Обещания, которые мы собирались сдержать

Глава 32

Спенсер

Я вхожу в кабинет отца и устраиваюсь в кресле напротив его стола, в то время как он тихо разговаривает по телефону. Я достаю свой из кармана, чтобы проверить, есть ли у меня сообщения, но их нет.

Нетерпеливый, я отбрасываю телефон в сторону, размышляя о том, как мой отец уговаривает какого — то простачка дать ему денег. Вымогательство у другого владельца малого бизнеса для контрабанды наркотиков — жизнь мафиози.

Мы на периферии, связаны с одной из самых могущественных мафиозных семей в стране, если не в мире. Мы находимся под их защитой, если только не перейдем им дорогу.

Если это случится, мы умрем. Сначала мой отец, потом я.

Раньше я вёл грязные дела. Тот, кто встречался с теми, кто задолжал нам деньги, кто крал наркотики из партии и продавал их самостоятельно. Работал с теми, кто мочился в штаны, когда мы появлялись, угрожая их жизни, жизни их семей.

Я ненавидел это. Я занимался этим чуть больше года, прежде чем пришел к отцу и потребовал заняться чем — то другим. Я больше не мог этого выносить. Я умный, хорошо разбираюсь в цифрах, поэтому дальше я начал готовить бухгалтерские книги. У нас есть команда бухгалтеров и даже финансовый директор, но у меня есть целый набор книг и бесчисленных электронных таблиц, которые поют другую мелодию. Мы выкачиваем деньги то тут, то там, чтобы не платить налоги, чтобы положить эти деньги себе в карман, а заодно и нашим сотрудникам.

То, что мы делаем, незаконно. Я ставлю себя под удар каждый день, когда захожу в офис, но что я могу сделать? Это мой мир, и так было всегда.

Но в таком образе жизни есть свои преимущества, и я пользуюсь ими при любой возможности.

Как сейчас.

Как только мой отец заканчивает разговор, я начинаю говорить.

— Ты узнал что — нибудь из той информации, о которой я просил? — Я поднимаю брови, ожидая его ответа.

Мой отец наклоняется вперед, опираясь предплечьями на край стола. — Тебе теперь нравится гоняться за богатыми старушками или как?

Раздражение проносится в моей крови, и я мысленно приказываю себе остыть. Я знала, что он скажет что — то подобное. Это просто его манера. — Я забочусь о своей невесте.

Его брови поднимаются практически до линии волос. — Теперь невеста, да? Ты так и не удосужился рассказать мне об этом. Хотя я слышал, что ты водил ее знакомиться со своей матерью. Видимо, ты все — таки настроен серьёзно.

— Не думаю, что тебе есть дело до того, на ком я женюсь, — ответил я. — Кроме того, ты знал, что я с Ланкастером. Ты даже выразил свое одобрение.

— Не уверен, что я полностью одобряю. Фамилия Ланкастер действительно приносит другую известность.

Я не могу отрицать этого, но мне также нужно кое — что прояснить, прежде чем разговор пойдет дальше.

— Больше никаких оскорблений в ее адрес. Ты также не можешь называть ее обузой. Ты понял? — Я поднимаю брови, ожидая, что он бросит мне вызов.

Он тихонько хихикает. — Посмотри на себя. Поднимаешься. Мне нравится на это смотреть.

Я ничего не говорю в ответ. Может быть, он прав. Я просто тащился, просто жил жизнью. Теперь, когда у меня есть что — то и кто — то, кого нужно защищать, я, как он это называет, готовлюсь.

— Просто следи за этой семьей. Не рассказывай никому слишком много подробностей о том, чем ты занимаешься, даже своей девушке. Эта семья может взорвать нас и опустить свет на наш бизнес.

— Я не боюсь. Мы всегда оставались в тени. И я думаю о том, выйти из этого в любом случае.

Он фыркнул. — Это не так просто, сынок. Ты действительно веришь, что я позволю тебе просто уйти и позволить твоей новой богатой женушке заботиться о тебе? Я так не думаю.

Я вспоминаю, как Сильви говорила, что ее деньги могут позаботиться о нас на протяжении всей жизни, и понимаю, что мои протесты были не напрасны. Отец ни за что не позволит мне уйти из бизнеса. Как бы я ни старался.

