Остров Мертвецов

Мы вернулись в «Дом-Арлекинов», и все мои люди выглядели смущенными, когда я проехал мимо них у ворот. К тому времени, как я припарковался в гараже, мои инстинкты вспыхнули, и я выпрыгнул из грузовика, оставив дверь широко открытой, и побежал в дом.

— Роуг? — Позвал я, и Дворняга выбежал в коридор с неистовым лаем. Мое сердце бешено заколотилось в груди, когда я не получил ответа. — Роуг! — Я промчался по коридору и вверх по лестнице, добежал до ее комнаты и распахнул дверь, а Дворняга бросился за мной по пятам. Пусто.

Я сбежал обратно на первый этаж, когда появились Джей-Джей и Чейз с хмурыми лицами.

— Она снова сбежала? — Джей-Джей выглядел впечатленным, и, если бы я не был так занят ее поисками, я бы врезал ему за это.

Я добрался до кухни, а парни побежали за мной, открывая дверь во внутренний дворик и осматривая территорию. Пусто.

Дворняга заскулил, как будто пытался мне что-то сказать, выглядя чертовски встревоженным, и мне это совсем не понравилось.

— Клянусь, она хочет, чтобы ее поймал Шон, — прорычал Чейз, когда мы вернулись в дом, и я развернулся, прижимая его спиной к кухонному острову и сжимая в кулаке его футболку.

— Ну, может быть, если бы ты не был таким мудаком с ней все это время, она предпочла бы остаться здесь, а не в своем дерьмовом трейлере, — огрызнулся я и, оставив его с рычанием на губах, направился мимо Джей-Джея к гаражу, готовясь снова разорвать город на части, чтобы найти ее. Но не успел я выйти, как в дверь громко постучали, и я практически бегом бросился открывать. Пожалуйста, пусть это будешь ты.

Я распахнул ее и обнаружил там Бассета с красными ушами и виноватым выражением лица. — Извините, босс. Лютер вернулся домой и…

Я не услышал больше ничего из того, что он сказал, потому что вся моя вселенная взорвалась, а дыхание в моих легких прекратилось.

— Нет, — выдохнул я.

— Лютер забрал ее?! — Джей-Джей взревел у меня за спиной, и его голос мгновенно обострил мои мысли.

— Как давно это было? — Зарычал я на Бассета, и он в тревоге попятился назад, пытаясь придумать ответ.

— Э-э, э-э, я, э-э, — заикаясь, выдавил он, и я бросился на него, схватив рукой за горло.

— Отвечай мне! — Заорал я.

— Несколько часов? — предположил он, и я отпустил его, в ушах звенело, а сердце билось о ребра, требуя вырваться и найти ее.

Дворняга лаял с той же яростью, которую я чувствовал в своей душе, и паника охватила меня сильнее, чем когда-либо в моей жизни. В этот момент я понял, что если отец убил ее, то я никогда, никогда не смогу оправиться.

Джей-Джей потянул меня за руку, затаскивая обратно в дом, и обхватил мое лицо ладонями, заставляя посмотреть на него.

— Мне нужно, чтобы ты сосредоточился, — потребовал он, когда Чейз начал заряжать пистолет позади него, и его лицо исказилось от ужаса. — Куда Лютер мог ее отвезти, Фокс?

Я пытался сделать вдох, пока брат держал меня и смотрел мне в глаза с самой отчаянной и острой потребностью в своей жизни, отражавшейся в его взгляде.

— Я не знаю. Может быть, в лес, — выдавил я. — Туда, где Лютер заставил нас убить, чтобы пройти посвящение в «Арлекины».

Джей-Джей кивнул, но его лицо побледнело, а во взгляде читался страх.

— Пошли, — рявкнул Чейз. — Нам нужно спешить.

Мы помчались в гараж, вместе спустились по лестнице и нырнули в мой грузовик. В голове у меня стоял туман из кровопролития и ужаса, превратившийся в бушующий шторм, который ослепил меня. Если он хоть пальцем ее тронет, я сегодня же убью собственного отца, и сделаю это не быстро.

Я ударил ногой по газу, когда дверь гаража открылась, вылетел на улицу и помчался к воротам. Но они уже открывались, и когда въехал черный фургон, я заметил своего отца на пассажирском сиденье и ударил по тормозам, выскочив из машины и наставив на него пистолет.

— Где она?! — Я зарычал так громко, что у меня перехватило горло, и, словно в ответ на мой гнев, небеса загрохотали от надвигающейся бури.

Лютер выпрыгнул из фургона, подняв руки вверх, и его глаза расширились, когда он схватился за боковую дверь фургона и рывком открыл ее. Роуг вышла, и мое сердце пропустило два яростных удара, прежде чем я подбежал к ней, упал на колени на дорожку и обнял ее за талию.

— Фокс, — выдохнула она, ее руки запутались в моих волосах, а я закрыл глаза и прижался лбом к ее животу, просто ощущая реальность того, что она все еще здесь, со мной.

Джей-Джей и Чейз внезапно оказались рядом с нами и навалились на нее, пока мы все не оказались на земле, борясь за то, чтобы обнять ее покрепче. Дворняга бросился между нами, облизывая ее как сумасшедший, и она обняла его вместе с нами.

— Ребята, — она наполовину рассмеялась, наполовину зарыдала, когда мы прижались к ней, и тень моего отца упала на всех нас.

Я посмотрел на человека, который столько лет назад угрожал ее жизни, и за его спиной на небе сгустились темные тучи. Мои пальцы все еще сжимали пистолет, и я подняла его, но он отбросил его в сторону и вытащил меня из кучи конечностей, крепко прижимая к себе, а вокруг него, как всегда, витал запах кофе и земли.

— Нам с тобой нужно поговорить, — прошептал он мне на ухо.

Меня переполняли эмоции, и я все еще был в оцепенении, оглядываясь через плечо в поисках Роуг. Джей-Джей поднял ее на ноги, а Чейз встал, отряхивая колени и неловко отступая от нее. Чертов идиот никогда не признается, что она ему небезразлична, даже сейчас.

Лютер потянул меня к дому, а его рука по-прежнему крепко обнимала меня за плечи, и я подумал, не напоминает ли он этим нашим людям о нашем единстве, учитывая, что я наставил на него пистолет две минуты назад.

Я снова оглянулся на Роуг, и она слегка улыбнулась, а мой отец развернул мое лицо, чтобы я смотрел вперед, когда мы входили в дом. Он вытащил пистолет из моей руки, когда мы все были внутри, вынул пули, положил его на стол в коридоре и многозначительно посмотрел на меня.

— Никогда не стоит затевать спор с заряженным пистолетом в руке, малыш, — предупредил он.

— А мы этим сейчас будем заниматься? — Зарычал я.

— Это видно по твоему лицу.

Мы зашли в кухню как раз в тот момент, когда первые капли дождя застучали по дверям патио, и Лютер сел за стол.

Появились Джей-Джей, Чейз и Роуг, и Лютер пристально посмотрел на всех нас.

— Сядьте, — скомандовал он, и, хотя я не хотел подчиняться этому мудаку прямо сейчас, я знал, что не получу объяснений, пока не сделаю этого.

Я сел рядом с Роуг, Джей-Джей сел рядом с ней, а Чейз — по другую сторону от меня. Мы были единым фронтом, вчетвером — ладно, впятером, если считать Дворнягу на коленях у Роуг, — глядя через остров на моего отца, который небрежно согнул татуированные руки и положил их на столешницу.

— Куда ты ее отвез? — Зарычал я.

— Почему она все еще жива? — Спросил Джей-Джей, придвигаясь к ней поближе.

Я посмотрел на Роуг и заправил прядь волос ей за ухо, желая прикоснуться к ней и обнаружив, что моя рука все еще дрожит от страха, что я чуть не потерял ее. Она наклонилась навстречу моему прикосновению, встречаясь со мной взглядом своими поразительными глазами, которые владели всей моей душой.

— Все в порядке, — выдохнула она, и я кивнул, опуская руку и переплетая ее пальцы с моими, благодарный за то, что она не отстранилась. Я бы умер, если бы не смог прикоснуться к ней сейчас.

Я посмотрел на своего отца в поисках ответа на эти вопросы и обнаружил, что он смотрит на нас с удовлетворением в глазах. Что, черт возьми, происходит?

— Я уже давно знал, что Роуг здесь, — сказал он, заставив мое сердце учащенно забиться. — Твои люди — мои люди, Фокс, и боюсь, когда доходит до дела, они всегда будут верны мне больше, чем тебе, пока я не умру.

При этих словах у меня свело челюсть, и я крепче сжал руку Роуг.

— Так почему ты ничего не сказал? — Потребовал ответа я.

— Я пытался решить, что делать, малыш, — сказал Лютер, почесывая татуировку Команды, покрывающую его горло. — Думаешь, это дерьмо дается мне легко? Думаешь, я хочу быть мудаком, который отнимет у тебя твою девушку?

— Я не его девушка, — неуверенно возразила Роуг, и я практически зарычал на нее, как зверь, заставив ее удивленно вскинуть брови.

— Ну, он так думает, — мой отец усмехнулся, как будто это было чертовски весело, и Роуг, блядь, тоже рассмеялась.

— Извините, — вмешался Чейз. — Но я попал в альтернативную реальность или что-то в этом роде, потому что это ты отослал Роуг, босс, и что теперь? Ты просто смеешься вместе с ней, позволяя ей сидеть здесь, как будто ничего не случилось?

