Обещай помнить

33

ДЖУЛИЯ

Воздух словно застрял в моих лёгких, отказываясь двигаться по дыхательным путям и поддерживать активность моего тела и мозга. Всё, что я могу, это безмолвно наблюдать, как человек, который более половины моей жизни заполнял мои детские мечты, а в остальное время был главным героем моих ночных кошмаров, с улыбкой входит в ту же комнату, где нахожусь я.

Я никогда не думала, что такое возможно. Мне и в голову не приходило, что однажды мы будем ходить по одному и тому же этажу в одно и то же время. Мне хочется дать себе пощёчину за то, что я не предприняла все необходимые меры предосторожности, чтобы этого не произошло. Я должна была предположить, что Артур способен на такое, ведь он бы обязательно это сделал.

Он хочет оценить меня, чтобы я приняла участие. Хочет, чтобы я убедилась, что это решение — это и мой проект тоже. Потому что так и есть. Он сказал мне это на том обеде несколько недель назад, и с тех пор это повторяется каждый день.

Я не могу дышать, я не могу дышать.

Андерсон Таварес — красивый мужчина, я это знаю. Я уже сбилась со счёта, сколько раз я рассматривала его фотографии, пытаясь найти сходство между нами, и благодарила Бога, что не находила ни одного. У него светлые волнистые волосы, сияющая золотистая кожа и почти прозрачно-голубые глаза.

Единственное, что я поняла из поведения моей матери, это её восхищение Андерсоном. И если бы я не осознала этого из-за его красоты, то поняла бы по очаровательной улыбке, которая озаряет его лицо, когда он входит в комнату. Но, как и моя способность дышать, улыбка Андерсона исчезает, как только он встречается со мной взглядом. Он знает. Он знает, и эта уверенность поражает меня настолько сильно, что мне приходится отступать на шаг.

Андерсон смотрит на меня с неподдельным ужасом в глазах, но это не отражается на его лице. Он сохраняет спокойствие, отчаянно пытаясь найти выход из этой ситуации. Во мне борются два желания, настолько сильные, что даже мои лёгкие, словно жалуясь на мучения, начинают работать с новой силой.

Я никогда не желала этого. Мне было достаточно того, что меня отвергли ещё до моего рождения, и я не хотела, чтобы этот момент запечатлелся в моей душе и памяти, причиняя мне ещё большую боль. Тем не менее, мы здесь, и сейчас мне действительно придётся с этим смириться.

Я опускаю голову, закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Когда я поднимаю лицо, на нём читается абсолютное спокойствие и безразличие. Необходимость оставаться непоколебимой перед лицом его ледяного неприятия даёт мне силу, о которой я всегда знала, но не думала, что смогу её использовать.

Из-за разочарования время, казалось, пролетело незаметно, но, судя по взглядам двух других людей в комнате, на самом деле не прошло и минуты. Флавио пропускает Андерсона. Артур, уже стоявший рядом со мной, смотрит на меня с вопросом в глазах, на который я не смогу ответить ни сейчас, ни позже.

— Здравствуйте, мистер Таварес. Рады приветствовать вас здесь, — произношу я с искренней улыбкой. Моё приветствие смягчает его, и мужчина входит в дверь, сопровождаемый тремя другими людьми, вероятно, юристами и старшими менеджерами из его компании.

Его шаги по направлению ко мне неуверенные, и даже его поза, кажется, слегка изменилась. С каждым дюймом, приближаясь ко мне, он словно сжимается. Когда он останавливается передо мной и смотрит на меня, создаётся впечатление, что он видит привидение. Я протягиваю руку, не обращая внимания на то, как каждая клеточка моей кожи умоляет не касаться его.

Андерсон смотрит на мою протянутую руку, и, когда пожимает её, в его рукопожатии нет ни твёрдости, ни пренебрежения. Это тёплое, спокойное и слишком продолжительное прикосновение, от которого мне становится ещё более неуютно, чем раньше. Я заканчиваю рукопожатие, не заботясь о том, чтобы не показаться грубой, и, чтобы скрыть потенциальное негативное впечатление, здороваюсь с другими людьми в зале. Президент «Таварес Медиа» делает то же самое.

После этого мы садимся за стол, и Андерсон, кажется, изо всех сил старается не смотреть на меня. Но так же, как я не в состоянии выносить его присутствие, он, похоже, не может отвести от меня взгляд. Встреча обещает быть долгой. Очень, очень, очень долгой.

— Ты в порядке? — Спрашивает Артур, как только выходит за дверь и закрывает её за собой.

— Ты ведь знаешь, что это женский туалет, не так ли? — Спрашиваю я, поднимая голову. Я наклоняю голову набок, мои руки всё ещё лежат на краю раковины, поддерживая вес тела, которое, кажется, несёт на своих плечах весь мир.

— Я знаю, и мне всё равно, — отвечает Артур, приближаясь, отступает в сторону и прижимается ко мне боком.

