Нежный яд. Страсти

Глава 20

Скандал в семействе Серкейра, – а то, что произошло, безусловно, было скандалом, – не мог не встревожить Элеонор. С тех пор как они с Валдомиру расстались окончательно, семью беспрестанно раздирали распри и ссоры, преследовали неудачи и беды. Режина сама нарывалась на неприятности. Но Марсия? Самая разумная, добрая, уступчивая. Элеонор не могла поверить в то, что у ее младшей дочки может быть роман с женатым мужчиной, да еще с мужем сестры.

На всякий случай она решила поговорить с Марсией. Ей хотелось, чтобы недоразумение с Элизеу окончательно кануло в Лету, чтобы между ней и дочерью вновь установилось то чуткое дружеское взаимопонимание, которое так всегда ее радовало.

Увидев Элеонор, Марсия напряглась. Она все простила матери, но видеть ее, общаться с ней почему-то было тяжело. Думала она о ней с любовью, но увидев, с трудом удерживалась, чтобы не нагрубить.

Но на этот раз не удержалась, потому что мать принялась рассуждать о ней, об Алвару.

– Поверь, я ни в чем тебя не обвиняю, – говорила Элеонор, – но может быть, ты хотела отомстить мне и поэтому ринулась очертя голову в новый роман? Героем стал первый, кто оказался рядом с тобой, и...

– Отомстить тебе? Тебе? А почему ты решила, что ты – главное лицо в моей жизни? С каких это пор ты страдаешь болезнью Режины? Или она от тебя заразилась безудержным эгоизмом? Надо же додуматься до такого бреда!

Элеонор смешалась от напора дочери. Ничего дурного она не хотела сказать, хотела только, чтобы они поняли друг друга, стали ближе...

– Считай, что тебе это не удалось! – зло заявила Марсия. – Мы давно уже не понимаем друг друга!

Элеонор поторопилась уйти. Невыносимо больно было видеть раздражение дочери. Неужели они никогда уже не будут близки, как прежде?

Она винила себя за то, что после ухода Валдомиру не взяла на себя обязанности главы семьи, ушла в свои переживания. Дочь права, она вела себя как самая настоящая эгоистка. Но не поздно еще все исправить. Завтра будут выборы нового президента компании, и Элеонор займет этот пост. У нее двадцать четыре процента акций и преимущественное право. Она не допустит, чтобы во главе их общей фирмы встала одержимая жаждой власти Режина. Неуступчивая, властная, она и дело загубит, и семь не пожалеет!

Алвару видел удаляющуюся от дома Элеонор и заглянул к Марсии, чтобы поговорить с ней. Обычно спокойная и доброжелательная, сейчас она была комком нервов.

– Это успокоительное Режины на меня так подействовало, – с нервным смешком сказала она, отвечая на молчаливый сочувственный взгляд Алвару. – Но я ей отплатила за добро злом, не вторую щеку подставила, а ей по щекам надавала и сказала: попробуй еще какую-нибудь подлость устроить, убью!

– Однако не все, что говорила Режина, ложь, – медленно выговорил Алвару, пристально глядя на Марсию. – Я прекрасно понимаю, что ты слишком порядочный человек, чтобы завести роман с женатым мужчиной, даже если жена у него доброго слова не стоит. Поэтому я и согласился на все требования моей бывшей половины – отказался от президентского поста и освободил квартиру. Я хочу быть свободным человеком, потому что люблю тебя. И считаю своим долгом сказать тебе об этом. Ты должна знать все, раз приглашаешь меня в свой дом.

Марсия молчала, и Фигейра продолжил:

– Я тебя не тороплю. Ты можешь ничего не отвечать мне. Я даже пока не спрашиваю, могу ли я рассчитывать на что-либо кроме дружбы...

Марсия подняла голову и уже не отводила глаз от Фигейры.

– Я благодарна за твою прямоту, – сказала она. – Но если все так, то выходит, Режина была права. И совсем не зря затеяла скандал. Что скажут о нас все остальные?