Лютер нахмурился, а мы с ребятами уставились на него, отчаянно ожидая ответа на вопрос о том, почему он изменил свое мнение обо всем этом дерьме. О том дерьме, которое определило всю нашу жизнь. В этом не было никакого смысла.

Он вздохнул, глядя на меня. — Все, о чем я когда-либо просил, это чтобы ты был верен мне, Фокс. Но когда Роуг убила Акселя за попытку изнасилования много лет назад, ты пошел туда и взял дело в свои руки, перетащил его тело на мою гребаную лодку и сбросил в воду.

— И? — Зарычал я.

— И ты облажался, не так ли? — Лютер зарычал, и черты его лица исказились от гнева. — Ты солгал мне. И попытался все скрыть. Потом тело выбросило на берег, и каждый «Арлекин» в городе знал, что один из наших был убит, так что я должен был принять меры, не так ли?

— То есть ты хочешь сказать, что, если бы я пришел к тебе, ты бы не отослал Роуг? — Я усмехнулся.

— Да, именно это я и говорю, — сказал Лютер без намека на ложь в его взгляде. — Если бы ты был честен со мной с самого начала, я бы с этим разобрался. Думаешь, меня волнует месть за какого-то куска дерьма, насильника из моей банды? — Он усмехнулся. — Дело было не в этом. Факт был в том, что ты предал меня, сынок. Как и Маверик. И ты чуть не пустил ко всем чертям шансы Чейза и Джей-Джея присоединятся к «Арлекинам».

— Нет такой реальности, в которой мы не пришли бы на помощь Роуг той ночью, — ледяным тоном сказал Джей-Джей. — И кто вообще сказал, что мы хотели быть «Арлекинами»? Ты заставил нас.

Лютер покачал головой. — Если бы вы привлекли меня, все могло бы обернуться совсем иначе. И может, ты и не хотел быть «Арлекином», Джонни Джеймс, но вступление в Команду — было единственный шансом для вас, детишки, хоть чего-то добиться. — Он перевел взгляд на Чейза. — Как ты думаешь, где бы ты оказался, если бы не переехал в этот дом?

— Я бы разобрался, — пробормотал Чейз, пожимая плечами.

— По крайней мере, мы впятером все еще были бы вместе, — выпалил я, и Роуг сжала мои пальцы. Она была необычайно тихой, и я догадался, что мой отец много чего ей сказал, мне просто было интересно, что именно. Если он знал, что она здесь, почему он не появился, пока мы тоже были здесь, почему он утащил еt из моего проклятого дома и напугал меня до смерти? Ах да, потому что он мудак.

— Чушь собачья, — прошипел Лютер. — Вы все тогда жили в мире фантазий, и я позволял вам, потому что вы были молоды. Но когда-то вам нужно было повзрослеть и посмотреть правде в глаза. И дело в том, что дети в этом городе кончают одним из двух способов: разоряются и становятся несчастными или разоряются и умирают. Думаешь, я хотел для тебя чего-то из этого? Для любого из вас? Быть «Арлекином» — это больше, чем просто быть в банде, — это безопасность, защита, семья. У тебя всегда будет дом, пока ты один из нас, и у тебя всегда будут люди, которые прикроют тебе спину, помогут, когда станет совсем плохо. В этой жизни подобное нельзя купить ни за какие деньги.

— Но тебе не обязательно было отсылать Роуг, — горько сказал я, когда негодование сжало мое сердце. — Ты говоришь, что в этом мире для нас ничего не было, но ты все равно отправил ее туда одну, не так ли?

— Я была жертвой, верно? — С презрением предположила Роуг. — Избавившись от меня, ты смог спасти остальных.

Лютер кивнул в знак согласия, и у меня волосы встали дыбом. — В общем и целом, да. Так не должно было быть, но вы сами решили свою судьбу, когда попытались обмануть меня. Я разумный человек, но я все еще король этой Команды, и есть вещи, которые я должен делать, даже если они мне не очень нравятся.

— Ты полон дерьма. — Я вскочил со своего места и указал на дверь. — И я бы хотел, чтобы ты убрался из моего чертового дома.

Лютер посмотрел на меня с оттенком боли в глазах, медленно поднимаясь, а я смотрел на него, не дрогнув от его пронизывающего взгляда, который раньше вызывал у меня столько страха.

— Сынок… — попытался он. — Тебе нужно отпустить прошлое.

— Спасибо, мне прекрасно и с ним, — выдавил я. — И ты можешь быть королем Команды, моим королем и королем всего гребаного мира, мне все равно, но ты отдал мне этот дом и сказал, что он мой, так что, думаю, я имею право попросить тебя покинуть его.

Взгляды всех присутствующих метались между нами, когда напряжение сгустило воздух.

— Хорошо, я уйду, — уступил Лютер. — У тебя есть сегодняшний день, чтобы все это обдумать, но завтра нас ждет работа, и я не потерплю никакого неподчинения, малыш.

— Я не ребенок, — зарычал я на него, и он окинул меня долгим взглядом.

— Да, да, я знаю, — он вздохнул, как будто ему было грустно из-за этого, затем кивнул остальным на прощание и направился ко входной двери. Я не двигался, пока она не захлопнулась, а затем схватил сигареты Чейза с острова и вышел из комнаты, направляясь к задней двери.

Я открыл ее, ступив на деревянное крыльцо, выходящее на наш частный участок песчаного пляжа. Дождь барабанил по крыше, а океан пенился и бушевал, как разъяренный зверь, когда я закурил сигарету и уставился в его мрачные глубины. Лодка у причала раскачивалась и подпрыгивала на яростных волнах, которые накатывались на берег, выглядя точь-в-точь как суматоха моей жизни прямо сейчас.

Остальные вышли на крыльцо, а затем собрались вокруг меня, и мы все просто курили и молча наблюдали за бурей, находя успокоение в близости друг друга.

Я обнял Роуг за плечи, когда она встала рядом со мной, и она прижалась ко мне, обняв меня за спину, а ее радужные волосы танцевали на ветру.

— Пошел в жопу твой отец, — пробормотал Чейз с другой стороны от меня, выпуская струйку дыма изо рта.

— Трахни его в задницу кокосовым орехом, — добавила Роуг.

— Трахни его сбоку шипастым дилдо, — предложил Джей-Джей, стоявший рядом с Роуг, и я, наконец, выдавил улыбку.

— Пошел ты! — Крикнул я в ветер, и они все тоже начали кричать это, но наши голоса унеслись в бурю.

Через некоторое время мне даже показалось, что мы кричим это уже не Лютеру, а всему миру, нашей судьбе, гребаному Шону, Рози Морган и всем остальным ублюдкам, которые не были одними из нас. Я хотел, чтобы все и вся просто отвалили и оставили нас четверых здесь вместе, чтобы дать нам время залечить наши раны и найти новый способ любить друг друга.

На мгновение все стало так, как было всегда, хотя я не мог игнорировать вырезанный кусочек моего сердца, где жил Маверик. Я скучал по нему каждый день в течение последних десяти лет, но я знал, что это чувство не относится к Маверику, который жил на «Острове Мертвецов».

Я скучал по брату, с которым вырос, по мальчику, с которым учился серфингу, по тому, кто колотил меня, когда я совершал глупости, и смеялся вместе со мной по пустякам до боли в животах.

Я вспомнил, как он стоял на этом самом крыльце, когда мы были детьми, вырезая наши имена на одном из деревянных столбов новыми перочинными ножами, которые Лютер подарил каждому из нас. Он случайно отдал мне тот, на котором было выгравировано имя Маверика, а мой — ему. Но мы не стали меняться ими, решив, что нам нравится идея убивать наших врагов клинками с именем брата, выгравированном на нем, потому что тогда мы бы убивали друг за друга. Но теперь… мы хотели убить только друг друга.

***

Мы взяли перерыв на пару дней, и никто не говорил об этом, но я был уверен, что все мы просто хотели побыть рядом друг с другом. Мы ели каждый раз вместе, даже когда почти ничего не говорили, и мое сердце наконец-то начало приходить в норму после случившегося. Я был далек от того, чтобы простить отца за его выходки, но должен был признать, что испытал гребенное облегчение, узнав, что он больше не жаждет крови моей девочки. Это было сильнейшее облегчение после бесконечного страха. Она была дома, и она могла остаться. И это было единственное, чего я по-настоящему хотел на протяжении последних десяти лет.

Утром, когда Джей-Джей спал, я направился в его комнату, стараясь не потревожить его, и принялся искать вторую книгу «Сумеречной саги». Я пытался применить больше тактики Эдварда Каллена, но был почти уверен, что она не сработает.

Раздался щелчок пистолета, и я обернулся, обнаружив, что Джей-Джей, прищурившись, смотрит на меня со своей кровати, целясь пистолетом мне в голову.

— Какого хрена ты творишь? — сонно спросил он, кладя пистолет на тумбочку.

Я помахал ему «Сумерками». — Ищу вторую книгу. И, кстати, я не совсем понимаю, чему, по-твоему, я должен научиться из этих книг. Я делаю все, что делал Эдвард: слежу за ней, защищаю, даже смотрю, как она спит, а Роуг все равно не хочет меня.

