О чем поет вереск (СИ)

Глава 32.2 Вересковая победа. В Черном замке

Становилось понятно, отчего давно женатый грифон всегда отзывался о своей неблагой супруге с придыханием — если такой праздник продолжался у него почти полторы тысячи лет!

Мидир хмыкнул, изгоняя из мыслей непонятно с чего всплывшего недруга, и решил, что полное лишение магии ему послужит подспорьем. Кое-что можно попробовать проверить еще сейчас.

След от стрелы под грудью Этайн ощущался ноющей болью, но был слишком слаб, призрачен, расходился под руками туманом и не давал потянуть за него.

Хотя Мидир все же попытался… и упал в черные волны.

Над головой проглядывал свод перехода в Черном замке, доверху заполненный дымом. Волны почти не пахли горелым, но словно бы вытесняли всех и вся, дышать становилось труднее с каждым вздохом, и Мидир поспешил дальше, куда бы это «дальше» ни вело.

На ум приходила магия искажения одного из основополагающего измерения мира ши — времени, пространства или магии, но подтверждений не находилось, глухо было по всем направлениям, словно жизнь вымерла как в цитадели, так и за ее пределами.

След, за которым он явился… Нет следов, и нет никого в Черном замке. Лишь дым и редкие тени на границе зрения. Клепсидра молчит! Мидир ходит по глухим коридорам, зовет, но вместо ответа — тишина. Нет даже эха! Его оклик затихает, а вот мир вокруг бунтует — словно тягучее черное вино, волны времени прокатываются и сметают дом Волка, а следом и весь мир…

Ребенок толкнулся в ладонь, и Мидир вздрогнул, просыпаясь. Дурной сон тревожил не первый раз, и волчий король был рад голосу советника, твердившего:

— Мой король! Мой коро-оль, очнитесь! Прошу вас, зайдите к Мэллину!

Мидир насторожился: Джаред пропыхтел в сторону что-то вроде «да держите его!»

— Ваш брат, он… — что-то упало, — зовет вас! Он… — смех совсем близко, — стой же!

— Иду! Мэллин всегда тяжело переносил горячку.

Коридоры промелькнули одной длинной галереей, спину опять прошило молнией, хотя это быстро прошло. Приблазнившийся шорох крадущихся за ним шагов почтительно поотстал и исчез, стоило Мидиру рявкнуть на весь переход, чтобы его оставили в покое.

За знакомой дверью что-то тяжело упало. Мидир ускорил шаги.

Его взгляду предстал сущий бедлам, явный и тайный. Мэллин носился по комнате, не давая перехватить и хоть на мгновение остановить себя, оглядывался вверх и бормотал про иголки. Скакал он при этом в окровавленной рубахе и штанах, но с повязкой и без сапог.

— Мидир! Мидир! — захлопал в ладоши. — А я говорил им, что ты придешь! Ты должен прийти! Потому что иголки!

За спиной брата скривился Джаред и щелчком пальцев выставил вон несколько королевских волков. Не лишняя предосторожность, волки не зря считались самыми сильными воинами Благого Двора. Мэллин же в лихорадке мог оттолкнуть и преодолеть сопротивление трех… нет, четырех волков.

— Мидир, — Мэллин спустился с опрокинутой тумбочки, как будто так и надо. — Мидир, мне никто не верит! Но она меня ловит! Хочет приколоть, как сухую бабочку!

Мидир полуобернулся к Джареду. Тот повел плечами, словно не зная, что в речи младшего принца считать важным, а что не важным бредом.

— Кто?.. — вопрос еще висел в воздухе, когда Мэллин в один рывок оказался рядом и запрыгнул на Мидира, укладываясь на его плечо животом.

Король опешил, придержал ноги брата, давая опору.

— А ты, Мидир, я смотрю, хорошо знаешь про иголки! — руки брата уцепились за что-то на плече. — Ты ведь знаешь, галатки любят вышивать и шить, кроить и дырявить шкуры, и все своими чудесными иголками! Хотя кому я рассказываю!

Тут брат потянул это «что-то» из спины, и Мидиру стало столь плохо, что он побоялся Мэллина уронить. А сразу после пришло освобождение, и магия начала прибывать активнее.

