Остров Мертвецов

Я была в бешенстве. Нет. На самом деле «в бешенстве» — это не то слово. Я дымилась от ярости, мои женские достоинства болели (во всех правильных смыслах, но не в этом было дело), но теперь мой кайф пошел на убыль, и я была готова закончить с это ночью.

Ди повезло, и она ушла час назад, и когда я оглядела пространство, раздумывая, не пойти ли мне еще раз попытаться поговорить с Риком, я увидела, что он направляется к своему специальному выходу для «Проклятых». С гребаной Мией на буксире. Мией-моллюсковой вагиной. Брр. Она выглядела немного рассерженной на него, но с такого расстояния трудно было сказать, а то, как крепко его рука была прижата к ее спине, заставило меня опасаться, что они направляются прямиком на примирительный трах.

Теперь я танцевала в ярости. В ход шли локти и кулаки, и, возможно, я больше мошилась, (Прим.: Мошилась (мош) — это агрессивный вид танца на рок концертах, включающий в себя движение локтями, кулаками и не редко ногами) чем танцевала, и какой-то парень даже накричал на меня, потому что я врезалась в него, но мне было, блядь, плевать. По сути, я буквально трясла головой в такт «Acapella» группы Karmin, которая гремела из динамиков, потому что группа давно ушла.

Я запустила пальцы в волосы, закрыла глаза и просто отдалась этому гневу. И дело было даже не только в Маверике. Это была злость на многие вещи в моей жизни, и я слишком часто держала ее в себе.

В какой-то момент Лайла и Белла сказали мне, что нас ждет машина, но я настояла, чтобы они поехали без меня. Потому что я не могла сейчас вернуться в свой трейлер. Он не был бы пуст. Он не был бы убежищем. Нет. Когда я уеду отсюда, мне придется вернуться к «Арлекинам», потому что они все равно не оставили бы мне выбора.

Я просто продолжала танцевать и говорить всем, кто подходил слишком близко, чтобы они отваливали, пока я теряла самообладание и кричала в потолок. И когда я, наконец, закончила, а мои конечности дрожали от усталости, и даже выпивка выветрилась, так что комната больше не кружилась, я просто стояла там и дышала.

Я выдохлась.

Я была в полной жопе и чертовски безумной, но это было нормально. На самом деле меня это никогда не волновало.

На танцполе вокруг меня было большое пространство, и, честно говоря, именно так я и хотела, чтобы это было. Я всегда так себя чувствовала. Как будто вокруг меня была пустота, которую люди либо не могли пересечь, либо не хотели этого делать.

Я направилась в редеющую толпу, вытащила мобильник из заднего кармана какого-то чувака и направилась к выходу, одновременно набирая номер Фокса. Теперь я знала все их номера наизусть. Одна из многих чертовски скучных вещей, которыми я занималась во время своего заключения в их дурацком доме.

Я зашагала вверх по лестнице, не обращая внимания на вышибал, которые смотрели мне вслед. Мне было насрать. Я шла ровно, потому что мои каблуки все еще держали меня, даже если ноги из-за них сейчас жутко болели. С выпивкой я завязала несколько часов назад, так что была пьяна всего на четверть.

Прошел всего один гудок, прежде чем он ответил. — Это ты?

— Ты можешь приехать за мной? — Спросила я, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух и глядя на звезды.

— Всегда. Где ты?

— В «Подземелье».

Тишина. Затем: — Ты пересекла гребаную «Границу»? Ты знаешь, что может случиться, если меня увидят за рулем, пока бушует эта война между…

— Забудь об этом. Я сама доберусь обратно. — Я хотела прервать звонок, но он заговорил раньше, чем я успела.

— Я уже в своем грузовике. Жди меня. Я не смогу долго торчать поблизости, когда доберусь туда.

— Хорошо.

— Колибри? — его тон смягчился, и я вздохнула. — Ты в порядке?

— Нет, — выдохнула я. — Но я уже давно не была в порядке, Фокс.

Я отключила звонок и пошла по улице в том направлении, откуда, как я знала, он приедет.

Какие-то парни позвали меня, и я остановилась, выкурила сигарету, а затем сказала им, что Фокс Арлекин — мой парень, чтобы отпугнуть их, прежде чем продолжить свой путь.

