Обещай помнить

30

АРТУР

— Привет, — говорю я, входя в свой номер в «Малине» с подносом для завтрака. Я обнаруживаю Джулию, сидящую на кровати и протирающую глаза. Она выглядит такой милой и совсем не сексуальной, хотя и обнажена, но, кажется, не испытывает никакого смущения. Мой взгляд невольно останавливается на её маленьких и изящных грудях.

— Ты можешь перестать так на меня смотреть, Артур! В этом нет никакого смысла, ты и так меня уничтожил.

— Похоже, твой рот всё ещё работает очень хорошо.

— Он работает, проблема в моих ногах, я уже пять минут пытаюсь заставить их двигаться, но они наотрез отказываются.

Я смеюсь, подхожу к кровати, ставлю поднос на матрас, и нежно целую Джулию в обнажённое плечо, пока она размышляет о своих возможностях.

— Я тебя предупреждал.

— Ага, — признается она и покорно вздыхает. — Где мы? Ты привёл меня к себе домой?

— Нет, мы все ещё в «Малине». — Её глаза ищут мои.

— Вы предлагаете номера?

— Нет, но у меня есть один, как и у других сотрудников.

— Ну да! — Она открывает рот, словно только сейчас осознавая, что должна была догадаться об этой информации. — Конечно! — Она протягивает руку и берет маленькую стеклянную вазочку с нарезанными фруктами, удивляя меня.

— Я думал, что твоей первой реакцией, когда ты проснёшься, будет ворчать и убегать, — сказал я, снова целуя её обнажённое плечо, узнавая свой собственный запах на её коже, и он мне нравится.

— Ну, я бы так и сделала, если бы мои ноги меня слушались. Но они решили, что им нужна минутка, и вот я здесь. — Я смеюсь над её откровенностью.

— Так будет лучше. Нам нужно поговорить. — Джулия перестаёт жевать фрукты, которые держит во рту, внезапно без всякой причины выглядя озабоченной. И вот мы здесь. — Ты собираешься сказать мне, что прошлая ночь тоже ничего не значила? Что это снова не имеет значения? — Лия вздыхает с облегчением, а я хмурюсь.

— А что, по-твоему, я должна сказать? — Она дважды моргает, прежде чем ответить. — На мгновение я действительно испугалась, что ты можешь оказаться кем-то вроде Теда Мосби... — она отводит взгляд, продолжая есть.

— Теда Мосби?

— Персонажа из одного сериала, который сказал девушке, что любит её, в конце их первого свидания. — Это объяснение заставляет меня рассмеяться.

— Ты можешь не волноваться. Я тебя не люблю.

— Слава богу!

— Твоя киска чертовски хороша, и я хочу продолжать трахать тебя, но это определённо не любовь. Возможно, мне и нравится твоя задница, но я не уверен, мне нужно провести с ней больше времени, прежде чем я смогу сказать наверняка. — Это заставляет её рассмеяться, и она смотрит на меня краем глаза, отрицательно качая головой.

— Это плохая идея, Артур, — заявляет она, но её неуверенность показывает, что лучшей идеи у неё нет.

— И как, ты пришла к этому пониманию? Потому что я могу и дальше раздражать тебя, трахая, когда тебе плохо, но я бы очень хотел избежать этого. Я предпочитаю гомеопатические дозы, понимаешь?

— Моей заднице было бы что сказать по этому поводу, — рычит она.

— Ты можешь винить в этом только себя. — Я пожимаю плечами, беру с подноса печенье и отправляю его в рот.

— Принято к сведению. Что-нибудь ещё? — Она не смотрит на меня. Фрукты, должно быть, действительно вкусные, и чтобы позлить её, я краду их у неё, даже если на подносе стоит ещё одна полная миска. Она снова раздражённо закатывает глаза, заставляя меня рассмеяться ещё раз.

— Ты действительно грубиян. Может ли ношение штепсельной пробки в течение всего вечера улучшить твоё настроение?

— Мы никогда не узнаем, потому что этого не произойдёт. — Я улыбаюсь, чувствуя вызов. Она должна была усвоить, верно? — Что ты хочешь сделать, Джулия? — Спрашиваю я. Её дыхание становится глубже, и она делает медленный вдох, а затем такой же медленный выдох. Джулия проводит языком по губам, глубоко задумавшись над моим вопросом.

