Несмеяна для босса

Глава 41. Последняя выходка Сары

Я как раз собираюсь включить чайник - в который уже раз за день, просто чтобы занять руки и не дать тревожным мыслям вновь расползтись, как плесень. Но не успеваю. Звонок телефона перехватывает мое внимание вспыхнувшим на нём именем.

Ольга Евгеньевна. Мать Артура.

Одно это сочетание вызывает лёгкое внутреннее напряжение, словно позвоночник вдруг стал жёстким, как натянутая струна.

Я молниеносно принимаю звонок, позабыв о чайнике.

- Яна, здравствуй, - звучит спокойное, выверенно-грудное контральто. Как всегда, без спешки, сдержанно, будто она ведёт деловую беседу. - Это насчёт Сары. Она снова ушла.

- Куда? - машинально спрашиваю я, не вполне понимая, какое ко мне отношение имеет очередная выходка взбалмошной девчонки.

- Куда глаза глядят, как обычно, - с лёгким усталым вздохом поясняет она. - Полагаю, что скорее всего она направилась к тебе. Точнее… к моему сыну. К другим в чужом городе она не пойдёт.

Я молчу, уже ощущая, как накатывает беспокойство, но не перебиваю.

- Пока не вернулся ее дядя Дибир, она числится на моём попечении, я ведь ее крестная, - продолжает Ольга Евгеньевна. - Задержи ее, если объявится, будь так любезна. Как умеешь. Я сразу за ней приеду.

- А если она так и будет продолжать убегать? - невольно любопытствую я, поражаясь чужому терпению.

- Больше не будет, это ее последняя выходка, - голос матери Короленко звучит отстраненно и буднично, с лёгкой иронией. - Как только я ее найду, то она сразу отправится обратно в Абхазию под надежным сопровождением охраны. Я собираюсь передать ее обратно в руки более близких родственников. Там ей объяснят, что такое дисциплина, прежде чем она снова решит ехать “в гости” за тысячу километров и вести себя, как трудный подросток.

Я почти слышу, как она сдерживает раздражение, пряча его под слоем ледяной иронии. Но в голосе есть и усталость. Та, что приходит после многих лет бессмысленных попыток вразумить кого-то, кто не слышит.

- Поняла, - тихо говорю я. - Хорошо, Ольга Евгеньевна. Если она тут появится, я постараюсь ее всеми силами задержать.

- Спасибо, Яна, - рассеянно благодарит она, и тут же включаются короткие гудки.

Я смотрю в потемневший экран и чувствую, как под кожей поднимается тревожная дрожь.

Если этот ходячий источник неприятностей снова прибежит к обожаемому “Айтуру”, то мне придется опять терпеть ее ядовитые подколки. Что ж… надеюсь это действительно в последний раз, и вскоре избалованная девчонка вернется на родину. Ольга Евгеньевна - на редкость разумная женщина, раз приняла такое решение, взяв на себя ответственность вместо пропадающего хрен знает где Дибира Агаева.

Не проходит и часа, как раздается сигнал домофона.

Там, внизу во дворе Сара стоит прямо перед камерой, почти впритык, заслоняя собой весь обзор, так что за её ухмылкой и растрёпанными волосами ничего не видно. Ни двора, ни машин, ни пасмурного, уже декабрьского неба. Я вижу только её лицо с прищуренной гримаской, как у избалованной актриски на кастинге.

- Приветик, Яна. Айтур дома? - недовольно тянет она. - Я к нему.

- Нет его сейчас, - неохотно говорю я. - Но ты ведь, как обычно, собираешься его караулить до последнего, так?

- Ну конечно, а ты как думала? Пока не увижу его, не уйду. Надеюсь, ты не против?

Голос у неё всё еще немного детский, с этой странной нарочитой наивностью, за которой всегда прятался почти что зрелый яд. Страшное сочетание. Она ведь с самого начала не могла не понимать, что днем Короленко практически не бывает дома. Проигнорировать бы ее нафиг…

Но я вспоминаю звонок от его матери, спокойный и жёсткий, вместе с обещанием: если Сара появится - задержать и сообщить. И тогда эта ходячая проблема исчезнет из нашей жизни хотя бы на какое-то время.

Чёрт. Ладно. Придется открыть.

- Поднимайся, - говорю коротко, нажимая на кнопку. - И веди себя прилично.

Она ничего не отвечает. Только победно ухмыляется и исчезает с экрана.

Я медленно отхожу от домофона, ощущая, как сердце начинает стучать быстрее. Что-то в её поведении не даёт мне покоя. Слишком уж Сара держалась самоуверенно, даже торжествующе. Слишком легко и просто вошла в это здание… с моей же помощью.

Задумчиво подхожу к окну. Пряди штор колышутся от сквозняка приоткрытого на продувание окна. И я, всё ещё ничего не подозревая, рассеянно выглядываю наружу.

Во дворе среди дорогих иномарок припаркована какая-то несуразная серая тачка, вроде отечественного производства. Обычная, затемненными стеклами. Я бы не обратила на нее внимания, если бы она не смотрелась среди роскошных блестящих иномарок, принадлежащих жителям элитного комплекса, так простенько и безобидно.

