Несмеяна для босса

Глава 40. Предупреждение Деда

Стук в дверь раздается нежданно и негаданно. Тихий, но внятный: три коротких удара, пауза, потом ещё два таких же.

Моё сердце замирает.

Этот стук не из чужого мира, а из моего. Из прошлого. Из той части меня, которая всё ещё помнит, как это - быть на грани, и всё-таки держаться. Когда каждый шаг мог быть последним, а доверять можно было только тем, кто знал наши уговоры без слов.

Я бы узнала этот ритм даже сквозь шум поезда или сирену. Потому что в нем заложен код, который мы с Лёнькой - племянником Деда, - придумали уже давно. Ещё в те времена, когда я пряталась и от Германа, и от самого Короленко.

Настороженно поднимаюсь, скользя босыми ступнями по полу. Подхожу к двери почти бесшумно, по инерции прижимая ладонь к стене. Чувство опасности едва слышно гудит под кожей тиим выбросом адреналина. Но страха пока нет.

Просто мне не по себе, ведь Лёнька не должен был знать, что я сейчас живу тут, у Артура.

Я включаю экран домофона и сразу же вижу худощавую фигуру в нелепо яркой курьерской форме, с коробкой в руках и торчащим из-под кепки ухом с характерной заусенцей. Под козырьком - знакомое лицо, чуть искажённое углом камеры, но всё равно узнаваемое

Ну конечно. Так я и думала, это Лёнька.

Он даже не пытается казаться чужим, только ухмыляется своей фирменной мальчишеской ухмылочкой, глядя на меня с тем выражением, которое у него обычно означает: "Ну, приветик. Пришёл не просто так".

- Вам доставочка, уважаемая, - говорит он скучным голосом, зыркая по сторонам, а затем трясет коробкой перед экраном так, что внутри нее что-то демонстративно громыхает. - От дедушки Семёна из деревни!

Я быстро впускаю его внутрь.

Короленко с утра дома нет и спросить разрешения не у кого, но не думаю, что племянник Дедащева может нести какую-то угрозу для меня. Это что-то из области фантастики. Но я не могу слегка не напрячься: откуда он знает, где я? Кто проболтался? Неужели сам Артур? Или кто-то из его людей?

Машинально забираю у него “посылку” и только после этого обращаю на нее внимание. Она пуста. Точнее почти пуста. Внутри коробки лежит пачка любимого чая Деда с каркадэ и молочный шоколад, который опять же числится у него в любимых. Наверное, положил просто так, чтобы дать понять, что это действительно он. Ну и Лёньку заодно задобрить за сотрудничество.

Мальчишка тут же подтверждает эту теорию.

- Дай сюда, это моё, - он выхватывает обе шоколадки у меня из рук и плюхается на пуфик в фойе, с любопытством оглядывая огромную двухьярусную студию. - Не боись, Ян, дедушка тебя не сдал. Просто… ну, как сказать… у него свои каналы. Он сам прифигел, когда понял, где ты сейчас живешь. Но виду не подал, ты же знаешь. В общем, главное, что просил передать… - Лёнька наклоняется ближе и говорит уже почти шёпотом: - Тут это… Глеб сбежал из СИЗО, ты в курсе?..

- Да, - неохотно отвечаю я. - Не думала, что он сможет оттуда выбраться.

Он философски пожимает плечами.

- Ну, просто для некоторых особо ушлых там дырка, а не изолятор. Кто-то подмазал, кто-то проморгал. Герман Юрьевич делает вид, что не при делах. А Дед говорит, что началась суета. Реальная. И если ты вдруг увидишь во дворе какую-то вроде обычную машину… серая, без опознавательных знаков, но на литье, и с чуть притонированными стёклами - это может быть Бейбарыс. Ну, азиат тот, крутышка с черным поясом. Ты же помнишь нового решалу Германа?.. Реально жуткий тип. Тихий такой, шустрый, с лицом, как у офисного задрота…

По коже пробегает мороз.

