Обещания, которые мы собирались сдержать

Глава 6

Сильви

— Почему ты разговаривала со Спенсом? — спрашиваю я Каролину, мой голос нарочито спокоен.

Внутри у меня пусто и неспокойно, как во время зимнего шторма, я готова выплеснуть свою ярость, если она скажет что — то не то.

Забавное выражение на раздражающе красивом лице моей сестры вызывает у меня желание дать ей пощечину. Ее тонкие брови поднимаются, в ее взгляде появляется вызов. — Ревнуешь, Сильви?

— Никогда. — Я отвечаю слишком быстро, и мне требуется короткий миг, чтобы успокоиться. — С чего бы мне ревновать? Он больше не имеет для меня значения. Да и имел ли он когда — нибудь? — Смех, который вырывается из меня, звучит так фальшиво, что я тут же сжимаю губы, чтобы заглушить его.

— Кто — то слишком много протестует. — Каролина вздыхает, оглядываясь вокруг. Прием в самом разгаре, и сейчас мы сидим за столом с семьей, наконец — то отведав главное блюдо — стейк или рыбу. Я выбрала рыбу, хотя у меня нет особого аппетита. Этот день был слишком напряженным, начиная с моего беспокойства по поводу общения с матерью. Заканчивая встречей со Спенсом. Ощущением его гнева.

Это я виновата в том, что не подумала, что он будет здесь и что он будет сердиться на меня.

Слава Богу, мама сидит в противоположном конце стола, поэтому я чувствую себя в относительной безопасности, находясь здесь и не разговаривая с ней.

Даже если разговор, который я веду с сестрой, немного некомфортен.

— Я просто наверствовала упущенное, — говорит Каролина, как всегда неопределенно. — Прошло много времени с тех пор, как я видела Спенса.

С тех пор, как я видела его в последний раз, тоже прошло немало времени. Воспоминания проносятся в моей голове одно за другим. Прибытие в его квартиру той ночью, отчаянная и нуждающася я. Как я обнажилась, сняв пальто. Как он опустился на меня, когда я растянулась на кухонном столе, заставив меня кончить своим идеальным ртом, а затем отвел меня в свою спальню и тщательно оттрахал. Как я и просила.

Мои намерения, когда я пришла в его квартиру, были ясны с самого начала. У меня было задание, которое я должна была выполнить, и ничто не могло меня остановить. Я твердо верила, что моя мать продала мою девственность тому, кто больше заплатит, и была полна решимости избавиться от нее, считая, что отсутствие девственной плевы полностью разрушит план свадьбы.

Но Эрл не хотел меня. Не так. Ему нужен был статус, который давала моя фамилия, и доступ к деньгам Ланкастеров, которые он не всегда брал, к моему смятению.

Деньги, статус, все это не делало его счастливым. Мало что делало счастливым моего покойного мужа.

— Он изменился. — Когда я бросаю на нее вопросительный взгляд, она уточняет: — Твой Спенсер.

— Он не мой. — И был ли он когда — нибудь?

Да, когда — то давно. Но не сейчас. Я ушла и вышла замуж за другого, и он будет вечно злиться на меня за это.

Думаю, я не должна удивляться. Я была неверной. В его глазах, он считает, что я отдалась другому мужчине. Спенс не знает, что по факту этот брак был только на бумаге. И я уверена, что он никогда не даст мне возможности объясниться.

— Он был, — напоминает мне Каролина. — Я помню истории.

— Какие истории? — Я нахмурилась.

— Истории, которые ты мне рассказывала, или ты забыла? Вы двое были очень близки, когда учились в Ланкастерской школе. — Что — то затуманивает глаза Каролины, и я уже собираюсь спросить, в чем дело, когда отец выкрикивает наши имена.

Мы поворачиваемся, чтобы посмотреть на него, ненавидя, когда мой взгляд задерживается на маме, которая наблюдает за разговором с любопытством в глазах.

