О чем поет вереск (СИ)

Глава 26. Вереск и круглый стол

Этим вечером Мидир выводил Этайн ужинать в трапезную. Глаза королевы искрились, медные пряди, частью забранные, частью — нарочито небрежно распущенные, сбегали волнами до талии. Волчий король не удержался от шалости и украсил ее прическу живыми бабочками.

Простой лангерок с лейне подчеркивали красоту той, чьи движения стали еще женственнее, улыбка — загадочнее и мягче. Этайн внушала спокойствие и уверенность волкам; отвечая на их приветствия, обращалась к каждому, за девять лет узнав и запомнив не только их имена, но и имена их жен, детей и родителей, и Мидир очень гордился ей.

Королеве, по установленному порядку, полагалось сидеть «с другой стороны стола» — в том случае, если король ужинал со своим домом. Стол этот был очень длинным, Мидир даже не подозревал, насколько. Лишь с появлением Этайн он понял, что всегда не нравилось Синни, лишенной возможности общения с мужем и детьми. Но терпел, как и она, не желая нарушать традиции в малом, хотя быть разделенным с Этайн даже на час-другой, не иметь возможности перекинуться словом, вдохнуть родной сладкий запах, невзначай коснуться руки, подкладывая что-нибудь на тарелку или доливая в кубок, оказалось сущей мукой. Этайн никогда не показывала, что ей тягостно или неудобно, и ни о чем не просила, но Мидир чуял: все это нравилось ей не больше, чем его матери.

Советнику, чтобы понять эти нюансы, понадобилось полгода. В один из вечеров от постучался в королевские покои с манускриптом столь древним, что не рассыпался он лишь из-за магии. Зачитал словно лишь для внимательно смотрящей на него Этайн пару параграфов: что все в Нижнем мире свивается в кольцо; что дом Волка лишь первый среди равных, почитаемый больше других, но и несущий большую ответственность… Затем, оборотившись к Мидиру, спросил, не хочет ли благой король (который уже начинал хмуриться в непонимании) что-либо изменить в старых правилах, писанных еще Нуаду?

Услышав, что слова предков вполне устраивают его, Джаред ушел с обычным непроницаемым видом.

А вечером в трапезной вместо длинного прямоугольного стола появился огромный круглый. Советник сначала предложил сесть волчьему королю, а потом обвел вокруг счастливую Этайн и усадил «с другой стороны» — то есть рядом с Мидиром.

Она, сняв туфлю, коварно водила босой ступней по ноге волчьего короля, выглядя при этом совершенно безмятежно. И он, несмотря на сапог, чувствовал ее касание так сильно, словно был полностью обнажен. Впрочем, хватило Мидира ненадолго, и вечер закончился очень быстро. Это был тот редкий случай, когда они воспользовались гостевыми спальнями, не в силах дойти до своей.

Места за общим столом все одно не хватало, но волки, совершенно не в обиде, чередовались, рассаживаясь то за отдельными столами, то за главным, королевским.

Мэллин, который вечно сидел где его душеньке угодно, находился по другую руку от Этайн. Она что-то спрашивала у него, а брат кривился, а потом забил рот едой, показывая, что не может ни слушать, ни говорить. Не задумывал очередную каверзу, не дерзил советнику, не препирался с Лианной…

Алан был где-то рядом, но как обычно незаметен, Джаред — показательно холоден. За спокойствием Джилроя таилась грусть, а веселый и улыбчивый Фордгалл нахваливал еду, замок и волков, воздавая должное их ответственности и ставя в пример другим домам. С явным намеком косился при этом на принца Неба и принцессу Солнца.

Парой слов с Лианной лесовик перемолвился не далее как вчера.

— Я лишь желаю тебе счастья, не в силах смотреть на твои мучения. Разве я дал повод сомневаться в своей дружбе?

— Нет, конечно же нет!

— Так прими совет друга, не мучай ни меня, ни его. Я знаю о твоих чувствах, знаю! И обещаю относиться к ним бережно, раз принцу Неба не дано разделить их. Ты выполнишь волю королевы, я же сделаю все, чтобы твоя жизнь была полна радости. Поверь мне, иногда браки, заключенные по расчету, куда спокойнее и счастливее. Таков брак моих родителей.