Пройдя пару кварталов, я остановилась, чтобы снять туфли и выбросить наполовину выкуренную сигарету, мои ноги горели, пока я закручивалась по спирали.

Фары осветили меня, и знакомый рокот грузовика Фокса подсказал мне, что это он, еще до того, как он подъехал.

Я залезла в машину, бросила туфли в пространство для ног и уставилась на свои колени, когда он снова тронулся с места, поглядывая в зеркала, как будто ожидал нападения в любую секунду.

Время на приборной панели показывало, что было почти пять утра. Ничего себе, я действительно потеряла там голову. Должно быть, я танцевала в одиночестве несколько часов.

— Ты ранена? — спросил он. — Что-нибудь случилось?

Из динамиков доносилось «Like That» Bea Miller, и я вздохнула, откинувшись на спинку сиденья и повернувшись, чтобы посмотреть на него.

— Я знаю, что это не все из-за тебя, — сказала я ему, игнорируя его вопросы и давая волю словесному потоку. В любом случае, это давно назрело. — Я знаю, что со мной… трудно.

Он невесело фыркнул. — Мягко сказано.

Я перевела взгляд в окно и продолжила, не желая видеть выражение его лица, пока говорила ему эту правду.

— Я сломлена, Фокс. И я, возможно, хотела бы обвинить в этом тебя и остальных за то, что вы отослали меня, но я знаю, что это не настоящая причина. Я была рождена, чтобы идти по этому пути. У меня была мама-наркоманка, которую я не помню, и я даже не была достаточно милой, чтобы кто-то захотел меня удочерить, поэтому я просто моталась по приемным семьям. У меня никогда никого не было, кроме вас четверых, и у меня никогда ничего не было, даже когда у меня были вы. Я была просто никчемным ребенком из ниоткуда, без перспектив и еще меньшими надеждами. Дело в том, что мне всегда было суждено быть такой, какая я есть. Девушкой, которую уносит ветром и которая какое-то время болтается рядом, прежде чем снова исчезнуть. Никто никогда не хотел удерживать меня рядом долго — даже я сама.

— Роуг, — грубо сказал он, но я покачала головой, мне нужно было сказать это, выложить все и позволить вселенной получить это.

— Все в порядке. Некоторых людей просто… недостаточно. И это про меня. Но я не могу просто винить в этом всех остальных. Во мне не так много есть того, что можно отдать, поэтому я ничего не предлагаю. Вокруг моего сердца стены, за которые даже я не знаю, как заглянуть. И я цепляюсь за боль прошлого, потому что это единственное, за что я могла держаться на протяжении очень долгого времени. Это одна из самых подлинных вещей, которыми я обладаю. То, что я когда-то чувствовала ко всем вам. Любовь, которую я попробовала, но не поняла. Вы были моими мальчиками, а я думала, что я ваша девочка, но на самом деле мы были просто глупыми детьми, и я никогда не была вашей ответственностью. Так что прости, что я все это гребаное время была сукой. Мне жаль, что я не та девушка, которую ты хотел, когда нашел меня, и мне жаль, что я сделала дерьмовый жизненный выбор, который поставил тебя в дерьмовое положение сейчас. Но все, что я могу сказать, это то, что каждый выбор, который я делала в своей жизни, был направлен исключительно на обеспечение моего собственного выживания. И если я причинила кому-то боль по пути… причинила боль тебе, я не хотела этого.

— Ты та девушка, которую я хотел, — прорычал Фокс. — Ты та девушка, которую я хочу.

— Я не та, — отрицала я, потому что знала, что это правда, глубже, чем я знала большинство других вещей. — Меня недостаточно, чтобы быть той. Я пуста. На самом деле я даже не сломлена, потому что есть части меня, которые просто полностью отсутствуют. Их уже не вернуть, и я даже не уверена, что они вообще когда-либо были.

Фокс отстегнул ремень безопасности, и я поняла, что мы припарковались в его гараже, только потому, что он наклонился и обхватил мою щеку своей большой ладонью, и мы не свернули с дороги.