— Кто — нибудь из вас хочет произнести речь в честь вашего брата и его новой невесты? — Наш отец улыбается, выглядя весьма довольным своим предложением, его взгляд не отрывается от Каролины. Его любимой дочери.

Хотя он отрицал бы это до последнего вздоха, я знаю, что это правда.

Август Ланкастер — красивый мужчина, и, кажется, с возрастом он становится только более привлекательным. Я уверена, что моя мать ненавидит его за это. Она ненавидит его за все, что он делает.

— Не думаю, что они одобрят, если я произнесу речь, — нерешительно говорю я, представляя себе выражение лица Саммер, когда я начну говорить о любви и сдержанных обещаниях. Мой отказ от нее до сих пор остается у нее в памяти, и да, она уже знает, что я была под влиянием матери, когда это произошло, но я не знаю, достаточно ли это хорошее оправдание.

Мне было всего шестнадцать, и я была очень впечатлительной. Я не могла думать самостоятельно — я действительно не умела. Но я должна была поверить Саммер, даже если она ранила мои чувства. Я начала считать ее врагом, как только она бросила меня на той неделе. Я пригласила ее в дом, а не Уит. Она была моей подругой, а Уит без проблем украл ее у меня.

Полагаю, раз я сделала это со Спенсом, он решил, что забрать Саммер — честная игра. Но посмотрите на них двоих сейчас, безумно влюбленных и официально женатых. Спенсер стоит рядом с ним в качестве шафера.

Уит получил все, а я осталась ни с чем.

Типично.

Тогда, когда я была обижена и страдала, моя мать управляла всей моей жизнью. Она полностью контролировала меня, и я позволяла ей это. Мне это нравилось. Я думала, что я такая сильная, хотя это было совсем не так.

Нет, я была слабой. Жалкой.

Но,не сейчас.

— Боюсь, я не так хорошо знаю Саммер, — добавляет Каролина.

— Монти произносит речь. Я подумал, что было бы здорово, если бы кто — то из вас тоже выступил. — Разочарование на лице моего отца становится очевидным, когда его взгляд останавливается на мне.

— Монти и Саммер очень близки, — напоминаю я ему. — Логично, что он произнесет речь.

— Спенс произнесет речь в качестве шафера. — Папа улыбается. — Я рад, что эти двое все еще друзья.

Мой отец ничего не понимает. Он никогда не знал, что у нас со Спенсом что — то было, и мы были так очевидны, особенно в ту неделю Дня благодарения, когда я умоляла Спенсера приехать сюда и провести ее со мной.

— Где же все — таки твой сопровождающий? — спрашивает меня Каролина.

— Разговаривает с Монти в баре. — Мы обе смотрим туда, где они стоят, наклонив головы друг к другу. — Я играю в сваху.

— Это очень мило. — Взгляд Каролины возвращается к моему. — А что насчет Спенса?

Я хмурюсь. — А что с ним?

— Он тебе все еще дорог?

Я машу рукой. — Это было очень давно.

Она вскидывает бровь. — Не совсем.

— Я вышла замуж и овдовела с тех пор, как в последний раз разговаривала с ним. Он, конечно, живёт дальше. — Я мало слышала о его личной жизни, но я вообще мало слышала о нем с тех пор, как мы в последний раз были вместе. Он всегда был закрытым человеком. Даже немного скрытным.

Может быть, поэтому меня всегда тянуло к нему. Я люблю хорошие секреты. В конце концов, я эксперт в их сохранении.

— Я полагаю. — Таинственный голос, которым Каролина только что это сказала, приводит меня в ярость.

— Так и есть. — Мои слова, мой тон настойчивы. Я не могу поверить, что он все еще может дать мне еще один шанс. Даже если бы он дал…

я не заслуживаю его.

— Дорогая.

Мы поднимаем головы вместе и видим, что над нами нависает наша мать, хотя ее взгляд обращен только на меня.

— Что? — раздраженно восклицаю я.

Фальшивая радость на ее лице мгновенно исчезает. — Я надеялась, что мы сможем поговорить. — Она бросает взгляд на Каролину. — Наедине.