— Ты все еще смотришь, как она спит? — Джей-Джей зарычал, и я пожал плечами, запихивая «Сумерки» обратно на полку.

Джей-Джей вскочил с кровати, с хмурым видом схватив ее с того места, куда я ее поставил. — Она должна стоять не здесь, а со всеми остальными. И, чувак, ты совершенно упускаешь суть. Если ты хочешь учиться по этим книгам, тебе следовало обратиться ко мне за советом.

— Ну и что я делаю не так? — Прорычал я. — Ты сказал, что эти истории — это то, чего хотят женщины, и все такое, так почему же у меня с ней ничего не получается? — Я скрестил руки на груди, и он покачал головой.

— Эдвард Каллен — это фантазия, но ты не хочешь быть Эдвардом Калленом, — сказал он так, словно это имело смысл. Определенно не имело.

— Я запутался, — сказал я, и он вздохнул.

— Эдвард — воплощение эротической мечты, он будет одержимо влюблен в тебя, защитит тебя от всего зла, умрет за тебя, и это здорово как концепция, но в реальной жизни? Не так уж. — Он просмотрел свои книги, рассматривая каждую. — Ты хочешь иметь элементы Эдварда, но тебе также нужно быть Джейкобом с небольшой примесью Чарли.

— Отец Беллы? — Я сморщил нос, чертовски сбитый с толку.

— Да, — сказал он. — И забудь о Белле, мы говорим о Роуг, а также о любой девушке, читающей «Сумерки», понимаешь?

— Нет, но продолжай, — подбодрил я.

— Эдвард любит одержимо, и он чертовски сексуален, но Джейкоб — ее лучший друг, а Чарли — зрелый человек, который знает, когда отступить и дать женщине пространство. Так что ты должен быть всеми тремя, когда это нужно.

— И откуда мне знать, когда быть Джейкобом, а когда Эдвардом? — Я нахмурился.

— Послушай, дело не в том, чтобы быть кем-то другим. Ты великолепен, чувак, — раздраженно сказал Джей-Джей.

— Но ты только что сказал…

Он со вздохом схватил книгу, затем повернулся ко мне и с широкой ухмылкой ткнул ее мне в грудь. — Срань господня, у меня есть ответ.

— На что?

— Просто прочти это, — прорычал он, и я посмотрел на книгу, когда взял ее в руки. На обложке была девушка с сиреневыми волосами, одетая в черное платье, выглядевшая такой загадочной и все такое. Книга называлась: «Темные фейри».

— Это фэнтези?

— Да, горячее фэнтези. Это как «Сумерки», если бы все постоянно трахались и убивали друг друга. В ней есть банды, и от ненависти до любви, и у тебя будет стояк от каждой второй главы.

— Хм, хорошо, — согласился я. — И это поможет с Роуг?

— Определенно, — сказал он. — Просто сосредоточься на характере Леона. У него есть ответы. — Он выглядел серьезно взволнованным чем-то, но я понятия не имел, чем именно.

— Хорошо, — сказал я, мое настроение немного улучшилось, так как я надеялся, что это действительно поможет мне разобраться с Роуг. Я был полон решимости сделать ее счастливой, и, возможно, эта книга поможет мне в этом. Потому что, если серьезно, мне было стыдно за то, насколько бесполезным я был с ней. Я всегда был так плох с женщинами или это просто потому, что это была Роуг Истон, и она вызывала у меня желание привязать ее к своей спине и носить с собой повсюду, куда бы я ни пошел, просто чтобы быть уверенным, что она никогда больше не уедет из города?

Джей-Джей хлопнул меня по лицу. — А теперь отвали, брат, я хочу снова лечь спать.

Я рассмеялся, выходя из комнаты и направляясь через коридор к комнате Роуг. Вскоре я был в ее спальне, сел в кресло у ее кровати, бросил Дворняге немного лакомств и начал читать, переводя взгляд со страниц на ее умиротворенное лицо, пока она спала. Это чертовски отвлекало.

Через пару часов я твердо присоединился к команде Габриэля в книге и не понимал, о чем говорил Джей-Джей, когда просил, чтобы я брал пример с Леона. Габриэль был единственной настоящей парой этой девушки, и он знал это, конечно, он вел себя как мудак, но я предполагал, что рано или поздно он это поймет.

Я оставил книгу в своей комнате, пока принимал душ, и придумал план провести немного времени с Роуг этим утром. Я надел плавки и собрал для нас сумку, после чего спустился на кухню и приготовил фрукты и мюсли к пробуждению парней. Затем я упаковал в джип Роуг наши доски для серфинга, положил свою сумку спереди и направился обратно наверх, чтобы забрать ее.

В прошлый раз она не оценила мой ход с похищением, так что на этот раз я попробую кое-что другое…

Дворняга тявкнул, когда я вошел в комнату, и я не потрудился утихомирить его лакомствами, а подошел к кровати и подождал, не пошевелится ли она. Неа.

Я схватил ее одеяло и одним плавным движением сорвал его с нее, бросив на пол. Она подтянула ноги к груди, но не проснулась, и я весело фыркнул. На ней была футболка «Роллинг Стоунз», которая, как я был уверен, принадлежала Джей-Джею, и я подумал, не стоит ли мне начать оставлять свои футболки, чтобы она их воровала. Мне бы, конечно, хотелось посмотреть, как она разгуливает в моих вещах, но она, вероятно, не стала бы этого делать просто назло мне.

— Доброе утро, колибри, — позвал я, но она не ответила. Я взобрался на кровать, встав по обе стороны от нее, затем начал прыгать, заставляя ее подпрыгивать на матрасе.

— Землетрясение, — пробормотала она. — Беги, пес.

Я опустился на колени и сел на нее, заставив ее хрипло выдохнуть, и ее глаза, наконец, затрепетали и открылись.

— Барсук, — прохрипела она. — Почему ты сидишь на мне?

— Потому что мы собираемся кое-куда поехать.

— Нееет, — простонала она, драматично прикрывая глаза рукой.

— У меня есть пирожные, — сказал я. — И если мы не отправимся сейчас, то пропустим прилив. Разве ты не хочешь заняться серфингом? — Соблазнительно сказал я ей на ухо, и она задрожала подо мной.

— Я хочу мороженое с посыпкой и шоколадным соусом, — пробормотала она, не открывая глаз, пока я убирал ее руку от лица.

— Сейчас восемь утра. — Я нахмурился.

— И эта девушка не встанет с постели раньше девяти, если не сможет съесть не менее трех шариков мороженного, Барсук.

Я фыркнул. — Ладно. Мы купим его по дороге. Одевайся. — Я поцеловал ее в лоб, а затем слез с кровати и подождал, пока она встанет.

Она тут же начала тихо дышать, снова засыпая, и я покачал ей головой, схватившись за край матраса и приподняв его, так что она упала на ковер. Футболка, в которой она спала, задралась, обнажив ее ярко-розовые трусики, и она с рычанием поползла к шкафу, взяла одежду и поползла в ванную, захлопнув за собой дверь.

Я ухмыльнулся, подхватывая Дворнягу на руки и спускаясь с ним вниз, чтобы подождать ее, пока я подам ему завтрак.

В конце концов она появилась в лимонном сарафане, из-под которого выглядывало ярко-розовое бикини, и солнцезащитных очках Джей-Джея на лице. Ее волосы были скручены в узел на голове, а маленькие завитки цветных локонов щекотали шею. Шею, которую хотелось целовать, кусать, отмечать и… сосредоточиться.

Я улыбнулся, предлагая ей руку, но она просто прошла мимо меня в сторону гаража.

— Мороженое, — сказала она, как зомби, и я ухмыльнулся, внимательно следя за ней, счастливый от вида ее задницы, потому что ее сексуальное маленькое платье обтягивало загорелые бедра. Мы спустились вниз, и я подвел ее к джипу, бросив ей ключи.

— Я за рулем? — удивленно спросила она.

— Это проблема? — Она не пользовалась своей машиной целую вечность, а я купил ее не для того, чтобы она просто стояла здесь и гнила. Конечно, я не выпускал ее из дома, так что, возможно, это имело какое-то отношение к делу, но суть была не в этом.

Она схватила ключи, подбежала к водительскому сиденью и запрыгнула внутрь, теперь явно более бодрая. Я сел на пассажирское сиденье с Дворнягой на коленях и пристегнул Роуг ремнем безопасности, когда она завела машину. Мои пальцы коснулись ее талии, и она посмотрела на меня, пока я оставался рядом с ней, ощущая жар ее тела, притягивающий меня к ней.

— Мы всегда можем отказаться от серфинга, и ты сможешь покататься на мне вместо волн? — Предложил я с грязной ухмылкой, и она шлепнула меня по руке, отталкивая назад, но на ее губах играла улыбка.

— Я выбираю волны, Барсук. Я ничего им не буду должна, когда закончу с ними.

— Ты ни хрена мне не будешь должна, — сказал я, когда она выехала из гаража, и помахал своим людям, когда мы подъехали к воротам, чтобы они выпустили нас.

— Неааа, — пропела она. — Если мы трахнемся, ты подумаешь, что я действительно твоя девушка.

— Ты в любом случае моя девушка, — заметил я.

— Не зли меня, Барсук, я могу снова сбежать, — предупредила она, и я закатил глаза, поглаживая Дворнягу по голове, пока дорога проплывала за окном.