— Ты думаешь, что если ты расскажешь мне это или покажешь те части себя, которые причиняют боль, то это каким-то образом изменит мое мнение о тебе, но это чушь собачья. Я хочу разбитые осколки так же сильно, как и те, что остались целыми. И если каких-то частей не хватает, я хочу помочь тебе заполнить их снова. Я хочу, чтобы ты улыбалась и делала это искренне. Я хочу, чтобы ты смеялась и радовалась. Но больше всего, Роуг, я просто хочу тебя. Не важно, какая версия тебя, мне достанется. Потому что твое сердце бьется из-за меня так же, как тогда, когда мы были детьми. Вот почему я называю тебя колибри, помнишь? Потому что твое сердце ощущается как крылья этого маленького существа, когда мы вместе. Твои зрачки расширяются, губы приоткрываются, и я знаю, что ты уже принадлежишь мне, даже если ты еще не готова это признать. Но я не боюсь сказать тебе, что я принадлежу тебе. С того самого момента, как я впервые увидел тебя в долбаной начальной школе. Ты была такой маленькой, потерянной и неуверенной, и я сразу сказал мальчикам, что мы тебе нужны. Я увидел тебя и, черт возьми, просто понял это.

Я удивленно посмотрела на него, вспомнив тот день. Меня отдали в новую приемную семью и отправили в новую школу так чертовски быстро, что у меня едва хватило секунды, чтобы сообразить, что к чему, прежде чем меня бросили посреди школьного двора.

Я была неуверенной и немного напуганной, а потом эти четверо мальчиков внезапно появились рядом, улыбнулись и спросили меня, не хочу ли я поиграть с ними в мяч. Фокс предложил мне конфету, и в животе у меня заурчало, потому что в спешке тем утром у меня не было времени позавтракать.

Джей-Джей сказал Чейзу, что я, — самая красивая девочка, которую он когда-либо видел, хотя я не должна была этого слышать, и с того дня он не переставал называть меня красоткой. Даже Рик улыбнулся, предложив мне посоревноваться с ними, и я ухмыльнулась, пообещав втоптать их в грязь. И вот так мы оказались вместе. Неразлучны. Я и мои мальчики. Пока это не изменилось.

Я наклонилась вперед и сократила расстояние между нами, а Фокс напрягся, когда я застала его врасплох, мои губы встретились с его губами, и его хватка на мне усилилась, когда его пальцы скользнули в мои волосы.

В этом поцелуе было так много всего, так много желания, потребности и бесконечных возможностей, но была и правда. Потому что я не была той девушкой, за которую он меня принимал, и я не могла дать ему то, чего он хотел от меня. Он хотел, чтобы я любила его и только его, но это было невозможно. Я даже не думала, что смогу любить сейчас. Но когда-то я любила, всем сердцем, и оно было разделено поровну между всеми четырьмя. На самом деле, нет. Не было никакого разделения. Каждый из них владел им полностью, и так оно и было. Все вместе. Все мы.

Я отстранилась, и он застонал, понимая, что я снова подвожу черту. Но с ним я должна была это сделать. С ним было все или ничего, а у меня не было возможности предложить ему все.

— Перемирие? — Выдохнула я, обнимая его за шею рукой и прижимая к себе.

— Договорились, — мягко согласился он.

Он взял меня за руку и вывел из грузовика, а я молча поплелась за ним.

Когда мы зашли внутрь, в доме было темно, но Фокс сказал мне, что остальные знают, что со мной все в порядке. Он позвонил им по пути за мной и написал снова, когда я была в машине. Я этого не заметила, но была уверена, что это правда.

Он остановился, чтобы налить мне большой стакан воды, затем повел меня через дом в свою комнату. Я не протестовала, когда он втащил меня внутрь, но мой взгляд скользнул по коридору к комнате Джей-Джея, где я заметила приоткрытую дверь.

Джонни Джеймс улыбнулся мне, от чего у меня екнуло сердце, и в его глазах появилось облегчение, после чего он закрыл дверь, а меня втащили в комнату Фокса.

Фокс не включил свет, когда мы вошли, и я позволила ему стянуть с меня платье, прежде чем он предложил мне свою футболку, которая была еще теплой от того, что он ее носил.

Я натянула ее, и он поднял меня на руки, отнес на свою кровать и обнял, зарывшись лицом в мои волосы.

