Обещай помнить

20

АРТУР

— Достаточно быстро для тебя? — Спрашиваю я, входя в маленькую комнату, где стоят только круглый пластиковый стол и два стула. Я нахожу Джулию уставившейся в iPad.

Её тело обёрнуто в одну из тех юбок, которые созданы, чтобы сводить меня с ума. Чёрная ткань облегает её изгибы, как если бы они были подарком, и создаёт тревожный контраст со светлой блузкой, которая не оставляет никаких намёков на то, что скрывается под тканью. Никакого декольте, длинные рукава, и пусть моё воображение работает. Она поднимает глаза и поджимает губы, молча презирая, прежде чем щёлкнуть языком.

— Опоздание на две минуты, — мой ответ — хриплый смех.

Я подтягиваю стул, который был напротив неё, и ставлю его рядом с ней, прежде чем сесть. Джулия облегчённо вздыхает, но с тех пор, как я поймал её взгляд, пожирающий моё тело несколько минут назад, как будто невидимая нить соединила мои конечности с её. Было трудно подавить эрекцию, которую её взгляд подарил мне, не мастурбируя. Физических усилий, которые я прилагал, и нашей небольшой аудиенции было достаточно, чтобы задержать её, но как только я остался один, моё тело почувствовало себя свободным, чтобы ясно показать, насколько сильно на него повлиял пристальный взгляд Джулии. Меня следует считать героем за то, что я потратил всего двенадцать минут и принял чёртов холодный душ.

Я не могу сказать, что никогда не осознавал желания женщины, но каким-то образом, как и многое другое в ней, это кажется другим. Прошлая неделя прошла в череде моментов, когда я был излишне возбуждён и взволнован только потому, что собирался встретиться с ней, беспокоясь о её идеальном теле и её великолепных улыбках. Мне не терпелось поговорить с ней обо всём и ни о чём, хотя возможностей для этого было не так много с тех пор, как мы поужинали в её кабинете. Но это не мешает мне просто волноваться в её компании.

Сегодня глаза Джулии тёмно-карие, и, хотя они всегда скрыты линзами, они также более правдивы, чем когда-либо с тех пор, как я впервые увидел её. Я думаю, что это её естественный цвет.

Сегодня днём, в тот момент, когда я увидел её, каждая клеточка моего тела отреагировала на неё, и я стал более чем осознанным, я стал чувствителен к её реакции на моё присутствие. Тонкая линия, разделявшая её губы, когда она искала помощи у своего рта, чтобы дышать, раздула мои ноздри, то, как её плечи приподнялись, когда её соски стали твёрдыми, заставило мою кожу содрогнуться, и то, как она тонко двигала ногами, избегая трения бедра о бедро, вонзило невидимые когти в мой позвоночник.

Я смотрю на неё, так близко, её запах проникает в мои ноздри, как всегда. Что-то мягкое, полная противоположность женского, возможно, именно поэтому смесь вызывает такое привыкание. Джулия медленно проводит языком по своим губам, увлажняя их, и когда она поворачивается ко мне, она так близко. Я мог бы поцеловать её. Чёрт возьми, я бы всё отдал, чтобы узнать, какой вкус у неё во рту прямо сейчас.

Её глаза останавливаются на моих губах, и я не двигаюсь, я жду, полный надежды, что она позволит мне сделать то, от чего мы оба без ума. Мои ладони покалывает, мне не терпится узнать, каково это-прикасаться к её коже, ощущать мягкость тёмных прядей. Не думаю, что когда-либо желал кого-то так сильно, как сейчас, я желаю Джулию.

Но она отступает. Внезапно она отстраняется от меня и несколько раз моргает, совсем не так, как когда я намекнул, что мы могли бы поговорить, когда я всё ещё был без рубашки. Джулия ничего не говорит, она просто берет в руки iPad и проводит им по поверхности стола, пока не ставит его передо мной. Я снова смотрю на неё почти целую минуту, прежде чем киваю, уважая её выбор.

Я поворачиваюсь всем телом, становясь лицом к столу, и пробегаю взглядом по тексту, отображаемому на освещённом экране.

— Это контракт Пацциллы. Я уже подписал его.

— Да, версию, которая стоит на 25 % дороже. — Слегка осуждающий тон её слов заставляет меня повернуть голову в её сторону.

— Тебе удалось снизить стоимость бумаги на 25 %? — Спрашиваю я, впечатлённый. Двадцать пять процентов, безусловно, являются хорошим оправданием того, что она решила совершить внезапную поездку из Сан-Паулу сюда. — Каким образом?