Конечно, я помню. Разве такое забудешь… Это с его помощью Герман решил повоспитывать меня через страх и демонстрацию силы. А заодно и приманку в виде моего голоса для Короленко записать.

В первую очередь Бейбарыс пугал меня своим полным безразличием, даже скукой, когда отвешивал мне аккуратные пощечины по приказу Германа. Делал всё молча, как будто это было даже не серьезным делом, а просто рутиной. Он мог сжать руку так, что хрустели кости, и при этом не менялся в лице. Ни капли эмоций. Его пустой взгляд как будто говорил, что я была всего лишь ещё одной серой задачей на день. Мне было плохо и страшно, а ему - неинтересно.

Я помню, как он толкнул меня на пол, вывернул руку, чуть не сломал, и всё это с таким видом, будто закрывает браузер на чужом компьютере. Помню его лицо - идеально выбритое, с гладкими скулами и раскосыми глазами, в которых нет ни одной живой искры.

Единственное, что не вызывало у меня в этом воспоминании отвращения и страха - это тот момент, когда я в отместку за пощечины его укусила со всей дури. Вот тогда он сразу ожил и начал материться. Пожалуй, только позабавленный смех Германа: “С характером девочка, вся в папашу...” и не дал ему наброситься на меня и ударить по-настоящему.

Зато теперь я знаю, на что он способен. И если Бейбарыс действительно где-то рядом, то это плохой знак. Очень плохой.

Вот же… блин! Я только-только начала чувствовать себя в относительной безопасности. Только начала дышать свободно рядом с мужчиной, которого люблю… и вот, здрасьте. Приехали, называется.

- Дедушка сказал, чтобы ты была начеку, - продолжает Лёнька, деловито разворачивая обертку на конфискованной молочной шоколадке. - Он, конечно, понимает, что ты тут со своим Короленко не просто кофе пьёшь, но всё равно лишний раз проверить все выходы, камеры и всё такое не помешает. Твое убежище уже вряд ли секрет для некоторых...

Его слова снова меня немного настораживают. И в очередной раз напоминают о том, что Семен Иванович Дедащев не просто так считается среди людей Германа Мрачко лучшим специалистом по подделке документов… а также - по виртуальной слежке.

Будь у нас за плечами даже более двадцати лет дружбы, вряд ли было бы разумным доверять ему на все сто процентов. Человеческая душа - потемки. Да и кто знает, на каком крючке у Германа он может сидеть вопреки своей воле. А если тот снова готовит мне ловушку, на этот раз через Деда?.. Хочет заставить суетиться, покинуть безопасное место в поисках нового убежища...

В конце концов, кто я для Деда, чтобы ради меня он рисковал более важными для него вещами? У него свои планы, свои близкие, своя личная… жизнь..

Я замираю, озаренная новой мыслью.

Личная жизнь Деда!

Она ведь у него и правда вроде есть. И судя по всему - в центре этой самой личной жизни у него не так давно вдруг появилась та эксцентричная пожилая женщина… баба Рева, точно. А эта бабуля у нас кто..?

Родственница невесты одного из семерых боссов корпорации “Сэвэн”!..

Об этом я знаю точно, потому что мне сам Короленко рассказал вчера вечером за совместным просмотром фильма в обнимку.

Облегчение накатывает сразу же. Если баба Рева реально важна для Дедащева, то подстава исключена. Он не станет рисковать, разрушая доверие сразу двух людей, так или иначе связанных с людьми Батянина. А следовательно, стоящих на противоположной стороне от Германа Мрачко.

Но проверить всё равно не помешает.

- Лёнь, - небрежно обращаюсь я к мальчишке, увлеченно поедающем шоколад, - а ты не в курсе, Дед сейчас общается с женщиной по имени Рева?

Он поднимает ко мне удивленное лицо с шоколадным пятном на щеке и вдруг хлопает себя по лбу.

- Блин, точно! Э… да-да, общаются они… по телефону постоянно шушукаются, а по факту мутят мелодраму на старости лет, по ходу, - Ленька позволяет себе чуть ухмыльнуться, хотя обычно к своему дедушке относится очень почтительно. - Короче, у них всё серьёзно. Хорошо что напомнила про неё, а то я чуть не забыл…

- Хорошо, что напомнила? - повторяю я, приподняв бровь. - А что, Дед и про неё тоже что-то просил передать?