Каролина вздохнула и поднялась на ноги. — Как обычно, игнорируешь меня. Мне нравится, что ты не изменилась, мама. Можешь занять мой стул.

Она уходит, прежде чем я успеваю остановить ее, мой взгляд задерживается на затылке Каролины, когда она покидает меня.

Оставляет меня одну.

С нашей матерью.

Женщиной, которая пугает меня по сей день.

— Наконец — то. — Мама опускается на место Каролины, ее улыбка направлена прямо на меня. Она безупречна в винтажном платье от Оскара де ла Рента. Я знаю это только потому, что видела его в ее гардеробе, который я всегда любила перебирать, когда была маленькой. — Ты хорошо выглядишь, Сильви.

— Спасибо. — Это только потому, что я вырвалась из ее лап. Когда я провожу слишком много времени с матерью, я становлюсь худой и хрупкой. Болезненной.

Вечно болеющей.

— Твои щеки стали более румянными. И ты даже немного… поправилась. — Ее взгляд падает на мою грудь. Мою грудь.

Мой смех звучит грубо, так как скребется в горле. — Я далеко не пухлая, и ты это знаешь.

— Ты определенно набрала вес…

— Прекрати пытаться заставить меня чувствовать себя плохо. — Я могу терпеть ее так долго. — Чего ты хочешь?

— Я так скучаю по тебе, Сильви. Моя маленькая близняшка. — Мама наклоняется вперед, берет мои руки в свои и крепко сжимает их, ее взгляд не отрывается от моего. По крайней мере, у меня не ее глаза. Иначе я могла бы быть ее идентичным близнецом, родившимся двадцать с лишним лет спустя. — Раньше мы все делали вместе, но как только ты вышла замуж, ты попыталась вычеркнуть меня из своей жизни.

Мой взгляд рассеивается. Трудно смотреть на нее. — Мне пришлось.

Она не спрашивает, что я имею в виду, потому что в глубине души она знает. И кроме того, в конце концов, она пробралась обратно. Однажды мой муж умер, и мне нужно было, чтобы кто — то, кто угодно помог мне. — Сильви, посмотри на меня. — Когда мой взгляд снова находит ее, она продолжает говорить. — Я просто хочу быть рядом с тобой, дорогая. Я так сожалею о твоей потере и о том, через что ты прошла в таком юном возрасте. Ты знаешь, что я сожалею. То, что случилось с Эрлом, было… немыслимо.

Я молчу. Нет смысла протестовать против ее сочувствия или ее слов об Эрле. То, что с ним случилось, было просто немыслимо. Никто не должен умирать так, как он.

— Я знаю, что ты страдала из — за Эрла. Ты так много страдала всю свою жизнь. Это было нелегко. У тебя есть все деньги мира, и посмотри, с чем ты столкнулась. — Она сжимает мои руки, как будто никогда не собирается их отпускать. — Я сожалею о том, что случилось.

Есть так много вещей, за которые она могла бы извиниться. Список бесконечен. Но я не верю, что она искренна. Я не думаю, что она сожалеет о том, что сделала со мной.

Я не уверена, что она осознает, что именно она сделала со мной за эти годы. Она делает вид, что между нами все хорошо, когда мы видимся, хотя это явно не так.

Осторожно я вытаскиваю свои руки из ее хватки, игнорируя разочарование на ее лице, когда убираю их. — Я ценю твои извинения. — Почему я так добра к ней, я не знаю. — Но уже слишком поздно.

Она хмурится. — Слишком поздно для чего?

Я не отвечаю. Вместо этого я ухожу от нее, слепо шагая прочь, мое сердце бьется в ушах. Я прохожу мимо людей, когда они подходят ко мне с дружелюбными улыбками и приветствиями на языке, игнорируя их, когда они произносят мое имя. Я не останавливаюсь, пока не оказываюсь у бара, заказываю виски и выпиваю его, как только бармен ставит передо мной стакан.

— Так, так. Кто — то травмирован.