Мы остановились у кафе, чтобы купить Роуг мороженое, и я тоже купил себе шоколадное мороженое, потому что почему бы, черт возьми, не сделать это хоть раз? После нашего сладкого завтрака Роуг отвезла нас на пляж недалеко от бухты, где были лучшие волны для серфинга, и когда мы вышли из джипа, Дворняга побежал к воде, прыгая на волны и радостно лая.

Я снял футболку и бросил ее на свое сиденье, а потом мой пристальный взгляд зацепился за Роуг с другой стороны джипа, когда она стянула сарафан через голову и бросила его на водительское сиденье. Она поправила свои маленькие розовые плавки от бикини на бедрах, пока я любовался каждым совершенным дюймом ее тела, и собственническая потребность быть ближе заставляла мое сердце беспорядочно биться.

Я подошел, чтобы выгрузить доски для серфинга, и она выхватила у меня свою, когда я попытался понести ее для нее.

— Я просто пытаюсь быть джентльменом, — сказал я.

— Что ж, попробуй быть джентльменом где-нибудь в другом месте. — Она махнула рукой в неопределенном направлении чайки. — Я занята тем, что веду себя как крутая, а твоя атмосфера дедушки портит весь настрой.

Атмосфера дедушки?

Она сбросила сандалии и побежала по пляжу к океану, а утренний свет придавал ее загару сияния. Я запер джип и последовал за ней, как гончая по следу, догоняя ее, когда она вошла в волны. Дворняга наблюдал за нами с берега, виляя хвостом, прежде чем отправиться обнюхивать песок.

Мы выплыли за пределы волнореза, и глаза Роуг заблестели от возбуждения, когда мы развернули наши доски и посмотрели на волны, накатывающие позади нас. Здесь было еще несколько серферов, и все они покачивались в воде на своих досках, ожидая большой волны.

Позади нас вода начала подниматься, и я улыбнулся Роуг, прежде чем мы начали грести руками, набирая скорость, и знакомое ощущение серфинга с ней пронеслось по моему телу. Мы делали это тысячи раз, когда были детьми, но кайф не ослабевал. Взгляд Роуг напомнил мне, что я должен позволять ей приходить сюда чаще. Не то чтобы я хотел запереть ее, но с появлением Шона в городе все, что мне хотелось сделать, — это посадить ее в башню и запереть двери на засов. Я не говорил, что я на стороне драконов, которые охраняют принцесс в башнях, или что-то в этом роде, но да, я был на их стороне.

Вода поднялась под моей доской, и я стал грести сильнее, а потом подпрыгнул и оседлал волну, когда она устремилась к берегу.

Роуг воскликнула, когда тоже подпрыгнула, низко наклонившись, и ее доска разрезала волну по диагонали, а я последовал за ней, не сводя глаз с ее задницы, по-настоящему отвлекаясь на нее. А поскольку я был отвлечен, то не заметил, как этот мудак несется прямо на нее на своей доске для серфинга, пока парень не крикнул, чтобы она убралась с его пути, вместо того чтобы просто упасть в воду.

Мой пристальный взгляд сузился, и она закричала, когда он столкнулся с ней, они вдвоем упали в воду и скрылись под волнами. Я нырнул со своей доски и поплыл к ней, с рычанием на губах.

Она вынырнула, чтобы глотнуть воздуха, потирая плечо, и я притянул ее ближе, осматривая кожу, на которой уже начало расцветать красное пятно.

— Мудак, — прорычала она. — Давай, давай вернемся туда, я хочу сделать это еще миллион раз, прежде чем мы закончим.

Парень, который врезался в нее, вынырнул из воды, и я пронесся мимо нее, ударив его кулаком в лицо. Он закричал, когда понял, кто я, пытаясь повернуться и уплыть, но я нырнул на него, схватил за голову и навалился всем своим весом, так что он ушел под воду.

— Фокс! — Роуг ахнула, когда я погрузил ублюдка под воду, и он начал барахтаться под ней.

Она прыгнула мне на спину, пытаясь оторвать меня от него, но я не отпускал. Этому куску дерьма нужно было кое-что усвоить. Он причинил боль моей гребаной девочке, когда мог это предотвратить, и это дерьмо не должно было остаться безнаказанным.

— Фокс, ты убьешь его! — закричала Роуг, и только ощущение ее кожи на моей дало мне хоть какой-то здравый смысл остановиться.

Я неохотно отпустил его, и парень вынырнул на поверхность с отчаянным вздохом, а его глаза были полны ужаса, когда он уставился на меня. — Извини, чувак, я не знал, что это твоя девушка.

— Убирайся с моих гребаных глаз, — рявкнул я, и он кивнул, уплывая прочь, а его доска для серфинга поплыла за ним, буксируемая ремнем на ноге.

Я пристально смотрел на него, пока он не выбрался из воды и не побежал по пляжу к своей машине, волоча за собой доску для серфинга по песку.

Роуг проплыла передо мной, обхватив мое лицо руками, поскольку мои мышцы были напряжены, а дыхание стало слишком тяжелым.

— Эй, тебе нужно остыть, — сказала она, щелкнув пальцами у меня перед глазами и заставляя этим моргнуть.

Она обвила меня ногами, пока я поддерживал свое тело на волнах, и мое дыхание выровнялось, когда ее тело прижалось ко мне вплотную. Я мгновенно был очарован ею, мои руки обвились вокруг нее, а ладони крепко прижались к ее спине, чтобы удержать ее там. Казалось, что весь жар мира живет между нами, и я хотел, чтобы она просто поддалась ему, чтобы почувствовать, как хорошо гореть.

— Ты чокнутый, — прошептала она. — У тебя явно не хватает шариков.

Я ухмыльнулся ей. — Думаю, ты забрала их с собой, когда ушла, детка.

— Ммм, а потом я отдала их пирату, — сказала она с усмешкой. — Ты знаешь, как я люблю пиратов. Эта сексуальная повязка на глазу и деревянная нога, мммм. Я не смогла устоять перед ним, когда он пришел за твоими шариками. Я отдала их ему только для того, чтобы провести ночь в его пиратских объятиях. — Она облизнула губы, и мне тоже захотелось их облизать, но я сопротивлялся этому порыву.

— Боюсь, я выследил этого пирата и убил его, колибри.

— Иногда я не понимаю, шутишь ли ты, говоря об убийстве всех моих бывших, но я действительно надеюсь, что это так.

— Нет, — легко ответил я, и она хлопнула меня по плечу.

— Псих.

— По крайней мере, я честный, — съязвил я.

— Ты не всегда честен, Фокс. Тебе нравится все скрывать от меня. Ты думаешь, что я не справлюсь с большим миром, но у меня кожа толще, чем даже у тебя.

— Кажется, я начинаю это понимать, — сказал я, прижимаясь своим лбом к ее лбу, и ее губы приоткрылись, а взгляд опустился на мой рот. Но прежде чем я успел попытаться украсть поцелуй, она вывернулась из моих объятий, нырнула под воду и забрызгала меня, пробираясь на глубину.

Я последовал за своим маленьким радужным дельфином под волны, и наши доски волочились за нами на ремнях, привязанных к ногам, пока мы плыли к горизонту.

После часа серфинга мы вернулись на пляж, и я расстелил на песке полотенца, воткнул зонтик, достал из джипа мини-холодильник и открыл его, чтобы соблазнить Роуг спрятанными в ней выпечкой и арбузным соком.

— Что мне в тебе нравится, Барсук, так это то, что ты разбираешься в хорошей еде, — сказала она, отжимая волосы, когда подошла ко мне и опустилась на полотенце рядом со мной. Дворняга сидел рядом со мной, виляя и глядя на меня большими глазами, переводя взгляд с холодильника на меня. Я налил ему в миску холодной воды и бросил несколько куриных лакомств на полотенце у моих ног, заставив его одобрительно тявкнуть, когда он схватил их и стал лакать воду.

— Это единственное, что тебе во мне нравится? — Я схватил бутылочку лосьона для загара, которую припрятал в холодильнике, и поманил ее поближе, и она закатила глаза, но уступила мне, придвинувшись, чтобы сесть у меня между ног и смотреть на океан.

— Да, в этом-то все и дело, остальная часть твоей личности в наши дни затуманена бредом мачо-собственника.

Я брызнул лосьоном на руки и растер его по ее спине, отчего от холодной жидкости у нее по коже побежали мурашки.

— И что же тебе во мне нравилось раньше? — Я настаивал, задаваясь вопросом, не лежит ли ответ на вопрос, как завоевать ее сердце, в моем прошлом. Но тогда я был просто идиотом-мальчишкой, и если она думала, что в пятнадцать лет я не был собственником, то, наверное, скрывал это лучше, чем думал. Конечно, в детстве я толком не знал, что делать с этими чувствами, хотя и не был уверен, что понял это, став взрослым. Но я всегда тратил уйму времени, отпугивая от нее других парней, знала она об этом или нет.

— Хм. — Она наклонила голову вперед, пока я втирал лосьон ей в лопатки и изучал каждую деталь нарисованных там ангельских крыльев, спускающихся по всей ее спине. Я предположил, что они были нанесены с иронией, потому что она ни дня в своей жизни не была хорошей девочкой. — Мне нравилось, что ты был свободным, что у тебя возникали спонтанные идеи, как нам всем сесть в лодку и отправиться на поиски дельфинов или спуститься к скалам и исследовать старые пещеры контрабандистов. Ты ни перед кем не отчитывался, особенно перед своим отцом.

