Обещания, которые мы собирались сдержать

Глава 8

Спенсер

Прошлое

Сегодня Хэллоуин, и я встревожен.

Не то чтобы я позволял кому — то это увидеть. Я прикидываюсь спокойным, ожидая перед старым, полусгоревшим зданием, где сегодня будет проходить вечеринка. Мой лучший друг Уит все спланировал, и мы прогуляли занятия, чтобы подготовиться к празднику, ожидая, что придут почти все, кого он пригласил. Учитывая, что он разослал массовое сообщение всей школе, это очень много людей.

Уиту на это наплевать. Его семья владеет Ланкастерской школой — уже несколько поколений. Столетиями. Он может делать все, что захочет, и никто его не остановит. Одно из преимуществ близости с Ланкастерами.

Каково это — быть настолько уверенным в своем положении, чтобы не беспокоиться о том, что кто — то думает? Лично я понятия не имею, хотя меня окружает высокомерие, которое всегда сопровождает семью Ланкастеров. Я тоже так считаю — мне вообще — то нравится этот высокомерный сукин сын. Уит — один из моих самых близких друзей, а его младшая сестра Сильви — моя…

Черт. Я не знаю, кто она для меня.

Прислонившись к разрушающейся кирпичной стене, я подношу бутылку пива к губам и делаю глоток. Мой взгляд устремлен на тропинку, ведущую к зданию, и я жду, когда мой маленький милый ангел появится.

Так я называю ее, когда она в моих объятиях, мои губы на ее шее, я вдыхаю ее восхитительный аромат. Она — ангел. Посланный небесами. Со сладким ртом, горящими голубыми глазами и самым лукавым смехом. Вот почему мне приятно называть ее моим ангелом.

Сильви Ланкастер на самом деле замаскированный дьявол.

Конечно, ее брат на Хэллоуин нарядился Сатаной, потому что Уит тоже чертов дьявол. Разница лишь в том, что он управляет им. Сейчас у него на коленях сидит одна из самых сексуальных девушек нашего класса и демонстрирует ему все свое внимание, хотя по выражению его лица я могу сказать, что ему скучно. Кейтлин, может быть, и горячая штучка, но она не бросает вызов, а Уит любит вызовы.

Как Саммер Сэвидж. Не совсем понимаю, что происходит, но между ними что — то есть. Он довольно скрытен в этом, поэтому я оставляю все как есть. Сильви рассказывает мне, что она знает и что подозревает, но она в таком же неведении, как и я.

— Самое время ей появиться, — бормочет Уит, когда между нами вспыхивает свет.

Я поднимаю взгляд и вижу, что в нашу сторону едет тележка для гольфа, за рулем — Сильви. Она смеется, ее волосы развеваются на ветру, и я едва замечаю, что Саммер сидит рядом с ней на сиденье.

Мой взгляд устремлен только на Сильви.

Она останавливается прямо перед нами и паркует гольф — кар, крича: — Вечеринка прибыла, сучки! — а затем вскидывает руки вверх.

Она одета как темный ангел с большим количеством бледной кожи на виду: черный корсетный топ, демонстрирующий ее декольте, и черные шорты, из — за которых ее ноги кажутся невероятно длинными. За ее спиной вырисовываются огромные черные крылья, покрытые блестящими черными перьями, которые выглядят как настоящие. Ее макияж глаз темный, губы насыщенного кроваво — красного цвета, и она выглядит…

чертовски красиво.

Ее взгляд переходит с лица на лицо, и я думаю, не ищет ли она меня.

Уверен, что да.

Я отстраняюсь от толпы, делаю шаг к гольф — кару и говорю первое, что приходит мне в голову.

— Отлично выглядишь сегодня, Сильви.

— Спасибо, принц тьмы. — Она выпрыгивает из гольф — кара и подходит ко мне, похлопывая меня по груди, улыбаясь мне, прежде чем оглянуться через плечо. — Посмотри на Саммер.

Мой взгляд переходит на Саммер, мои глаза расширяются, когда она вылезает из гольф — кара. — Святое дерьмо

Если я думал, что костюм Сильви был откровенным, то костюм Саммер доказывает обратное. Как ни странно, она одета в костюм дьявола, как и Уит. Топик с красными полосками едва прикрывает ее грудь, и, клянусь Богом, на ней облегающие красные трусики, а на ногах чулки в сеточку.

Уит либо нападет на нее, когда увидит, либо потребует, чтобы она оделась.

Скорее всего, последнее. Ему не захочется видеть ее в таком виде. Он все время чертовски территориальный, а значит, если она его хоть немного интересует, он не захочет, чтобы кто — то даже смотрел в ее сторону.