Фигейра с надеждой смотрел на Марсию.

– Я могу сейчас думать только об одном, – Марсия даже поежилась, что с тобой может сделать Режина! И хочу одного – чтобы тебе не стало еще хуже.

Фигейра рассмеялся.

– Неужели ты так боишься свою сестру? Потому что она старшая? Но что она может? Я отдал все, что она хотела. Ни тебе, ни мне бояться нечего. Беспокоят меня только дети. Я очень надеюсь, что суд позволит мне находиться рядом с ними. Я должен хоть как-то оградить их от дурного влияния матери.

Стоило Алвару заговорить о детях, как лицо его омрачилось, в голосе зазвучала неподдельная боль. Марсия сочувственно взяла его за руку.

– Я уверена, мы с тобой что-нибудь придумаем, – уверенно сказала она. – Ты знаешь, как я привязана к своим племянникам. Режина и поймала меня на этой моей слабости, повезла обедать под предлогом, что хочет поговорить о Пати и Рафе.

Она помолчала и прибавила:

– И все-таки очень странно, что мы с тобой сейчас беспокоимся о детях, а их родная мать...

– Да, она сейчас готовится к битве за президентское кресло, – подхвати Алвару.

Он был прав. Режина расхаживала по кабинету и подсчитывала, сколько у нее врагов и сколько друзей.

Она успела переговорить с Иваном, и для нее было большой и неприятной неожиданностью то, что завтра Мария-Антония приедет и буде голосовать сама.

Этого еще не хватало! Потерять такую солидную порцию акций! Режина не сомневалась, что сестра будет голосовать за кого угодно, но только не за нее.

– А ты знаешь, что я намерена учредить пост вице-президента и просить тебя занять его? – спросила она небрежно шурина. – Я думаю, это улучшило бы ваше финансовое положение.

Режина произнесла это свойственным ей непререкаемым тоном.

Иван представил себе лучезарную перспективу и дрогнул. Однако как человек осторожный и предусмотрительный обещать ничего не стал.

– Подождем до завтра, – сказал он. – Может, что-то и переменится.

Режина не сомневалась, что переменится. Недаром говорится, что ночная птица дневную перекукует. Иван приложит все силы, чтобы перекуковала. Она мысленно прибавила акции сестры к своим. И все-таки она ни в чем не могла быть уверенной. Против будут Фортунату, – она в этом не сомневалась, – мать.

А собственно, почему? Элеонор занята своим новым любовником. Зачем ей навешивать на себя лишние хлопоты? Разумеется, она не одобрила способ, каким Режина устранила Алвару с президентского поста, но поехала же с ней, не отказалась. Мать жалеет ее, сочувствует, ей хочется, чтобы и эта дочь была счастлива.

Как ни смешно, но Алвару в эту минуту был для Режины союзником. Она ни на секунду не усомнилась, что он будет голосовать за нее, и поэтому не думала о нем вовсе.

Даже мысль о том, что ее муж теперь под одной крышей с Марсией, нисколько ее не взволновала. Хотя еще совсем недавно приходила от своих подозрений в неистовство. Но разве можно было это сравнить с тем, что она пережила, когда поняла, что Алвару может ей изменять, что у него есть любовница. Она была потрясена своим открытием. Привычный незыблемый мир для нее тогда рухнул. Зато теперь она куда больше была занята Аделму, чем Фигейрой.

Отослав Фигейру, она получила возможность поселить у себя Аделму под предлогом, что президенту компании шофер может понадобиться в любую минуту, а значит, всегда должен быть под рукой. Никакие слухи, намеки, сплетни не пугали Режину. Она всегда действовала на свой страх и риск и всегда добивалась победы. Вот как с Марсией.

А вот Марсия будет против нее, это точно. Как она сегодня ворвалась к ней! Щека у Режины вновь вспыхнула, почувствовав полученную пощечину.