Названное галатской иголкой и отброшенное прозвенело по полу неблагим хрусталем. Мидир понял, почему не заметил раньше: волшебство соединенного пространства пробивалось сквозь магию времени. И как только друиды смогли добыть столько воды, чтобы их не сожрало само море или Лорканн?

— Раз иголочка, раз день! Два иголочка, два год! — Мэллин схватил следующую обеими руками и опять с усилием потянул. — Три иголочка, а та старуха знатная вышивальщица! Три день, то есть год!

На полу, где с яростным шипением разбилась злая игла, больше похожая на сосульку, Мидир увидел капли крови. Царапины на спине затягивались быстро. А вот Мэллин, который голыми руками рвал кристаллы! Чьи грани остры, как кинжалы степняков! Кристаллы, что плодятся в крови ши!

— А ну покажи ладони! — прошило Мидира очередной волной ужаса.

— Мидир, фу, это скучно!

Спину вновь дернуло молниеносной болью. Мэллин словно вытаскивал занозы через рубашку и сюрко! Мидир вдруг понял, что не может пошевелиться. И даже заговорить.

Брат не умолкал:

— Ты можешь вмешаться, а я пока вижу и могу помочь! Она бы все равно до меня сегодня добралась! Не сегодня так завтра-тра-ра-ра!

От горячечного бреда брата волосы вставали на затылке, детское заклятье неподвижности, первое из освоенных крохой-Мэллином, применялось им при игре в прятки и до сих пор работало безотказно.

Советник показался в дверях снова и мгновенно оценил перемены:

— О, мой король, я же говорил, что у вас талант! Ох, Мэллин, брос… — увидел он израненные ладони. И замер, как и Мидир, не в силах тронуться с места.

— Тала-ла-ла-ла-лант! — Мэллин словно без подключения соображения сразу передразнил Советника, зачаровывая Джареда так же естественно, как пел. И швырнул об пол новую пару хрустальных иголок. Крови накапало еще больше.

— Джаред! Да держи его, что, не видишь?! — колкость пропала в пояснице и справа под ребрами, опять раздался звон, и Мэллин ужом сполз между руками Мидира на землю.

Подняв голову, брат очень серьезно сказал:

— Теперь может быть больно, — ухватил занозу над сердцем и выдернул рывком. — Это последняя, все-все-все! Я чую, а больше никто! Девять! Девять стен, девять лет, одна обрушилась, тебя видно, упражняется в стрельбе, мерзкая бабка, хочет извести всех твоих!

Наставительно покачал раскромсанным пальцем:

— С Джаредом хорошо, она не догадается, Этайн пожалеет-не-убьет, а Мэллина скоро-скоро не станет! Мэллина она выследила и выпьет!

— Ты что несешь! — Мидир перехватил обе окровавленные руки брата под запястьями, тот вынырнул из своего бреда от боли и сердитого голоса старшего, глянул ошарашенно. — Мэллин! Руки!

— Там много хрусталя, слишком много! Его нельзя трогать, иначе он перепрыгнет на вас! — и попытался шарахнуться в сторону, но тут его уже поймал оттаявший Джаред. — А раз друидка проползла сюда, она все равно меня убьет!

— Вот уж не мечтай! Я лучше сожгу твои руки, изгоняя хрусталь, и восстановлю их снова! — рявкнул Мидир.

— Да вы что, всерьез?! — из приоткрытой створки дверей выскочила Лианна, за спиной которой тенью маячил Джилрой. — Темным пламенем легко уничтожать, но трудно восстанавливать! Вы же его искалечите!

— Это не так страшно, — заторопился Мэллин. — А что солнечная девочка с цветком забыла в моих покоях, вопрос поинтереснее!

— У вас тут крик на весь замок! Ох, Мэллин! Твои руки! Дайте мне попробовать! Я не сделаю хуже, клянусь, — обращалась она исключительно к Мидиру. — Может быть, мы спасем ладони!

— Поддерживаю, — Джаред обронил тихо и веско.

— Ваша взяла, — Мидир уступил место перед Мэллином, чтобы встать позади него. Не отпуская кисти, повернул их поврежденной внутренней стороной вверх.