— Я в порядке, — вру я, и он приподнимает бровь. — Если у тебя уже есть мнение, зачем спрашивать? — Раздражённо жалуюсь я, не на него, а на эту чёртову ситуацию, которая... — Я устала, и просто хочу побыть одна хотя бы две минуты. — Я так спешила, что просто зашла в туалет в общей зоне, мне нужно было уединённое место, а мой кабинет был слишком далеко.

— Я хочу дать тебе возможность выговориться, но это не значит, что я позволю тебе врать мне в лицо, — говорит Артур.

— Я в порядке, Артур... — Я вздыхаю и отвожу взгляд. Прикусываю губу и сглатываю слюну. — Это просто чувство дискомфорта, немного не хорошо.

— Тебе нужен врач? Я могу отвести тебя в лазарет.

— Нет, я в порядке, это пройдёт. Мне просто нужно побыть одной минутку.

— Этого не случится.

— Ты вторгаешься в моё личное пространство, — предупреждаю я сквозь зубы.

— Я знаю об этом.

— Артур! — Рычу я.

— Я тебя никоим образом не трогаю, так что можешь ворчать сколько угодно, это не заставит меня отступить. Не хочешь рассказать мне, что происходит и почему ты была напряжена, как кол, когда приехала команда Тавареса? Ладно, это твоё право, и я не могу заставить тебя говорить со мной, Лия. Но ты также не можешь заставить меня уйти отсюда.

— Я могу просто уйти.

— Ты можешь, а я могу просто последовать за тобой. Представляю, какой это будет прекрасный образ для всех сотрудников.

— Ненамного лучше, чем то, что ты вломился в женский туалет и закрыл грёбаную дверь, оставив нас обоих здесь. — Он блядь просто пожимает плечами. У него даже не хватает порядочности выглядеть виноватым.

— Мне всё равно. Я не оставлю тебя здесь одну, пока ты так бледна.

— Я просто хочу побыть одна.

— Нет.

— Почему? Я же не собираюсь падать в обморок или что-то в этом роде.

— Потому что я забочусь о тебе, Лия! Потому что я забочусь о тебе, а именно так поступают те, кому не всё равно. — От его слов мои глаза расширяются, и я делаю два маленьких шага назад. Он остаётся внимательным к каждому моему движению, и в комнате воцаряется тишина, когда я перестаю отвечать.

— Мы только…

— Не смей, — перебивает он меня, понимая, что я собираюсь свести наши отношения к простому перепихону. — Одно не имеет ничего общего с другим. Мне было не всё равно до этого, и я буду продолжать в том же духе после. Не будь сукой только потому, что ты злишься. — Я снова отвожу взгляд и опускаю голову, чувствуя, как мои плечи тоже опускаются, когда я сдаюсь.

Артур прислоняется к стойке, спиной к зеркалу, перед которым я стою. Он скрещивает руки на груди и выполняет обещание — просто стоит рядом. В течение нескольких минут в женском туалете не слышно ничего, кроме нашего дыхания. Когда я чувствую себя немного лучше, то поворачиваю голову и снова смотрю на Артура.

— Он просто напомнил мне кое-кого. Андерсон. Он действительно напомнил мне кое-кого. — Вру я и когда его зелёные глаза встречаются с моими, в них появляется ярость, которой я никогда раньше не видела.

— Ты сделаешь мне одолжение? — Спрашивает он, и я не думаю, что кто-то в здравом уме будет настолько глуп, чтобы отказать Артуру, когда на его лице написано столько неистовой порывистости.

— Какое?

— Никогда не говори мне, как зовут этого человека. — В устах любого другого человека эти слова могли бы прозвучать забавно, но в том, как Артур их произносит, нет ничего смешного.

Его глаза наполнены серьёзностью, что придаёт его лицу необъяснимое выражение. Даже если он говорит, что ему не всё равно, почему он так сосредоточен? Особенно учитывая, что слова, которые он не произносит, могут быть самыми опасными: если однажды он узнает имя человека, одно лишь воспоминание, о котором вызывает у меня такое состояние, этот человек может пожалеть о своём рождении.

Моё сердце бьётся учащённо, но не так, как сейчас, когда оно ускоряет свой ритм. Раньше это было связано с удивлением, отвращением и даже с лёгким чувством самобичевания. Теперь же я не знаю, как это назвать, но это не просто заставляет мою грудь биться чаще, а по-новому, в темпе, которого я никогда раньше не чувствовала.

— Слушай, мне начинает очень нравиться этот Артур. — Голос Алины звучит в динамиках моего мобильного телефона, в то время как на экране она занимается своим ежедневным уходом за кожей, и я вздыхаю.

Сидя на диване в своей гостиной, я держу мобильный телефон на достаточном расстоянии от лица, чтобы чётко видеть всех своих подруг, а они могли видеть что-то ещё, кроме моих пор, на своих экранах.

Селина бегает на беговой дорожке, Пенни моет посуду, а Эми готовит тесто для тортов. Торты, которые она печёт, просто восхитительны, возможно, завтра я зайду к ней и просто попробую кусочек.

— Ты должна признать, что с его стороны было довольно мило не оставлять тебя одну. — Я закатываю глаза, но в конце концов признаю.