– Ничего! Пусть с ней поработает Фигейра, – цинично усмехнулась про себя Режина. – И этого врага можно приручить.

А отец? Интересно, как он относится к ее президентству?

Кстати, нужно будет постараться, чтобы не ему достались акции Клариси, иначе он снова вступит в игру и всех переиграет.

Чем бы ни занималась Режина в этот вечер, в голове ее продолжал идти подсчет голосов «за» и «против».

Ужинала она одна. Аделму отказался наотрез проводить с ней вечера, сопровождать в ресторан и провожать обратно.

– Встречаться будем по-прежнему в мотеле, – заявил он. – Не рассчитывай на меня во внеслужебное время. У меня есть сын. Я должен о нем заботиться.

Но Режина не сомневалась, что, когда он будет жить здесь, рядом с ней, она сумеет подчинить его своей железной воле. А может, не железной, а женской. В общем, она рассчитывала, что жизнь ее переменится. А пока ужинала дома одна, и голова у нее была занята куда более важными переменами.

Она подумывала уже, не лечь ли ей спать, когда раздался стук в дверь.

«Неужели Фигейра? – подумала она. – Неужели понадеялся, что пущу? Ну погоди, сейчас я тебе устрою!»

Она решительно распахнула дверь, готовясь чуть ли не ударом ноги вышвырнуть нахала, но на пороге стоял весьма респектабельный господин, ничуть не похожий на Алвару. Режина недоуменно уставилась на него и с трудом узнала в нем недавнего знакомца своей матери Марселу.

– Прошу прощения за поздний визит, сеньора Режина, – мягко сказал он, но было видно, что виноватым он себя не чувствует ни в коей мере.

Она не успела его даже пригласить, а он уже прошел в гостиную и удобно расположился на диване и пригласил ее присесть рядом.

Поведение его было так необычно, что Режина даже послушалась его и села.

– Я знаю все ваши заботы, – так же мягко продолжал он, – и пришел предложить вам свою помощь.

Режина недоуменно смотрела на него, потом сообразила: наверняка мать ввела его в курс дела. Но чем он может ей помочь? Даже смешно!

– Ничего смешного нет, – ответил он на ее непроизнесенную реплику. – Вы еще не знаете, что Элеонор решила выдвинуть свою кандидатуру на президентский пост. Как вы понимаете, у нее немало шансов набрать большее количество голосов, чем может быть у вас. И тогда все ваши честолюбивые мечты пойдут прахом.

– С чего это вдруг? – спросила Режина, но внутри у нее возник неприятный холодок, что подтверждало правоту слов позднего гостя. Да и почему нужно было в этом сомневаться? Первый, кому сообщила о своих планах Элеонор, был ее любовник.

– И главное – друг, – вновь закончил гость невысказанную Режиной мысль. – Я против того, чтобы Элеонор превратилась в деловую женщину. Ей куда более пристало путешествовать по всему миру, наслаждаясь его красотами. И я готов помочь вам и спасти вашу мать от последствий пагубного решения.

Теперь Режине стало ясно, почему Марселу хочет ей помочь, но она не была уверена, что Элеонор в самом деле решится баллотироваться на пост президента фирмы.

– Я прекрасно понимаю ваши заботы, но уверена, что у моей матери нет ни единого шанса стать деловой женщиной, потому что она об этом и не помышляет. Спасибо за предложение, но уверена, что тревожитесь вы напрасно. Завтра будет единственная кандидатура – это я!

Режина гордо вскинула голову.

– Ну что ж, ну что ж, – задумчиво проговорил Марселу. – Если понадоблюсь, вы знаете, где меня найти. Завтра я буду в Галерее.

Режина насмешливо кивнула и проводила гостя до двери.

Она почувствовала что-то вроде растроганности – подумать только, как этот немолодой уже человек привязался к ее матери, ни на секунду не хочет отпустить ее от себя. Бывает же!