— Это слишком? — Саммер останавливается прямо перед Сильви и мной, положив руки на бедра в провокационной позе.

Я пытаюсь рассмотреть ее, но не хочу смотреть слишком пристально. Я чувствую, что Сильви наблюдает за мной. — Уит знает об этом?

Выражение лица Саммер становится раздраженным, а Саммер проталкивается мимо нас, задевая меня плечом. — К черту Уита Ланкастера. Мне плевать, что он думает.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как она уходит, прежде чем взглянуть на Сильви, чей взгляд уже устремлен на меня. — Кажется, она злится.

— Мой брат ведет себя как мудак. — Сильви обнимает меня за шею, прижимаясь своим горячим маленьким телом к моему. — Мне нравится твой костюм.

Я пришел в образе вампира, вплоть до клыков, которые я временно приклеил к зубам. В уголках рта у меня струйки фальшивой крови, и я даже покрасил лицо в белый цвет. Я оделся во все черное и нашел в Интернете черный плащ с красной подкладкой. — Мне тоже нравится твой костюм, но я не ожидал именно этого, — говорю я ей, позволяя своему взгляду с одобрением задержаться на всех ее открытых частях тела.

Выражение ее лица довольное. — Я же сказала, что наряжаюсь ангелом.

— Не темным ангелом. Я ожидал, что ты появишься в струящемся белом платье с нимбом над головой.

Она смеется, ее глаза танцуют. — Это совсем не мой стиль. Ты же знаешь, я не милая.

Это часть очарования Сильви, она ведет себя так, будто все ее ненавидят, потому что она грубая, как остальные члены семьи, но это не так. На самом деле она милая. Вдумчивая. Уязвимая. Сломанная.

Такая сломанная.

Я — ремонтник. Может быть, это потому, что мой отец всю мою жизнь был таким явно дерьмовым по отношению к моей матери, и я всегда была рядом, чтобы подбирать осколки. Предлагал ей утешение, когда он этого не делал. Когда она, наконец, набралась смелости и развелась с этой задницей, я поддержал ее. Отцу это не нравилось.

Ни капельки.

— Хэй. — Мягкий голос Сильви прорвался сквозь мои мысли, ее рука на моей щеке вернула меня в настоящее. — Хочешь пойти потанцевать?

— Я не танцую. — Я позволил своему взгляду медленно окинуть ее. Оценивая ее красоту, то, как по — другому она выглядит сегодня. Большая разница с той униформой, которую мы всегда носим.

— Ну же. — Она трется об меня, мягкое прижатие ее сисек к моей груди заставляет мою кровь горячиться. — Пожалуйста?

— Я не знаю… — Я бы предпочел улизнуть куда — нибудь с ней наедине, но какой смысл весь день готовиться к вечеринке, чтобы потом бросить ее, даже не начав?

Я собираюсь остаться. Хотя бы ненадолго.

Она надевает губы, эти рубиново — красные губы чертовски соблазнительны. — Ты не сделаешь это для меня?

Легкая дрожь в ее голосе заставляет меня немедленно капитулировать. — Хорошо.

Ее улыбка удовольствия — выстрел прямо в мой член. — Пойдем!

Сильви хватает меня за руку и ведет в толпу, где большинство посетителей вечеринки танцуют, зажав в руках бутылки пива или стаканы. Почти все в костюмах, а некоторых я даже не узнаю.

Но я не могу беспокоиться ни о ком другом. Не тогда, когда красивая блондинка танцует вокруг меня, ее легкое тело двигается, а я стою как идиот и позволяю ей делать все, что она хочет.

— Ты не танцуешь, Спенсер, — укоряет она меня в какой — то момент, перекрикивая музыку. Мы здесь уже как минимум двадцать минут, а может и больше, и она не дает мне никаких намеков на то, что собирается прекратить танцевать или пить.

— Я же говорил тебе, что не танцую, Сильви, — стоически напоминаю я ей, заставляя ее улыбнуться.

— Всегда такой серьезный. — Она откидывает волосы назад, и крылья, которые она носит, дрожат от этого движения. — Разве ты не знаешь, как нужно отрываться и веселиться?

— Я веселюсь, — настаиваю я, заставляя ее смеяться. Мне больше ничего не нужно делать. Просто напиться и смотреть на эту девушку. Это все, что мне нужно сегодня вечером.

— Ты мог бы хотя бы прикоснуться ко мне, — пробормотала она. Я обхватываю рукой ее стройную талию, и когда моя рука ложится на ее бедро, она мурлычет от удовольствия. — Все всегда боятся прикасаться ко мне.