— Я всё ещё думаю, что это не имеет смысла, — начинает она, и я приподнимаю бровь в удивлении. Она поджимает губы, прежде чем продолжить. — Но, очевидно, моё тело с этим не согласно. Оно хочет того, чего хочет, и оно хочет тебя.

— Постарайся не выглядеть такой разочарованной, — предлагаю я, беря ложку с фруктами и поднося её к её рту. Она соглашается. Критерии, по которым эта женщина выбирает себе лакомства, действительно загадочны.

— Отлично. Теперь, когда всё улажено, давай проясним несколько моментов. Я не собираюсь быть твоей игрушкой, Джулия. Я не собираюсь удовлетворять тебя, когда тебе этого захочется.

— А кем ты хочешь быть? Моим парнем? — Она смеётся, прекрасно понимая, что это не так.

— Нет. Но я хочу быть твоим партнёром, а это значит, что ты будешь моим партнёром. Ты будешь служить мне так же, как я служу тебе. — Она задумывается, прикусывая губу.

— Мы не встречаемся, чтобы заниматься сексом за пределами этих стен. Мы всегда будем встречаться в клубе. Ни у меня дома, ни у тебя, ни в офисе, и уж точно не на парковке. Мы не будем прикасаться друг к другу вне этих стен, кроме как профессионально.

— Ты становишься скучной, Джулия.

— Очень жаль. У тебя свои условия, у меня свои. — Я слегка наклоняю голову, глядя на её красивое лицо, без макияжа, потому что я убрал его, когда принёс её спящую обратно в комнату.

— Это соглашение, но, если ты нарушишь какое-либо из условий, я имею право принять ответные меры. — Теперь пришла её очередь рассмеяться.

— На твоём месте я бы на это не рассчитывала.

Насвистывая и засунув руки в карманы брюк, я наблюдаю за светящейся панелью лифта, которая становится всё больше по мере того, как он поднимается всё выше. Я смеюсь над собой, потому что знаю, что выгляжу как идиот, но сегодня ничто не сможет испортить мне настроение.

Двери открываются, и я выхожу. В вестибюле царит тишина несмотря на то, что я пришёл немного позже, фактического начала рабочего дня. Здесь уже должно быть больше суеты и шума.

Я подхожу к своему кабинету и смотрю в конец коридора. Как я и предполагал, когда не увидел её машину на парковке, Джулия ещё не приехала. Её дверь закрыта, и она обычно делает это только тогда, когда в кабинете никого нет.

Может быть, мне отправить ей сообщение и спросить, как дела у её ног? Я смеюсь про себя, но когда я поднимаю глаза, то вижу бледного Флавио, который, кажется, вот-вот потеряет сознание. Моё лицо быстро меняется, и я становлюсь обеспокоенным.

— Ты плохо себя чувствуешь, Флавио?

— Прости, Артур. Я пытался убедить его подождать у твоего кабинета, но он отказался. И… я не знал, что делать. — Флавио говорил торопливо, выпаливая слова одно за другим, словно в спешке, хотя, казалось, в то же время он боялся сообщить мне эту информацию. Мне пришлось прервать его, потому что я ничего не понимал из того, что он говорил.

— Флавио, успокойся, чёрт возьми! Ты можешь выражаться более чётко. — Говорю я с лёгким раздражением. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Когда его тёмные глаза открылись, он по-прежнему смотрел на меня с тревогой, но уже не так растерянно, как несколько секунд назад. Мой ассистент провёл рукой по своим длинным волосам на макушке, прежде чем поднести её к шву тёмного пиджака. Только тогда он сделал ещё одну попытку:

— К тебе пришли, Артур.

— Это и было причиной твоего огорчения?

— Он ждёт тебя в твоём кабинете. Он отказался ждать где-либо ещё, хотя я настаивал. Я знаю, что по протоколу нужно вызвать охрану, но у него есть действующая доверенность, заверенная советом, и я не знал, что делать.

— Подожди, Флавио. Теперь ты говоришь медленно, но всё равно не совсем понятно. О какой доверенности ты говоришь? Кого представляет этот посетитель?