— Я пригрозила найти другого поставщика чернил, когда узнала, что, хотя это разные компании, группа, контролирующая обе, одна и та же. Я не знаю, как никто не подумал об этом раньше. Лицо, ответственное за закупку расходных материалов, должно быть уволено за это. Ты понимаешь, сколько можно было бы сэкономить только в прошлом году?

— Да. — Я просто отвечаю, потому что, к сожалению, ответственный за эти ненужные расходы, помимо прочего, не из тех, кого можно уволить. Мой отец. Эурико компетентен, но его мания централизации сильно подрывает его способности. — Я предполагаю, что, если мы проведём расследование, мы найдём и другие подобные случаи, — комментирую я, возвращаясь к чтению нового контракта и улыбаясь, обнаруживая пункт, которого раньше не было, но абзацы вице-президента Пацциллы в левом углу каждой страницы показывают, что они уже подписали документ и знают обо всех изменениях.

— Я уже занимаюсь этим.

— Конечно, да. — Я перехожу на последнюю страницу и подписываю. Затем я возвращаюсь один за другим, чтобы перефразировать предыдущие. Когда я заканчиваю, я указываю обеими руками в сторону выполненной работы.

Джулия подносит к себе iPad и просматривает страницу за страницей, и я смеюсь над её внимательностью.

— Идеально. Спасибо — сказала она, уже вставая. — Я поднимусь наверх, отправлю это и вернусь в Сан-Паулу. Увидимся в «Браге».

— Ты отменила своё расписание, чтобы приехать сюда? — Спрашиваю я, тоже вставая.

— Да, я отменила его. Я не знала точно, сколько времени это займёт. Но я думаю, что всё ещё могу наверстать упущенное в конце рабочего дня, возможно, отложить обязательства на начало дня до вечера.

— Нет, нет, нет. У меня есть идея получше. — Взгляд, который она бросает на меня, острый, и я смеюсь. — По работе, Джулия. По работе. Не то чтобы у меня не было никаких идей, но давай пока отложим их. Твоя решимость поистине достойна восхищения. Я нахожу это забавным.

— ДА ПОШЕЛ ТЫ, Артур, — она теряет терпение, и я смеюсь ещё больше, потому что прекрасно знаю причину её плохого настроения.

Я хочу сказать ей, что знаю идеальное средство от этого, но боюсь, что это только усугубит ситуацию.

— Ты пришла сюда, ты не можешь уйти без визита, — объясняю я, и она склоняет голову, обдумывая. — Это работа. — Добавляю я, и Джулия протяжно вздыхает.

— Согласна. Я отправлю документы Кларе, и тогда я буду полностью твоей, — сказала она, уже направляясь к выходу из комнаты.

— Не давай мне обещаний, которые ты не намерена выполнять, Джулия. — Она презрительно прочищает горло и ещё раз оставляет меня позади, не испытывая никакого беспокойства.

— Зачем тебе ремонтировать машину, которая должна лежать на дне подземелья? — Спрашивает Джулия после почти двух часов, в течение которых мы даже не проехали половину парка. Но я заставил её остановиться, чтобы поесть, когда понял, что она определенно не завтракала.

Как я и предполагал, производственные помещения и производственные процессы очаровали её. Джулия — любопытный человек. Это проявляется в том, как она смотрит на людей и вещи, как будто она всегда исследует, ищет, пытается выяснить то, чего никто другой не знает.

Мы вытаскиваем железные стулья и садимся за маленький квадратный столик, местами слегка проржавевший, чтобы съесть закуску, купленную в продуктовом магазине. Джулия не поморщилась, когда я предложил, чтобы, если она хочет быстро возобновить экскурсию, мы могли бы перекусить в трейлере, который находился в нескольких ярдах от нас. Всё, что она сделала, это в нетерпении подняла глаза к небу и пробормотала «давай поторопимся». Здесь есть кафетерии, и там подают всё блюда в течение дня, но иногда люди просто хотят есть нездоровую пищу, поэтому мы разрешаем торговцам в маленьком городке, где расположен парк, продавать закуски в фургонах с едой.

Она откусывает от своего бутерброда и вскоре после этого поднимает банку Кока-Колы. Когда её губы обхватывают соломинку, я заставляю себя переключить своё внимание на ответ на её вопрос.

— Потому что долгое время это никого не интересовало.

