Нежный яд. Страсти

Глава 21

Фигейра с утра отправился на фабрику к Валдомиру. Тот уже стоял за станком и был весь белым от всепроникающей каменной пыли.

– Доброе утро! Рад тебя видеть, – поприветствовал он зятя.

Валдомиру был привязан к Фигейре, считал, что может на него положить, недаром оставил его после себя президентом «Мармореала».

– Спрошу тебя напрямик, – продолжал он после рукопожатия, – что у вас там с Марсией?

– Пока ничего, но может быть все, – не стал таиться Алвару от своего тестя, которого очень уважал и с которым пришел посоветоваться. – С Режиной мы уже год как не живем, так что в любой момент я могу получить развод. Я люблю Марсию, поэтому все будет так, как она захочет.

– Ты хороший парень. – Валдомиру похлопал зятя по плечу. – Я бы ничего не имел против, если бы у вас с Марсией все сладилось. А с чем ты сейчас пришел?

– Хотел посоветоваться насчет сегодняшних выборов, – объяснил Фигейра.

– Ну пойдем посидим в уголке, потолкуем.

Ради такого из ряда вон выходящего случая Валдомиру прервал работу и отвел Алвару в сторонку.

– Ты удивишься, но я тебе посоветую голосовать за Режину.

Фигейра изумленно вскинул на него глаза.

– Я же говорил, что удивишься. А с другой стороны, что тут такого удивительного? Режина никому другому работать не даст, сейчас же новую интригу затеет. Так что пусть уж получит то, чего жаждет. Получит и скомпрометирует себя. Наделает кучу ошибок, запутается сама, запутает дела, так что потом мы будем не один день все это расхлебывать, но зато покончим с ее амбициями раз и навсегда. И ей с нами уже не поспорить.

– Может, вы и правы, – нехотя произнес Алвару.

– Прав, конечно прав, – засмеялся Валдомиру. – Ты за советом пришел? Ты его получил? Ну так и пользуйся! И Элеонор, и Марсию Режина сейчас без потрохов слопает. Ты ее характер знаешь. Где уж им с ней тягаться!

Алвару еще подумал, покрутил ситуацию туда-сюда, и вынужден был признать, что Валдомиру прав, и другого выхода, пожалуй, нет.

На том они и расстались.

Фигейра оповестил всех о том, что предвыборное собрание назначается на пять часов, и принялся наводить порядок у себя в кабинете. Больше он уже в него не вернется. Да и вообще, кто знает, может, завтра перед ним закроются и двери «Мармореала»?

Фигейра подумал об этом и улыбнулся. А что? Вот бы забрать Марсию, детей и махнуть куда-нибудь на край света! Начать новую жизнь, завести новое дело.

Чем больше он думал об этом, тем больше ему нравилась эта идея. А что? Дальние страны, путешествия...

– Ты поедешь со мной в Венецию? – спросил Марселу Элеонор. – Я уезжаю туда на днях по делам. Мне не хотелось бы расставаться.

Элеонор нежно взглянула на Марселу. Как это трогательно с его стороны! Она и представить себе не могла, что может быть так счастлива. Наконец в ее жизни появился настоящий мужчина. Преданный, любящий, надежный.

Они лежали рядом в мягком полумраке затененной жалюзи комнаты.

Элеонор вдруг показалось, что у нее начинается какая-то совершенно новая неведомая жизнь. Все, что она прожила до этого, было привычным, обыденным, не очень счастливым, таким, как у всех. А теперь... Марселу умел внести в их отношения какую-то особую ноту. Всякий раз, когда Элеонор приближалась к нему, ее охватывал какой-то особый, ни с чем не сравнимый трепет. Хорошо было только с ним, все сразу теряло вкус, становилось пресным, неинтересным.

«Я и не знала, что можно так влюбиться на старости лет, – иронизировала она про себя. – Только в двадцать лет белый свет меркнет без возлюбленного».

И все-таки она нашла в себе силы встать. Но Боже мой, как ей не хотелось!

– Мне пора! – с улыбкой сказала она. – Семейный бизнес – это серьезно.

– Так ты серьезно решила баллотироваться? – спросил он. – А наша поездка в Венецию? Ты же согласилась.

Марселу почему-то заранее знал все ее ответы, даже если она ничего не говорила вслух, но именно поэтому ей иногда хотелось поступить в пику ему, не так, как сама только что решила.

– Там видно будет, – ответила она. – Застегни мне, пожалуйста, платье, а то я страшно опаздываю.

– Подумай, дорогая, – застегивая ей молнию, Марселу целовал ее в шею, и Элеонор сладко поеживалась, – здесь семейные дрязги, скучные бумаги, в которых ты ничего не смыслишь, грубости Режины, а там... – он помедлил, – там искусство, которое ты обожаешь, которое ценишь, в котором разбираешься, как богиня. И как же я? Быть в царстве искусства без моей богини?