Лианна протянула вперед ладони над искромсанными ладонями Мэллина, с ее пальцев сошли теплые волны света. Весь силуэт солнечной принцессы загорелся белым огнем.

— А моего мнения никто… ай! Если это месть, можешь считать себя отмщенной, это было очень больн-ай-яй-яй!

Мэллин не выделывался, Мидир видел, что творится с кистями: хрустальные зародыши вырвались из-под кожи и мышц, оставляя рваные раны.

Но это лучше, чем полностью восстанавливать ладони.

Джаред сразу же подтолкнул острием меча кристаллы подальше ото всех, хотя они, побывав в теле ши, уже лишились своей убийственной мощи.

— И ты знаешь, девочка с цветком, что торги за тебя идут знатные? Ты такая талантливая! Так обернись. Вокруг тебя столько вариантов, а ты позволяешь себя вынуждать! Вы-нуж-дать, всегда найдется охотник! Вы-нуж-дать! Не повар, даже не плотник! Вы-нуж-дать, кругом только принцы сплошные! Вы-нуж-дать ветки прикроют иные-е!

— Он бредит! Он не помнит, что случилось вчера! — ужаснулась, отшатываясь на шаг, Лианна. Сияние вокруг нее погасло.

Мидир крепче перехватил бледного брата, который сползал на пол. Приобняв, прислонил к своему плечу, буркнул недовольно:

— Придет в себя и вспомнит. Бывало и похуже.

— Возможно, я об этом скоро пожалею, но он не заслуживает столько боли! — принцесса нахмурилась, обернулась на секунду к Джилрою, кивнула и сама с благодарностью приняла подбадривающий кивок. — Отойдите все. Владыка, покажите мне еще раз его руки!

Мидир снова выставил перед собой ладони брата, рассеченные до костей, Джаред отшатнулся и без слов скомандовал отойти пришедшим с ним волкам, попросту махнув рукой — Лианна не просила, она приказывала.

Невозможно не подчиниться, когда дитя Солнца борется за чужую жизнь.

— Мэллин, я люблю жизнь, я люблю свет, я люблю тебя, — с каждым словом голос Лианны приобретал глубину, а силуэт снова набирал золотое сияние. — Возвратись к нам исцеленным, как солнце возвращается с ночи, как месяц после жаркого дня, как новый лист на древе жизни после холодной зимы!

Лианна побледнела, а раны брата стягивались на глазах: магия Солнца, обращенная через любовь, всегда лечила прекрасно. Принцесса подняла ладони к небу и опустила их плавным круговым движением, затем поклонилась невидимому светилу, благодаря за помощь. Мэллин перестал постанывать и затих в руках Мидира.

— Благодарю, принцесса Лианна, — произнес Мидир. Обернувшись к небесному витязю, добавил: — Принц Джилрой, она очень устала. Уведи свою жену.

Тот на миг замер, не привыкший пока к этому слову. Подхватил пошатнувшуюся Лианну за плечи и молча вышел. Мидир кивнул, прося удалиться и Джареда с волками. Но Советник ушел далеко не сразу. Сначала он собрал мечом кристаллы, хищно поблескивающие на полу, и переложил на металлический поднос. Мидир боли не чувствовал, но покорился просьбе Советника, который внимательно осмотрел его и заверил, что раны от выдернутых из-под кожи кристаллов затянулись, словно их и не было, а вот переодеться королю придется снова. Неблагая ли магия не вредила Мидиру, или его состояние ши-без-магии давало преимущество, мгновенно восстанавливая поврежденную телесную форму… Советник еще раз осмотрел обоих и ушел, успокоенный.

— Какой же ты у меня олень, Мэллин, — в комнате не осталось никого, и брат открыл глаза.

