Несмеяна для босса

Глава 34. Особые моменты

Дни в тихой квартире Короленко растягиваются во времени странно и зыбко.

Короленко почти не поднимается на второй ярус, где он уступил мне свою спальню. Но во всем, что меня окружает, я непрестанно чувствую его молчаливое и незримое внимание ко мне. В каждой бытовой мелочи, вроде оставленного на видном месте незапароленного ноутбука со стикером “Пользуйся”, а также зарядника, новой бутылки негазированной воды, журнала или беспроводных наушников.

Всё это добро возникает на моей тумбочке, как по волшебству, уже на следующее утро после моего появления в его холостяцком жилище.

После ухода его матери со скуксившейся Сарой между нами образовалась странно хрупкая атмосфера какой-то подростковой неловкости. Ольга Евгеньевна одним своим появлением умудрилась погрузить своего железобетонного сына в уязвимое состояние, которое он теперь изо всех сил стремился от меня скрыть.

Во всяком случае у меня создается именно такое впечатление, когда дверь за ними закрылась, и Короленко спросил, не поворачиваясь ко мне от окна:

- Всё нормально? Моя мать не очень общительна с чужими.

С чужими…

Это еще с какой стороны посмотреть, кто для Ольги Евгеньевны чужой. Учитывая то, что мальчика по имени Артур мать обнимала только по праздникам… М-да. Печальное какое-то детство получается, если всё, что у него было и есть - это сдержанность, дисциплина и ответственность.

Я невольно смотрю на его широкую спину… и вдруг чувствую, что от всей его фигуры исходит чёткое ощущение одиночества.

- Всё нормально.

- Что ты думаешь о ней? - вдруг спрашивает Короленко.

- Думаю… твоя мать довольно проницательная женщина, - осторожно отвечаю я. - Мне показалось, что она увидела меня насквозь. Не как обманщицу Яну Мрачко, а… как Яну Несмеянову. Без предубеждения… - я делаю паузу и тихо спрашиваю: - А ты? Ты тоже сейчас видишь меня без предубеждения?

- А ты как думаешь? - он чуть горько усмехается. - Иначе бы тебя здесь сейчас и не было.

- Прости, - вздыхаю я. - Из-за меня столько проблем. Похоже, проблема - это мое второе имя.

Он наконец разворачивается и долго смотрит на меня в упор, скрестив на груди мускулистые руки. Без раздражения, но и без снисходительности.

- Ты для меня не проблема.

И всё.

Потом у него звонит мобильный, и он уходит в свой кабинет - единственное место в этой огромной двухъярусной квартире, которое является изолированным. А я прячу дрожащие пальцы в рукавах, потому что в этом простом ответе - нечто большее, чем я ожидала услышать. Потому что несмотря на его отстраненность и отсутствие красивых слов, он защищает меня одной лишь этой фразой. И от меня самой, и моего чувства вины.

И это - уже очень много.

Теперь я каждое утро тайно ловлю его шаги внизу, как музыку для своих ушей. Кухня. Кофе. Деловой звонок. Еще один. Потом - мягкий щелчок закрывшейся двери и тишина в квартире. Мы почти не общаемся, потому что он зачастую возвращается очень поздно. С телефоном в руке, тяжёлым лицом и аурой дел, которые не терпят отлагательств.

Зато с его приходящей домработницей мы уже почти сдружились.

Она сразу просекла, что я не из тех девиц, что проживают в элитном секторе, и очень скоро начала общаться со мной свободно. Даже поинтересовалась как-то, кем я работаю… на что я уклончиво ответила, что мой работодатель отправил меня в бессрочный отпуск за свой счет из-за травмы.

К счастью, среди этой сплошной деловой суеты иногда вдруг появляются моменты. Особые моменты. Неловкие и глубоко волнующие меня.

Например, как однажды, когда я неловко пошатнулась на последней ступеньке лестницы, а он тут как тут. Вдруг оказался рядом и придержал меня за локоть. Твёрдо, но бережно… Или когда я пыталась достать кружку с верхней полки навесного шкафчика над барной стойкой, а он, проходя мимо с телефоном возле уха, молча остановился и достал ее сам, свободной рукой. После чего ушел, даже не прервав разговор.

Или вот вчера утром.

Я случайно порезала палец, когда делала себе бутерброд с сыром, а Короленко сразу же об этом откуда-то узнал. Молча поставил передо мной аптечку, промыл ранку и заклеил пластырем. А потом хмуро сказал:

- В следующий раз зови, если нужна помощь.

В его, казалось бы, остранённом поведении всегда присутствуют детали, от которых у меня внутри становится болезненно и тепло одновременно.

Сегодня очередной такой день.

Утром я вляпываюсь в еще один “особый” бытовой момент. Когда сбегаю после душа по лестнице с мокрыми волосами в домашних пижамных штанах и тонкой маечке, чтобы включить на кухне электрочайник. Босиком. А Короленко в этот момент направляется туда же, неожиданно вынырнув из кабинета... и мы сталкиваемся.

Он резко останавливается.

Его ладонь хватает меня за руку, чтобы удержать от падения, но я всё равно непроизвольно врезаюсь в него грудью. И ахаю, испуганно глянув на него сквозь прилипшие к лицу мокрые волосы.

Короленко скользит взглядом ниже - коротко и быстро, - но сразу же резко возвращается наверх.

- Осторожней, - его голос звучит непривычно. Как будто он сорвался от чего-то. - Не броди по квартире в таком виде, Яна. Я не железный.

Пока я соображаю, к чему это было сказано, он отодвигает меня в сторону и уходит, звякнув брелком с ключами от своего темно-бордового кроссовера. Как обычно, ничего не объясняя.

О чем он говорит вообще? В каком-таком виде я не должна бродить по его квартире? На мне же штаны и пижама!..

Недоуменно опускаю глаза на свою одежду… и только тогда до меня доходит.

С мокрых волос на маечку натекла вода, сделав ткань почти прозрачной. Особенно в районе моей небольшой груди с заострившимися от прохлады кончиками. А лифчики я после душа никогда не надеваю.

Вот же… блин. Еще один “особый” момент, который будет преследовать меня до поздней ночи, пока я не усну!