— Расскажи мне, что ты узнал о Сильвии Ланкастер, — говорю я, меняя тему.

Я попросил отца, чтобы его лучший частный детектив немного покопался в прошлом Сильвии Ланкастер, может быть, он найдет что — нибудь, что хранится в тайне. Любую информацию, которую я смогу использовать против нее, я отнесу прямо к ней и шантажом вычеркну ее из жизни Сильви, раз и навсегда.

Отец вздыхает, откинувшись в кресле. — Не много. Большая часть того, что она делает, общеизвестна. За исключением ее недавней подтяжки лица. Ее сфотографировали в аэропорту, когда она прилетала на Ибицу, но ее так и не застали на месте. Они сделали эту хрень тайно, чтобы никто не увидел ее с бинтами.

— Я уже знаю об этом. — Я покачиваю ногой, предвкушая что — то сочное. — Что — нибудь еще?

Он берет конверт из кучи бумаг на своем столе и кладет его сверху, открывая папку. Он просматривает информацию, и я удивляюсь тому, что он настолько чертовски старомоден, что не может отправить информацию по электронной почте.

— Бумага. Правда? — спрашиваю я.

— От нее легче избавиться по сравнению с электронным файлом, который оставляет след.

— А бумага не оставляет?

Он поднимает взгляд на меня. — Это было напечатано на машинке. Мой парень не любит рисковать.

Я почти смеюсь, но, увидев выражение его лица, замолкаю.

— Похоже, ее допрашивала группа врачей лет шесть назад или около того, — небрежно говорит папа, продолжая читать.

Это заставило меня сесть прямее.

— Правда? О чем? — Я сохраняю бесстрастный тон, но мой интерес определенно разгорается.

Это может быть именно то, что я ищу.

— Что — то о заполнении фальшивых рецептов в различных аптеках? — Брови отца сходятся вместе, пока он продолжает читать отчет. — Да, ее обвинили в том, что она обманывала аптеки и использовала поддельные рецепты, чтобы получить лекарства для своего ребенка.

Для Сильви.

— Имя ребенка не было названо, потому что она несовершеннолетняя. — Он смотрит на меня. — Твоя невеста?

Я киваю, сжимая челюсть. — Да.

— Ага. Ну, я уверен, что все это держалось в тайне, потому что она такая. Она никогда не представала перед официальной медицинской комиссией или даже перед полицией. Команда врачей, к которым она водила своего ребенка, собралась вместе, сравнила записи и в итоге допросила ее. Похоже, она была возмущена и утверждала, что это была какая — то ошибка. Я думаю, что она, скорее всего, заплатила им, а потом все было кончено. Она была снята с крючка, и обвинения исчезли.

Какая чушь. Деньги — это, безусловно, власть. На деньги можно купить все, что только пожелаешь. Даже если вас поймали на попытке отравить вашего ребенка, вы в состоянии заплатить команде врачей — людям, которые должны защищать больных и обиженных, — и уладить все с помощью нескольких тихих платежей. Заметать все под ковер, чтобы никогда больше не упоминать.

Мой отец продолжает листать документы, и я позволяю ему это делать. Я слишком зол, чтобы пытаться читать в данный момент. Мои руки сжаты в кулаки, и я снова и снова стучу ими по краю стула. Все сильнее и сильнее. Пока не становится больно.

Эта женщина должна заплатить за то, что она сделала со своей дочерью. Благодаря своей матери Сильви превратилась в чертову развалину. Я знаю, что в конце концов она исцелится. Что все будет хорошо, потому что я буду заботиться о ней.

Но я никогда не успокоюсь, зная, что эта женщина просто существует. Живет в том же городе, что и мы. Неудивительно, что Сильви хотела уехать.

Может быть, нам обоим стоит уехать. Уехать к ней в Калифорнию и спрятаться в лесу. Я смогу что — нибудь придумать. Мой отец не захочет, чтобы я уезжал, но я смогу что — нибудь придумать.

В конце концов.

— Это самое скандальное, что я могу здесь найти, — говорит отец, перелистывая бумаги. — Развод выглядит как фигня. Он заплатил ей кучу денег. Алименты и содержание детей, что просто умора, учитывая, что никто из этих детей не жил с ней. Они все были в школе. В конце концов, алименты прекратились, но она все еще получает алименты. Плюс большой чек на компенсацию. Она определенно не бедствует.