– Я тебе позвоню сразу после собрания, – быстро проговорила Элеонор. – Просто представить себе не могу, как я жила без тебя.

Она взглянула на себя в зеркало, нашла, что очень похорошела, и, торопливо поцеловав любовника, застучала каблучками по лестнице.

Она не опоздала. Вернее, чуть-чуть. Все акционеры были уже в сборе. Едва она успела занять свое место за столом, как собрание началось. Фигейра хотел было произнести вступительное слово, но Режина перебила его.

– Все и так знают, зачем мы сегодня собрались, поэтому предлагаю не терять времени и сразу приступить к голосованию.

– Но сначала нужно решить, за кого, – подала голос Элеонор.

Режина недовольно взглянула на мать. Неужели она все-таки вылезет? А Марселу? Он куда смотрел? Капля крови! Капля крови! Ну если Режина не пройдет, она ему покажет! Разорвет контракт в клочки и заставит его съесть их все до единого!

– Все эти дни я много думала об этом, – продолжала Элеонор, – и поняла одно – во главе нашей фирмы должен быть человек решительный, энергичный, но вместе с тем осмотрительный и рассудительный. Мой возраст не позволяет мне претендовать на этот пост, на нем хотелось бы видеть человека более молодого.

Услышав эти слова, Режина обрадовалась: «Молодец, мамочка! Я в тебе не ошиблась! Спасибо, сеньор Барони! Вам не придется жевать клочки контракта!»Но то, что Режина услышала следом, понравилось ей гораздо меньше.

– Словом, на пост президента и предлагаю Марсию, – закончила свою речь Элеонор.

Вот это поворот!

– Так они все сговорились, – сообразила Режина. – Все – Фигейра, Элеонор, Мария-Антония, – если только Иван не постарался, будут голосовать за Марсию и прокатят меня!

Все ее вчерашние подсчеты рухнули в один миг.

– Не позволю! – крикнула она. – Только через мой труп!

Она вскочила, готовая защищать свои права врукопашную. Встала и Марсия.

– Сядь, Режина! – грозно заявила она.

– Бездарь! Пустое место! – заорала Режина. – Если ты думаешь, что я позволю погубить тебе нашу фирму, то ты ошибаешься!

Она обвела глазами собравшихся, прикидывая, сколько у нее здесь врагов и с какого из них начать.

– Сядь! – снова повторила Марсия. – И не смей кричать! Иначе мне придется снова поставить тебе на место. Я это могу, ты знаешь!

Лучше бы она не напоминала сестре о пощечине.

Режина окончательно закусила удила. Она подскочила к Марсии, занесла руку, и вполне возможно, что собрание акционеров «Мармореала» превратилось бы в безобразную драку, если бы не вскочил Иван и не крикнул:

– Шестнадцать процентов акций, принадлежащих Марии-Антонии, отходят Режине Фигейра.

Режина мгновенно опомнилась. Молодец Иван! Как вовремя он поддержал ее!

Она не знала, сколько времени Иван разыгрывал перед женой оскорбленную добродетель, сетуя на то, что она ему не доверяет.

– Понимаешь, если я проголосую за Режину, у меня будет ощущение, что я вместе с ней разыграла гнусную комедию с Марсией, – твердила ему Мария-Антония.

– Но при этом реальным руководителем фирмы может быть только Режина, – убеждал жену Иван. – Пока, разумеется, только пока. Но именно поэтому мы и должны оказать ей поддержку. Пойми, что если будешь голосовать ты, то невольно вступишь в конфликт либо с одной сестрой, либо с другой. Если голосую я, ты ни за что не отвечаешь. Ты даже можешь быть не согласна со мной. Можешь на меня сердиться.

– Но я не хочу на тебя сердится, – простодушно отвечала Мария-Антония.

– И не надо! Не сердись. А поверь лучше, что голосовать пристало мне! Мне обидно твое недоверие! Оно для меня просто оскорбительно!

– Да я тебе верю, – стала успокаивать мужа Мария-Антония. – Я только проголосую сама, а все остальные дела будешь вести ты.

Иван перешел на повышенные тона, он даже пригрозил разводом, ушел в свой кабинет и стал собирать вещи, нетерпеливо поглядывая на дверь, поджидая раскаявшуюся в своем упорстве жену и громко повторяя время от времени:

– А как мы могли бы быть счастливы с нашим долгожданным малышом!

Мария-Антония не заставила себя ждать, она вбежала в кабинет в слезах, бросилась мужу на шею и сказала:

– Поступай как считаешь нужным! Я тебе доверяю!

Теперь она сидела тихо как мышка, зато Иван громко поддержал Режину, и Элеонор с недоумением посмотрела на среднюю дочь.

