Нарушая правила

Глава 27. Дина

Мы с Тимом идем на яхте под кусочком паруса, попав в жестокую бурю. За бортом бушует океан. Я сижу на диванчике и крепко держусь за столешницу, чтобы меня не кидало по каюте. Тим снаружи. Я вижу его черный силуэт на фоне хмурого горизонта. Лица не различить, но я точно знаю, что там Тим, а не кто-то другой, делает все, чтобы вывести нас из зоны шторма.

Тихий океан совсем не тихий. Фернан Магеллан назвал его так за спокойный нрав во время своего первого плавания. А вот нам не повезло. Я смотрю вправо и вижу, как на нас обрушивается гигантская волна. Яхту накреняет и подбрасывает словно щепку, моя рука скользит, я лечу в другой конец каюты и… просыпаюсь.

Подскочив от резкого пробуждения, сажусь и глазам своим не верю.

В кресле, закинув ногу на ногу, сидит Тим!

— Доброе утро, — шепчет он.

— Ты… пришел… — протираю глаза, чтобы убедиться, что это не сон номер два. — Что с твоим лицом?

Тим сам на себя не похож и выглядит хуже, чем когда-либо. Лицо осунулось, а глаза будто стеклянные. На правой скуле запекшаяся ссадина.

— Да так, — Тим отворачивает от меня пострадавшую сторону лица. — Упал. Или подрался. По ходу, и то, и другое. Не помню.

Я встаю на четвереньки и подползаю к краю матраца, располагаясь прямо напротив парня и глядя в его лицо. Он выглядит старше, чем в среду, когда я видела в последний раз. Разве такое возможно?

Встав с кровати, я приближаюсь к Тиму. Хочу прикоснуться к нему, мне нужно удостовериться, что все происходящее реально.

— Где же ты был?

Тяну к Тиму руку и провожу пальцем по впалой щеке вниз. У него сухая кожа, колется отросшая щетина.

— Это… долгая история, — Тим мягко отстраняет мою руку. — Будешь кофе? — затем встает и выходит из спальни.

— Подожди, ты куда?!

Я иду за ним, на ходу собирая волосы. Мне кажется, если я потеряю Тима из вида, он снова может исчезнуть. Но он здесь, на кухне, включает кофемашину.

— Что случилось? Куда ты пропал? — подхожу к нему сзади и крепко обнимаю.

Тело парня каменеет под моими руками. Я чувствую его напряжение.

— Скажи, тебе есть, куда пойти? — спрашивает он, уперев ладони в столешницу.

— В смысле?

— В смысле жилья. Просто я… я могу помочь. Арендую тебе квартиру.

Я осмысливаю слова, сказанные Тимом, и разжимаю руки.

— Хочешь от меня избавиться? — делаю шаг назад.

Тим медленно поворачивается.

— Я хочу избавить тебя от себя, — он чертит в воздухе линии, направляя их от своей груди в мою сторону и обратно.

— Да что случилось-то, ты можешь нормально объяснить?!

— Мать поставила мне условие. Или я расстаюсь с тобой или… — Тим опускает голову и буравит глазами пол, — иду топтать берцы.

— И ты не собираешься отдавать долг родине, — с упавшим сердцем развиваю его мысль.

Тим качает головой, но не в знак отрицания.

— Прости… Я… — он покусывает губы. — Ну только представь, я и в армию? Что я там забыл? Я там никого не знаю! — он даже пытается шутить. — А-а-а… — резко стонет, проводя обеими ладонями по волосам. — И ведь ты же с самого начала была права — нельзя нам вместе. Моя мать, она так просто не отстанет. А я… Я же — пустое место, иждивенец, ноль без палочки… Эта хата, тачка, учеба, даже мои шмотки — это все куплено на ее деньги… Я тебя не гоню, Дин, но тут такое дело…

Я жду, что он продолжит, но Чемезов молча опускает голову. У меня внутри все обрывается.

— Я поняла. Сейчас соберу вещи.

Сказав это, вылетаю из кухни и несусь в спальню. У меня горят щеки от стыда и осознания того, до чего я докатилась. Я зажмуриваюсь, не позволяя слезам хлынуть из глаз.

— Дина, я же не говорю, что ты должна прямо сейчас уходить! — кричит Тим, догоняя меня. — Давай поищем квартиру. Я помогу с оплатой, для меня это не проблема!

— Не надо!

Не оглядываясь, я пересекаю длинный коридор, забегаю в спальню и открываю дверцу шкафа.

— Дин… — Тим заходит в спальню вслед за мной.