— Так и было. Я просто хотела побыть одна, но его присутствие показало мне, что я не должна оставаться одна. — Я закрываю глаза, и все ощущения, охватившие моё тело с того момента, как мой взгляд остановился на прекрасной и одновременно отталкивающей фигуре Андерсона Тавареса, до того, как Артур ворвался в женский туалет, нахлынули на меня потоком воспоминаний.

— Что ты собираешься делать? — Спрашивает Пенни.

— Я не знаю. — Признаюсь, и сижу с закрытыми глазами.

— Почему бы тебе не сказать ему правду? — Спрашивает Селина не в своей обычной игривой и любопытной манере. Она кажется мне почти моей совестью, следователем. Почему бы мне не сказать ему?

— Почему я должна? Дело не в нём, а в Андерсоне. Он мне никоим образом не нужен в моей жизни, и нам даже не нужно об этом говорить. — Девочки молчат, обдумывая мои слова.

— А что насчёт Артура? Мы можем поговорить об этом? — Спрашивает Алина, и я не могу сдержать смех. — Дорогая, я не думаю, что он помнит вечеринку на яхте.

— Я тоже. Я прошла через несколько этапов, связанных с этой перспективой. Сначала я испытывала абсолютный страх, который всего за несколько недель превратился в лёгкое беспокойство и, наконец, был забыт.

В течение нескольких дней, предшествовавших моей встрече с Артуром в «Малине», я почти всё время думала о том, чтобы проклясть этого человека. Но ни одна из моих мыслей не была посвящена возможности того, что он вспомнит меня.

Затем, когда я стала проводить слишком много времени в постели Артура, или у стены, возле неё или на любой другой поверхности, где мы могли бы трахаться, лёгкое беспокойство вернулось. Но после нескольких ночей без каких-либо признаков воспоминаний, я не думаю, что он вспомнит больше. Да и зачем ему это делать?

— Тебя это беспокоит? — Спрашивает Эми, отрывая взгляд от теста, которое он замешивает.

— И почему это должно меня беспокоить? Я тоже не помню всех мужчин, с которыми спала, будь то по работе или по другим причинам, — она пожимает плечами и поджимает губы, выглядя довольной.

— Ты собираешься сегодня с ним увидеться? — Спрашивает Селина.

— Да, через минуту.

— Это уже стало привычкой?

— Да, — я прикусываю губу, понимая, что это совсем не идеально. Прошло уже много времени, а Артур просто отказывается превращать наши ночи в обычный секс.

Он из тех людей, которым нужно поговорить после, он не может просто повернуться и уснуть. И это странно, но с каждой ночью его желание «после» становится всё ближе и ближе к уровню «во время». Каждую ночь он отдаёт мне частичку себя без моей просьбы, а взамен забирает мою без моего разрешения.

Я уже знаю, что он не умеет готовить, что его дружба с парнями — это настоящее братство и что он обожает Милену, подружку Бруно. В конце концов, девушка не работает в сфере эскорта. В тот день, когда я нашла её в туалете яхты Артура, она выглядела шокированной, и я поняла, что она была просто девственницей, которую отпустили на настоящую секс-вечеринку.

Откуда мне это известно? Артур большой сплетник и любит обсуждать жизнь других людей, особенно своих друзей. Я также знаю, что он действительно играет на гитаре. Однажды вечером, несколько дней назад, он потратил, как мне показалось, целый час, обсуждая это, и даже прислал мне видео. И его сообщения никогда не прекращаются.

Это ещё одна концепция, которую Артур не совсем понимает: сообщения для планирования работы. Но он постоянно присылает сообщения обо всём на свете: о дорожном движении, о том, что он ел или на что смотрел, о цвете платья, которое было на мне, или о том, какова на вкус моя киска. Мои любимые — это сексуальные сообщения, и я часто ловлю себя на том, что мне не терпится узнать, о чём будет следующее его случайное сообщение.

— И после последнего раза ты никогда не теряла способность ходить из-за него, не так ли? — Селина шутит, и я слегка смеюсь.

— Только не после того, как я показала ему силу помпоаризма. Теперь он знает, что я тоже могу его уничтожить. — я смеюсь, вспоминая выражение лица Артура, когда я впервые сжала его член, пока он меня трахал.

Я уверена, что это был не первый его опыт использования этих техник, но он явно был застигнут врасплох. Мне нравилось видеть его ненасытное выражение лица, потому что, возможно, я и не была первой, но, безусловно, я лучшая, как и во всём, что я делаю.

— Ты действительно собираешься думать о сексе, пока мы разговариваем? — Ворчит Алина, и я, смеясь, пожимаю плечами.

— Простите.

— Это было ужасно, потому что я действительно начинаю хотеть попробовать, просто чтобы выяснить, действительно ли этот человек стоит того.

— Я бы не отказалась от ещё одного секса втроём, чтобы посмотреть, как он тогда будет меня трахать, деля внимание между мной и другой девушкой.

— Если подумать, может быть, тебе не стоит так спешить делиться, вдруг это заставит его вспомнить. — Алина задумывается, и я хмурюсь. О! Правда?