- Ага. Эта баба Рева на прошлой неделе точку открыла. Прямо на проспекте, возле подземки. Продаёт семена, саженцы, фиалки там всякие… ну, ты поняла. Волчарин помог, прикинь? Лично. Типа уважает её. И, что самое полезное - это в паре минут отсюда, буквально за углом. То есть… - он многозначительно косится на меня. - Дедушка сказал, что если чего передать ему захочешь - действуй через неё. Она поможет.

***

Вечер кажется уютным и теплым. Почти как обычно… если бы не ощущение, что мир просто затаился на вдохе, перед тем как начать рушиться.

Я сижу на диване, не включая свет, в полутьме. Только отблески от экрана ноутбука бьют по лицу. В этом неровном свете мои пальцы кажутся чужими. Принадлежащими той, другой Яне, которая давно научилась бояться заранее.

Короленко подойдет ко мне с минуты на минуту. Я знаю. Слышала, как лифт поехал вверх, как тихо щёлкнула дверь в холле, как автоматическая подсветка вспыхнула где-то в фойе. Эти знакомые звуки заставляют моё сердце биться чуть быстрее. Но не только от радости, а еще и от необходимости сказать то, что я с утра держу в себе, как острый камень под языком.

Не знаю, с чего начать. Как сказать ему, что впустила кого-то в квартиру, пусть даже ненадолго? Пусть даже Лёньку с его кодовым стуком? Это всё равно нарушает правила. Его правила.

Я слышу его шаги, глухие, ровные, будто отмеренные.

Короленко всегда двигается так, как будто не ходит, а ставит линии на плане. Потом лёгкий, почти неслышный скрип кожаного ремешка на часах, когда он поднимает руку. И уже через мгновение его тёплые ладони неспешно обхватывают меня со спины, притягивая к себе. От мягкого прикосновения его губ к моей щеке, как обычно, слегка слабеют колени.

- В чём дело? - негромко спрашивает он, не отступая ни на сантиметр. - Ты нервная, как уж на сковородке. Выкладывай.

Я тяжело вздыхаю.

- Лёнька приходил, - говорю неохотно, глядя в бликующую темноту за окном. - Передал сообщение от Дедащева. Насчет побега Глеба из СИЗО.

- Ну это не новость, - Короленко касается колкой щетиной моей кожи на изгибе шеи, и у меня внутри что-то сладко вздрагивает, отвлекая от важного разговора.

- Он ещё сказал, - продолжаю я, с усилием, - что Герман Мрачко выпустил на охоту Бейбарыса. Что он может прийти… сюда. За мной. И если он сюда ворвётся… я даже убежать нормально не смогу. С такой-то высоты… - нервно усмехнувшись, стараюсь свести свою панику к черному юмору: - Разве что в окно сигануть.

Короленко резко, почти грубо встряхивает меня и тут же сжимает в своих объятиях. Его грудь кажется напряженной.

- Не говори так больше никогда, Яна, - цедит он мне на ухо. - Даже в шутку.

- Ладно, - вздыхаю я. - Просто хотела разрядить обстановку. А то клаустрофобия какая-то из-за этой высотки. Как будто застряла в коробке без черного выхода

- А пожарная лестница тут на что? - иронически напоминает Короленко. - Она вполне себе заменяет черный выход.

- Ох, ну спасибо, что сказал, - нервно ежусь я. - Теперь мне намного легче, когда я знаю, что Бейбарыс может еще и оттуда просочиться.

- Не может. Туда можно попасть только с самих этажей, а в здание так просто не войти. Если только сама Бейбарыса не впустишь.

Короленко разворачивает меня к себе, чуть наклоняется и целует в нос, как маленькую напуганную девочку. Коротко, почти буднично. Но так, что внутри становится теплее.

- Мы справимся с этим, Яна - говорит он успокаивающе. - Ты больше не одна.