Флавио сглатывает слюну и говорит:

— Твоего отца.

Я должен был это предположить. В моём горле раздаётся звук, в котором смешиваются недоверие и раздражение, когда я отрицательно качаю головой. Я должен был догадаться, что Эурико Брага не смирится с тем, что я отказываюсь проходить проверку. Он нашёл бы способ попытаться восстановить контроль, даже если бы у него была парализована половина тела.

Я подношу руку к кончику носа и прижимаю его, закрывая глаза, сдерживая желание издать яростный рык. Вот чего он хочет: расстроить меня, вывести из равновесия, ничего нового на свете нет.

— И я полагаю, что отсутствие активности в коридоре как-то связано с этим?

— Он запросил отчёты обо всех сделках и решениях, принятых за последние два месяца. Он переназначил почти всех сотрудников на этом этаже для этой цели. — Теперь я больше не могу сдерживать горький смех. В ярости я зажимаю нос двумя руками. Я в ярости, чёрт возьми! Я впечатлён высокомерием Эурико, которое просто невозможно предугадать.

— Есть ли ещё что-нибудь, что мне нужно знать, Флавио?

— Нет, Артур. Это всё.

— Хорошо, ты можешь возвращаться в свой кабинет.

— Могу ли я что-нибудь сделать?

— Вообще-то, да. Прежде всего, проследи, чтобы все вернулись на свои рабочие места, таков мой приказ. Затем, пожалуйста, организуй общее собрание. Сегодня днём. Никому не покидать здание после двух и до четырёх часов. Никто не уходит по расписанию, которое не позволяет ему быть здесь с двух до четырёх часов. Понятно?

— Понятно.

— Прекрасно, спасибо, Флавио, — благодарю я своего ассистента, и он выходит из кабинета. Я смотрю на дверь и прикусываю нижнюю губу. Неважно, кто этот человек, но он выбрал неудачный день, чтобы меня расстроить.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — Спрашиваю я, как только открываю дверь своего кабинета.

— Артур Брага, — представляется мужчина, который только что рассматривал книги на моей полке. Он улыбается, но его улыбка кажется более фальшивой, чем банкнота в три реала, и протягивает руку для рукопожатия. Я смотрю на его ладонь, но моя остаётся неподвижной. — Матео Агиар, — добавляет он, всё ещё ожидая, и ему требуется некоторое время, чтобы понять, что я не собираюсь подавать руку.

Его тёмные глаза слегка прищуриваются, прежде чем он расплывается в улыбке. Зубы у него слишком белые, костюм безупречен, а волосы идеально зачёсаны назад и, кажется, так сильно натёрты воском, что блестят. Именно такого человека нанял бы мой отец. По крайней мере, эта часть истории кажется правдоподобной.

— Не очень-то элегантно начинать деловые отношения таким образом, — говорит он шутливым тоном, как будто в этой неприятной ситуации было что-то забавное.

— Тогда это хорошо, что я не собираюсь заводить с тобой никаких отношений, — отвечаю я.

— В чём дело, дорогой друг…

— Я тебе не друг.

— Я не являюсь твоим врагом, — говорит он, наконец оставляя свою расслабленную позу и выглядя серьёзно, руки в карманах.

— Возможно, я бы был более склонен поверить в это, если бы ты сначала послушал моего помощника и дождался моего прихода, прежде чем входить в мой кабинет. Или, может быть, если бы ты не пришёл в мою компанию и не переподчинил моих сотрудников под свои интересы без моего разрешения.

И так же легко, как и раньше, на его лице появилась фальшивая улыбка.

— Я думаю, здесь произошло недоразумение. Я просто хотел войти в курс дела, — он поднимает руки в универсальном жесте капитуляции.

— Нет, ты этого не хотел. — Я снова начинаю ходить, и мужчина медленно поворачивается, следуя за мной по комнате, не двигаясь с места. Я подхожу к своему столу и сажусь перед ним. — И я был бы признателен, если бы ты перестал обращаться со мной как с идиотом. Ты хотел подорвать мой авторитет. Ты без слов хотел сказать, что есть кто-то выше меня и что в данный момент ты представляешь его интересы.

— Мне жаль, если правда причиняет тебе неудобства, Артур, — говорит он снисходительно, и я улыбаюсь.