Встав рядом, он пытается задвинуть дверцу.

— Отойди! — рявкаю на него.

Тим отступает. Я выгребаю с полки все свои шмотки, несу на кровать и сваливаю в кучу. Затем открываю другую половину шкафа, снимаю с плечиков оставшуюся одежду и достаю спортивную сумку.

— Не горячись, — успокаивающе просит Чемезов.

— Не горячись? — передразниваю его. — Ладно. Я спокойна, — при этом резкими движениями начинаю складывать в стопку свои футболки и кофты. — Может, все-таки расскажешь, где ты был? Знаешь, мне просто любопытно, чем занимался три дня человек, из-за которого я тут на стену лезла.

— Вряд ли тебе будет приятно это услышать.

— А я хочу услышать. От тебя! А не от твоей матери!

— Да что рассказывать? — Тим смотрит в потолок и порывисто вздыхает. — Я ездил к Фрицу… А потом встретил чувака одного, мы раньше вместе часто зависали. Он мою тачку на обочине увидел, ну и подкараулил меня… В общем, слово за слово, он позвал выпить. Короче, я бросил машину, и мы поехали.

— Тебе резко захотелось напиться? Что за чушь? — недоверчиво говорю и все никак не могу поймать его взгляд.

— Мне надо было расслабиться.

— В честь чего?

— Не знаю… Мне было фигово.

— Тебе было фигово? Серьезно?! Да ты хоть представляешь, что я тут с ума сходила?!

— Прости… Я козел… Я телефон свой в машине оставил… Мы накидались, а вечером погнали в клуб… Потом я плохо помню. Очухался уже в палате. На мне даже белья не было, представляешь? Я был в штанах, но без трусов. Даже не помню, где… был… с кем… Какие-то обрывки… Жесть, в общем.

К горлу подкатывает тошнота.

Хочется, чтобы он забрал назад свое гребаное признание, но все, что Тим только что сказал, все, о чем предупреждала его мать, неизбежно обрушивается на меня. Перед глазами с бешеной скоростью начинают мелькают картинки…

Тим с каким-то парнем напивается в баре… Они в клубе… Знакомятся с девушками, или, может быть, те сами к ним подходят… А потом…

Моей фантазии хватает, чтобы в красках расписать, что было потом.

— Ясно. Тебе бы анализы сдать. Мало ли, — меня передергивает от собственного ехидства.

— Уже. Мама оплатила мне полный пакет обследования. Заботится о потомках.

— Голубая кровь. Само собой, нужно беречь гены.

Мой голос звучит спокойно, но внутри творится такое, что я вообще не понимаю, как до сих пор стою на ногах.

Тим отрывает взгляд от стены напротив и переводит на меня.

— Дин…

— Я все поняла. Я сейчас уйду.

— Дин… Позволь мне помочь. Мне надо знать, что ты не останешься на улице.

— Зачем? Тебя же не волновало, как я жила эти три дня.

— Дина…

— Можешь выйти? Мне надо переодеться!

— Переодевайся. Что я там не видел? — грубо бросает Чемезов.

Вспыхнув, я встаю к парню спиной, стягиваю с себя его проклятую футболку и надеваю хлопковую рубашку в клетку и джинсы. Затем роюсь в сумке, чтобы достать носки.

— Ну вот куда ты сейчас?

Нахмурившись, Тим приближается, выдергивает у меня из рук носки и швыряет их на кровать.

— Да что ты делаешь?! — ору на него, встряхивая от злости головой. — Ты велел мне выметаться, я сваливаю! Что не так?! Или у тебя снова взыграла совесть? Она у тебя рандомно включается, что ли?

— Да пойми, я не могу тебя так отпустить!

— А мне ничего от тебя не надо! Ни-че-го!

Я выпрямляю спину, чтобы казаться выше и выглядеть более убедительно.

— Черт… — выражение лица Чемезова становится жестким. — Ты думаешь, в наши дни гордость — это такая топовая тема? Ни хрена ты не понимаешь, деревня! Ну вот, да, я не гордый, я прогнулся и что? Думаешь, ты лучше меня, да? Думаешь, что никогда бы так не поступила? Да любой бы так сделал, любой, кому есть, что терять.

— Вот и убеждай себя в этом.

— Хватит выпендриваться! Просто разреши мне снять тебе долбаную хату! — рычит Тим.

— Катись к черту! — разозлившись, жадно глотаю ртом воздух.

— Я тебя не выпущу отсюда, пока ты не согласишься, поняла?! — угрожает парень.