— Я почти готова принять твое предложение. Только прошу, дай мне время. Не торопи меня.

— В твоем распоряжении вечность, моя принцесса.

Но выглядел лесной принц так, словно вечность прошла, и Лианна уже согласилась. Она притихла, даже волосы не золотились, а мерцали тревожным серебром. Глаза ее потемнели, став из светло-янтарных темно-карими. Но принцесса ничем не выдавала своих чувств, лишь чуть больше внимания уделяла Фордгаллу, чем Джилрою. Поймала брошенный Мэллином пряник, осторожно положила около тарелки, явно подавив желание бросить обратно. Погладила, а есть не стала.

Этайн смотрела на Лианну, молчала и печалилась. Мидир пожалел, что все же выпустил ее из покоев, и под благовидным предлогом увел обратно. Незачем ей переживать чужие огорчения и грустить из-за чужой грусти!

В мерцании язычков пламени, лежащая на его плече, его любовь снова казалась смущенной или расстроенной. Но на подозрительно тихого Мэллина она уже Мидиру пожаловалась, чем взволновала еще больше. На безответно влюбленного Джареда — тоже. «Это же видно, — улыбнулась она в ответ на расспросы Мидира. — Он рядом с Лианной не столь холоден, как обычно. Подтаивает, как сосулька».

— Что тревожит тебя сегодня? — не выдержал волчий король.

— Кроме того, что наш дом находится в осаде? — вздохнула Этайн.

— Это было не раз.

Мидир задумался на миг, что именно такого еще не было, Этайн покачала головой, тоже не очень-то веря, и он продолжил, решив хоть немного успокоить ее.

— Мы дали разломать девятую стену Черного замка сознательно. Пусть этим верхние и продолжают заниматься еще месяц-другой. Им приходится перебираться через ее камни каждый раз во время атаки! Восьмую же одолеть невозможно. Зима придет быстро, а она — время волков. Земные постоят с полгода, погрустят и уйдут откуда пришли. Клянусь тебе, я сделаю все, чтобы потерь среди моего и твоего народа было как можно меньше.

— Теперь твой народ — мой народ, а твой дом — мой дом. Но все же, все же, мое сердце… — вздохнула Этайн, теперь смущенно. — Я понимаю, путь к родне мне теперь заказан, но мне очень не хватает близких. Словно часть моего сердца осталась там, в Верхнем. И еще…

— Не томи, любовь моя.

— Волки знают, из-за чего… вернее, из-за кого эта война?

— Поскольку боевой клич галатов «За Этайн!», скрыть причину очень трудно. Почти невозможно, — как мог серьезно ответил Мидир.

— Но… как это?! — поразилась его любовь. — Мне кажется, ко мне стали относиться даже более уважительно. На меня никто не бросил ни одного косого взгляда, меня ни в чем не упрекают!

— Вокруг тебя волки. Кто посмеет упрекнуть их королеву? Да и в чем? В излишней красоте? В том, что она прекрасна и добра или в том, что вызывает желание? Ты просто не можешь смириться с тем, что тебя любят. Очень любят. Зверски, как говорит Алан, и по-волчьи. Волк уже любит тебя, — коснулся он медно-рыжей прядки, поймал теплый взгляд. — Волк будет любить тебя до конца этого мира.

— Мидир, — смущенно протянула Этайн. И смолкла, опустила веки, спрятав хризолитовое тепло. — Это слишком много. И слишком страшно. Люди редко любят до конца своих дней, — и опять вздохнула.

— Я буду собирать твои вздохи и нанизывать их на свою память, — шепнул ей в ушко Мидир. — Но вздохи не разговаривают.

— Я прочитала про наказания. Лишить жизни может король, принц и королева… — прижалась к его плечу Этайн.

— Потому что они знают цену жизни и не раз подумают, прежде чем…

— А маленьких волчат тоже наказывают? — прервала его Этайн, что случалось считанные разы.

***

— М-мидил, — крупная слеза скатывается по щеке маленького волка.

Мэллин смахивает быстро, но ему больно и на подходе уже вторая. Ухо красное, и кровь течет по щеке.