Этот пронзительный голос может принадлежать только одному человеку.

Взглянув направо, я вижу Монти и Клиффа рядом с ним. Два великолепных, модных мужчины, которые могли бы стать идеальной парой.

Мои навыки сватовства на высоте, клянусь.

— Сильви. Милая. Ты в порядке? — Клифф хмурится, делая шаг ко мне.

Я прошу бармена налить мне еще, прежде чем переключить свое внимание на моего спутника, который меня бросил. — Я восстанавливаюсь.

— Из-за разговора с Сильвией, — добавляет Монти, заслужив мой резкий взгляд. — Я только что видел вас двоих за столом.

Я беру наполненный стакан, который бармен только что поставил на стойку, и делаю глоток, пытаясь держать себя в руках, но это трудно. Мои руки буквально дрожат, а искушение выпить виски очень сильное. — Я не знаю, зачем я пришла на эту свадьбу. Я знала, что в конце концов мне придется с ней поговорить.

— Это свадьба твоего брата. Конечно, ты бы пришла. Ты любишь его. Сделаешь для него все, что угодно, — говорит Монти, его голос мягкий. Его взгляд добрый. Он говорит правду. Я обожаю Уита. Он защищал меня всю мою жизнь от своих друзей — придурков и всех остальных, кто мог представлять угрозу, за исключением нашей матери. — У тебя уже была возможность поговорить с Саммер?

— Не совсем. — Я делаю еще один глоток, ненавидя то, как я нервничаю. Хотелось бы мне не беспокоиться о Саммер, Спенсе и моей матери. Я уверена, что на этой вечеринке есть и другие люди, которые ненавидят меня. Кого я обожгла неосторожным замечанием или злобной сплетней. Я была хуже всех.

Я и сейчас не намного лучше.

— Ох. — Разочарование в голосе Монти очевидно, и я ненавижу себя. Я всех разочаровываю.

Как будто я ничего не могу с этим поделать.

Глубоко вдыхая, я делаю длинный, медленный вдох. — Саммер говорила тебе что — нибудь обо мне?

— Сегодня нет. Она немного занята, — напоминает он мне. — Хотя, честно? Она уже давно не упоминала твое имя.

Я не знаю, должно ли меня беспокоить это замечание, или я должна почувствовать облегчение. Если она не говорит обо мне, возможно, Саммер простила меня.

Или она не говорит обо мне, потому что я не стою ее беспокойства.

— Это была прекрасная свадьба, не так ли? — Клифф ярко улыбается. Очевидно, что он пытается сменить тему и настроение, что я не могу не оценить. — Уит Ланкастер восхитителен.

— Правда? О, этот человек божественен. — Монти прижимает руку к груди, как будто он потрясен. Он всегда так реагировал на моего брата. Его влюбленность в Уита не является секретом.

Я закатываю глаза и сдаюсь, выпивая остатки ликера одним глотком. Он оставляет огненный след в моем горле, оседая теплом и покалыванием в желудке. — Перестань пускать слюни на моего брата. Он теперь женатый человек.

— Саммер — самая счастливая женщина, — говорит Клифф. — Посмотрите, как он за ней ухаживает.

Мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть, как Уит и Саммер сидят за столом, полностью поглощенные друг другом. Взгляд Уита падает на губы Саммер, он касается кончиками пальцев уголка ее рта, и я отвожу взгляд от них. Я чувствую себя незваным гостем, наблюдая за их интимным моментом.

Он всегда так смотрел на нее. Как будто он очарован и не может понять ее.

— Они влюблены, — говорит Монти с тоскливым вздохом. — Слышала ли я когда — нибудь, чтобы он говорил так раньше? — Они не могут насытиться друг другом.

— Это прекрасное зрелище, — добавляет Клифф.

Я отворачиваюсь от них и прошу у бармена еще одну порцию на дорожку, который немедленно ее приносит. Я оставляю своих друзей, брожу по бальному залу в поисках дружелюбного лица. Здесь много Ланкастеров, и много дальних родственников — других ветвей семьи. Присутствуют сотни людей, потому что, когда женится старший сын старшего сына, можно быть уверенным, что на свадьбу приглашены все, кто хоть сколько — нибудь похож на него.