— Она тоже из богатой семьи. Эта женщина никогда не будет на мели, — рассеянно говорю я, переводя взгляд на окно справа от меня и глядя на город. Сильвия где — то там, делает Бог знает что. — Я хочу чтобы за ней следили.

— Ты серьезно? Зачем?

Я возвращаю свое внимание к отцу. — Я ей не доверяю. Она хочет убить мою будущую жену, и я не дам ей возможности сделать это. Не в мою смену.

— Это тебе дорого обойдется.

— Мне все равно. — Не то чтобы я сильно тратил свои деньги.

— Как долго ты хочешь, чтобы кто — то следил за ней?

Пока она не умрет.

— Я не знаю. Пока я не почувствую, что она больше не представляет угрозы. — Я поднимаюсь на ноги. — Если ты не хочешь соединить это вместе, то это сделаю я.

— Успокойся. Я помогу тебе. Я свяжусь с частным сыщиком прямо сейчас. Я знаю, что у него целый штат сотрудников, которые занимаются слежкой. — Отец захлопнул папку и передал ее мне. — Я попрошу их начать как можно скорее.

— Отлично. — Я беру у него папку. — Спасибо.

— Ты прилагаешь много усилий из — за этой девушки, — замечает отец.

— Она — та женщина, на которой я собираюсь жениться. Когда — нибудь она станет матерью моих детей. — Я чувствую, как у меня поднимается давление, и делаю глубокий вдох, не позволяя старику довести меня до бешенства. — Я бы уничтожил этот город голыми руками, если бы это означало, что я смогу обеспечить ее безопасность.

Он смотрит на меня мгновение, прежде чем медленно покачать головой. — Ответственность, говорю тебе.

— Мне все равно, что ты думаешь. — Я прижимаю папку к груди. — Она мне не помеха.

Отец сообщает мне, что наблюдение ведется, но мне кажется, что этого недостаточно.

Поэтому я добираюсь до жилого дома Сильвии, паркуюсь перед ним и затаиваюсь в ожидании. Окно опущено, музыка не играет. Только шум улицы составляет мне компанию. Изредка сирена. Звуки голосов, переговаривающихся прохожих. Я почти не смотрю на свой телефон, сосредоточившись на двойных дверях, ведущих внутрь, ожидая появления Сильвии Ланкастер.

Если мне повезет, я никогда ее не увижу.

Я должен работать. Или проводить время с Сильвией. Вместо этого я сижу в одной из машин моего отца, наблюдая за тем, как элита входит и выходит из здания. На входе работают два швейцара, оба пожилые. Я могу взять их, если захочу. Не то чтобы я планировал это делать.

Но я заметил, что снаружи здания нет никакой охраны. Хотя ничто столь дорогое не обходится без охраны. В этом здании слишком много денег, чтобы оставаться незащищенным.

Не то чтобы меня интересовали чьи — то деньги. Скорее, я просто хочу получить доступ к Сильвии. Всего на несколько минут. Я хочу высказать ей все, что думаю, и сказать, чтобы она держалась от Сильвии подальше и навсегда. Я имею в виду гребаный бизнес, и она должна быть свидетелем этого.

— Какого хрена ты делаешь?

Раздается звук удара, моя машина раскачивается, и я чуть не выпрыгиваю из кресла.

Уит стоит там, держась за оконную раму моей машины, и маниакально ухмыляется.

— Господи. — Я провожу рукой по галстуку. — Ты чуть не довел меня до сердечного приступа.

— Ты шпионишь здесь, Донато? Серьезно? — Он отталкивается от моей машины, огибает ее спереди, открывает дверь со стороны пассажира и проскальзывает внутрь. — Закрой окно. Здесь чертовски жарко.

— Мудак, — бормочу я себе под нос, заводя машину и нажимая на кнопку, чтобы закрыть окно. Мне неприятно, что я автоматически выполняю его просьбу, но во мне словно врожденная потребность угождать Ланкастерам. Я делал это годами.

Старые привычки трудно сломать.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я его, пока он что-то печатает в телефоне. — И с кем ты переписываешься?

Если он скажет «с матерью», я, блядь, выйду из себя и начну отмахиваться. Мне плевать, что он мой лучший друг.