— Мидил, я не понимаю! — горестный вхлип.

— Чего тут понимать.

Помогать лечением запрещено, да и сложно проникнуть в чужую ауру. Но Мидир часто нарушает правила. Он осторожно касается ладонями пострадавшей лохматой головы.

— Мэрвин просто не рассчитал сил. А ты его укусил, теперь он бешеный тоже…

— Тоже? — морщит лоб Мэллин. — Но я же остоложно кусал! Не до клови! — он не на шутку встревожен. — Но он так закличал! Я тоже испугался!

Мидир, не удержавшись, хмыкает: испугался, герой!

— Может, может, э… я случайненько до клови плокусил его луку? — вторая слеза скатывается, но Мэллин смахивает ее, позабыв о боли и улыбается: на месте вырванного клока волос теперь новая розовая кожица.

Правда, волосы там не растут до сих пор.

— Случайненько, Мэллин, ты кинулся ему под ноги! А он возвращался с тренировки! И кто тебя просил? Видел же, он в доспехах! Серьезный!

— Я тоже, я тоже сельёзный! — надувает щеки. — У меня было дело, Мидил!

— И что это было за дело?

— Я хотел догнать солнечного зайчика!

***

— Наказывают, — улыбнулся Мидир давно похороненным воспоминаниям.

— Даже маленьких принцев? — охнула Этайн.

— Для принцев все еще строже. Однако Алан каждый раз переживает, как за своих детей, и не будет причинять боль, лишь бы помучить. К тому же на волках все быстро заживает.

— Но им больнее, чем людям. В Нижнем мире все возвращается на круги своя, да? — печально улыбнулась Этайн и замолчала.

— Что, моя любовь? Говори еще, я не кусаюсь! — именно сейчас он прикусил ей ушко. — Хорошо, прямо сейчас кусаюсь, — прихватил он еще и плечо.

— Ты очень бережен со мной, мое сердце. Но если у тебя будет ребенок, ты можешь подумать дважды, прежде чем наказывать его?

Мидир охнул про себя, но принял самый заинтересованный вид.

— Нет-нет, не волнуйся, это просто вопрос! — тут же встревожилась Этайн, видимо, подметив настороженность облика. — Я знаю, ты не очень этого хочешь… Вернее, совсем не хочешь.

— С тобой в моей жизни меняется многое, любовь моя, — потянул ее к себе, обнимая за спину и подхватывая под неимоверно притягательную попку.

— Подожди, Мидир, подожди! — остановила она его пыл. — Значит ли это, что у моего ребенка будет такая же белая кожа? И теплые черные волосы?

— Скорее всего. Мы, все трое братьев, очень похожи на отца.

— И серые волчьи глаза? — поцеловала она в щеку.

— Глаза у нашего ребенка я хотел бы видеть твои, мо гра. Губы, — он помолчал, словно в раздумии. — Губы можно тоже твои!

Этайн рассмеялась как прежде, счастливо, радостно и беззаботно.

— Но если вдруг ты понесешь… — не удержался Мидир, выговорив эти слова так серьезно, что она сразу сжалась в комок, — …я буду очень рад этому.

***

Когда Этайн, поцелованная во все похожие и непохожие на будущего ребенка места, уснула, Мидир проверил брата магическим зрением. Мэллин так и не покинул трапезную. Впрочем, как и многие, словно ощущая, подобных тихих вечеров осталось очень и очень мало.

Внимание Мидира привлекли переговаривающиеся в уголке Джаред и Алан.

— Нет, Алан, нет, он просто невыносим! Что бы ты ни сказал, будь уверен, наш неуравновешенный принц не оценит! Еще и посмеется над тобой! Лучше не лезь! — советник непривычно раздражен и сердит.

— Джаред, я думаю, ты преувеличиваешь, — мягкий тон Алана ужасно дружелюбен, и в то же время, Мидир уверен, начальнику стражи любопытно. — И мне бы хотелось наконец пообщаться с принцем лично. К тому же такой повод…

Джаред громко клацает зубами.