Я нахмурился, выдавив еще лосьона на ладонь. — Не так-то просто быть спонтанным в наши дни, когда мне приходится руководить целой бандой.

— Я знаю, — вздохнула она. — Просто жаль, что мы не понимали, как нам тогда было хорошо. В жизни есть всего несколько лет, когда можно просто… быть. Никто ничего от тебя не требует, никто ничего не ожидает. Даже если накосячишь, люди говорят: «О, она просто ребенок» или «она вырастет и изменится». Но я не думаю, что выросла, Фокс. Мне кажется, я до сих пор пытаюсь быть ребенком в мире взрослых, где никто больше не хочет играть.

Мое сердце сжалось, и я схватил ее за талию, притягивая спиной к себе. — Я поиграю с тобой, — сказал я ей на ухо, и она вздрогнула, когда мои скользкие от лосьона ладони скользнули по ее талии. — Когда моего отца здесь нет, я король этого города, и, если я захочу поиграть со своей девочкой, я это сделаю.

Она повернула голову, чтобы посмотреть на меня, в ее глазах было темное море эмоций и неудовлетворенных потребностей. Потребностей, которые я хотел удовлетворять снова и снова, пока она не перестанет выглядеть такой опустошенной.

— В этом-то и проблема, — выдохнула она. — Лютер управляет твоей жизнью в наши дни, а раньше ты никогда не позволял ему этого.

Прикосновение ее кожи к моей вызвало во мне жгучую боль, которая отчаянно требовала выхода.

Я провел пальцем по морской черепахе, вытатуированной на ее плече. — Потому что он забрал у меня то единственное, что я не могу допустить, чтобы он забрал у меня снова. Он может сказать, что не против того, чтобы ты осталась в городе, но я ему не доверяю. Он что-то замышляет.

Она наморщила лоб и снова повернула голову, чтобы смотреть на океан. — Может, он просто хочет, чтобы ты был счастлив, Барсук.

Я издал глухой смешок. — Это последнее, чего он хочет, иначе он бы вообще не отослал тебя.

— Я думаю, Лютер, возможно, понял, что облажался, — сказала она, и я цокнул.

— Это то, что он тебе сказал?

Она пожала одним плечом. О чем бы они ни говорили, когда он забрал ее, она, казалось, не собиралась рассказывать никому из нас, но я знал своего отца. Ему нельзя было доверять. Вера, которую я когда-то питал к нему в детстве, была окончательно уничтожена в тот момент, когда он вычеркнул Роуг из моей жизни и заставил присоединиться к «Арлекинам». Возможно, он сделал это под каким-то дерьмовым предлогом защитить меня, но я знал правду. Ему просто нужен был приемник для его банды, его империи. Он не умрет удовлетворенным, если не будет знать, что я заберу его корону. И я не мог сказать, что не заберу. «Арлекины» стали частью моей жизни, в которой я нуждался. Команда дала мне цель, дала возможность обеспечить моих парней. Но в то же время она украла у меня двух людей, которых я любил больше всего на свете.

— Он много чего наговорил, — сказала она в конце концов. — Он упомянул твою маму… — Она посмотрела на меня, ожидая реакции, и по моей крови пробежала струйка льда. — Ты знал о…

— Не надо, — резко оборвал я ее. — Я не хочу знать. Что бы он ни рассказал тебе о ней, мне все равно.

— Что ты имеешь в виду? Ты, конечно, знаешь…

— Я не знаю. Мой отец много раз пытался рассказать мне о ней с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, и он посчитал меня «достаточно взрослым», чтобы знать подробности, — но я не хочу этого слышать, колибри. Она не часть моей жизни.

Роуг нахмурилась, прикусив губу. — Я думаю, тебе следует поговорить с ним об этом.

— Ты бы хотела знать? — Я зарычал. — Что бы он тебе ни сказал, хотела бы ты знать, если бы это касалось твоей мамы?

Черты ее лица потемнели. Нас всегда объединяло то, что мы оба остались без матерей и были брошены. Это была единственная история, которую мы знали. Я прекрасно понимал, что в истории моей матери есть что-то еще, но я также знал, что это ни черта не изменит. Она разбила сердце моего отца, а остальное не имело значения. Потому что ее больше нет, а подробности лишь омрачат тот небольшой кусочек мира в моей душе, который давало мне неведение в этом вопросе.

— Может, и нет, — выдохнула она. — Но я давным-давно научилась смотреть реальности в лицо, смотреть ей в глаза и говорить, что я ей не принадлежу.

Я наклонился и поцеловал ее в шею, ощущая вкус морской соли, кокоса и лосьона для загара. — Это не потому, что я боюсь правды, а потому, что правда лишит меня единственного образа, который остался у меня в голове. Когда я был ребенком, я представлял себе женщину, которая любила меня, строила со мной замки из песка на пляже и провожала меня, когда я делал первые шаги в океане. Я не знаю, правда ли это, Роуг, но мне нужно, чтобы это было так. Может быть, то, что рассказал тебе мой отец, было лучше, чем это, а может быть, гораздо хуже. В любом случае, меня устраивает тот образ, который у меня есть, и я хочу его сохранить.

— О, Фокс, — вздохнула она, прислоняясь ко мне, и я обнял ее одной рукой за плечи. — Твой разум рисует картины красивее, чем мой. Когда я думаю о своей маме, все, что я вижу, — это темный силуэт, поворачивающийся ко мне спиной. Я думаю, именно поэтому я боюсь, что остальной мир тоже это сделает, поэтому я ожидаю этого от всех.

— Мне больно думать о том, что ты веришь, будто я отвернусь от тебя, — сказал я глубоким голосом, и моя хватка на ней усилилась. — Ты когда-нибудь снова будешь мне доверять?

— Я не знаю, — призналась она. — Доверие подобно тому, как рушится целое королевство, иногда камни откалываются по крупицам, а в других случаях армия разрушает все одним махом.

— Королевства можно отстроить заново, — яростно сказал я, поклявшись, что буду неустанно работать для этого, даже если мне придется делать это по кирпичику за раз.

— Наверное, — прошептала она. — Как ты думаешь, ты когда-нибудь снова сможешь доверять своему отцу?

Мои плечи напряглись, и я нахмурился. — Некоторые королевства лучше оставить разрешенными, — пробормотал я. — И не теряй бдительности с Лютером, колибри, — предупредил я. — Он бредит. Он даже думает, что Маверик в один прекрасный день вернется домой и будет готов всех тепло обнять.

— Неужели это было бы так ужасно? — спросила она, и я зарычал, крепче обнимая ее.

— Если ты думаешь, что это возможно, ты такая же сумасшедшая, как мой отец, — отрезал я.

— Разве ты не скучаешь по нему? — спросила она шепотом, не огрызаясь в ответ, и пытаясь выудить из меня правду. А я не хотел больше врать ей, поэтому постарался ответить честно.

— Да, конечно, скучаю, — сказал я. — Но я скучаю по брату, с которым вырос, а не по человеку, который живет на «Острове Мертвецов». Это два совершенно разных человека.

— И да, и нет, — задумчиво сказала она, и я проглотил поток ругательств, не желая, чтобы она отстранилась от меня, но напряжение в моих мышцах, вероятно, красноречиво свидетельствовало о том, насколько близко я был к тому, чтобы потерять самообладание. Каждый раз, когда я думал о его руках на ней, мне хотелось кого-нибудь убить.

— Он прошел через ад в тюрьме, и я даже не знаю обо всем, что с ним произошло там, а то, что знаю, не мое дело рассказывать тебе, но… — Она опустила голову. — Это наложило на него свой отпечаток, и, честно говоря, я не удивлена, что он ненавидит «Арлекинов».

— Я знаю, что подвел его, — выдавил я, моя грудь была так сжата, что я почти не мог дышать. — Но это не оправдывает того, что он отвернулся от нас. Мы могли бы все уладить… Но потом он решил попытаться убить нас, и мне пришлось защищать Чейза и Джей-Джея. Это был не тот выбор, который я когда-либо хотел делать, но он вынудил меня, детка, и вот мы здесь.

Ее плечи поднялись и опустились, она высвободилась из моих объятий, взяла лосьон, стоявший рядом со мной, и начала намазывать ноги.

Я наблюдал за этим с нарастающим во мне голодом, который могла утолить только она, и лег, уставившись на внутреннюю сторону зонтика, чтобы отвлечься. Закончив, она встала, поставив ноги по обе стороны от моих бедер и держа флакон с лосьоном, как член, у себя между ног.

Я фыркнул от смеха. — На пляже запрещено выставлять член, сэр.

— Я не смог сдержаться, когда увидел эти аппетитные сиськи, детка, — сказала она глупым мужским голосом, и я рассмеялся еще сильнее.

Она громко застонала и брызнула мне на грудь лосьоном, и я бросился на нее, сбив ее с ног, так что она упала на меня сверху. Ее руки скользнули по лосьону на моем теле, когда она попыталась приподняться, и ее лоб столкнулся с моим.

— Ай, блядь, — выругалась она, прижимая руки к моим плечам и умудряясь сесть на мой член. Который был определенно твердым и определенно очевидным.

Ее брови выгнулись дугой, а бедра качнулись так, что я не был уверен, что это было случайно, заставив меня задержать дыхание.