— Правда.

Она кивает, двигая телом в такт. Сильви обладает естественной грацией. Я знаю, что ее младшая сестра — настоящая балерина в семье, но Сильви могла бы стать такой же хорошей при правильном обучении. — Они думают, что я сломаюсь. Ты единственный, кто относится ко мне как к нормальному человеку, клянусь.

Только потому, что я отказываюсь верить во всю ту чушь, которую она несет о том, что ее мама пыталась ее убить. Я хочу ей верить, но я также знаю, что Сильви мелодраматична. Ее брат много раз жаловался мне на то, что она несется и говорит самое безумное дерьмо.

Я сам был свидетелем того, как она говорит всякую чушь. Я не знаю, откуда она это берет.

— Ты сильнее, чем все думают, — говорю я ей. Я знаю, что ей нравится греться в лучах моего одобрения. Никто не дает ей позитивных подтверждений. Учителя и персонал боятся ее и по большей части не задают вопросов о том, что она говорит или делает. А ее семья относится к ней в основном как к мусору. Да, Уит присматривает за ней, но он также жесток с ней. Утверждает, что ей это нужно.

Я думаю, он слишком строг к ней. Я также думаю, что ее мать — конченная сука. Ее отец пренебрегает ею. А все остальные, кто ходит в эту школу, — чертовы трусы, они боятся даже заговорить с ней, опасаясь перечить наследнице Ланкастеров.

Сильви меня не пугает. Не в этом смысле. А вот мои чувства к ней?

Иногда они подкрадываются ко мне поздно ночью, когда я не могу уснуть, и заставляют мою грудь болеть.

— Мне нравится, что ты считаешь меня сильной. — Она широко улыбается и откидывает голову назад, глядя на звезды, поскольку над этой частью здания нет крыши. — Ты заставляешь меня чувствовать себя еще сильнее.

Это ведь должно что — то значить? Я хочу поднять ее, а не опускать. Хотя Уит, наверное, надрал бы мне задницу, если бы узнал обо всем, что я делаю с его младшей сестрой. Он едва терпит, когда я провожу с ней время, и он не знает и половины правды.

Я переместил руку с ее бедра на задницу, притягивая ее ближе к себе. Даже лист бумаги не может проскользнуть между нами, и она смотрит на меня ледяным голубым взглядом, ее темные губы приоткрыты. — Что ты делаешь?

— Ты сказала, что я тебя не трогаю. — Я сжимаю ее задницу, которая идеально ложится в мою руку. — И вот я здесь. Прикасаюсь к тебе.

Музыка меняется, новая песня медленнее, с чувственным ритмом. Она покачивает бедрами, ее нижняя часть тела прижимается к моей, заставляя меня реагировать.

Заставляет меня напрягаться.

Ее губы изгибаются, как будто она точно знает, что делает со мной, и она обвивает руками мою шею, ее руки ослабевают, ее тело раскачивается вперед — назад. — Боже, ты такой сексуальный, Спенс. Я когда — нибудь говорила тебе это раньше?

— Нет. — Мимо проходит парень из моего класса по истории с полной кружкой пива в руке, и я выхватываю ее у него, зарабатывая раздраженный взгляд от него. — Спасибо. — Я поднимаю кружку в жесте «ура», прежде чем отпить. Он качает головой, уходя, а я хихикаю.

— Ты злой, — шепчет она.

Я посылаю ей взгляд. — Тебе это нравится.

Ее глаза вспыхивают. — Ты прав. Мне нравится. Потому что я тоже злая.

— Ты просто думаешь, что ты злая, — поддразниваю я ее.

Сильви хмурится. Она ненавидит, когда я с ней не соглашаюсь. — Хочу тебе сказать, что я самая злая сука, которую ты когда — либо встречал. — Я собираюсь допить пиво, которое сжимаю в руке, когда она выхватывает его у меня и допивает сама.

— Хэй.

— Поцелуй меня, — пробормотала она, прежде чем приподняться и прижаться своим влажным ртом к моему. Ее губы расходятся, наши языки переплетаются, и я чувствую вкус пива.

Я крепче прижимаю ее к себе, обе руки теперь на ее заднице, контролируют ее движения. Она прижимается ко мне, целует меня посреди толпы, мы оба не обращаем внимания на крики, охи и ахи.

Наедине мы заходим далеко, но никогда вот так — в открытую, со свидетелями. Мы не хотим, чтобы люди знали, что мы вместе. Не совсем. Я не хочу слышать об этом от тех, с кем мы ходим в школу, особенно от Уита. Я не стыжусь того, чем мы делаем, я просто не хочу слышать сплетни или иметь дело с ее братом.