“... если ты вдруг увидишь во дворе какую-то вроде обычную машину… - вдруг деловито напоминает в моей голове мальчишеский голос Лёньки, - … серая, без опознавательных знаков, но на литье, и с чуть притонированными стёклами, то это …”

О Господи.

Я буквально прилипаю к стеклу, разглядывая серую тачку до рези в глазах.

Вижу, как из водительского окна высовывается длинная мускулистая ручища с вонючей дымящейся сигарой. С такого расстояния разглядеть сложно, но я оперативно пользуюсь камерой телефона, как биноклем. Приближаю с помощью зума изображение этой руки и с противным холодком страха разглядываю уродливые наколки, густо облепившие всю руку, вплоть до костяшек нездоровых желтоватых пальцев. Это зрелище до жути напоминает мне об охранниках Германа. Те тоже у него все в наколках ходят.

А что если это она? Машина Бейбарыса, о которой предостерегал через племянника Дед?

И что… что, если Сара появилась тут не случайно..? Что-то уж больно подозрительно выглядит ее появление в комплекте с серой тачкой у нас во дворе…

Или у меня уже паранойя на фоне острого стресса последних дней?

Понятия не имею, стоит ли доверять самой себе в этих притянутых за уши выводах, но два года жизни в бегах приучили меня к одному важному правилу: лучше перебдеть, чем недобдеть - и оказаться пойманной в ловушку из-за своего же скептицизма. И плевать на Сару, которая вот-вот должна подняться сюда на лифте.

Следующие пару минут я действую на автомате.

Поворачиваюсь, рывком натягиваю куртку прямо поверх домашней пижамы, хватаю ботинки, запрыгиваю в них. Затем выбегаю в подъезд, захлопнув дверь. Там на ходу отправляю короткое предупреждение Короленко и бросаюсь к двери запасного выхода с лестничной площадки.

Руки дрожат, но пальцы чётко вводят код на электронном замке. Звук механического щелчка - и вот я уже на металлической пожарной лестнице, обдуваемой ледяным ветром.

Ветер хлещет по щекам, по пальцам, сквозит под воротник и режет глаза. Быстро натягиваю на голову капюшон и застегиваю куртку. Железные перила обжигают ладони холодом. Я почти срываюсь, когда перепрыгиваю два пролёта вниз, не рискуя задерживаться ни на секунду. Меня трясёт. Не от холода - от страха, дикого, липкого, пронзающего кости.

Первый этаж…

Я срываюсь с пожарной лестницы, выпрыгиваю во двор… и замираю, затормозив, как вкопанная.

На огороженной детской площадке, прямо перед подъездом, стоит Сара. Несмотря на то, что я видела на камере, похоже, она даже и не думала заходить внутрь здания. Оперлась о качели и скучающе рассматривает ногти, будто дожидается выхода из маникюрного салона.

При виде меня девчонка аж подпрыгивает от неожиданности и подсознательно начинает вертеть головой в поисках кого-то… выдавая себя с потрохами. Моя уверенность в собственных подозрениях начинает нарастать с каждой секундой. Как и страх.

- Вот уж не думала, что ты на досуге занимаешься такими вещами, - говорит она,делая вид, что ее озадачило мое появление с пожарного выхода. - Это у тебя развлечение такое?

- Ага, - киваю я, не останавливаясь и быстро прошмыгивая мимо нее в сторону выхода на улицу. - Обожаю пожарные лестницы, лучше любого фитнеса.

Сара неохотно отталкивается от качелей и семенит следом, как собачка.

- Ну и куда ты намылилась? Я, между прочим, в гости пришла и…

Я резко разворачиваюсь, и она чуть не натыкается на меня.

- Хватит этих сказок, Сара. Думаешь, я такая дура и не способна сложить дважды два? Иди лучше к своим дружкам на серой тачке и не доставай меня своим враньем больше. Привет Бейбарысу!

Я снова устремляюсь к выходу с детской площадки, высматривая обходной путь подальше от дворовой парковки, но Сара идет за мной, как привязанная. Только теперь ее тон заметно меняется.

- Ты же понимаешь, - тянет она, - что сама во всём виновата? Зачем пришла туда, куда тебя не звали? Влезла в жизнь Айтура… нет, в мою жизнь и его! Потому что мы с ним самой судьбой предназначены друг другу, ясно тебе?! Так что не жалуйся теперь! Друг моего дяди Дибира быстро тебе объяснит, где твое настоящее место…

Я оборачиваюсь на секунду. В её лице - что-то мерзко торжествующее. Даже не злость. Удовольствие. Тёмное и ревнивое.

- Я знаю, что ты меня сдала, - говорю ей с брезгливой жалостью. - Но ты не понимаешь, кто эти люди. И на что они способны. Надеюсь, ты когда-нибудь поймёшь, что натворила. И, возможно, тебе станет стыдно.

- О, пожалуйста! - фыркает Сара. - Вот только драму мне тут не заказывай, Яночка. С тобой и всё равно скоро будет покончено... - и она вдруг принимается пронзительно вопить во всю глотку в сторону парковки: - Эй, вы там! Сюда! Она здесь!!!

Но я уже бегу, скользя по обледеневшим плиткам двора, мимо клумбы, в сторону ближайшего цветочно-семянного ларька у поворота. Туда, где находится баба Рева - мой единственный маяк в этом промозглом декабрьском дне.