— Роуг, — процедил я сквозь зубы, и она прикусила губу, что только усугубило мою проблему.

Она наклонилась так, что оказалась нос к носу со мной, а ее влажные волосы образовали занавес вокруг нас, и мое дыхание почти остановилось, когда я подумал о том, чтобы трахнуть ее прямо здесь, на пляже. Это был бы один из способов доказать всему миру, что она моя, но, с другой стороны, я не хотел, чтобы хоть один мудак поблизости видел ее обнаженную плоть. Но если я буду полностью внутри нее, то, возможно, смогу сделать исключение.

— У тебя есть деньги, Барсук? — промурлыкала она.

— Что? — Пробормотал я сквозь туман вожделения в моей голове, а мои руки опустились на ее талию и крепко сжали.

— Мне нужна пара долларов, — хрипло сказала она.

— Конечно, все что хочешь, мой бумажник под холодильником.

Она потянулась, чтобы взять его, прижимаясь своими сиськами к моему лицу и заставляя меня стонать в ее плоть. Затем она встала, зажав доллары между пальцами, и побежала по пляжу к продавцу, чтобы купить что-нибудь попить.

Я смотрел ей вслед, покинутый и чертовски отчаявшийся. Когда Роуг допила свой лимонад, она подбежала ко мне, бросила бутылку рядом со мной и побежала трусцой к доскам для серфинга.

— Я возвращаюсь в воду, Барсук! Пока-а-а! — Она неопределенно помахала мне рукой, и я разочарованно зарычал, приподнимаясь, чтобы сесть и наблюдать за ней, в то время как Дворняга бросил на меня сухой взгляд.

— Да, я понимаю, — выпалил я. — Я под каблуком.

Я наблюдал за Роуг в океане, и мне было наплевать на это. Я был под каблуком, с того момента, как встретил ее, и меня это устраивало. Она могла играть со мной сколько угодно, но в конце концов я отшлепаю ее до красноты на заднице за эти игры, и тогда она поймет, кому принадлежит. Если Роуг Истон хотела с кем-то поиграть, ей лучше было бы привыкнуть к более мрачным версиям игр, которыми мы наслаждались в детстве. Хотя я больше не был ее товарищем по команде, я был противником. И она проиграет.

Прошло еще полчаса, прежде чем она вышла из океана, и я смотрел, как вода струится по ее подтянутому телу, а в голове у меня были только греховные мысли.

Я сложил все в джип и ждал ее у машины, скрестив руки на груди и наблюдая за ней. А Дворняга как раз подкрался к карапузу, чье мороженое таяло и капало на полотенце под ним.

Роуг улыбнулась мне, когда подошла, выглядя раскрасневшейся после отдыха на волнах. Я забрал у нее доску и погрузил ее на заднее сиденье джипа, пока она трусцой бежала в душ под открытым небом на краю пляжа, и я наслаждался зрелищем, пока она мылась, бросая свирепые взгляды на любого мудака, который мог хотя бы взглянуть в ее сторону.

Но пляж вокруг нас таинственным образом опустел. Я подумал, что это не так уж и загадочно, когда вспомнил, каким жестоким я мог быть из-за нее. Несомненно, распространился слух о том, что случилось с ее маленьким другом Картером, после того как он записывал ее, пока она занималась серфингом. И он превратился в призрака с тех пор, как я оставил на нем свое сообщение с просьбой отвалить. Еще один косяк, и мы оба знали, что я потащу его в лес, чтобы донести до него эту мысль до конца.

Я достал полотенце из джипа, когда Роуг подбежала ко мне, держа его как ширму у борта машины, чтобы она могла переодеться.

— Закрой глаза, — приказала она, и я подчинился, хотя на самом деле не видел в этом смысла, учитывая, что каждый дюйм ее обнаженной киски и сисек скоро будет моим.

Закончив, она шлепнула меня по лбу, и я зарычал, схватив ее за руку и бросив полотенце на пассажирское сиденье. Она снова была в своем маленьком лимонном платье, из-под которого выглядывало бирюзовое бикини.

— Отпусти меня. — Она потянула меня за пальцы, но я прижал ее к джипу, качая головой.

— Ты думаешь, что тебе сойдет с рук тот маленький трюк, который ты провернула ранее? — Я зарычал, и ее глаза расширились.

— Какой трюк? — она прикинулась дурочкой.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Быть маленькой дразнилкой члена.

— Я думаю, ты бредишь, как и твой папочка, Барсук, — сказала она беспечно, но я заметил намек на озорство в ее глазах.

— Да? Ну, в таком случае, я и жесток как мой папочка. — Я схватил ее за талию, развернул и швырнул поперек пассажирского сиденья, так что ее ноги свесились из машины. Потом я задрал ее юбку, обнажив задницу, и шлепнул ее так сильно, что она взвизгнула. Покрасневший отпечаток моей ладони красовался на ее загорелой плоти, и я получил кайф от ощущения того, что вот так владею ею.

— Фокс, — выдохнула она с легким намеком на стон в голосе.

— Да, детка? — Небрежно спросил я, но, когда она собралась ответить, я снова шлепнул рукой по ее заднице в том же самом месте, отчего она снова взвизгнула. Я наклонился над ней, мой твердый член уперся в ее пострадавшую попку, и предельно ясно дал понять о моих долгосрочных намерениях по отношению к ней.

— Хочешь что-то сказать, колибри? — Я зарычал.

Она извивалась подо мной, отчего я становился только тверже, пока прижимал ее к месту.

— Ты мудак, и я тебя ненавижу, — прорычала она.

— А ты лгунья. — Я ухмыльнулся, перенеся свой вес и сжимая ее отшлепанную ягодицу одной рукой. — Ты лжешь мне, но в основном ты лжешь самой себе, детка. Потому что, если ты не хочешь, чтобы я прямо здесь ставил тебя на место, тогда почему ты не попросишь меня остановиться?

Она тяжело дышала, пытаясь снова высвободиться, но у нее ничего не получалось. — Пошел ты.

— Громкие слова, но я по-прежнему не слышу никаких возражений, — поддразнил я ее, а затем запустил одну руку в ее волосы и приподнял ее голову так, что мой рот оказался на одном уровне с ее ухом. — Еще раз проявишь ко мне неуважение, и я покажу тебе, что случается с плохими девчонками в Сансет-Коув. Это мое королевство, и все следуют моим правилам, но я знаю, что ты не такая, как все. Ты сама по себе королева, и ты пришла на войну. Но если ты проиграешь, тебе лучше быть готовой встать на колени, детка, потому что проигравшему придется склониться.

— Тогда тебе лучше захватить с собой наколенники, Барсук, потому что тебе будет больно, когда ты упадешь на землю, — дико рассмеялась она.

Я отпустил ее с озорной ухмылкой, выпрямился и свистнул Дворняге, пока Роуг забиралась на водительское сиденье и поправляла платье. Дворняга перестал слизывать растаявшее мороженое, капавшее на полотенце карапуза, и вместо этого выхватил весь рожок у нее из рук, развернулся и убежал, как будто его задница была в огне. Маленькая девочка заплакала, и я усадил Дворнягу в пространство для ног джипа, где он в два приема проглотил мороженое. Я забрался вслед за ним, и Роуг выехала оттуда с таким видом, будто мы участвовали в ограблении. Даже собака — гребаный преступник.

Роуг сделала музыку погромче, когда по радио зазвучала «This Life» группы Vampire Weekend, ее свободная рука свесилась в окно, а пальцы болтались на ветру. Подпевая, она бросила на меня вызывающий взгляд, а я бросил такой же в ответ, и мое сердце бешено заколотилось в груди. Она могла выдержать все, что я выплескивал на нее, и даже больше, и я просто хотел продолжать давить на нее, чтобы увидеть, как далеко она сможет зайти. Все остальные женщины в этом городе боялись меня, но Роуг имела надо мной власть, как никто другой. Ее ничто не пугало. Это была одна из тех вещей, за которые я ее полюбил, но, если бы я назвал их все, я бы до последнего вздоха перечислял их. Для меня она была совершенством, созданием, сотворенным морскими богами, и помещенным на эту землю, чтобы заманить меня в глубины океана. И я с радостью отправился бы в глубины ради нее и никогда не оглянулся бы назад.

Мой телефон зазвонил, когда мы подъезжали к дому, и я достал его из кармана, обнаружив, что звонит мой отец. Мое настроение испортилось, когда я ответил, приглушив музыку, чтобы слышать его.

— Да? — Я хмыкнул.

— Значит, все еще злишься на меня? — спросил он. — Я думал, ты будешь благодарен за то, что я помиловал твою девочку.

— Десять лет назад я был бы тебе благодарен, — холодно сказал я, и он вздохнул.

— Послушай, мне нужно, чтобы ты был в форме и держал голову ясной. Какой-то засранец, из «Мертвых Псов», только что заявился в здание клуба с сообщением от Шона Маккензи.

Я выпрямился в кресле, и мой пульс бешено заколотился в черепе. — С каким сообщением? — Потребовал я ответа.

— Он хочет встречи для обсуждения мирного соглашения, без оружия, только четыре человека, — сказал Лютер, и мой разум заострился, как лезвие. — Я подумал, что, поскольку он на твоей территории, я возьму тебя и твоих парней.