— Теперь ты там, где тебе самое место, колибри, — пробормотал он, когда мои глаза закрылись. — Остальное — это просто детали, с которыми мы разберемся.

***

Я проснулась, окутанная чувством безопасности, с тяжелым ощущением покоя, охватившим меня рядом с телом, обернутым вокруг моего.

— Ты спишь, как гребаный мертвец, — пробормотал Фокс, зарываясь лицом в мои волосы и прижимая меня к себе, когда я зевнула.

— А ты просыпаешься слишком бодрым, — пробормотала я, стирая сон с глаз.

— Я могу взбодрить и тебя, если ты уже готова сдаться нам?

— И что именно ты подразумеваешь под сдаться «нам»? — Спросила я.

Фокс перевернул меня на спину и, приподнявшись на локте, посмотрел на меня сверху вниз. Мой взгляд упал на его обнаженную грудь и татуировку колеса обозрения на левой груди, вокруг которого была набита вся «Игровая Площадка Грешников». Затем я посмотрела на символ «Арлекинов» — череп в шутовской шляпе, расположенный на его левом бицепсе, и у меня неприятно скрутило живот. Я ненавидела эту гребаную штуку, как бы иррационально это ни казалась. Но для меня эта татуировка на его теле — и на теле Джей-Джея и Чейза тоже — была буквальным отображением разрыва между мной и ими. Они были «Арлекинами», а я — нет. Они были в команде, а я — в стороне. История моей жизни.

— Ну, во-первых, это означает, что я проведу остаток сегодняшнего дня, сегодняшнюю ночь и, вероятно, всю оставшуюся неделю, похороненный между твоих бедер.

— Что, никаких перерывов на пописать? — Поддразнила я, хотя чувствовала, как румянец заливает мои щеки от его слов.

— Перерывы на пописать были бы приемлемы, так же как и перекусы, потому что ты становишься гребаной дикаркой, когда голодна, — согласился он.

— Итак, помимо всего этого траха, что еще это значит? — Спросила я, пытаясь не обращать внимания на то, как чертовски аппетитно он выглядел прямо сейчас: светлые волосы взъерошены со сна, а мышцы, покрытые татуировками готовы к действию на его огромном торсе.

— Ну, кроме этого, ты была бы моей по-настоящему. А это значит, что ты была бы всегда только со мной.

— Значит, ты хочешь исключительно меня? — Я выгнула бровь, удивляясь, когда он успел так зацепиться за идею моногамии. Это было из-за «нас» или он всегда был таким? Потому что таких парней, как он, обычно довольно трудно привязать к себе, поэтому я изо всех сил пыталась понять, как он мог быть так уверен в ком-то, кого, как ему казалось, он знал только по воспоминаниям.

— Да, — требовательно ответил он, пробегая по мне глазами. — Для меня.

— Ну, а что, если я еще не закончила с другими «Ч»? Знаешь, я все еще довольно жадная, и не думаю, что готова к члендауну.

— Эээ, что?

— Локдаун с одним членом, очевидно же.

Фокс закатил глаза и плавным движением поднялся с кровати. — Ну, когда ты будешь готова, ты знаешь, где меня найти. Я верю, тебе не потребуется много времени, чтобы понять, что это то, что тебе нужно. Мы предназначены друг другу, колибри. И если мне придется ждать, пока ты это осознаешь, я подожду. Пока что.

— А что будет после «пока что»? — Спросила я с любопытством, и он оглянулся на меня через плечо.

— Потом, мне придется заставить тебя.

Вау, этот выстрел — владей мной, папочка — прилетел прямо в мою вагину, но я должна была дать этой сучке пощечину. Она не могла просто так взять и сделать за меня жизненный выбор, основываясь на ненасытной жажде неправильных решений. В любом случае, в конце концов, все это будет очень больно. Я была не настолько глупа, чтобы купиться на идею о том, что у меня будет «долго и счастливо». История о мертвой девушке закончилась бы не так.

Я решила не рисковать идти по этому минному полю и выскользнула из его кровати, прежде чем направиться по коридору в свою комнату, чтобы принять душ и переодеться.

Полчаса спустя я спустилась вниз с мокрыми волосами, в майке с надписью «Я всех ненавижу» и шортах, которые совсем не прикрывали мою задницу. Но было чертовски жарко, и меня это устраивало.

