Обещай помнить

24

АРТУР

— У тебя есть минутка? — Спрашивает Джулия, уткнувшись лицом в рамку моей всё ещё открытой двери, всего через несколько минут после моего возвращения с собрания. Я впервые вижу её с прошлой ночи, и я уверен, что услышать её голос повлияет на меня гораздо сильнее, чем увидеть её изображение. Потому что её лицо, её тело и её вкус не покидали моих мыслей ни на секунду с тех пор, как мы расстались

Стоя перед папкой, которую я попросил принести в мой кабинет, я поворачиваюсь лицом в её сторону и не могу не окинуть взглядом её тело. Сегодня она в брюках, и я улыбаюсь, думая, что, если бы она выбрала такой же наряд для вчерашнего дня, наша жизнь была бы немного сложнее. Но я не сомневаюсь, что мы нашли бы способ, несмотря на это.

Я прикусываю нижнюю губу, видя её взгляд. Сегодня он медового цвета. Великолепно. Она великолепна независимо от цвета её глаз, но ничто не сравнится с её лицом, в котором преобладает веселье, или с шоколадным зеркалом, в которое превращается её взгляд, когда она кончает. Изображение вытатуировано у меня в мозгу, и достаточно взглянуть на него, чтобы мой член встал, готовый вызвать новые воспоминания.

— В каком десятилетии мы находимся? Шестидесятые годы? — Спрашивает она, указывая пальцем на папку, истолковав моё молчание как согласие. Она полностью игнорирует моё блаженное восхищение и входит в мой кабинет, закрывая за собой дверь. Джулия всегда была слишком хороша, чтобы казаться равнодушной.

— Мне нужно было проверить несколько старых записей, я попросил принести их сюда. — Объясняю я, наблюдая, как она пересекает пространство между ней и моим столом и садится на один из стульев, отведённых для посетителей. — Хорошо спала? — Я улыбаюсь, произнося последние слова, и она вызывающе поднимает бровь.

— Мы не собираемся этого делать.

— Делать что? Болтать?

— Ты очень хорошо всё понял. — Её плечи, расправленные с обычной элегантностью, выдают боевую позу. Джулия скрещивает ноги, и я сопровождаю это движение с едва скрываемым интересом.

Я отвечаю не сразу, и возвращаю своё внимание к делу. Я открываю второй ящик и ищу нужную мне папку. Молчание затягивается на некоторое время, и я уверен, что раздражаю Джулию. Она не любит терять время даром, но если она хочет заставить меня потерять моё из-за этого необоснованного нежелания, ей лучше попробовать немного своего собственного лекарства.

— Значит, твой план состоит в том, чтобы сделать вид, что ничего не произошло? — Я всё ещё спрашиваю, не глядя на неё, находя то, что искал, и оборачиваюсь. Я направляюсь к своему столу, опустив глаза на бумаги в своих руках, делая вид, что не замечаю её раздражённого взгляда, когда сажусь в своё кресло и придвигаю его так, чтобы оно было удобным.

За раздражением скрывается другое намерение, и оно не остаётся для меня незамеченным. Её замечание сдержанно, но эта невидимая нить, установленная вчера, ещё в графическом парке, остаётся на том же месте, что делает невозможным для меня не заметить этого, не заметить даже того, как дышит Лия. Возможно, именно эта самая нить была ответственна за последствия прошлой ночи. О том, как нелепо мне было просто выйти из её проклятой машины и сесть в свою. Ехать в направлении, противоположном тому, в котором ехала Джулия.

Я не пошёл домой, я знал, что ничего не буду делать, кроме как сходить с ума там. Я припарковал машину перед «Малиной» через двадцать минут после отъезда из «Браги», и даже перегрузка стимуляторами подземных этажей не смогла подавить чувство, что я должен быть внутри Джулии. Я видел множество обнажённых женщин, поцелуев людей, был свидетелем сцены БДСМ, и ничто из этого не утолило моего желания.

Несколько раз мой член реагировал автоматически, конечно. Но я знал, что даже если я решу принять участие в одной из сцен, удовлетворение, которое я там получу, будет не тем, которого я хотел.

— Нет, Артур. Мы взрослые люди, и я вполне могу признать, что мы трахнулись. Но это всё, что было. Один раз и всё. В чём проблема? — Её цинизм таков, что она могла бы написать мне отчёт. Я не могу удержаться от смеха.

— В чём проблема... — шепчу я, прежде чем кивнуть, кончиком языка касаясь центра верхней губы. Я подхожу ещё ближе к своему столу и кладу на него сложенные руки. Джулия задерживает дыхание, обеспокоенная тем, что я собираюсь сделать, и так и должно быть. — Здесь мы обслуживаем по вкусу клиента, Лия. — Она подавляет лёгкую дрожь, услышав прозвище, произнесённое почти шёпотом. — Если ты хочешь, чтобы всё было так, как ты хочешь, то так оно и будет. — Я делаю паузу, и облегчение, появившееся в её глазах, действительно доставляет мне удовольствие. — Но вот в чём загвоздка: это снова твои условия. В следующий раз они будут моими, и это не то, без чего я готов обойтись. — Я просто двигаю своё лицо вперёд, ещё немного вторгаясь в её пространство, хотя она всё ещё достаточно далеко, чтобы она была уверена, что я сдержу своё обещание: всё будет так, как она хочет. Короткое учащённое дыхание Джулии тихое, но быстрый подъем и опускание её груди выдают её. — И я могу сказать тебе первое из них, — я делаю паузу, прежде чем перейти почти на шёпот. — Тебе придётся просить, Лия. Со всеми вытекающими, иначе я не трахну тебя. — Её глаза следят за движениями моих губ с полным вниманием, и я почти уверен, что под масками в виде контактных линз, которые носит Лия, они потемнели.