Похоже, вчера Мэллин тоже развлекался песнями. И без всякой грозы. Что погнало брата выть в ночь? Мидир подозревал, что причина та же, что чуть не вогнала в сон-жизнь. И это означало: Мэллин её разумно осознавал. Впрочем, на прямые вопросы брат все равно не ответит, особенно если его действительно что-то пугает. Выслушивать тысячу шуток вокруг этого Мидиру не хотелось, а потому следовало навестить-таки его сны.

Пока Мидир отвлеченно размышлял, начальник замковой стражи все-таки направился к принцу, нетипично задумчиво стоящему у камина. Мэллин крутил в руках кубок с вином, но не сделал ни глотка. Вскинул глаза на подошедшего Алана и нахмурился.

— Привет? — в интонации — непонятное сомнение.

— Доброго здоровья, принц, — Алан склонил голову, держась с достоинством, но не вызывающе, что запутывало брата еще больше. — Позвольте заметить, ваш сегодняшний концерт ощутимо отличался от прошлых и был особенно…

— Раздражающим? Неуместным? — Мэллин привычно улыбнулся, но в глазах по-прежнему виделось замешательство. — Беспокойным?

— Не сочтите меня дерзким, — Алан мягко улыбнулся, его просто невозможно счесть дерзким! — Но вчера вы звучали печально и пугающе тревожно. По долгу службы я обязан поинтересоваться: существует какая-то угроза, о которой я еще не знаю?

И вот теперь Алан совершенно озорным образом заблестел глазами, наблюдая удивленного Мэллина.

— По долгу службы? — брат затряс головой, будто вглядываясь в Алана заново. — Прости, добрый волк, ты определенно мне знаком, но кто ты? Я видел тебя! Я знаю тебя! И не могу вспомнить ни службы, ни имени! — Мэллин развел руками.

— Неужели вам незнакомо мое лицо?

— Лицо мне знакомо, но и только. Кто ты, волк? Я знаю тебя? Нет, я не знаю тебя. Мой брат не соизволил нас познакомить — так с чего мне знать твое имя?..

Мидир впервые за долгое время испытал чувство неловкости, тем более удивительное, что неловко было за брата перед Аланом!

— Я так и думал. Да, нас не представляли друг другу — у короля слишком много забот. Простите, что вызвал это затруднение, — положил руку на грудь Алан. — Я тоже вижу вас достаточно часто, а слышу и того чаще, принц Мэллин, — прибавил Алан прежде, чем брат начал бы раздражаться на долгое увиливание.

— Надо сказать, знакомый незнакомый волк, ты умеешь быть загадочным, — Мэллин хмыкнул, вглядываясь в собеседника. — Но я не волчица, хотя нас и связали песни под окнами. Давай исправим досадное недоразумение и познакомимся, прежде чем пойдут слухи, что я не даю тебе спать по ночам!

— Не пойдут, не беспокойтесь, — Алан и тут не повелся на подначку, смягчив резковатые уверенные слова дружелюбным тоном. Кивнул, представляясь: — Алан, имеющий должность начальника замковой стражи и не имеющий рода. Позвольте поинтересоваться еще раз, мой принц, существует ли угроза вашей безопасности?

Мэллин поглядел на Алана с подозрением, а Мидир насторожился — вдруг скажет, хоть намеком?

— Приятно наконец познакомиться. Но не уверен, что в обязанности начальника замковой стражи входит выслеживать ночные страхи и тени будущего! Не рассчитывай, что я подкину тебе работу поинтереснее, чем проверять посты или разнимать сцепившихся волков, — улыбка Мэллина была обыкновенно насмешливой, но Мидир чуял — шерсть на загривке брата стоит дыбом не первый день.

— И все же подумайте, мой принц. Черный замок — место загадочное. Куда загадочней, чем любой волк, даже знакомый незнакомец. Иногда он может помочь удивительным образом. Ко мне вы можете обратиться в любое время дня и ночи, — и выглядел Алан при этом встревоженным не на шутку.

— Я учту, — Мэллин залпом выпил вино, с шумом поставил кубок на каминную полку, — если не забуду, — добавил нарочито нетрезвым голосом.

И ушел! Просто ушел — и всё!

Теперь Мидир знал точно: брат не напуган, брат в ужасе.