Спустившись вниз, я обнаружила тарелку с сэндвичами, которая ждала меня под стикером с рисунком двух трахающихся людей, и ухмыльнулась маленькому подарку от Джей-Джея.

Я предположила, что это означало, что он, по крайней мере, не злился из-за моей ночевки с Фоксом, но мне действительно нужно было поговорить с ним должным образом обо всем этом нашем перепихоне, потому что между его членом и членом Маверика, а также просьбой Фокса о члендауне, ситуация становилась напряженной, а я не хотела никакой неловкости между нами. Он мне нравился. Нет, к черту это, он был мне нужен, и я заботилась о нем гораздо больше, чем хотела себе позволить, когда вернулась сюда. Но я начинала думать, что парни-Арлекины были для меня чем-то вроде зыбучего песка, и я собиралась погружаться все глубже, дюйм за восхитительным дюймом, пока не окажусь в ловушке навсегда. Но это была проблема завтрашнего дня. Сейчас же мне нужно было уничтожить свою еду.

— Тебе обязательно все гребаное время расхаживать по дому полуголой? — Раздался сзади голос Чейза, когда я перегнулась через стойку и застонала, набив рот сэндвичем. Без сомнения, он любовался моей персиковой круглой попкой, и злился, потому что теперь в его заднице было пулевое ранение.

— Ты видишь на моем теле хоть одну дырочку? — Спросила я его, с набитым ртом. — Или сосок? Потому что я не понимаю, какая половина моего тела голая, если ты не видишь, ни того, ни другого.

Он закатил глаза и сделал шаг, чтобы отойти от меня, но я схватила его за руку, чтобы остановить, прежде чем он успел направиться к бассейну, где я слышала, как Фокс и Джей-Джей смеются вместе.

— Где мои ключи, Эйс? — Спросила я его, бросив на него прищуренный взгляд, который дал ему понять, что я закончила валять дурака.

— Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, призрак, — отрезал он. — Как я, по-твоему, должен выяснить, где они их спрятали?

— Не моя проблема, — бросила я в ответ. — Но, если ты не поторопишься, у меня от скуки может развязаться язык.

Он кивнул в знак понимания, затем схватил свой обед и пошел прочь, бормоча оскорбления в мой адрес.

Я осталась на месте, чтобы поесть, слишком голодная, чтобы тратить время на выход на улицу, набивая себе живот.

Я решила, что одного сэндвича будет маловато — нужно добавить чипсы, и отправилась на поиски, найдя в холодильнике апельсиновый сок и налив себе высокий стакан, чтобы справиться с похмельем.

— Нам пора идти, красотка, — сказал Джей-Джей позади меня, и я повернулась, чтобы увидеть их всех троих, наблюдающих за тем, как я трясу задницей, роясь в холодильнике, чтобы раздобыть себе какое-нибудь угощению.

— Куда мы идем? — Оживилась я, хотя по сжатой челюсти Барсука уже поняла, что я отправляюсь в путешествие в никуда.

— Несколько моих парней будут охранять тебя весь день, но ты должна остаться…

— Поняла, — оборвала я его. — То же дерьмо, но другой день, верно? — Я повернулась к ним спиной и вернулась к своим поискам еды. Я даже не могла побеспокоиться о том, чтобы быть более язвительной. Я просто хотела съесть всю еду, а потом, наверное, завалиться перед телевизором, пока они не вернутся.

Фокс постучал костяшками пальцев по столешнице в каком-то подобии прощания, которое, как я догадалась, означало, что он признавал и то, что я зла, и то, что он не собирается менять свое решение, и Чейз вышел следом за ним, не сказав ни слова.

Джей-Джей задержался, и я повернулась к нему, когда он подошел ближе ко мне.

Я посмотрела на дверь гаража, убедилась, что остальные ушли, прежде чем прошептать ему.

— Джей-Джей, насчет нас с Фоксом прошлой ночью…

— У нас сейчас нет на все это времени, красотка, — сказал он, проводя костяшками пальцев по моей щеке. — Просто скажи мне одну вещь. Ты уверена, что ничего с ним или… с кем-либо из них не изменит отношения между тобой и мной? Ты уверена, что не собираешься выбрать одного из нас?