С другой стороны, моя свадьба проходила в правительственном здании в центре города в холодный и тоскливый зимний день — в среду. На мне был белый твидовый костюм от Шанель, принадлежавший моей бабушке, и смешная маленькая шляпка с белыми перьями и белой сеткой, надвинутой на глаза. Мои волосы были убраны в строгий пучок, ни одна прядь в тот день не выбивалась из причёски — сейчас, вспоминая об этом, я понимаю, что пыталась подражать своей младшей сестре. Я уверена, что выглядела нелепо. Я также была пьяна и принимала таблетки по рецепту — только так я могла пройти через церемонию.

Я бы и сейчас не отказалась от таблетки или пяти, если быть честной с собой. Алкоголь может помочь только в такой степени.

— Сильви. — Кто — то хватает меня за руку, чтобы остановить, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, что мой кузен Грант изучает меня, его взгляд полон беспокойства. — Как ты?

Он наклоняется и целует каждую мою щеку, прежде чем обнять меня. Он намного старше меня, поэтому наши отношения нельзя назвать близкими, хотя он мне всегда нравился. Высокий и внушительный, Грант — старший сын моего дяди Реджи. И сейчас он изучает меня, как будто может сказать, что я пьяна и взволнована, что так и есть.

— Замечательно, — говорю я ему, мой голос фальшиво сияет. — Я слышала, ты недавно женился.

— Шесть месяцев назад, да. — Он рассеянно потирает платиновую полоску на безымянном пальце левой руки.

— Поздравляю. Мне жаль, что я не смогла приехать на свадьбу. — Я все еще переживала последствия смерти мужа и не считала правильным появляться на публике, празднуя, когда мой муж умер и его больше нет.

— Сожалею о потери мужа. — Его взгляд и тон мрачны, демонстрируя мне уважение.

Может, он злой и угрюмый мужчина из семьи Ланкастер, но мне кажется, что наше поколение немного смягчилось. Они не такие злые, не такие свирепые, как наши отцы.

— Спасибо. — Я киваю, стараясь сохранить торжественное выражение лица, но это бесполезно. Я уступаю и допиваю виски.

— Я знал твоего мужа. Он когда — нибудь говорил тебе об этом? — Он наклоняет голову, посылая мне вопросительный взгляд.

Я замираю, уставившись на Гранта. У него такой же взгляд Ланкастера, как и у всех нас. Единственное исключение — его волосы темнее. — Нет, я не помню, чтобы он когда — нибудь упоминал об этом.

— Мы с Финном занимались многими его сделками с недвижимостью в последние несколько лет, — объясняет Грант, упоминая своего младшего брата. — До того, как мы… потеряли его.

Какой милый способ сказать об этом. Как будто Эрл просто бродит по городу, запутавшись и не в силах найти дорогу домой.

— У него было не так много недвижимости, насколько я знаю.

— Только потому, что он распродавал слишком много, — говорит Грант, его брови сходятся вместе. — Разве он не говорил тебе об этом? Мы продали для него много недвижимости за последние три года или около того. Он заработал кучу денег.

Интересно, учитывая, что он не был тем, кого я бы назвала транжирой. Даже после его смерти, дети обвинили меня в том, что я скрыла все его активы, что было смешно. — Я не знаю, так как я не упоминаюсь в его завещании.

— Серьезно?

— Как будто мне нужны деньги, Грант. Мы Ланкастеры, помнишь? — Я вскидываю бровь.

Он усмехается. — Правда. Просто он неоднократно говорил нам, что ему нужны наличные. Вот почему он избавился от такого количества недвижимости. В тот момент я не придал этому значения. Люди постоянно делают такие вещи, но сейчас…

— Что?

— Если у него не было этих денег на банковском счёте, когда он умер, куда они все делись?

Хм.

Хороший вопрос.