— А ты со мной посидишь? Ну, Мидир! — раскосые серые глаза умоляли. Брат оглянулся затравленно и поежился. — Тут неуютно после иголок…

Совершенно безумная мысль — а не перетащить ли брата в свои покои и перестать разрываться сегодня между Мэллином и Этайн, была отброшена. Его королева сладко спит, а брат нуждается в нем как никогда…

Спустя пару часов, когда крепко уснул убаюканный старой сказкой Мэллин, а Мидир боролся с ощущением подобия ситуаций, в спальню тихо заглянул Джаред. Огляделся и остался доволен. Доложил, как дела в замке, и заодно поведал, что Лианна ушла не в свои покои, а в лазарет, услышав о многих раненых.

— Я мог задеть Этайн зародышами кристаллов! — внезапно ужаснулся Мидир.

— Я уже проверил всех, и нашу королеву в том числе, — кивнул Джаред. — Все чисто, мой король. Точечные следы в вашем доспехе — кристаллы ведь мелкие и длинные. Не знал, что они могут прыгать, и ведь нацелены были прямо на вас! Разве кто кинул сознательно, но чем? Рукой этого не сделать. Неизвестно вдобавок, когда вы их подхватили…

— Кольнуло спину и грудь подле рва, — Мидир небрежно пожал плечами, недовольный сам собой, но не желающий выслушивать наставления от племянника. — Я не обратил внимания…

Джаред склонил голову, принимая к сведению и продолжая в деловом тоне:

— Они сидели под кожей. Выжидали, пока вы заснете. А под утро дошли бы до сердца. Покрыты какой-то слизью, что не давала почувствовать боль и не оставляла следов. И они не трогали других волков, иначе бы мы раньше поняли опасность. Вот и ров из вашего сна! — досадливо закончил он.

— Что будем делать? — Мидир бросил взгляд на Мэллина, припоминая про себя кошмары, от которых они спасались тогда.

Все из которых претворились в реальность. Почти все.

— Я осмелился действовать без вашего разрешения, мой король. Я заморозил ров.

Мидир восхитился. Это было решение, гениальное в своей простоте, но ранее никем не используемое. Магом племянник рос талантливым, изощренность ума искупала не полностью раскрывшиеся силы.

— Лед действует на живые кристаллы неблагих, связывая и усыпляя. Уточните потом у темного владыки, кто лазил в его огород. Может, он потом их заберет обратно! Мне страшно от того, что я не почуял их, мой король.

— Хватит уже! — поднялся Мидир от изголовья брата, чтобы не рычать над ухом: тот заворачивался клубком от его громкого голоса. Сбавил тон, подошел, похлопал племянника по плечу. — Ты истощен магически, Джаред.

— Не так, как вы, — упрямый племянник поджал губы и опустил голову, недовольный собой. — И не так, как принц Мэллин.

Оба, не сговариваясь, обернулись на спящего: тот дышал спокойно, лихорадка отступала, желтое сияние поутихло, побледнело, растворилось в нем самом — единовременный приток сил закончился, теперь волк будет выздоравливать постепенно, медленно. Особенно медленно станет прибывать истраченная почти до дна магия, да и раны заживать чуть ли не медленнее, чем у людей.

— Однако он почуял! — Джаред снова скривился, всячески избегая взгляда Мидира. — Я пока слишком слабый маг.

Мидир усмехнулся, прихватил за оба плеча, встряхнул, заставляя поднять голову:

— И умелый. Смекалистый. Изощренный! Ты просто еще очень молод, Джаред, по меркам ши. Хоть вечно про это забываешь!

Племянник улыбнулся, приподняв уголки губ, в глазах же блеснуло что-то, очень похожее на довольство. Джаред редко принимал как похвалу, так и порицание, не позволяя им влиять на себя и свое мнение. Но, кажется, сейчас был тот редкий случай, когда позволил.

Брат позади завозился, позвал сквозь сон кого-то неразборчиво, Мидир улыбнулся племяннику и вернулся к Мэллину, поправив одеяло лишний раз, чтобы тот просто чуял: рядом есть волки, рядом он сам, Мидир. Мэллин расслабился, развернулся, лег посвободнее, перевернулся на здоровый бок, открывая взгляду ссадину на виске.

— Как… — Мидир повращал кистью, в поисках замены словам, надеясь, что Джаред поймет. — Мэллин?..

Спрашивать о геройстве брата было страшно. Джаред понял без слов.