— И как именно ты узнал, что это никого не интересует? Откуда ты знаешь, где находится эта машина?

— Я проработал здесь несколько лет.

— Что? Зачем? — Я кладу свой бутерброд на стол, отказываясь есть его, прежде чем отвечу на все её вопросы.

— Потому что я думаю, что не существует эффективного способа управлять работой людей, которых ты не знаешь, чьи потребности ты не понимаешь.

— Ты говоришь как настоящий лидер.

— И после почти месяца работы со мной это всё ещё удивляет тебя? — Комментирую я, и она смеётся.

— Месяц назад я даже не знала, что ты работаешь. Так зачем? — Спрашивает она, и я открываю рот, чтобы ответить, но она прерывает меня ещё до того, как я начинаю. — И не рискуй говорить, что это потому, что тебе не нравятся закулисные отношения.

— Могу ли я сказать, что мне это не нужно? — Спрашиваю я. — Я работаю не ради денег или славы, Джулия. У меня есть и то, и другое в достаточном количестве, чтобы презирать их.

— Тогда почему ты работаешь?

— Это место? — Я вращаю пальцем в воздухе, указывая на пространство вокруг нас. — Это была идея моей матери. Она умерла, когда мне было пять лет. Я очень мало её помню, но это место говорит о ней больше, чем любая фотография. Прежде чем «Брага» стала такой, какая она есть,

— Это были две компании, они объединились после свадьбы твоих родителей. — Джулия завершает моё предложение.

— Точно. И моя мама пришла не только с цифрами. У неё были идеи, способ работы. Она взяла на себя ответственность за операции, а мой отец руководил ими. Она думала об этом месте, следила за его строительством. — Я делаю паузу, думая о лице, которое я почти не забыл из-за фотографий. — Знаешь ли ты, почему эта машина и так много других расположены внутри скалы? Когда-то это был район добычи полезных ископаемых. Но затем шахты закончились, земли были заброшены, а вокруг возникли небольшие городки, экономика которых полностью основывалась на добыче полезных ископаемых...

— Городки начали умирать. — Я оставляю остальное без ответа, и Джулия легко понимает, что я имею в виду.

— Моя мама была из тех людей, которые не могут просто смириться с подобными ситуациями. Ей нужно было что-то сделать, и она это сделала. Земли были проданы за кусок хлеба. Никто не хотел брать на себя ответственность за устранение причинённого ими ущерба. Возможно, продажа — это даже слишком сильный термин. Они были практически отданы. Горнодобывающие компании просто хотели избавиться от проблемы, в то время как Тереза Брага хотела её решить. Она мечтала об этом месте. О том, каким оно станет, о количестве рабочих мест, которые она создаст для небольших городов вокруг, моя мама хотела большего, чем просто зарабатывать деньги, она хотела что-то изменить.

— И ты тоже, — заключила она, и я пожимаю плечами.

— Если я могу, почему бы и нет?

— Она кажется удивительной женщиной.

— Она такой и была, — Джулия закусывает губу и отводит взгляд. Я продолжаю смотреть на неё, только сейчас осознавая, что у меня никогда ни с кем не было этого разговора. Кроме моих друзей, и то в формате общения, и кроме лишь слов, никто никогда не принимал это во внимание.

Воспоминания о моей матери всегда были чем-то очень личным, во многом потому, что не было никого, с кем я мог бы поделиться этим. До сих пор я и не подозревал, что так сильно этого хочу.

Когда молчание затягивается, я воспринимаю это как разрешение поесть, потому что вопросы Джулии прекратились. Однако, когда она не продолжает даже после того, как я доедаю свой бутерброд, я ломаю его.

— Что? — Спрашиваю я, и Джулия снова смотрит на меня, но ничего не говорит. Она просто смотрит мне в глаза. — Напоминаю, ты обещала не лгать. — Она, как всегда, молчит, отказываясь подчиняться чему-либо, кроме своих собственных правил.

— Ты усложняешь мне задачу быть равнодушной к тебе. — Она твёрдо признает, и улыбка, расползающаяся по моему лицу, вероятно, могла бы сравниться по размеру с индустриальным парком, в котором мы находимся.

Я подхожу к ней, наклоняюсь через стол и максимально сближаю наши лица, прежде чем прошептать.

— Я знаю. — Её ответом является рычание, прежде чем она встаёт, заканчивая разговор. Я никогда бы не подумал, что когда-нибудь захочу или получу столько удовольствия от ожидания.