Моя свободная рука сжалась в кулак, и я почувствовал, как взгляд Роуг метнулся ко мне. — Ты уверен, что это не ловушка? Я не доверяю этому куску дерьма.

— Мы встретимся на утесах, на открытой местности, никому не разрешается надевать ничего, кроме нижнего белья, — сказал Лютер.

— Отлично, а кто вообще сказал, что мы хотим мира? — Я зарычал.

— Я хочу, — яростно сказал он. — Я хочу его смерти не меньше, чем ты, малыш, но, если дело дойдет до войны, я не могу с уверенностью сказать, что мы ее выиграем. Его банда такая же большая, как «Арлекины», и если он решит напасть на Сансет-Коув, что ж… это будет некрасиво. Будет много кровопролития, и он уже был слишком близок к тому, чтобы убить тебя, сынок, а ни за что не собираюсь рисковать твоей жизнью.

Мое дыхание стало неровным, пока я обдумывал эти слова, взвешивая их и понимая, что он был прав. Если можно было добиться мира, мы должны были попытаться, потому что я не хотел рисковать жизнями моих мальчиков на войне. Я не мог рисковать Чейзом или Джей-Джеем, и теперь, когда Роуг вернулась в город, мысль о том, что она окажется втянутой во все это, была невыносимой.

— Хорошо, во сколько?

— Через час. Встречаемся на вершине «Утесов Вентозы», — сказал Лютер. — И малыш, — прорычал он тем своим доминирующим отцовским тоном, который я ненавидел. — Тщательно проверь своих парней на предмет оружия, даже в щели задницы и так далее, я не потерплю, чтобы какой-то «Арлекин» все испортил.

— Понял, — сказал я и повесил трубку, засовывая телефон обратно в карман.

Я поймал взгляд Роуг на себе и приподнял бровь, но она просто отбросила волосы и снова посмотрела на дорогу. — Кто это был? — беспечно спросила она.

— Мой отец.

— Он сказал что-нибудь интересное?

— Зависит от того, что ты подразумеваешь под интересным. — Я пожал плечами, и она на мгновение прищурилась, глядя на меня.

— Что-нибудь о Шоне? — спросила она.

Я обдумал свои слова, чувствуя, что она оценивает меня, но я не хотел ей лгать.

Я вздохнул, решив, что она может узнать об этом, и неважно, что она сойдет с ума от того, что я не позволю ей участвовать. Она знала мою точку зрения в этом вопросе. — Он хочет обсудить мирное соглашение. Я собираюсь встретиться с ним и моими парнями через час.

Ее верхняя губа изогнулась. — Мир? — выплюнула она. — Этот ублюдок вторгся на вашу землю, он убил ваших людей, и вы собираетесь обсуждать мир?

— Да, Роуг, — предупреждающе прорычал я. — Потому что, если мы этого не сделаем, — будет война. А если в этот город придет война, это подвергнет риску всех, кого я люблю.

Она нахмурилась, о чем-то размышляя. — Тогда просто пристрели его, когда доберешься туда. Бах. Работа сделана, — настаивала она.

— Мы должны прийти без оружия и в одних боксерах — ничего большего, — сказал я. — Где, по-твоему, я могу спрятать пистолет, детка?

— Я не знаю, у тебя, должно быть, там, наверху, много места в твоей большой голове, — бросила она мне. — Ты определенно не используешь дополнительное пространство для работы мозга.

— И чего ты от меня ждешь? — рявкнул я. — Так будет лучше для Команды, и я не могу рисковать, подвергая риску свою семью.

— Он заслуживает гребаной смерти, — прорычала она, и я увидел боль в ее глазах из-за того, что он с ней сделал. Я тоже ее чувствовал, до самой глубины души.

Я протянул руку и сжал ее ногу. — Клянусь тебе, я убью Шона Маккензи, колибри. Но не сегодня. Если он умрет, какой-нибудь другой ублюдок займет его место короля «Мертвых Псов» и объявит войну Коув, а я не могу так рисковать.

— Я хочу быть той, кто убьет его, — яростно прорычала она.

— Ну, этого не случится, — твердо сказал я. — Ты думаешь, я позволю тебе приблизиться к этому мудаку?

— Я не прошу разрешения, — прошипела она.

— Боюсь, в этом городе тебе придется, детка, и я никогда не соглашусь на это.

Она замолчала, сердито прикусив губу, и я надеялся, что это означало, что она получила сообщение.

Мы вернулись в «Дом-Арлекинов», и она припарковалась в гараже. Я завел ее внутрь вместе с Дворнягой, и она поднялась в свою комнату, не сказав мне больше ни слова. Она переживет это. По крайней мере, я был честен с ней, так что это уже что-то, верно?

Я нашел парней во внутреннем дворике: Чейз плавал в бассейне, а Джей-Джей загорал с голым задом и лицом вниз на одном из шезлонгов. В этом он не уступал Роуг. Его глаза были закрыты, а на голове были наушники, поэтому он не заметил моего появления.

Я поманил Чейза из бассейна, и он подошел к Джей-Джею, сорвал наушники с его головы и выключил их. Вместо этого его телефон подключился к динамикам Bluetooth у бассейна, и хриплый мужской голос заговорил через них: —… вошел в ее горячую, влажную киску, пока она умоляла о моем члене и… — Джей-Джей выключил свой телефон, встал и обнажил свой член всему миру, прежде чем натянуть шорты, как ни в чем не бывало.

— Господи, что за хуйню ты слушал? — Спросил Чейз.

— Книгу, — сказал Джей-Джей, пожимая плечами. — Я культурный.

— Что за культура? Думаю, я хочу присоединиться, — сказал Чейз с ухмылкой, и Джей-Джей рассмеялся.

— Романтические книги. Кстати, я эксперт по удовлетворению женщин, поэтому подумываю стать коучем по знакомствам, что скажешь? — Джей-Джей спросил с усмешкой. — Ты мог бы стать моим подопытным кроликом, Эйс.

Чейз открыл рот, выглядя так, словно собирался послать его нахуй, но я заговорил раньше, чем он успел.

— Шон назначил встречу, — объявил я, привлекая все их внимание, прежде чем объяснить, как все это будет происходить. Нам нужно было собираться и уходить.

— Ни хуя себе, — выдохнул Чейз.

— Да, так что шевелитесь, — скомандовал я, и Джей-Джей с Чейзом направились в гараж, а я побежал наверх сказать, что мы уходим.

Я постучал в ее дверь, но она не ответила, и я вздохнул, прислонившись к ней лбом. — Не надо ненавидеть меня, колибри. Я просто пытаюсь поступить правильно и обеспечить всем безопасность. Ты ведь понимаешь это, правда?

Тишина.

— В холодильнике есть пицца, если проголодаешься. Мы скоро вернемся, и я расскажу тебе, что происходит, хорошо?

Ничего.

Я стиснул зубы, борясь с растущим во мне разочарованием, прежде чем заставить себя спуститься вниз. Я направился в гараж, забираясь в свой грузовик, где Чейз и Джей-Джей уже ждали внутри в своих боксерах. Мне не нужно было «проверять их задницы», как мило предложил отец, я верил, что они оба сделают то, что я попрошу. И хотя Чейз все еще находился на испытательном сроке, я был уверен, что он не подведет меня в этом деле. Я хотел, чтобы он был там сегодня, потому что, что бы ни случилось, это изменит судьбу Коув. Либо мы найдем способ прийти к миру с Шоном, и он уберется к чертовой матери из моего города, либо он объявит войну раз и навсегда. В любом случае, этот засранец все равно был покойником. Сегодня как раз решалось, собираюсь ли я прокрасться ночью в его дом и всадить нож ему в череп, или он умрет от дула моего пистолета на виду у всего мира на войне.

Мы подъехали к «Утесам Вентозы», направляясь по бездорожью, которое вилось к самой высокой точке.

Вскоре мы выехали на ровный, поросший травой участок земли на вершине утеса, затем припарковались и осмотрели местность. Мой отец уже был там в своем синем грузовике и кивнул нам через окно.

На горизонте показался белый внедорожник, который, вздымая пыль, мчался по грунтовой дороге с другой стороны утеса. Он остановился, и из него вышел Шон в одних боксерах и с поднятыми вверх руками. Трое его людей последовали за ним, и Лютер тоже вышел из своего грузовика, кивнув нам, чтобы мы следовали за ним. Я вышел на траву, солнце било по моей обнаженной коже, Джей-Джей и Чейз встали по бокам от меня, в то время как Лютер вышел вперед. Тело моего отца было сплошь мускулистым и почти полностью покрыто татуировками. Над его лопатками изгибалось слово «Арлекин», а вдоль всей спины тянулась татуировка позвоночника.

— Привет, парни, — позвал Шон, как будто мы были старыми друзьями, собравшимися выпить, и ненависть пробежала рябью по моему телу. — Ну разве вы не красавцы?

Мы приближались до тех пор, пока между нами не осталось всего пять футов, и Шон слегка крутанулся, словно желая доказать, что он совершенно безоружен. Его люди последовали его примеру, а затем Шон покрутил пальцем в воздухе, призывая нас доказать, что мы не прячем никакого оружия, и мы по очереди повернулись, чтобы он мог убедиться, что к нашим спинам или ногам ничего не пристегнуто.