— Мой король, Мэллин отмахивался чистой силой, — светлые глаза племянника потемнели от воспоминаний, он опять захолодел и нахмурился. — Поймите меня правильно, я знал, что он ваш брат и сын Джаретта, но одно дело знать… Сегодня я понял это как никогда раньше.

Начало Мидиру уже совсем не нравилось.

— С таким соотношением сил я не выстоял бы и часа. На фланге принца постепенно стягивалось все большее количество друидов, в последнюю атаку на него словно бросили всех. Я пытался помочь механесами, а он… — Джаред очень глубоко вздохнул, очевидно, почти-смерть родича ударила по нему сильнее, чем Советник показывал. — Он вел себя, как обычно ведет себя наш принц. А потом прикрыл меня.

Судя по паузам, Джаред молчал о многих и многих раздражающих вещах, которые проделывал Мэллин, чтобы дополнительно оттянуть внимание на себя. Мидир понимал брата: племянник был намного младше, пусть действительно изощреннее, однако ему могло обыденно не хватить сил. Особенно если учесть, что битва длилась почти полный день!

— Принц Мэллин стоял перед выбором, как я понял мгновением позже: пропустить один из двух ударов. Он выбрал пропустить удар самому и прикрыть меня, — Джаред, похоже, не мог себя простить за молодость, невеликую силу и сосредоточенное на ином внимание.

То есть за то, за что испытывать вину вовсе не стоило. Мидир подошел к племяннику, но подбадривать поостерегся. Джаред не отрывал глаз от спины Мэллина.

Джаред еще не договорил.

— С той раной сражаться далее не представлялось возможным. Пусть принц уложил несколько друидов, — тяжелый вздох, негодование в голосе. — Только оставшиеся, похоже, подзарядились от раненых или убитых. Порвали своих же ради силы!

— Не новость.

— Мы шли двумя фронтами, а потом я понял, что с моей стороны магов стало совсем мало. Это означало: они все атаковали младшего принца! Видно, думали, что это вы. Пусть, как вас можно перепутать, — Джаред выразительно покосился на возвышающуюся над собой макушку Мидира, — мне неясно.

Как раз тут Мидир неясностей не видел: друиды ожидали его, а потому волк в фигурном шлеме королей, с повадками мощного мага и неплохим арсеналом боевых умений вполне отвечал их ожиданиям. Разница в росте скрадывалась манерой держаться и вредной привычкой забираться на механесов, чтобы уронить их, желательно на других механесов. Различить можно было по голосу и мечу, но в пылу битвы вряд ли кто толком успевал.

Скорее всего разница Мидира и Мэллина обнаружилась после его ранения и падения — ссадина на виске брата слишком была похожа на отчаянный пинок. Злость еле позволила говорить дальше.

— Что-то еще, Советник?

— Он… — новый вздох, чистое сомнение, — не знаю, нужно ли вам это… Ваш брат бредил еще пуще до вашего прихода. О незваных гостях в саду, прячущихся среди теней, — Джаред задумчиво потер подбородок. — Про сад мог быть и не бред. Мне там не нравится давно, но я не понимал, что именно.

Мидир почти увидел, как на очередную загадку проливается свет. Осторожно и медленно повернул голову к Джареду, спросил, отчетливо выговаривая слова:

— Из сада могла чудесным образом долететь стрела до Башни?

— Вполне вероятно, — Джаред кивнул в ответ так же медленно. — А наш придворный маг только что соизволили бормотнуть, будто бы ему виделся дымный ши. Странно, что Хранитель вообще заговорил со мной, вдобавок, он был нетипично бледен. Еще бледнее обычного. Однако не извел он пришельца, оттого, видите ли, что дымных ши не существует.

На секунду или две воцарилось полное молчание, каждый вспоминал, насколько дымный ши может считаться несуществующим по итогам девяти последних лет.

— Я сам так думал до недавнего времени, но, помня ваш сон…

— Джаред. Посиди с Мэллином.

Тот вскинулся, сразу растерял всякую осторожность:

— Мой король, вы полностью лишены магической силы!

— Вот именно, Джаред, вот именно! Я тень среди магов. Злобная кусачая тень пойдет прогуляться по саду.