Я позволяю моменту растянуться, прежде чем моргнуть и медленно отвести своё тело назад, давая понять, что этот жест не просто устанавливает физическую дистанцию между нами. Я ухожу в сторону.

— О чём ты хочешь поговорить? — Спрашиваю я, меняя тон и позу, откидываясь на спинку стула. Я полностью отказываюсь от человека, который стремится привлечь её внимание, чтобы больше не быть никем иным, как руководителем, на котором она настаивает, чтобы быть единственной версией меня, которую она хочет. Ложь. Лия с трудом сглотнула и смочила губы, заметив перемену и облегчённо вздохнув. Она прочищает горло.

— Я прочитала твой список, — она поднимает iPad, который держит в руках, как будто это стопка бумаг. Ей требуется всего несколько секунд, чтобы принять полностью профессиональную позу.

— И я думаю, что знаю, на ком нам следует сосредоточиться. — Я киваю, давая ей понять, чтобы она продолжала. — «Таварес Медиа».

— Я весь во внимании.

— Уезжаешь так рано? — Говорит Джулия, когда я вхожу в лифт. Супер. Одни на пространстве два на полтора метра. Фантастически. Я с трудом сглатываю слюну.

— В какой-то момент я должен начать получать удовольствие от своей работы по совместительству. — Я говорю это, не отрывая глаз от мобильного телефона в моей руке и без какой-либо улыбки на лице. Краем глаза я вижу, как она слегка поворачивается, но движение всё равно происходит.

Лифт спускается гораздо медленнее, чем обычно, или, может быть, это просто моё нетерпение выбраться отсюда растягивает этот неприятный момент. Начинает раздаваться звук нетерпеливых ударов ноги Джулии по полу, и это даёт мне некоторое утешение, по крайней мере, я не единственный, кто находится в этом состоянии агонии, но я определенно не буду тем, кто выведет нас из этого состояния. Вчера я был серьёзен.

Я убираю телефон в карман и чувствую, как она вздрагивает, волнуется и, возможно, даже немного беспокоится о том, что это будет означать. Ничего, Джулия. Это ничего не будет значить. Я засовываю руки в карманы брюк и сосредотачиваю своё лицо на начищенной стали передо мной, я даже начинаю считать по ней невидимые линии, но не смотрю на неё.

Воздух вокруг нас тяжёлый. Наполненный странной аурой, которая всегда окружала нас, и которая теперь достигла апогея. Я знал, что это произойдёт. Желание — ненасытная шлюха, и её послание две ночи назад было ясным и сильным: мир рухнет, прежде чем она согласится, чтобы мы продолжали жить так, как будто ничего не произошло.

Я никогда не желал чего-либо с такой силой, как прикоснуться к Джулии, пока не понял, что хочу снова прикоснуться к ней, почувствовать её вкус, опьянеть от её запаха и утонуть в ощущении её тела, содрогающегося в моих объятиях в оргазме, который я дал ей, пока она снова и снова шепчет моё имя, как молитву, от которой её губы не могут оторваться.

Я хочу, чтобы она была в моей постели, с её иссиня-чёрными волосами, распростёртыми на моих простынях, я хочу, чтобы её запах сливался с моим, аромат её киски пропитал мои простыни. Я хочу, чтобы она была на любой поверхности, даже на стене этого лифта. Но ничего из этого не читается на моём лице. Больше нет.

Движения Лии становятся более частыми. Она заправляет прядь волос за ухо, переносит вес своего тела с одной ноги на другую, увлажняет губы, а затем отбрасывает назад тёмные пряди, падающие ей на глаза. Джулия — воплощение беспокойства, и я её понимаю. Моя кровь, кажется, полна решимости найти выход из моего тела, и каждая её капля устремляется вниз по моему животу, стремясь скапливаться на моём паху, как будто это единственный путь.

Она устаёт ждать, её дыхание и без того короткое. Почти задыхаясь, Лия поворачивает своё тело, становясь в сторону от двери и лицом ко мне. Я поворачиваю голову. Её глаза сегодня голубые, как и при нашей первой встрече. Она долго моргает, и вопрос в её скрытых радужках звучит так же громко, как биение моего собственного сердца. Мои ноздри расширяются, явный признак того, что мой контроль — это маска, единственное, что я позволяю себе, потому что я хочу, чтобы она знала, что я не отступлю, но всё, что ей нужно сделать, это попросить.

Несмотря на то, что в её глазах светится узнавание, Джулия не улыбается, слишком поражённая, чувствуя себя слишком подавленной и расстроенной осознанием того, что её контроль над собственным телом смехотворно мал и становится всё более редким с каждой секундой, которую мы проводим в одиночестве и взаперти в этом лифте. Двери открываются.

Никто из нас не двигается целых две секунды, пока, с большим трудом, мне это не удаётся:

— Хорошего вечера, Джулия, — говорю я, отступая и, не оглядываясь, прохожу через стальные двери.