, я же сказала, — качает головой девчонка. И, схватив под локоть подошедшую подружку, небрежно бросает: — Пока.

Затем Арсеньева поднимает ладонь и медленно делает мне ручкой, всем своим видом словно говоря: “У тебя ничего не выйдет”.

Не хочу хвастаться своими похождениями, но у меня никогда не возникало проблем с девчонками. Улыбка, шутка, улыбка, комплимент — это всегда работало безотказно. Но тут появляется какая-то Гермиона из села, и моя выверенная и отточенная до идеала система дает сбой.

Наблюдая за удаляющейся фигуркой, я чешу затылок и чувствую прилив адреналина, азарт и что-то, что никак не могу обозвать.

Черт, девочка, кто ты такая?

Девушки, с которыми я, обычно, провожу время, как овечки Долли, одинаковые и до зубного скрежета предсказуемые — расфуфыренные, избалованные и готовые на все. Но, бог ты мой, как же с ними скучно.

То ли дело эта простушка из Дубовников.

Нет, серьезно, что-то в ней есть, что-то необычное, неизведанное.

Арсеньева — как глоток свежего воздуха, такого морозного и колючего, пробирающего до яиц. Что ни слово — подзатыльник.

Я просто тащусь.

— Ты все не теряешь надежды? — позади меня стоит Фриц. — Я же тебе говорил, что она непробиваемая. Только время зря тратишь. Или ты реально на нее глаз положил? Решил остепениться?

— Да, блин, конечно! Делать мне больше не хрен, — фыркаю в ответ. — Моя тачка… ни в каком она не сервисе, — нехотя признаюсь Фрицу. — Мать ее забрала вчера утром, сказала вернёт, когда я встану на путь исправления.

— А при чем тут Арсеньева?

— При том, что она не похожа на всех моих бывших девчонок. Только посмотри, как она одета, — качаю головой, провожая взглядом Дину. — И сумка эта. Я просто в отпаде. Понимаешь?

— Нет.

— Проехали.

— Нет, объясни нормально. Зачем она тебе? — допытывается Немцев.

— Эта домашняя телочка — мой обратный билет в прежнюю жизнь. Чудную жизнь без всяких лимитов, прекрасную жизнь, в которую никто не лез, которую никто не пытался контролировать, где никто не мешал мне веселиться.

— Все равно не понял, — задумчиво бормочет Немцев.

Я нетерпеливо вздыхаю.

— Она нужна мне для прикрытия, что тут неясного?

На лице приятеля мелькает понимание.

— Так ты хочешь мать убедить с ее помощью? — доходит до него. — Типа, что ты исправился, что у тебя серьезные отношения с девчонкой, которая вся такая правильная, которая делает тебя лучше и все такое? — вкрадчиво интересуется Фриц. Я пожимаю плечами. А что? Идея-то — огонь. Да и руки так и чешутся сбить спесь с той провинциальной малышки. — Офигеть, Тим. Ну ты и скотина, — ухмыляется он.

— Сказал парень, который пудрит мозги сразу нескольким девчонкам, — отражаю его попытку достучаться до моей совести.

— Я просто не могу определиться, — самодовольно замечает белобрысый.

— Лучше скажи, ты просто не собираешься определяться.

Довольный собой Фриц снова ухмыляется.

— Главное, чтобы они об этом не знали.

— Да пофигу. Не мы — так другие.

— И то верно… — соглашается Немцев. — Слушай, а зачем такие сложности? Просто посиди какое-то время тише воды, ниже травы, и мать сама на блюдечке тебе принесет твои ключи. Еще и по голове погладит. Предки любят, когда пляшешь под их дудку. Поверь, я в этом большой спец.

— А вот я люблю сложности. Скучно мне, Фриц, так скучно, хоть вой, — жалуюсь я.

— Понятно. Тогда нужно действовать, — решительно заявляет парень. — Могу помочь. Ее подружка у меня на коротком поводке, бегает как шавка. Что я скажу, то и сделает.

— Да ладно, я сам справлюсь, не маленький.

— Нет. Не справишься. Доверие — это ключ к сердцу любой девчонки. Особенно такой, как Арсеньева, — Фриц выдает свою очередную порцию мудрости.

— Ты-то откуда знаешь? — я закатываю глаза, прекрасно понимая, что Немцев, как всегда, прав. — Ладно, — в итоге сдаюсь. — Есть идеи?

— Пока нет. Надо подумать.

— Давай, Фрицик, думай, мне не терпится выяснить, такая ли она неприступная, какой кажется.