Остров Мертвецов

— Это чушь собачья! — крикнул Фокс.

Лютер ушел из дома и забрал с собой Роуг больше часа назад, а Фокс все еще не успокоился. Я хотел пойти за ними так же, как и он, но наш босс держал нас за яйца. Что мы должны были делать? Черт возьми, нам противостоял сам Лютер Арлекин, не говоря уже о том, что Роуг не отказалась от этого посвящения. Я всегда говорил, что глупо, что девушки не могут присоединиться к Команде, но она? Из всех девушек во всем гребаном мире, она была единственной, ради кого он решил сделать исключение?

Не то чтобы у нее не было боевого духа, требуемого для «Арлекинов», - черт возьми, она была бы лучшим членом Команды, чем большинство, — но это была Роуг. Ей не суждено было стать частью этой жизни. Она бы никогда не выбрала ее. Она должна была быть свободной и никому не подвластной.

Теперь же ей предстояло быть прикованной к Лютеру, как и всем нам, и это было хуже, намного, блядь, хуже. То, что я делал как часть Команды, изменило меня, оставило шрамы на моей душе. Я не хотел, чтобы она вела ту же жизнь, для которой мы были созданы. Я не хотел, чтобы на ее руках была кровь, а враги охотились за ней по ночам. Стать «Арлекином» означало унаследовать ненависть каждого из «Проклятых» и каждого из «Мертвых Псов» в штате, плюс еще много чего. Блядь… и Маверик. Что, черт возьми, он подумает? Не то чтобы меня это волновало. Только, блядь, теперь он точно сойдет с ума. Что, если он будет видеть в ней тоже что и в нас, охотится за ней, как за нами?

Я запустил пальцы в волосы, следуя за Фоксом, который метался по дому и крушил все подряд. Это было чертовски раздражающе, учитывая, что мы только что заменили половину этого дерьма после его последнего срыва. Я держался рядом с ним в основном для того, чтобы убедиться, что он не возьмет сумку с оружием и не отправится за своим отцом на самоубийственную миссию. Потому что, если Фокс отвернется от него, Команда отвернуться от Фокса. Лютер пользовался слишком большим уважением среди наших людей, особенно среди старейшин, и я точно знал, что по крайней мере половина из них отомстит за него кровавой местью.

Чейз сидел на кухонном островке, обхватив голову руками и зажав сигарету в зубах. Я бросал на него взгляд каждый раз, когда Фокс проходил по комнате и что-нибудь крушил. К тому времени, как он закончит, у нас не останется мебели. Дворняга бегал за мной по пятам, сердито тявкая на Фокса, но это не приносило никакой пользы.

— Меня тошнит от того, что он управляет нашими жизнями, — прорычал Фокс, пиная мусорное ведро так, что оно вылетело во внутренний дворик.

Я схватил его за плечо, разворачивая лицом к себе. — Прекрати, — потребовал я, и он почти оттолкнул меня, прежде чем встретиться со мной взглядом и найти в нем что-то, за что можно ухватиться. — Ты не можешь это изменить. Поэтому мы должны понять, как с этим справиться.

— Джей, — прохрипел он. — То, что она в Команде, означает, что ей придется делать все, что он скажет. Мне все равно, какую сделку, по ее мнению, она заключила с ним, чтобы защитить себя — я знаю его. Я знаю, какой он. И я готов поспорить, что задача, которую он перед ней поставил, чертовски невыполнима. А это значит, что как только она потерпит неудачу, все его красивые обещания сойдут на нет, и он будет использовать ее любым способом, которым захочет.

Я кивнул, сам борясь с этой правдой. — Я знаю, чувак, я знаю.

— Мы могли бы вывезти ее из города, — предложил Чейз. — Скажем, что она сбежала. Просто отправим ее туда, от куда она не сможет вернуться.

— Это твой ответ на все, черт возьми, происходящее в эти дни? — Фокс рявкнул на него, и Чейз вскочил со своего места, направляясь к нам.

— Если бы мы сделали это с самого начала, мы бы не оказались в таком положении, — тихо сказал Чейз.

Фокс бросился на него, и я встал между ними, прижав руки к груди каждого из них.

