Навсегда моя

Глава 7. Позволь мне

У меня не остается другого выхода, кроме как разрешить Севастьяну подняться в квартиру со мной. В лифте понимаю, что ненавижу его еще больше. Теперь и за то, что внушает мне страх. Я ведь действительно боюсь его. Боюсь, что отберет у меня сына. Такой мужчина, как Севастьян, может.

- И часто ты так поздно одна ходишь? - спрашивает, пока узкая металлическая кабинка предательски медленно ползет вверх. Когда я нажала кнопку вызова лифта, как назло, приехал не грузовой, а маленький пассажирский. Из-за этого я вынуждена стоять к Севастьяну слишком близко. Настолько близко, что адреналин разгоняется по венам.

- Бывает.

- Но это же опасно, Элла.

- С тех пор, как я с тобой развелась, моей жизни больше ничего не угрожает.

Мне слишком сложно смотреть ровно перед собой на двери лифта, а не поднять голову на Севастьяна.

- Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Молодая девушка, одна, в час ночи… Где твой возлюбленный? - мне кажется, или Сева действительно произнес эти слова с презрением? - Почему он тебя не провожает?

Вот теперь я поднимаю на Севастьяна голову.

- Не лезь в мою жизнь, - чеканю.

Наконец-то лифт доезжает до моего восьмого этажа, и двери открываются. Поворачивая ключ в замке, немного нервничаю. В квартире няня. Она увидит Севастьяна и что обо мне подумает? Что я притащила мужика на одну ночь? Не то чтобы меня сильно беспокоит мнение няни обо мне, но просто она знакома с Ильей.

- Привет, - здороваюсь с няней, заходя в квартиру.

Она уже в прихожей ждет меня.

- Здравствуйте, - здоровается с ней Севастьян.

- Здравствуйте. - Как я и ожидала, няня удивленно его разглядывает. Но быстро спохватывается и переводит взгляд на меня. - Привет. Спасибо, что вовремя.

Няня у меня молодая, моя ровесница, поэтому мы с ней на «ты». Это уже вторая няня у Оскара и, надеюсь, последняя. Я бы не хотела менять Нелю на другую и очень боюсь, что по какой-то причине она сама решит от нас уйти. Когда я искала няню в первый раз, я наоборот не хотела брать молодую. В моем представлении няня должна была быть в возрасте. Как бабушка. И именно такую бабушку я наняла.

Однако потом выяснилось, что у пожилой няни болит спина каждый раз после того, как она берет Оскара на руки. Еще пожилая няня очень любила учить меня жизни и тому, как правильно воспитывать ребёнка. Ведь она-то жизнь прожила и знает, не то что я. При всем ее рвении поучать меня, она почему-то совершенно не хотела заниматься с Оскаром, и все ее времяпровождение с ним сводилось к тому, что она просто ждала, когда побыстрее закончится рабочий день. На площадке Оскар один играл в песочнице, пока няня сидела на лавочке с другими нянями и чесала языком.

В итоге мне это надоело, и я ее уволила. Вместо пожилой няни я наняла молодую девушку, свою ровесницу. Тогда нам было по двадцать пять. Новая няня оказалась в разы компетентнее пожилой. Она бегает с Оскаром по площадке, играет с ним в мяч, возит его в бассейн, занимается развивашками. И у Нели не болит спина от того, что она поднимает Оскара на руки. По образованию она детский психолог.

- Как Оскар? Как прошел ваш вечер?

- Все хорошо. Мы немного погуляли, потом пришли домой, Оскар съел полную тарелку макарон с котлетой. В девять я его искупала, а в десять начала укладывать. Пол-одиннадцатого он уснул.

- Хорошо, спасибо. До завтра, Неля.

- До завтра.

Она напоследок улыбается и выскальзывает из квартиры. И все же я чувствую себя неловко после того, как Неля увидела меня с Севастьяном. Как будто я изменяю Илье, и меня на этом поймали.

Пока Севастьян моет руки в ванной, я заглядываю в детскую. На столе горит ночник, Оскар раскинулся на своем диване в позе звезды: руки и ноги в разные стороны. На сыне его любимая пижама с принтом из машинок. Есть вторая пижама с принтом из животных, но Оскар не любит в ней спать.

Севастьян становится в дверном проеме рядом со мной и тоже смотрит на спящего Оскара. И я вдруг ощущаю потребность так много сказать Севастьяну. Нет, не обвинений и претензий. А рассказать ему, сколько он упустил. Он не видел первую улыбку Оскара, он не слышал его первый смех. Севастьян пропустил первые шаги нашего сына, его первые слова. Сева не знает, какая у Оскара хорошая память и как быстро он учит стихи. Наш сын знает наизусть всего Корнея Чуковского, всю Агнию Барто. Оскар не любит рисовать, но зато любит лепить из пластилина и кинетического песка. Он умеет плавать.