И я думаю, что она чувствует то же самое. Нам нравится иметь наш маленький секрет. Мы вдвоем валяемся на ее кровати в ее комнате. Моя рука в ее трусиках. Ее пальцы обхватывают мой член.

— Вот дерьмо, — бормочет Сильви, тут же отстраняясь от меня.

Я хмурюсь. — Что случилось?

Она наклоняет голову вправо. — Посмотри на Саммер.

Я оглядываюсь и вижу, как Саммер веселиться в компании какого — то засранца, ее щеки раскраснелись, глаза расширились. Ясно, что девушка пьяна в стельку, а Брайан — вот этот мудак — в данный момент подглядывает за ней.

— Это плохо кончится, — говорю я Сильви.

— Если мой брат увидит ее с этим парнем, он будет в бешенстве.

Мягко сказано.

— О Боже, я думаю, он просунул руки под ее шорты. — Сильви в ужасе.

Это последнее, с чем я хочу иметь дело. Драма. Драка из — за девушки — что бы ни говорил Уит в знак протеста, он заинтересован в Саммер Сэвидж, несмотря на его постоянные отрицания.

— Пошли. Давай уйдем отсюда, — предлагаю я.

— Нет, подожди. — Сильви больше не танцует, хотя музыка все еще играет. Она смотрит в сторону Саммер, пытаясь привлечь ее внимание, когда Саммер, наконец, смотрит на нас, слегка помахивая рукой, когда она начинает уходить с Брайаном.

— Саммер, что, черт возьми, ты делаешь? — спрашивает Сильви.

— Я вернусь, — говорит Саммер, показывает на затылок Брайана, говорит, что он милый, и показывает ей два больших пальца вверх.

— Не ходи с ним на улицу! — Сильви практически кричит, но Саммер игнорирует ее. Вместо этого она бросает на меня умоляющий взгляд. — Мы должны что — то сделать.

Я пожимаю плечами. — Что мы можем сделать? Она большая девочка. Она может справиться сама.

— Она пьяна. Мне нужно поговорить с Уитом. — Она начинает уходить, и я хватаю ее за руку, останавливая.

— Не вмешивайся в их дела, — предупреждаю я ее, мой голос низкий. Песня снова меняется, на этот раз на медленную. — Оставь их в покое, Сильви.

Ее нижняя губа дрожит, и я клянусь, что она вот — вот заплачет. — Но она моя подруга.

— И она знает, что делает. Не беспокойся о ней. — Я касаюсь ее щеки, проводя большим пальцем по ее нижней губе. — Хочешь выбраться отсюда?

Беспокойство медленно исчезает из ее взгляда, и она кивает. — Вернемся в мою комнату?

— Да. — Я улыбаюсь ей, прижимая большой палец к ее губам, заставляя их разойтись.

Она щиплет мою кожу, прежде чем отвернуться от меня, берет меня за руку и тянет за собой сквозь толпу, пока мы не выходим из руин, направляясь прямо к гольф — машине, которая все еще стоит у входа.

— Ты ведешь, — говорит она, я сажусь за руль и жду, пока она сядет, прежде чем тронуться с места. Так быстро, что она визжит в темноте, ее смех наполняет воздух.

Я кайфую от этого звука, не в силах перестать украдкой смотреть на нее. Клянусь, такой счастливой я ее никогда не видел, хотя, возможно, это еще и потому, что она пьяна. Она хватается за бортик гольф машины, ее пальцы обвиваются вокруг перекладины, когда она наклоняется вправо, верхняя половина ее тела свисает над дорожкой.

— Эй, вернись на место, — говорю я ей, но она только качает головой. Все еще смеется. Все еще висит над землей. Одно неверное движение, одно движение пальцев — и она вывалится наружу. Она может серьезно пострадать.

Я отпускаю газ, замедляясь. Пока она снова не уперлась в тележку, посылая мне разочарованный взгляд.

— Почему ты притормозил? — Она скрещивает руки перед грудью, выпячивая сиськи, прислонившись к спинке сиденья. Выглядит как сердитый ангел.

— Я не хотел, чтобы ты поранилась. — Я поворачиваю направо, следуя по тропинке, ведущей к зданию, где находится ее номер. У нее нет комнаты с остальными в общежитии — она Ланкастер.

Ланкастеров не селят вместе с простолюдинами.

— Ты слишком много беспокоишься, — бормочет она, снова отбрасывая волосы назад. Они сегодня дикие. Волнистые и разлетаются повсюду. У меня возникает искушение схватить ее за волосы и потянуть на себя. Притянуть ее к себе и целовать, пока она не перестанет жаловаться. Пока она не забудет обо всех своих проблемах, заботах. О ее боли.