— Красиво, — сказал Шон с ухмылкой. — Жаль, что никто не захватил камеру, а? Мы бы сейчас сняли чертовски классное порно. Все было бы распродано ровно за пять минут. Если подумать, мне бы понравилось сниматься в кино еще больше, если бы мне сосали член по двенадцать раз в день, думаю, мне нужно сменить профессию. — Он рассмеялся, и его люди засмеялись еще громче, как хорошие маленькие закадычные друзья.

Я холодно нахмурился и подошел к отцу, а Джей-Джей и Чейз держались рядом.

— Ты позвал нас сюда, Шон, — сказал Лютер своим раскатистым голосом. — Так почему бы тебе не использовать свой рот для чего-то стоящего и не сказать нам, чего ты хочешь.

— Ладно, король Арлекин, успокойся, не вывихни бедро, — передразнил Шон, хотя мой отец был ненамного старше его. Что было просто еще одной причиной, по которой у меня мурашки побежали по коже при мысли о том, что Роуг встречалась с ним. Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы просто не напасть на него здесь и сейчас голыми руками, не вырвать жизнь из его никчемного тела и не заставить его заплатить за то, что он прикоснулся хотя бы пальцем к моей девочке.

— Следи за своим языком, — прорычал я, и взгляд голубых глаз Шона скользнул по мне.

— О, у него сегодня огонь в венах, ребята. Последний раз, когда я тебя видел, ты заползал под мой трейлер, как трус, — сказал Шон с мрачной усмешкой.

— Ну, а когда я видел тебя в последний раз, ты спасался бегством, как олень от дула охотничьего ружья, — выплюнул я, и он усмехнулся.

— Туше, — сказал он. — А теперь слушай. — Улыбка драматично сползла с его лица. — Я хочу выдвинуть перед тобой несколько условий, и, если ты не сможешь их выполнить, что ж… думаю, в ближайшие дни я с удовольствием проломлю вам черепа.

— Каковы твои условия? — Потребовал ответа Лютер.

— Я хочу Сансет-Коув, — объявил Шон, поднимая руки и указывая на это место, а у меня волосы встали дыбом. — Здесь действительно красиво. А женщины здесь… ммм. — Он поцеловал пальцы. — И пляж очень красивый. Думаю, я смогу жить здесь и властвовать в твоем сияющем доме. Ты отдашь мне этот город, и я отступлю, больше никаких сражений, никакой войны. Все просто. Так что скажешь?

— Нет, — прорычал я, прежде чем мой отец успел вымолвить хоть слово. — Ни за что, блядь.

Лютеру потребовалось больше времени, чтобы обдумать это, и я одарил его взглядом, который говорил, что я буду бороться с ним до последнего. Шон не отнимет это место у моей семьи. Это был наш дом, земля, на которой мы выросли, и я готов умереть за нее здесь и сейчас, если потребуется.

— Я думаю, последнее слово остается за твоим папочкой, парень, — поддразнил Шон, глядя на Лютера, в то время как Чейз и Джей-Джей сгрудились вокруг меня, готовые тоже вступить в бой за Коув. — Так что же это будет, папочка? Кровавая бойня? Или один маленький городок?

— Это владения Фокса, — сказал наконец Лютер. — Если он сказал «нет», то это твой ответ.

Шон в гневе провел языком по зубам, и его взгляд снова устремился на меня. — Значит, это то, чего ты хочешь, солнышко? — В его тоне чувствовалась смертельная нотка. — Потому что, скажу я тебе, если ты наживешь себе врага в лице меня, ты наживешь себе врага в лице самого дьявола. Из-за меня твой милый городок будет залит кровью, из-за меня детишки будут кричать в своих кроватях в ужасе от монстров, заползающих в их парадные двери, из-за меня ваши женщины будут лежать на спинах и принимать члены «Мертвых Псов» во все дырки, которые им приглянутся, показывая им, каково это, ощутить внутри себя настоящих мужчин. — Он сделал шаг ко мне, весь такой развязный и самоуверенный, а у меня пальцы зачесались от желания вогнать в него клинок. — Если ты хочешь войны, ты просишь ад нанести тебе визит. Так ты уверен, что хочешь отправить приглашение, парень?

Я расправил плечи перед этим высокомерным куском дерьма, делая шаг к нему, чтобы показать, что он меня не пугает. В моем сердце не было ни малейшего страха перед Шоном Маккензи. Я сам был монстром, способным принести смерть так жестоко и болезненно, как он только мог себе представить. И я знал, что должен сделать, потому что это был мой единственный шанс спасти свой город от этого пса.

— Сразись со мной здесь. Без оружия. Мы сразимся, и тот, кто к концу боя еще будет дышать, заберет Сансет-Коув. Если ты выиграешь, ты позволишь моей семье собрать вещи и уехать из города, а если выиграю я, твои люди уберутся из моего родного города и никогда не вернутся, — прорычал я.

— Фокс, — настойчиво прошипел Чейз при этих словах, но я бросил на него взгляд, который велел ему отступить. Это было мое решение. Если Шон собирался бросаться словами, изображая крутого, то я собирался разоблачить его блеф.

Шон смерил меня взглядом, подходя ближе, пока его грудь не коснулась моей. Мы были практически одного роста, и его глаза, похожие на бледно-голубое небо, смотрели в зелень моего леса. Я хотел крови для Роуг, и я буду счастлив потребовать ее у него прямо здесь, прямо сейчас, как только сила наших тел определит победителя. И я выиграю, в этом у меня не было сомнений.

— Заманчиво, малыш Фокси, — промурлыкал Шон, пожирая мое личное пространство, пытаясь запугать меня. — Я бы с удовольствием посмотрел, как ты будешь лежать на земле, испуская свой последний вздох.

— Тогда сразись со мной, — бросил я вызов.

Он склонил голову набок, притворяясь, что обдумывает это, но я видел решение в его глазах. — Не-а. — Он отступил, чтобы присоединиться к своим людям. — Мне всегда больше нравилась война. Думаю, я вторгнусь в ваш город, как пираты в старые добрые времена, и позволю своим людям грабить, насиловать и убивать ваших людей.

— Трус, — прошипел ему Лютер.

— О нет, уверяю тебя, король Арлекин, я не трус, — сказал Шон с широкой улыбкой. — Я просто хочу продлить твое падение с вершины, чтобы ты увидел, как твои парни умирают один за другим. — Произнося эти слова, он сложил пальцы пистолетом, делая вид, что стреляет из него в каждого из нас, и его глаза злобно сверкнули.

— Я — твоя смерть, Шон, — предупредил я, когда мы начали пятиться к грузовикам. — Мое лицо будет последним, что ты увидишь.

— Это мы еще посмотрим, солнышко, — засмеялся он, оставаясь на месте и глядя нам вслед, но, когда мы вернулись к грузовику, мое внимание привлекла яркая вспышка, и мое сердце дрогнуло.

Роуг выпрыгнула из-под брезента, лежащего в кузове моего грузовика, и запрыгнула на крышу с пистолетом в руках, а ее желтый сарафан развевался на ветру вокруг ее бедер.

— Сдохни, гребаный ублюдок! — закричала она, стреляя в Шона.

Я ахнул, разворачиваясь, когда один из людей Шона рухнул на землю с простреленной ногой, а Шон подтащил другого перед собой в качестве щита, убегая к чертовой матери. Большинство пуль Роуг прошли мимо, хотя одна попала живому щиту в руку, и Шон расхохотался, когда ее пистолет разрядился.

— Привет, сладенькая! — крикнул он, возвращаясь к своему внедорожнику. — А я все думал, когда же ты покажешься. Держи свою киску влажной до тех пор, пока я не верну ее себе!

Я с криком ярости прыгнул на капот своего грузовика, схватил Роуг и спрыгнул с другой стороны, когда Шон достал пистолет из своей машины.

Я запрыгнул на водительское сиденье с ней на руках, а когда Джей-Джей и Чейз сели, перебросил ее им на колени. Шон открыл ответный огонь, и мой отец подставил свой грузовик под пули, низко пригнувшись, давая нам шанс развернуться и уехать к чертовой матери. Лютер помчался по дороге вслед за нами, но Шон не последовал за ним.

Джей-Джей усадил Роуг вертикально к себе на колени, пока она боролась с ним, как будто отчаянно хотела вырваться и напасть на этого ублюдка.

Я шлепнул ее по бедру, чтобы привести в чувство, а она взвизгнула, посмотрела на меня и сильно ударила по лицу. Грузовик занесло, но Джей-Джей поймал руль, чтобы я не съехал с грунтовой дороги, а я зарычал на Роуг.

— О чем, блядь, ты думала? — Рявкнул я на нее.

— Я думала, что убью Шона, своими собственными руками, пока он будет беззащитен, — прорычала она. — Мне показалось, что это чертовски хорошая возможность.

Я покачал головой, хотя, блядь, не мог с этим поспорить. Она почти уложила его, и ее план мог бы действительно сработать, если бы она умела стрелять из пистолета, черт возьми. Но это не сделало меня менее злым.

— Это было круто, красотка, — усмехнулся Джей-Джей, и я бросил на него сердитый взгляд, заметив, что Чейз тоже борется с усмешкой. Придурки.

— Ну, я надеюсь, тебе понравилась экскурсия, детка, — прорычал я в ярости. — Потому что мы официально находимся в состоянии войны с «Мертвыми Псами», и это означает, что ты не выйдешь из дома, пока голова Шона не будет изрешечена пулями.