Наш сын такой замечательный, а Севастьян об этом даже не знает.

- Он чудесный, - тихо говорит после долгого молчания.

Я сглатываю ком в горле. Разворачиваюсь и направляюсь на кухню. Сева аккуратно закрывает дверь в детскую и идет за мной. Я зажигаю свет и замечаю, что глаза Севастьяна слегка покраснели. Неужели расчувствовался, глядя на Оскара?

- О чем ты хотел поговорить?

Я не предлагаю бывшему мужу ни чая, ни кофе. Опираюсь на подоконник и скрещиваю руки на груди. Севастьян садится на стул напротив меня.

- Я хочу общаться с Оскаром и прошу тебя позволить мне это. Приезжать к нему хотя бы раз в неделю и проводить вместе немного времени. Вот и все, Элла. Больше я ни о чем не прошу.

Я опускаю глаза в пол и смотрю на ламинат серого цвета. Замечаю на нем небольшое липкое пятнышко.

Справедливости ради, Севастьян немного просит. И как биологический отец имеет на это право. А мне ничего не стоит рассказать Оскару о том, что папа вернулся, и позволить сыну проводить с отцом два-три часа в неделю.

Но боль, которую Севастьян причинил мне четыре года назад, просыпается. Я даже не про то, что меня похитили и изнасиловали по его вине. А про то, что Севастьян сначала довольно жестко требовал аборта, а потом равнодушно отказался признать ребёнка своим. И вдруг ни с того ни с сего в Севастьяне проснулись отцовские чувства.

- Что произошло, Сева? - вскидываю на него ненавидящий взгляд. - Ты стал федеральным министром, и теперь тебе понадобился ребёнок для каких-то политических целей?

- Что? Конечно, нет!

- Тогда я не понимаю, какая муха тебя укусила.

Он тяжело вздыхает и откидывается затылком на стену. Смотрит в потолок.

- Элла, я понимаю, как сильно виноват перед тобой, - начинает после долгой паузы. - Во всем. И в том, что с тобой случилось. И в том, что оставил тебя одну с ребёнком. Ты имеешь полное право ненавидеть меня. Я хотел бы, чтобы все было иначе. Но четыре года назад обстоятельства были сильнее меня.

- Очень много слов и никакой конкретики. Сразу видно - губернатор! Ой, то есть, уже министр. Да неважно. Вас специально где-то обучают лить людям в уши воду?

- Элла, хватит, прошу тебя.

Я отхожу от подоконника и делаю пару шагов по кухне.

- Ты отказался признать ребёнка, потому что думал, что я забеременела от насильника?

- Боже, Элла, нет, конечно! Я никогда не думал, что ты беременна от насильника! - кажется, Севу оскорбил мой вопрос. - Я всегда знал, что это мой ребёнок.

- Тогда я не понимаю, почему ты так себя повел! Просто не понимаю! - перехожу на крик, рискуя разбудить Оскара.

- Почему тебе так важно ворошить прошлое?

- А почему ты думаешь, будто можешь заявиться ко мне после всей той боли, которую причинил, и ждать, что я с радостью соглашусь пустить тебя к Оскару?

- Я не жду, что ты с радостью согласишься пустить меня к Оскару. Но я прошу тебя об этом.

- Десять минут назад у подъезда ты мне угрожал.

- Да, я готов добиваться установления своего отцовства через суд. Если по-хорошему ты не согласишься допустить меня к ребёнку.

Цепенею от такого заявления. Добиваться установления отцовства через суд. Это, конечно, лучше, чем похитить у меня сына. Слава Богу, до похищения ребёнка Сева пока не додумался.

Вот только и суды мне сейчас тоже не нужны. Точно не когда мне предстоит бороться за главную роль в важной картине. И что же делать? Севастьян загнал меня в ловушку.

Мое смятение не остается незамеченным. Он понял, что я не хочу судов.

- Просто давай договоримся по-хорошему? Позволь мне видеть его раз в неделю несколько часов. Больше я ни о чем не прошу.

Дверь детской комнаты с шумом открывается, и к нам бежит Оскар.

- Мама! - хнычет.

Сын залетает в кухню и, не замечая Севастьяна, подбегает ко мне. Поднимаю его и обнимаю. Оскар кладет головку мне на плечо и крепко обнимает меня в ответ, продолжая хныкать.

- Тшшшш, не бойся. - Глажу по спине. - Все хорошо.

Ну вот, мы разбудили и напугали Оскара. Я посылаю Севастьяну укоризненный взгляд. А он неожиданно смотрит на нас с улыбкой.