Тим обходит меня сзади и обвивает руками, прижимая к себе. Мое тело каменеет. Я так мечтала снова оказаться в его объятиях, а теперь мне все в нем противно.

— Тим… зачем? — жалким шепотом спрашиваю его. Глаза заполняются слезами. Горло сжимает так, что трудно говорить. — Ты все сказал, я тебя услышала. Деревне здесь не место. Но деревня и правда гордая. Дай мне хотя бы уйти достойно, не предлагай мне ничего. Я не приму у тебя никакой помощи, ни рубля, ни копейки. И дело не в том, что это деньги твоей матери, а в том, что меня так воспитали. Я не содержанка и не попрошайка. Я сама решу свои проблемы, ладно?

Я смаргиваю выступившие слезы.

Надавив на руки Тима, вынуждаю его разомкнуть их и отпустить меня. После чего снова подхожу к кровати и принимаюсь складывать одежду.

— Это же так тупо, — Чемезов продолжает комментировать мои сборы.

— Да. Как выяснилось, я вообще не очень умная, раз повелась на твои россказни.

— Я же и правда старался. Я думал, что смогу. Я хотел измениться.

— А я тебя об этом не просила, — говорю ему немного охрипшим голосом.

Все то время, что я собираю сумку, Тим сидит на краю кровати, опустив голову. Я ненароком бросаю взгляд на его торчащие сквозь футболку лопатки, растрепанные темные волосы, на напряженные мышцы рук, на его пальцы. Вся его поза кричит о раскаяния, только на этот раз у меня нет сочувствия к этому парню.

Сумка уже в коридоре. Я стою в ванной комнате, запихивая свои туалетные принадлежности в большой пакет. На глаза попадается начатая упаковка с тампонами, которую я открыла вчера. Хорошая новость — я не беременна. У меня анемия!

— Ты вызвала такси? — интересуется Тим, наблюдая за мной.

Он стоит снаружи.

— Да.

— Можно, я позвоню тебе вечером?

— Зачем? — я подвисаю от его странной просьбы.

— Узнать, в порядке ли ты.

Вот сейчас даже смешно.

— Зачем же ждать вечера? Я тебе и так скажу, — издевательским тоном говорю я. — Я не в порядке.

— Прости меня… если сможешь…

Бросив на Тима обжигающий взгляд, я выхожу из ванной и прохожу мимо парня.

Уже в прихожей, полностью одетая и обутая, я заталкиваю Тимошку в переноску.

— Не трогай! — рычу на Тима, заметив, что он поднял мою сумку, пакет и рюкзак.

— Идем, — он кивает в направлении двери. — Я тебя провожу. Хочешь, оставь кота, из-за него у тебя будут проблемы с арендой.

Я выпрямляюсь и смотрю Тиму в лицо.

— Да, конечно! А что с ним будет, если ты снова уйдешь в загул? Кто о нем позаботится?

Чемезову нечем крыть, и он молча вздыхает, с тоской глядя на меня.

— Дин… Скинь номер карты, — просит уже в лифте.

Я упрямо смотрю на двери.

— Нет. Мне ничего от тебя не нужно. Больше никогда ко мне не подходи. Не звони мне. Не пиши. Не ищи встречи… Меня тошнит от тебя.

Я прожигаю Тима взглядом и замечаю, как виноватое выражение его лица сменяется облегчением. Наверное, он рад, что так легко от меня отделался.

Выйдя на улицу, я забираюсь на заднее сиденье вместе с рюкзаком и переноской и хлопаю дверью. Тим загружает в багажник мою сумку и пакет. Я не вижу парня, но чувствую, как вибрирует машина от его действий.

Багажник мягко хлопает, и как только водитель дает по газам, я начинаю всхлипывать.

— Эй, девушка, все нормально?

— Нет.

— С парнем рассталась, что ли? Да брось ты реветь. Такая красивая, найдёшь другого. Это он пусть плачет.

Мои губы дрожат. Я больше ничего не могу ответить водителю и, закрыв лицо руками, рыдаю в голос, выпуская наружу все, что пережила за последние дни. Внутри так больно.

Где взять силы, чтобы оплакать свое разбитое сердце, веру в людей, свое первое сильное чувство, которое только что растоптали, предали, променяли на сытую и комфортную жизнь? Никакой любви и не было. Только потребности, эгоистичное желание присвоить, поразвлекаться, поиграть… Без понятия, что мне делать и как их этого выбраться, но в одном я уверена — мне больше не стать прежней наивной девочкой Диной из Дубовников.