— Это было бы действительно неловко. Если бы это было правдой, Матео. Но это не так.

— Эта компания не твоя.

— Вообще-то, — я прикусываю нижнюю губу. — Так и есть.

— Ты не контролируешь её. — Он поправляет себя, явно раздражённый тем, что неправильно подобрал слова, и я не могу сдержать улыбку, когда снова произношу те же слова, что и раньше.

— Вообще-то, так оно и есть.

— Временно исполняющий обязанности генерального директора, Артур. Это назначение может быть отменено в любой момент. — Говорит он, как будто только что одержал важную победу.

— Нет, не может. Через полтора месяца? Да, но если ты прочитаешь устав «Браги», то узнаешь, что, за исключением случаев смерти, минимальный интервал между выборами президента составляет три месяца. — Матео раздувает ноздри от неожиданности, словно эта информация застала его врасплох, как он надеялся сделать со мной всего несколько минут назад. — А теперь, Матео, я расскажу тебя, как всё будет развиваться.

— И... — начинает он, но я прерываю его, цокнув языком и подняв палец.

— Перед тобой две дороги, и ты должен сделать выбор: за первой дверью мы видим реальность, в которой ты возвращаешься к своему начальнику и сообщаешь ему, что его план не удался. Зная его так хорошо, как я, могу сказать, что он будет очень зол. Он может поставить крест на твоей карьере и запятнать твою репутацию на рынке за то, за что ты не несёшь никакой ответственности.

Твоя единственная ошибка во всём этом, это то, что ты был настолько глуп, что позволил Эурико Браге втянуть тебя в свои игры. К сожалению, жизнь полна выборов, и ты сделал неправильный выбор, мой дорогой. — Я пожимаю плечами и придвигаю свой стул ближе к столу. Прежде чем заговорить снова, я кладу локти на стол.

— За дверью номер два тебя ждёт иная реальность. В этом случае ты не возвращаешься к своему хозяину, а решаешь воспользоваться временем, проведённым здесь, чтобы передать ему информацию. Вот как это будет происходить: у тебя не будет кабинета на президентском этаже. Я собираюсь разместить тебя на двенадцатом этаже этого здания. Тебе известно, что находится на двенадцатом этаже, Матео? — Спрашиваю я, не давая ему возможности ответить. — Ничего особенного, только комнаты и подсобные помещения. Я распоряжусь освободить одну из них для тебя. Это может быть даже угловая комната, если пожелаешь.

Твоя бейдж-карта даст тебе доступ только на двенадцатый этаж. У тебя не будет доступа к информации, ты не будешь общаться с другими сотрудниками и не будешь выполнять никакой работы. Ты станешь просто человеком с карточкой доступа на двенадцатый этаж и комнатой там. Выбирай любую, которая тебе понравится, Матео… Но какой бы выбор ты ни сделал, тебе лучше не вставать у меня на пути, иначе следующие варианты, которые я предложу, будут менее щедрыми. Я тебя предупреждаю. А теперь, если ты позволишь, — я машу рукой в сторону двери, давая понять, что ему пора уходить.

— Ты не можешь этого сделать! — Протестует он. — У меня есть доверенность от мажоритарного акционера этой компании. — Из моего горла вырывается издевательский смешок, и я переворачиваюсь на стуле. Я кладу локти на подлокотники и переплетаю пальцы.

— Боже мой, Матео, — говорю я, с терпеливым раздражением кривя губы. — Я не могу поверить, что мой отец нанял тебя, не проверив предварительно твои академические рекомендации. Это заставляет меня предположить, что ты прекрасно понимаешь: если эта доверенность не предназначена для замены Эурико в совете директоров, то она абсолютно бесполезна.

Я наклоняю голову, изображая жалость, которой не испытываю.

— Мы оба знаем, что это не просто доверенность. Эурико может быть высокомерным, но он не глуп. Он не стал бы давать столько власти незнакомцу только для того, чтобы позлить меня. Он рассчитывал на мою пассивность, которая, к сожалению для него, закончилась. Итак, как я уже говорил, дверь номер один или номер два, мне всё равно. Выбирай, и сообщи Флавио о своём выборе и, пожалуйста, закрой мою дверь, когда будешь выходить.