— Но, мой король! Разрешите хотя бы сопрово…

— Джаред, молчи! Ты знаешь — тебя почуют! Ты — остаешься. Если будут сниться кошмары — буди Мэллина немедленно!

Джаред смотрел и молчал, как приказано. Молчание было выразительно недовольным, а глаза — привычно ледяными.

Но варианты будущего разворачивались с прежней ясностью, Мидир выбрал действовать и ощущал, как душа в нем отзывается навстречу необходимости принимать решения и сражаться. А вот Джареда с собой брать никак нельзя.

— Джаред, из всего, что я видел в его сне, осталось только одно, что может грозить нам изнутри. Прикажи прибраться тут и сам лучше не спи сегодня.

— Мой король, — резко склонил голову тот, усаживаясь рядом с Мэллином. Сжал губы так, словно ловил готовые вырваться слова.

***

Ходить в облике обычного ши, лишенного даже тени магии, было забавно. Мидир гукнул за спиной у первого стража на выходе в сад и тут же пожалел об этом — с таким ужасом заозирался знакомый волк. Мидир, быстро отступивший в тень, стал незаметен даже для волчьего глаза и неслышим для волчьего уха, словно сам принадлежал еще миру теней. И если виделся, то серым бесплотным призраком.

Мидир скользнул в сад мимо стражи, которая насторожилась и переговаривалась, пытаясь увидеть причину неявного шума.

Весь мир в свете мертвой луны казался тусклым и выцветшим.

Даже странно, настолько знакомый и привычный парк неприглядно смотрелся ночью. Тени шептались, шелестели подобно давно опавшим листьям, бормотали о чем-то своем, о всех тех, кто проходил здесь когда-то… Мидир прислушивался — его интересовали лишь последние гости.

Те, кто пришли с оружием в его Дом.

Тени шептали, напевали шелестом листвы под ветром свою странную мелодию, но Мидир понемногу отсеивал привычные для слуха звуки: выверенную поступь стражи, шорох ног Этайн, быстрые шаги брата, твердую поступь Джареда, собственные широкие и резкие шаги, привычно-размеренные — садовника и важные — Вогана, оказывается, любителя прохаживаться по розарию.

А вот и отдельные ноты, выдававшие незнакомца. Незаметный и невидимый, но на которого, как подсолнухи на солнце, указывало все. Он собирал привычные звуки, искажал их и прятался за ними. Незнакомец, свивший гнездо в тиши сада из теней и снов, просочившийся из кошмаров Мэллина в реальность.

Мидир осторожно обходил по дуге предполагаемое укрытие — дальний угол сада.

Слишком тонкая и высокая тень с удлиненными непропорционально конечностями пошевелилась, отходя от стены, не похожая больше на тень от черенка лопаты или грабель. Голова в капюшоне стала поворачиваться, враг заподозрил, что обнаружен, завел одну длинную дымную руку за спину, готовый в любой момент сорвать со спины оружие. Такими руками вполне можно было запустить стрелу прямо до четвертой стены!

Мидир всего лишь моргнул, однако на месте дымного ши уже никого не было. Волчий король рассредоточил мысли, одновременно представляясь частью сада. Нет, даже — плодового дерева и края лужайки видного в свете луны.

Дымный ши возник прямо перед носом. Недоверчиво уставился сквозь затаившего дыхание волчьего короля, повел головой из стороны в сторону, почти задевая ауру — не хватило жалких полпальца!

Волки-стражники уловили посыл Мидира-волка, заворчали, дымный ши повернулся к ним, прошел почти до выхода из сада, но остановился перед порогом. Или не мог идти дальше, или не хотел.

Черной гранью блеснул лук, еще пуще указывая Мидиру на своего хозяина.

Надо было только подойти незаметно. Не дать воздуху пронести его запах, а эфиру — остатки магического эха.

Тень пошевелилась, руки вытянули лук неуловимым движением, и Мидир замер.

Взяв след, он стер человеческий облик вовсе. Труднее всего было оставаться деревом, лужайкой и дверью в волчьем виде. Мидир крался на когтистых лапах, меняясь соответственно частью лужайки все ближе и ближе.