Эта девушка носит в себе столько боли. Она не скажет сразу, в чем дело, но у меня есть подозрения. Я не доверяю ее родителям.

В частности, ее матери.

— Ты не понимаешь, — обвиняет она ни с того ни с сего, и я бросаю на нее вопросительный взгляд. — Твоя жизнь так идеальна. Тебе не нужно ни о чем беспокоиться.

Если бы она только знала. Ничья жизнь не идеальна. Не ее, и уж точно не моя.

В конце концов я останавливаю гольф — кар перед зданием, где находятся их с Уитом апартаменты, и она выскакивает из него, направляясь к входным дверям без оглядки. Я нажимаю на тормоз, прежде чем устремиться за ней, ловлю ее за руку, прежде чем она схватится за дверь и исчезнет навсегда.

Эти двери запираются, как только захлопываются. Зная Сильви, она пройдет прямо через них и не впустит меня.

— Что? — Она поворачивается ко мне. — Что ты хочешь от меня, Спенс?

Я нахмурился, все еще озадаченный ее поведением. — Я могу спросить у тебя то же самое, Сил. Тебе сегодня то жарко, то холодно. То хочешь меня. То хочешь, чтобы я отвалил. Решай.

Ее грудь поднимается и опускается, когда она смотрит на меня, ее руки сжимаются в кулаки по бокам. — Знаешь, чего я хочу на самом деле? Развлекаться и не волноваться все время. Я хочу чувствовать себя хорошо. Ты знаешь, как давно я не чувствовала себя хорошо? Чувствовала себя здоровой? Очень давно, Спенсер. Очень, блядь, давно.

Мы смотрим друг на друга, единственным звуком является тяжелое дыхание Сильви после ее вспышки. Я не знаю, откуда, черт возьми, все это взялось, и она видит растерянность на моем лице. В моих глазах.

— Я поклялась, что этот учебный год будет лучше, но все по — прежнему. Все время. Она не оставляет меня в покое. Я не чувствую себя нормально. Никогда. Я даже не знаю, что это значит и на что это похоже. Но быть с тобой и общаться с Саммер… вы вдвоем помогаете мне забыть, кто я на самом деле. — Ее улыбка маленькая. Грустная. — Маленькая сломанная кукла, которой не для чего жить.

— О, Сильви…

— Не пытайся отрицать это. Ты знаешь, что это правда. Все мои разговоры о смерти звучат так драматично, но это моя реальность. Моя. — Она поднимает подбородок, луна бросает на ее лицо свой мягкий серебристый отблеск, и тогда я вижу слезы, текущие по ее щекам. — Она убивает меня. Медленно, но верно. Я знаю, что это все ее вина. И никто не хочет ничего с этим делать. Ни мой отец. Никто.

Я иду к ней, притягиваю ее в свои объятия и прижимаю к себе, раздавливая крылья, которые она носит, под моей хваткой. Меня больше не волнуют ни эти чертовы крылья, ни костюм, ни вечеринка.

Я просто хочу позаботиться о моей Сильви.

Она плачет в мою черную рубашку, ее всхлипывания тихие, а слезы пропитывают ткань. Я провожу рукой по ее волосам, запутывая пальцы в мягких прядях, захватывая их у основания, как я и представлял раньше.

Я нежно дергаю ее за волосы, оттягивая ее голову назад, так что наши рты идеально совпадают. — Перестань, Сил. Ты разбиваешь мне сердце.

— Я думала, у тебя его нет. — Она скользит руками по моей груди, ее прикосновения смягчаются, ее ладонь ложится прямо между моими грудными мышцами. Ее щеки залиты слезами, глаза покраснели, но она по — прежнему чертовски красива. — Ты сказал мне это однажды. Давным — давно.

Когда я уговаривал ее оставить меня в покое. Возиться с младшей сестрой лучшего друга — один из способов испортить себе жизнь, особенно если твой лучший друг — Уит Ланкастер. Если бы он знал все то, что я делал с Сильви…

Он бы убил меня. Убил бы меня голыми руками.

— Мы давно не проводили время вместе, Спенсер. — Ее пальцы впиваются в ткань моей рубашки, нежно потягивая ее. — Я скучала по тебе.

— На этот раз ты приглашаешь меня в свою комнату по — настоящему?

Она кивает, отпуская мою рубашку. — Пойдем.