Я покачала головой, глядя в его медово-карие глаза и умоляя его понять, как много я имела в виду.

— Нет. Все не так. Дело не в выборе, не в фаворитах или чем-то еще. Есть только я, ты… и они. Как было всегда, и в то же время совсем не так, и я знаю, что все это пиздец, но я просто…

Он поцеловал меня, чтобы прервать, и я растаяла в этом поцелуе, сжимая его футболку и притягивая его еще ближе, надеясь, что он почувствовал все, что я почувствовала в этом поцелуе, и поймет, что я его не обманываю.

— Я понимаю, — сказал он низким голосом. — Мы пятеро — это нечто… я даже не знаю, что это такое, но мы есть. Мы можем поговорить об этом подробнее позже, но я не против, пока у нас с тобой все в порядке?

Я кивнула, и он снова коротко поцеловал меня, когда Фокс крикнул ему, чтобы он поторопился. Он побежал прочь от меня, на ходу закрывая дверь, а я поддалась зову ожидающей меня еды.

Дворняга взволнованно тявкнул и подпрыгнул как раз в тот момент, когда я слизывала остатки майонеза с пальцев, и я в замешательстве оглянулась, когда он выбежал из комнаты, яростно виляя хвостом.

Любопытство вонзило в меня когти, и я последовала за ним, выкрикивая его имя и задаваясь вопросом, что его так взволновало.

К тому времени, как я догнала его, он уже был у входной двери, и мое сердце бешено заколотилось, когда она резко распахнулась, явив Лютера, гребаного Арлекина во всей его суперпсихической красе, улыбающегося мне так, словно мы были старыми друзьями. Или, может быть, как будто он собирался съесть меня на завтрак. Дерьмо.

— Добрый день, Роуг, — небрежно сказал он, приставляя пистолет прямо к моему лбу. — Похоже, ты нарушила нашу сделку?

Я проглотила комок в горле, задаваясь вопросом, должна ли я закричать, или убежать, или просто описаться от страха и покончить с этим.

— Да ладно, не стесняйся. У нас с тобой свидание, милая. Так что, я думаю, нам стоит прокатиться, не так ли? — предложил он таким же холодным тоном, каким, я знала, было его сердце.

Взмахом пистолета он указал мне следовать за ним, и страх пробежал по моему позвоночнику, словно ледяные пальцы. У меня не было выбора, но, взглянув на темный фургон, ожидавший нас, я поняла, что вижу в нем свою смерть. Стекла были полностью тонированы, а в салоне лежала сумка, которая так и кричала «сумка для убийства». И если я туда залезу, то это будет конец. Это будет мой конец, и все это — мы, я, они — было напрасно.

Блядь.

Лютеру явно надоело ждать, пока я пошевелюсь, так что он схватил меня за руку, приставив пистолет прямо к моему сердцу, вытащил меня на солнечный свет и заставил двигаться.

Дверь за мной захлопнулась, и на этом все закончилось. Мои мальчики даже не узнают, что я пропала. И все же в дверь постучалась моя смерть, облаченная в татуировки, с мрачным хаосом, пляшущим в его глазах. Лютер Арлекин был человеком слова, и я давным-давно заключила сделку с этим дьяволом. Он ясно дал понять, что если я вернусь в этот город, то мне конец.

Он подтолкнул меня, чтобы я забралась в заднюю часть фургона, затем последовал за мной внутрь, прежде чем закрыть дверь и погрузить нас в темноту.

Кто-то завел машину и увез нас, и мой последний шанс на спасение парнями-Арлекинами остался позади, в то время как моя судьба наконец настигла меня.

Страх сжал мою грудь в тиски так сильно, что я не могла дышать, когда поняла, что именно со мной происходит.

Черт, моя жизнь была полным отстоем. Я действительно была жалкой сукой на протяжении большей ее части, но по какой-то причине всегда держалась за идею о солнце, сияющем где-то вдалеке в моем будущем. Но теперь это будущее ускользало от меня еще до того, как у меня появился шанс хотя бы мельком взглянуть на него.

Может, я и была ходячей мертвой девушкой, но оказалось, что умирать мне совсем не хочется.