Навсегда моя

Глава 36. Убийца

Пока Севастьян ужинает, я иду в ванную. Потом он уходит к себе, но через час возвращается. Сева принял душ, побрился и, несмотря на поздний час, выглядит очень свежо. Гораздо лучше, чем когда вошел к нам в квартиру сразу после работы. Я лежу в кровати и наблюдаю, как он раздевается в темноте. Крепкие мышцы спины перекатываются при каждом движении. Севастьян не бросает занятия спортом, несмотря на высокую занятость на работе. Это бесспорно делает его привлекательным, как и пять лет назад, когда мы познакомились.

Сева откидывает одеяло с кровати и ложится рядом со мной. Сильной рукой притягивает меня к себе настолько близко, что я чувствую мятный запах его зубной пасты. Мы молчим. Я бы хотела поговорить с ним о нас, спросить, куда мы движемся, и сказать, что я не хочу возвращения наших отношений. Но после того, как мы несколько раз занимались сексом, и я кончала с громкими стонами, мои слова будут звучать ужасно глупо. Мне изначально не нужно было подпускать к себе Севу, раз я не хотела с ним отношений.

Но, Боже мой, неужели если я несколько раз занялась с ним сексом, то теперь обязана снова выйти за него замуж?

- Я люблю тебя, - тихо произносит, прерывая мои мысли.

Сева запустил ладонь мне в волосы, и мягко перебирает пальцами пряди.

- Почему ты постоянно мне это говоришь?

Севастьяна удивляет вопрос.

- Потому что я тебя люблю. Когда люди любят друг друга, они об этом говорят. Разве нет?

- Когда мы были женаты, ты меня не любил. Что вдруг изменилось за четыре года разлуки?

Я, честно, не могу до конца поверить в искренность признаний Севастьяна. Мне кажется, он сам себя ввел в заблуждение.

- Я любил тебя тогда.

- Лжешь.

- Нет, Элла. Я любил тебя.

- После больницы я спросила, любишь ли ты меня. Ты ответил, что любил только один раз и давно. Не меня.

Я не произношу вслух имя Алисы, но и так понятно, о ком речь.

- Думаешь, я бы стал заниматься с тобой сексом без защиты, если бы не любил? Элла, мне не пятнадцать лет. Я прекрасно знаю, откуда берутся дети. Ты была моей женой, я тебя любил и хотел с тобой детей. Но потом все пошло не по плану, и из-за обстоятельств я был вынужден поступить так, как поступил.

Я впервые слышу от Севастьяна такие признания. Они парализуют меня. Напряженно вглядываюсь в его лицо в темноте. И вдруг встает перед глазами картина из прошлого: как на заднем дворе бара я признаюсь Севе в любви, а он не отвечает, но зато набрасывается на меня с животной страстью, вжимает в стену и берет без защиты. Впервые за год нашего брака.

Это….

Это было его признание в любви?

Я медленно выдыхаю через нос, стараясь угомонить разбушевавшиеся нервы. Севастьян продолжает:

- Я ненавижу себя за то, что бросил тебя, но у меня не было другого выбора. Я должен был убедить всех вокруг, что мы не вместе. Я заплатил за это высокую цену. Я пропустил первые три года жизни своего сына. Я пропустил его первую улыбку, первый смех, первые шаги и первые слова. Я мог наблюдать за вами только со стороны. В том числе наблюдать за твоими новыми отношениями, за тем, как ты счастлива с другим мужчиной. Я сгорал от ревности, ненавидел его и себя. Мне сдохнуть хотелось, когда я смотрел фотоснимки, на которых ты с ним. Но такова была цена вашей безопасности. Наш развод должен был быть максимально правдоподобным, чтобы никто не догадался, сколько на самом деле ты для меня значишь.

Я поворачиваюсь на спину и смотрю в потолок.

- Сева, чего ты хочешь сейчас?

- Я хочу тебя. Я хочу быть с тобой и с нашим сыном. Я хочу, чтобы мы были семьей. Я хочу вернуть все то, что мы потеряли.

Я молчу, обескураженная услышанным, а Севастьян снова говорит:

- Элла, я виноват перед тобой. По моей вине с тобой произошли страшные вещи, - я улавливаю, как голос Севы чуть дрогнул. - Я никогда себе этого не прощу. Я ненавижу себя за это гораздо больше, чем ты ненавидишь меня, поверь. Я понимаю твою ненависть ко мне. Ты имеешь на нее полное право. Но я люблю тебя, Элла, и я ничего не могу с этим поделать. Ты - лучшее, что случалось со мной в моей грёбанной никчемной жизни.

У меня пересыхает в горле, а глаза наоборот наливаются влагой. Каждое признание Севастьяна пробирает меня до костей.

- Снова ложь, - хрипло бормочу. - Ты всегда будешь любить только Алису.

- Боже мой, Элла, я уже даже не помню, как она выглядела. Я не вспомню ее лицо без фотографии. Алисы нет уже семнадцать лет, Элла. Семнадцать! Да, после ее гибели моя жизнь погрузилась в полнейший мрак. Я думал, так будет всегда. И меня это устраивало. Но потом я встретил тебя. На четырнадцать лет младше меня, с голубой мечтой о кинокарьере. Более разных людей, чем ты и я, сложно найти. Но ты стала моим светом в конце тоннеля. С тобой я наконец-то снова начал жить. И я еще раз скажу тебе: ты - лучшее, что случалось со мной в моей грёбанной никчемной жизни. Ты - лучшее, что у меня есть.

Севастьян перекатывается на меня сверху.

- Я тебя люблю, - шепчет. - Я тебя люблю. Я тебя люблю. Я буду говорить тебе это каждый день, пока ты мне не поверишь. Я тебя люблю.

Слёзы побежали по моим щекам. Я не могу их скрыть даже с помощью своего актерского таланта. Сева собирает губами каждую слезинку. Целует меня так нежно, словно я хрупкая фарфоровая кукла.

- Не отвечай сейчас ничего. Просто знай: я тебя люблю. Теперь, когда вам с Оскаром больше ничего не угрожает, я больше вас не отпущу. Ты навсегда моя.

- Сколько человек тебе пришлось убить, чтобы нам больше ничего не угрожало?

От моего вопроса Севастьян резко замирает и перестает меня целовать. Я чувствую, как напряглась каждая мышца на его теле. Бывший муж молчит, шумно дыша мне в шею. Я обреченно опускаю веки. И снова перед глазами самая страшная картина, которую мне доводилось видеть: как Севастьян яростно расстреливает голову насильника, а его мозги разлетаются по стенам и попадают на меня.

- Ты убийца, - едва слышно выдыхаю и всхлипываю, чувствуя почти физическую боль от осознания того, кем является Севастьян. - Ты грёбанный убийца. - Бью его кулаками в плечи. - Чему ты можешь научить нашего сына? Убивать людей? Манипулировать ими? Дергать за ниточки?

Севастьян поднимает голову и смотрит в мое заплаканное лицо. В его глазах тоже блестят слёзы.

- Клянусь тебе, Элла, наш сын вырастет человеком. Он будет лучше меня.