Я следую за ней в здание, дверь захлопывается за нами, закрываясь на ключ. Здесь тихо, и мы полностью изолированы. Никто из персонала не проверяет Ланкастеров в этом здании после наступления темноты, если вообще проверяет. Это значит, что мы совсем одни.

Только мы вдвоем.

Как только она отпирает дверь своего номера, я протискиваюсь внутрь, тесня ее, заставляя прижаться спиной к стене, где я прижимаю ее своим телом, черные крылья, которые она носит, сминаются. Во мне поднимается знакомое желание, то самое, которое я чувствую только когда я с ней.

Я хороший парень. Уважающий женщин. Моя мама научила меня хорошим манерам. Мой отец учил меня всегда молчать, а не выкладывать все, что думаешь, каждому встречному засранцу. Оба дали мне много советов за эти годы. Как вести себя с другими людьми. Как вести себя с девушками. С женщинами.

И все же я до сих пор не понимаю этой потребности в Сильви, которую я испытываю каждый раз, когда оставляю ее одну. Она заставляет меня чувствовать себя нервным. Неуверенным.

Как будто все, что я хочу сделать, это наброситься. Наброситься на нее. Поглотить ее.

Сделать ее своей.

Как будто она чувствует энергию, которую я излучаю, и хотя она отвечает на нее, она также отталкивает меня. Каждый раз. Это чертовски расстраивает, и я знаю, что должен быть более терпеливым, учитывая, что она девственница. Но мы уже столько всего сделали.

Почему мы не можем преодолеть этот последний барьер?

— Спенс. — Ее голос — придыхающий шепот, больше воздуха, чем звука, и она крепко держит мою рубашку, притягивая меня ближе. Я наклоняю голову, мой рот находит ее, ее губы расходятся под моими, наши языки соприкасаются. Кружат в своем замысловатом танце. Из глубины моей груди доносится тихий звук, и я прижимаюсь к ней всем телом, желая, чтобы она почувствовала мою потребность.

Все, что мне нужно — она. Только она.

Она стала выше благодаря каблукам на ногах, ее сиськи прижимаются к моей груди. Я отрываюсь от ее жадных губ, проводя ртом по ее стройной шее, облизывая и покусывая бледную кожу. Она дрожит подо мной, стон срывается с ее губ, когда я целую ее грудь. Вдоль верхней части ее сисек.

Подняв голову, я не свожу с нее взгляда, стягивая корсет, который она носит, ее сиськи выскочили на свободу, бледно — розовые соски стали твердыми. Я лижу один, затем другой, улыбаясь, когда ее пронзает толчок, и она хватается за мой затылок, ее пальцы вплетаются в мои волосы.

Она прижимает меня к себе, пока я пирую на ее груди, облизывая и засасывая сосок в рот, мои руки находят ее бедра, прижимая ее к стене. Она бьется, сопротивляясь, словно хочет, чтобы я прикоснулся к ней еще сильнее, и я запускаю руки под шорты, касаясь ее бедер. Я слегка отстраняюсь и смотрю на нее, медленно начиная понимать…

Черт, она очень худая. Худые ноги, выступающие кости бедер. Маленькая талия, маленькие сиськи, впалый живот. Как будто она никогда не ест. Я уже думал, не страдает ли она расстройством пищевого поведения…

— Хэй. — Она кладет свою ладонь прямо на мой член, быстро привлекая мое внимание. Я поднимаю голову и встречаюсь с ней взглядом, а она изучает меня, сведя брови вместе. — Что ты делаешь?

Я не могу сказать ей правду. Это испортит настроение, испортит момент. Она всегда балансирует на этой грани, непостоянна, как черт, и не боится сказать мне, чтобы я отвалил, прежде чем она оставит меня в пыли.

Не могу рисковать.

— Что, по — твоему, я делаю? — Я провожу рукой по передней части ее шорт, так что могу обхватить ее между бедер. Она горячая. Влажная. Я чувствую ее запах.

Она ловит зубами нижнюю губу, изучая меня. Падший ангел с помятыми черными крыльями, все еще свисающими со спины. Ее помада давно стерлась, глаза очень темные, а сиськи выпирают. Всезнающая, но в то же время невинная. — Я хочу, чтобы ты заставил меня кончить, — требует она.

Я нежно провожу ладонью по ее киске, отчего у нее перехватывает дыхание. — Вот так?

— Пальцами, — просит она шепотом. — Внутри меня.

Я убираю руку. — Сними свои шорты, Сил.

Она делает, как я прошу, ее пальцы шарят по поясу и тянут их вниз. Пока она полностью не обнажается, без трусиков, потому что так действует Сильви. Она хочет, чтобы я видел ее такой, думал о ней такой. Экспериментальной. Дикой.