С этими мыслями Режина заснула, а утром проснулась с твердой уверенностью, что наконец-то будет президентом компании.

Торопясь в «Мармореал», она повстречала Элеонор. Наскоро чмокнула ее в щеку и уже готова была умчаться на своем «мерседесе», как вдруг та сказала:

– Имей в виду, Режина, я твердо решила, что президентом «Мармореала» буду я!

– Неужели? – ядовито осведомилась дочь, закипая негодованием.

– Да, именно так. Имей это в виду.

Элеонор с королевским видом прошествовала дальше, а Режина рванула с места.

Так значит, поздний гость ее не обманул. Ну так и она его не обманет, сейчас же поедет к нему.

Она прекрасно понимала, что в популярности ей с матерью не тягаться, и если та решила конкурировать с ней, то у нее, Режины, не так уж много шансов на успех. В общем борьба предстояла не на жизнь, а на смерть. А раз борьба обещала быть такой тяжелой, то в ней никакой союзник не лишний.

Она прибавила газу и помчалась в Галерею.

– Вот теперь вы ведете себя как разумная женщина, сеньора Режина, – серьезно и ласково сказал ей Марселу. – Сейчас мы заключим с вами контракт, и вы станете президентом фирмы.

– Какой еще контракт? – недовольно спросила Режина. – Вы же сами заинтересованы в том, чтобы мать не занималась делами, значит, сумеете отговорить ее, вот и все.

– Без контракта не сумею, – печально вздохнул Марселу. – Что вы, не знаете вашей матушки?

Да, Режина знала твердость и последовательность в решениях, принимаемых Элеонор.

– И что же вы от меня потребуете? – поинтересовалась она.

– Пустяк. Бриллианты вашего отца, если они найдутся.

Марселу выжидательно смотрел на нее.

Режина опешила: цена была совсем не пустяковая! Другое дело, что никому не известно, где эти самые бриллианты. Когда разморозили счет в банке, в сейфе их не оказалось. Так что неизвестно, найдутся они или нет, а если найдутся, то и без этого договора ей не удастся ими воспользоваться, бриллиантами сразу завладеет Валдомиру. Зато когда она станет бессменным президентом фирмы! Так почему бы не отдать чужое и не получить свое?

– Но разве я могу что-то решать вместо отца? – поинтересовалась она на всякий случай.

– Почему бы и нет?

– Хорошо, – согласилась она, но не без колебания, потому что Марселу был очень серьезен. А не будь он так серьезен, все это походило бы на глупый фарс: контракт на мифическую помощь за мифическую плату. Режина нервно засмеялась.

Марселу уже положил перед ней контракт.

– А вот скрепить его желательно кровью.

– Издеваетесь вы надо мной, что ли? – возмутилась Режина. – Что за чертовщина такая? Я сижу, трачу на вас время, а вы мне глупости какие-то предлагаете. Хватит!

Режина решительно встала, но Марселу удержал ее.

– Если вы скрепите договор кровью, вы поверите, что помощь вполне реальна, вы поверите в нее.

– Да я вам не верю! Вам! – с яростью шипела Режина, а Марселу достал из кармана футлярчик и вытащил из него золотую иголку.

– Давайте-ка палец! Миг, и кончено! А иголка – старинная, она когда принадлежала семейству Борджиа.

Борджиа? Это имя мало что говорило Режине, но она подчинилась: в этом мире призраков, фальшивок, лжи и обмана кровь была единственной реальностью. Может, поэтому и стоило ею подписаться? Может, тогда поддержка Марселу и в самом деле будет реальной?

Она обмакнула в капельку крови протянутую ей ручку и решительно расписалась.

Марселу Барони аккуратно сложил контракт и положил в сейф рядом с контрактом Элизеу.

Режина встала и, даже не поблагодарив его, вышла. Ей было не по себе и в то же время лестно, хотя она никому не призналась бы в этом. Похоже было, что помогал ей сам дьявол.