Дымный неожиданно вскрикнул, наполовину человеком, наполовину птицей, рассчитывая спугнуть зверя, услышать чужое сознание, выцелить, найти неведомую для себя опасность.

Волки на страже забеспокоились. Полыхнули факелы, и тени разошлись по границе сада, заглядывая во все углы, поминая неблагих и небесных почти с одинаковой частотой. Стража с удовольствием нашла бы источник звука в звериной ипостаси, однако тут была сложность.

Оборачиваться зверем волкам стало почти невозможно.

Но не Мидиру: древнему богу, королю, магу, только что вернувшемуся из-за грани.

Дымный ши замер напротив, присев на своих тонких длинных ногах, напоминающий колдовского больного паука или скопище веток. Нарочито неловкие и медленные движения должны были запутать Мидира, подкрадывающегося к нему от центра поляны.

Но Мидира тут не было, тут были дерево и лужайка, а запутать мир было невозможно и самому хитрому противнику.

Вокруг суетилась стража с факелами, но рыжие отблески пламени не могли выхватить две почти одинаково призрачные фигуры.

Мягкие волчьи лапы привычно сделали круг, неслышно переступая по родной земле. Тени углубились до полной темноты, выделяя жертву.

Еще один шорох — гость заоглядывался шире, его облик заколыхался. Словно почуяв что-то, начал истлевать, распластываться, растворяться в окружающем его мраке. Чтобы потом вернуться и начать вредить снова.

Мидир прыгнул, не раздумывая. Давя аурой зверя и магией волков, наступил передними лапами на воющий, вырывающийся комок. Рванул зубами там, где у обычного существа находилась шея, а когтями — ниже, разрывая туловище. Помня слабым огоньком собственного сознания: лишение головы всегда оставалось верным способом справиться с любой магической тварью.

Горло запершило и обожгло, словно он рвал не живое существо, а сунул морду в костер. Длинные руки с сильными пальцами ухватили за морду, за ушами, потянули на себя, Мидир воспротивился, зарываясь задними лапами с мощными когтями в землю. Писк превратился в пронзительный визг и наконец стих вовсе. Тело дернулось и, лишенное искры магии, истаяло.

Мидир, вернувшись в тело ши, успокоил стражу, обнажил меч и провел знак обезличивания на земле, запрещая здесь появляться кому бы то ни было. Одежда опять была прокопчена и обожжена. Видимо, он нырнул за тенью в междумирье, сам того не заметив. И слава богам, которых нет, что смог вернуться.

Стража рассредоточилась по постам, один, дежурный, ушел к Джареду с сообщением. И волчьему королю тоже пора было возвращаться в замок. Мидир лег на землю, прижался ухом, решив использовать, выжать из своей магической немощи все, что можно.

Сегодняшний день отнял силы не только волков — в лагере галатов витала застаревшая усталость, словно они, и правда, воевали все девять лет. Горестное молчание висело над убитыми, которых сегодня было куда больше, чем за все предшествующее время. Друидами и не пахло! В палатке короля шумели. Стояла ругань, ярость Эохайда развязанной битвой и, как уловил Мидир, странным затяжным сном. Слов почти не различить, но тон речи… Спокойствие Гаратта, переставшего хромать в нижнем. Недовольство Грюнланда — вот кто всегда был за честный бой! Истеричность Боудикки — «еще бы немного, и…» Кто дал сигнал к атаке, разнося слух об оскорблении короля галатов, сомневаться не приходилось.

Нет, смерти бабка Этайн пока не заслуживала. Мидир прокрутил ее судьбу: Боудикка будет жить еще очень долго. Но иногда жить без чего-то — куда больнее, чем умереть. Ему, едва не лишившемуся жены и брата, это было понятно, как никому другому. Боудикке куда больнее будет жить без взлелеянной магии, на это Мидира хватит уже сейчас. А что Боудикка ценит обретенную силу выше жизни внучки, сомневаться не приходилось. Черная волна, сжирающая магию, прошлась по земле Нижнего. И стихла.

Земля была спокойна. Клепсидра была спокойна.

Волчий король поднял голову, и протяжный, торжествующий вой разнесся под благими небесами.