Навсегда моя

Глава 17. Ревность

Севастьян

Сегодня он ночует у Эллы. Илья этот.

Я видел его со своего балкона. Уже поздно, за двенадцать ночи перевалило. Сначала их с Эллой силуэты маячили на кухне. А потом свет на кухне погас, но загорелся в спальне. Элла зашторила окна, и теперь я могу только догадываться, чем они занимаются.

Я стою, как дурак, на своем балконе ледяной октябрьской ночью, но даже не чувствую холода. Потому что кровь в венах кипит, как в адовом котле. Меня накрывает ревностью и болью. Скулить хочется, как подстреленной собаке. Дышать не могу от разрывающей меня бури.

Может, рвануть сейчас к Элле и свернуть этому Илье шею?

Начинается дождь. Бьет меня по лицу и телу большими холодными каплями, больше похожими на мелкий град. И только когда промокаю насквозь, отрываю взгляд от окон Эллы, в которых горит приглушенный интимный свет, и ухожу с проклятого балкона.

Я знаю, как Элла может любить. Я познал ее любовь всю, прочувствовал каждой клеткой своего тела. И не могу поверить, что точно так же она любит его. Илью этого.

«Да, люблю. Сильнее, чем любила тебя».

Даже сильнее чем меня.

Разве возможно сильнее?

Элла отдавалась мне без остатка. Вручила мне свою душу и свое сердце. Была настоящей женой, а не фиктивной. Она горела в моих руках. И я горел вместе с ней.

Но обстоятельства оказались сильнее. Рядом со мной Элла была под угрозой. Единственным способом защитить ее было развестись и полностью оборвать связь. Заставить Новосельцева поверить, что это был фиктивный брак. Беременность Эллы все осложнила. Угроза над ней возросла. Будучи беременной, Элла была еще более уязвима. Я предлагал ей аборт, хотя на самом деле, конечно, не хотел этого. И рад, что Элла меня не послушала и родила Оскара. Несмотря на то, что беременной находилась в огромном риске. Счастье, что Новосельцев не прознал про положение Эллы. Иначе ему бы доставило отдельное удовольствие не просто убить мою жену, а убить мою беременную жену.

Я должен был дистанцироваться от Эллы. Я не мог быть рядом с ней и ребёнком до тех пор, пока Новосельцев спокойно ходил по земле. Я должен был сначала разобраться с ним. Конечно, я понимал, что, во-первых, вряд ли Элла когда-нибудь меня простит, а во-вторых, с высокой вероятностью у нее появятся новые отношения. Возможно, выйдет замуж. Мне было больно, но такова была цена ее благополучия. И благополучия моего сына.

Сейчас, когда ни Элле, ни Оскару больше ничего не угрожает, я могу быть рядом с ними. Я отчаянно хочу этого. Однако Элле я больше не нужен. Закономерно и логично. Однако нестерпимо больно. Элла может ненавидеть меня, может выйти повторно замуж, может родить новых детей. Это ее право. Но Элла точно не может запретить мне общаться с Оскаром, запретить сказать ему о том, что я его отец. Мой сын будет называть меня папой.

Промокнув под холодным дождем до нитки, я иду в душ. Делаю воду погорячее и долго стою под струями. Мне сорок один год, и я очень надеюсь, что все мои войны подошли к концу. Я больше не хочу ни с кем воевать, никому мстить, никого убивать. Но все равно врагов у меня достаточно. Я много кому перешел дорогу как в ликеро-водочном бизнесе, так и в политике. Поэтому не расслабляюсь и всегда на чеку.

Выхожу из душа и сразу направляюсь к окнам. Сквозь стену дождя вижу, что интимный приглушенный свет в спальне Эллы еще горит. Стрелы ревности пронизывают мне сердце. Вдохнуть спокойно не могу, когда представляю, как этот недоумок Илья трахает Эллу. Мою жену. Мать моего сына.

Я уже на полном серьёзе придумываю поводы заявиться к Элле в гости посреди ночи, как звонит мой телефон. Бросив на экран беглый взгляд, ухмыляюсь. Надо бы поднять трубку, ни к чему обижать человека, но сначала достаю из бара бутылку виски и плескаю в стакан немного коричневой жидкости. Звонок прекращается, но я знаю: через десять секунд телефон снова начнет петь и вибрировать. Так и происходит.

- Алло, - беру трубку и делаю глоток обжигающего напитка.

- Привет! Не разбудила? - голос Марины бодр и игрив.

- Нет, но я собираюсь ложиться.

- А я сейчас в Москве! - радостно заявляет. - У подружки, Ани Фроловой, послезавтра день рождения, она меня пригласила, и я приехала. Помнишь Аню?

Не помню. У Марины полно подруг, одно время она любила знакомить меня с ними.

- Помню, - вру.

- Может, увидимся? - спрашивает неуверенно. - Сейчас, - добавляет после секундной заминки. - Я могла бы приехать, если ты еще не спишь…

Как ни странно, Марина не ушла из моей жизни полностью. После развода с Эллой я не видел смысла искать кого-то нового. Марина вполне годилась для удовлетворения физиологических потребностей. Но в последний год наша связь практически сошла на нет. Марина прямым текстом заявила, что хочет семью. Я прямым текстом ответил, что мне это не нужно. Она обиделась, закрутила с кем-то роман. Меня это не беспокоило. А пару месяцев назад она снова стала мне звонить. Как я понял, ее новый роман не увенчался успехом.

Я тяну, не отвечаю на предложение Марины увидеться. Делаю еще глоток виски и смакую напиток во рту. Признаться честно, я совсем потерял к Марине интерес. За столько лет я узнал ее вдоль и поперек, и она мне надоела.

Но сейчас там, в соседнем доме, Элла не спит, потому что предается любви с этим своим актером. Ревность ядом разливается по венам, отравляет мне душу. Желание прямо сейчас отправиться к бывшей жене и вломиться в ее квартиру накатывает волнами. И я это сделаю, если меня что-нибудь не сдержит. Поэтому отвечаю Марине:

- Приезжай.