Но она также застенчива. Параноидальна. Немного боится.

— Оставь их, — говорю я ей, когда шорты опускаются до колен. — Раздвинь ноги.

Сильви раздвигает их шире, позволяя мне увидеть сверкающую розовую плоть. У нее не так много волос на лобке, а те, что есть, — это светлый клубок, который едва прикрывает ее киску.

Блядь, она просто загляденье. Если бы кто — нибудь увидел ее в таком виде, он был бы шокирован. Это не тот спектакль, который она разыгрывает для кого — то другого.

Только для меня.

— Потрогай себя, — предлагаю я, чувствуя себя садистом — трахальщиком. Зная, что она получает от этого удовольствие.

Ее рука автоматически проникает между ног, и по звукам, издаваемым ее пальцами, я понимаю, что она уже играет со своим клитором.

— Тебе нравится, когда я смотрю, как ты это делаешь?

Наши взгляды сталкиваются, и я удивляюсь, откуда, черт возьми, у нас взялась эта идея — делать это вот так.

— Да, — шепчет она, кивая. Ее волосы падают на глаза, но она не убирает их.

Ее пальцы слишком заняты другими делами.

Нетерпение охватывает меня, и я иду к ней, отталкиваю ее руку и заменяю ее пальцы своими. Я погружаю их в ее кремовую плоть, поглаживая ее, просовываю палец внутрь, и она откидывает голову назад, обнажая горло, и стонет. Я прижимаюсь ртом к ее шее, облизывая и посасывая, потирая ее клитор снова и снова. Пока все ее тело не начинает дрожать, а дыхание учащается. Она близка к тому, чтобы кончить, я могу сказать, и в последнюю секунду я убираю свою руку от нее, делая шаг назад.

Взгляд на ее лице убил бы драконов, и все, что я могу сделать, это улыбнуться ей.

— Моя очередь, — это все, что я говорю.

— Это не игра, Спенс.

— Ах, но это так, Сил. Это то, что тебе нравится, помнишь? — Я начинаю расстегивать пуговицы на рубашке, мой пульс учащается, мышцы напрягаются в предвкушении. — Встань на колени.

Она качает головой и, пожав плечами, снимает крылья падшего ангела, которые едва держатся. Она бросает их на край кровати, черные перья разлетаются во все стороны, некоторые из них падают на кровать или на пол.

Все в ее жизни вышло из — под контроля. Она уже признавалась мне в этом раньше. Она постоянно находится в свободном падении. Неуверенная и недоверчивая ко всему и всем.

Кроме меня. Она предпочитает, когда я говорю ей, что делать. Тогда она знает, чего ожидать. Чего я хочу.

И в итоге я всегда даю ей то, что она хочет, так что она не жалуется.

Я стягиваю с себя рубашку, Сильви падает на колени, тянется к брюкам. Дрожащими пальцами она расстегивает пуговицу и расстегивает молнию. Она прижимает ладонь к передней части моих трусов, ее пальцы обвиваются вокруг моего члена, крепко сжимая его.

— Сильнее, — выкрикиваю я.

Мои брюки падают, собираясь в лужу вокруг лодыжек, и я снимаю их, Сильви наклоняется в сторону, когда я отправляю их в полет. Она поднимается, ее взгляд находит мой, когда она наклоняется ко мне, ее рот слегка прижимается к моему покрытому хлопком члену.

Ее дыхание горячее. Влажное. Она задыхается, ее губы приоткрываются, ее язык высовывается, чтобы лизнуть. Всего один раз. Достаточно, чтобы я издал рваный стон.

— Сними их.

Она обхватывает пальцами пояс моих боксеров и стягивает их вниз, освобождая мой член. Она с нетерпением обхватывает основание, ее рот обхватывает головку и засасывает меня в рот.

— Блядь. — Я запускаю пальцы в ее волосы и с восторженно наблюдаю, как она вводит и выводит мой член изо рта, ее слюна заставляет мою затвердевшую кожу блестеть. Мы перешли от рукоприкладства и пальцев к оральному сексу, и ее рот — это то, что я представляю себе в раю. Теплый, влажный и гостеприимный. С правильным количеством всасывания и лижущим, жаждущим языком.

Сперма капает на ее язык. Я чувствую, как она вытекает из меня, и тянусь к ней, обхватывая рукой ее подбородок, заставляя ее остановиться. Она замирает, ее глаза расширены, рот заполнен моим членом, и она смотрит на меня.

— Помедленнее, — требую я, мой голос мягкий. — Оближи его.