— Я переписываюсь со своим кузеном Грантом. — Он стучит по экрану еще несколько секунд, прежде чем я слышу звук, свидетельствующий об отправке сообщения. — Главный вопрос — какого черта ты здесь делаешь? Притаился возле дома моей матери?

Я не хочу отвечать. Я буду звучать так, будто сошел с ума, особенно когда за ней уже шпионят нанятые частные детективы.

— Ну же, Спенс. Будь честен со мной. Ты ждешь, что моя мать появится как по волшебству? — Я продолжаю дуться, не говоря ни слова, и в конце концов он насмехается. — Ладно. Не отвечай мне. Я уже знаю, что ты делаешь, и я понимаю это. Понимаю. Моя мать совершенно не заслуживает доверия. Но торчать перед домом, где она живет, в надежде, не знаю, поговорить с ней — не лучший ход.

— Я хочу держать ее подальше от Сильви, — признаю я.

Я чувствую на себе взгляд Уита, я смотрю прямо перед собой, наблюдая, как открывается дверь и выходит пожилой джентльмен с очень молодой женщиной на руках.

— Разве ты не думаешь, что лучший способ уберечь ее от Сильви — это всегда быть с Сильви?

Он прав. Я знаю, что он прав. Но я не хочу быть сговорчивим. Я зол. Разочарован. — Я не могу быть с ней все время.

— Ты можешь быть с ней прямо сейчас, — предлагает он, и это звучит так разочаровывающе логично, что мне хочется ударить его по самодовольному лицу.

Вместо этого я провожу рукой по лицу. — Что ты здесь делаешь?

— Встречаюсь с ней. Она попросила меня приехать. Я знаю, что это из — за ребенка. — Он прерывисто выдохнул. — Она расстроилась, что мы не даем ей проводить время с Оги, а теперь, с появлением еще одного ребенка, она будет ныть и пытаться пробить себе дорогу обратно в нашу жизнь.

— Ты позволишь ей?

— Нет. Саммер отказывается. Тем более, что у нас будет дочь. — Он бросает на меня взгляд. — Теперь, когда подтвердилось, что моя мать сделала с Сильви, Саммер настаивает на том, чтобы бабушка не приближалась к нашим детям.

— Я не виню ее. Но почему ты слушаешь, как твоя мать отстаивает свою точку зрения, когда ты уже приняла решение?

— Я хочу услышать, что она скажет. Какую ложь она скажет, чтобы заставить меня согласиться. Она мастер манипуляций, но я понял ее игру, когда мне было… тринадцать. Я вижу ее насквозь, в отличие от некоторых людей. А именно, моей сестры.

— Я попросил ее выйти за меня замуж, — признался я, понизив голос.

Удивленное выражение лица Уита почти комично. — Ни хрена? Что она тебе сказала?

— Она сказала «да».

— Ну, черт. — Он ухмыляется. — Добро пожаловать в семью. Ты сумасшедший, раз хочешь быть частью этого.

— Я влюблен в нее. — Боже, я говорю так, будто мне больно, и, возможно, так оно и есть. Я люблю Сильви так сильно, что мне больно. Вот почему я сижу перед многоэтажкой ее матери, надеясь хоть мельком увидеть ее, как сумасшедший. Что бы я сделал, если бы увидел ее?

Черт, я не знаю. Противостоять ей? Сказать ей, чтобы отвалила? Сказать ей, что я покончу с ней, если поймаю ее рядом с Сильви?

Угрозы — это неразумно. Я знаю, что это не так. Но это все, что я хочу сделать, когда думаю о Сильвии, приближающейся к Сильви.

— Я знаю, — говорит Уит, берясь за ручку двери. — Я тоже скажу ей о Сильви. Как ей нужно оставить ее в покое.

— Она не послушает, — говорю я, зная, что говорю правду. — Она сделает все возможное, чтобы попытаться вернуть ее в свою жизнь.

— Я упомяну о возможности запретительного приказа. Но я не буду упоминать о том, что ее будущий зять поджидает ее. Это все испортит. — Он выходит из машины и поворачивается ко мне лицом. — Не делай глупостей.

Он закрывает дверь, прежде чем я успеваю ответить, и это хорошо.

Я не хочу давать обещания, которые, как я знаю, не смогу выполнить.