Изумление ее возросло еще больше, когда Фортунату – подумать только! Фортунату! – отдал свои четыре процента тоже Режине.

Даже Режина не ждала поддержки с этой стороны и торжествующе обвела глазами собрание.

Выходило так, что решающим голосом должен был стать голос Фигейры. И вдруг Режине пришла в голову гениальная мысль.

– Поскольку настоящими держателями акций Фигейры являются наши дети, – объявила она, – то он должен воздержаться, а эти акции выбывают из голосования вообще.

– Ничего подобного! – возмутился Алвару. – Твое действие противозаконно, Режина. А я хочу, чтобы президент был выбран самым законным образом.

– Ты не смеешь обвинять меня в противозаконных действиях. Это бред! – кричала в ответ Режина.

Поднялся невообразимый шум. Все обсуждали предложение Режины. Каждый торопился высказать свое мнение. Одни считали, что Алвару в самом деле не имеет права голоса, другие утверждали, что он должен проголосовать, иначе выборы будут недействительными.

– Я имею право голосовать и отдать свой голос за того, за кого считаю нужным! – надрывался Фигейра, но в царящем вокруг шуме казалось, что он беззвучно двигает губами.

Тогда он наклонился, снял с ноги башмак и оглушительно застучал им по столу. Изумленные акционеры примолкли. Даже Режина поняла, что Алвару своего добьется. Она хотела что-то возразить, но аргумент Фигейры сразил и ее.

Алвару стоял и в наступившей тишине пристально оглядывал собравшихся. Все замерли в ожидании. Именно сейчас решалась судьба фирмы «Мармореал».

Алвару отыскал глазами Марсию и, глядя на нее, торжественно произнес:

– Свои двадцать четыре процента акций я отдаю... – Тут он сделал паузу, и в зале с минуту царила звенящая тишина. – Режине Фигейра! – закончил он.

Режина чуть не свалилась со стула. Она не могла поверить своим ушам. Враг оказался другом. Она – президент!

Элеонор смотрела на всех с недоумением – что случилось? Почему Фортунату? Почему Фигейра?

Недоумевала и Режина, принимая поздравления. Ее выбрали, но во всеобщем единогласии было что-то ненастоящее. Уж не заговор ли это? О Марселу она и думать забыла, зато сразу подумала об отце.

– Наверняка вас подучил Валдомиру? – подозрительно спросила она. – И что же он хочет этим сказать?

– Что ты самый способный молодой руководитель и только в твоих руках расцветет наша фирма, – ответил ей Фигейра.

– Когда будет готов протокол, принеси его мне на подпись, – напомнил ей Фортунату и направился к выходу.

Режина царственно кивнула. Она была удовлетворена, объяснение Фигейры ей понравилось – да, так оно и было на самом деле. Только она могла навести порядок в «Мармореале» и немедленно этим займется.

– Поему твои бумаги еще в кабинете? – обрушилась она на Фигейру. – Ты прекрасно знал, что больше не будешь сидеть в президентском кресле, так почему еще не выехал?

Небрежным взмахом она скинула все, что было на письменном столе, на пол, и уселась в президентское кресло. Нажала на кнопку и приказала пригласить всех работников фирмы на совещание в конференц-зал.

Когда все собрались, она произнесла свою тронную речь.

– В предыдущий период мы работали мало и неэффективно, – сказала она. – Но теперь нам придется затянуть пояса потуже, а рукава засучить повыше. Мы беремся за работу. Директора лишаются права на служебный автомобиль. Дивиденды работникам фирмы выплачиваться больше не будут. Фирма переходит на режим строжайшей экономии. Вводятся система штрафов и ненормированный рабочий день. Работать в фирме будут только единомышленники. Несогласные могут сейчас же подать заявление об уходе.

Подавленные работники тоскливо переглядывались.

– За работу! – подбодрила их Режина и отпустила.

– Ты забыла сказать о должности вице-президента, – подошел к ней Иван.

– Я передумала, – сурово сказала Режина, – Ты же видишь, я ввела режим строжайшей экономии.

– Но это же неслыханно, – завопил Иван. – Ты не смеешь нарушать договор.

– А где он? – невинно поинтересовалась Режина. – На нем что, есть печать? Он завизирован у юриста?

– Но это же подло, – продолжал негодовать Иван.

– Прими в медпункте успокоительное, – посоветовала Режина. – Пользуйся, пока он работает. В ближайшее время я его закрою. Я не мать Тереза, чтобы даром лечить всяких недоумков.

– Ну спасибо тебе, президент, – с чувством сказал Иван. – Ты еще об этом пожалеешь!

Режина одарила его высокомерным взглядом и удалилась в кабинет Фигейры.

Устроит она им всем горячие деньки! Они у нее все попляшут!