Она проводит языком вверх и вниз по всей длине, дразня раскрасневшуюся головку. Слегка обводит языком щель, слизывая сперму. Ее глаза закрываются, из глубины ее горла доносится гул, который посылает вибрацию по всему моему телу.

Мои яйца напрягаются, предупреждая, что я скоро кончу, а я не хочу этого делать. Я предпочитаю затягивать процесс. Но Сильви умеет владеть своим ртом. Звуки, которые она издает. То, как она смотрит на меня.

От одной мысли о ней мне хочется взорваться.

Без предупреждения она вынимает меня изо рта, поднимается на ноги и потирает тыльной стороной ладони уголок губ. Я остался стоять там, как идиот, мое дыхание неровное, мой мозг гудит, мой член такой охуенно твердый, что мне больно.

— Ты заставил меня ждать, я заставлю ждать тебя. — Ее улыбка самодовольна. Откровенно дерьмовая.

Я хватаю ее, притягиваю к себе, ее голые сиськи прижимаются к моей груди. — Ты чертова дразнилка.

— Ты тоже. — Она толкается в мою грудь, но не очень сильно, и я вижу, что ей нравится, когда мы так делаем.

Ей всегда нравится.

— Ложись на кровать. — Я тянусь к ней сзади и шлепаю ее по заднице так сильно, что она вскрикивает. — Давай.

Без колебаний она делает то, что я приказываю, устраиваясь на кровати так, что она лежит в центре матраса, ее ноги широко расставлены, демонстрируя ее красивую маленькую киску. Я сбрасываю с себя последнюю одежду, оставаясь полностью обнаженным, а затем заползаю на кровать и оказываюсь лицом к киске, вдыхая ее сладкий, слегка мускусный аромат.

— Заставь меня кончить своим ртом, Спенс, — требует она.

Я изучаю ее, впитывая момент. Она лежит посреди матраса, черные перья разбросаны повсюду. Несколько маленьких прилипли к ее коже, напоминая мне маленького потрепанного темного ангела, который упал на землю, разбитый и растерянный.

Ну, скорее возбужденным и нуждающимся. Нетерпение на ее лице очевидно, поэтому я даю ей то, что она хочет. То, что ей нужно.

Склонившись над ней, я опускаю рот на ее киску, мои облизывания неторопливы, я не тороплюсь и исследую каждый ее дюйм. Она такая горячая. Охуенно мокрая. Я всасываю ее клитор между губами, затем отпускаю его, чтобы провести по нему языком. Ласкаю его.

Дразнить ее.

— Да. — Она запускает руки в мои волосы, прижимая мое лицо к себе, и я поглощаю ее, как голодный мужчина. Она начинает дрожать подо мной, ее ноги поднимаются, бедра давят по обе стороны от моей головы, захватывая меня. Я лижу и сосу ее клитор, не переставая, пока она не вскрикивает. Пока она не начинает толкаться в мои плечи, и у меня не остается выбора, кроме как сместиться с нее, откинувшись на пол, когда она перевернулась на бок.

— Ты должен уйти. — Ее голос заглушает подушка, в которую она уткнулась лицом.

Я хмурюсь. — Сил. Посмотри на меня.

Она качает головой, ее беспорядочные светлые волосы становятся еще более беспорядочными. — Иди. Уходи, Спенс.

Посмотрев на свой все еще твердый член, я резко выдохнул. — Ты продолжаешь это делать.

— Делать что?

— Отталкивать меня, когда мы сближаемся.

Она смотрит на меня, ее голубые глаза пристально наблюдают за мной. — Я не хочу.

— Но ты это делаешь. — Я колеблюсь всего мгновение. — И мне это надоело.

Без предупреждения она бросает на меня подушку, и она ударяет меня по голове. — Если я тебе так надоела, убирайся!

Я встаю, хватаюсь за брюки и рывком надеваю их, прежде чем набросить на плечи рубашку, не потрудившись застегнуть ее. — Если я сейчас выйду за дверь, то могу никогда не вернуться.

Я серьезно. Я устал от этих отношений с этой девушкой. Ничего не нормально. Ничего не стабильно. Я хочу помочь ей, но…

Большую часть времени она мне не позволяет.

— Хорошо. Я не хочу, чтобы ты возвращался. Просто уходи. Брось меня, как это делают все остальные. — Ее голос напряжен, как будто она может начать плакать в любой момент, и на секунду я хочу остаться.

Утешить ее.

Вместо этого я натягиваю туфли и ухожу, раздражение бурлит в моей крови, заставляя ее горячиться.

Я устал от того, что меня использует Ланкастер.

Я не позволю этому случиться снова.