— Хватит, — скомандовал я. — У нас и так хватает дерьма, с которым нужно разобраться, и без того, чтобы вы еще друг с другом переругались. Держите себя в руках.

— Я просто говорю, что если бы мы придерживались моего первоначального плана, то она была бы где-нибудь далеко отсюда, в безопасности. И Шон даже не узнал бы, что она жива, — огрызнулся Чейз.

— Меня так тошнит от того, что ты ведешь себя так, будто не хочешь, чтобы она была здесь, — прошипел Фокс, наваливаясь на меня всем своим весом, пока я пытался удержать его. — Повзрослей и признай свои гребаные чувства. Думаешь, я не вижу, как сильно она тебе небезразлична? Когда-то она была одной из твоих лучших друзей.

— Да, ключевое слово когда-то, — прорычал Чейз, наваливаясь на меня с другой стороны, так что я оказался зажатым в бутерброде из мышц.

— Он прав, Чейз, — вмешался я, но сохранил свой голос ровным, не желая вступать в этот спор. — Кроме того, сейчас она уже точно никуда не денется, и мы все равно не собираемся ее отпускать, так что твоя точка зрения спорна.

— Моя точка зрения всегда, блядь, спорна с вами двоими, — прорычал Чейз. — Но я здесь единственный, кто не ослеплен этой девушкой.

Мое горло сжалось, а Фокс зашипел.

— Что, блядь, это значит? — потребовал ответа Фокс. — Член Джей-Джея не входит в уравнение с ней, не так ли, Джей?

Я посмотрел на Чейза через плечо, и мое сердце заколотилось в панике.

— О, ты знаешь, что я имею в виду, — пренебрежительно сказал Чейз, пытаясь скрыть то, что он сказал. — Джей-Джей — ее маленький лучший друг.

Я наконец оттолкнул их обоих друг от друга, отойдя подышать свежим воздухом. — Этот разговор бессмыслен. Что сделано, то сделано, поэтому нам нужно придумать способ защитить ее от худшего, что может предложить эта Команда.

Дворняга подбежал к ногам Фокса, и тот поднял пса на руки, поглаживая его по голове, как злодей из Бонда, прищурившись, глядя на Чейза, и Дворняга присоединился к нему в хмуром взгляде. Чейз прислонился спиной к кухонному островку с таким же пронзительным взглядом, и я вздохнул.

— Лютер сказал, что хочет от нее только одного, так что, возможно, у нее это получится, и он не будет просить ее делать то дерьмо, которым мы занимаемся, — продолжил я, когда больше никому нечего было сказать.

Наконец голова Фокса повернулась ко мне. — Я хочу знать, что это такое, и тогда я сам лично доставлю ему это, чтобы ей не пришлось этого делать.

— Если Лютер попросил ее о чем-то, то только она может ему это дать, идиот, — огрызнулся Чейз.

— Ну, это не деньги, — сказал я, нахмурившись.

— Что у нее есть такого, чего нет ни у кого из нас? — Спросил Фокс, пытаясь сосредоточиться.

— Киска? — Предположил Чейз.

— Какое это, блядь, имеет отношение к делу? — спросил Фокс.

— Не знаю, чувак, может быть, это связано с тем фактом, что она первая девушка, прошедшая посвящение в «Арлекины»? — Чейз бросил ему в ответ: — И она не просто девушка, не так ли? Так что я бы сказал, что это во многом связано с тем, что у нее есть киска, и, скорее всего, с тем, что эта киска держит тебя на коротком поводке.

— Что еще может заставить меня сделать отец, чего я еще не сделал? — Фокс покачал головой.

— Ну… может быть, дело больше в практичности, — продолжил Чейз с мрачной тенью в глазах, и я нахмурился, задаваясь вопросом, к чему он клонит. — Тебе нужна Роуг, и только Роуг.

— И? — Настаивал Фокс.

— И, если Лютер понял, что ты никогда не остепенишься ни с одной другой девушкой, кроме нее, тогда… — Чейз пожал плечами, как будто это было очевидно, но нам с Фоксом — нет. Хотя мое сердце бешено заколотилось, и мне не понравилось, как скрутило мой желудок. Чейз закатил глаза, глядя на нас, как на идиотов. — Наследники, — объявил он. — Откуда у Лютера будут наследники, если ты никогда, ни на какой другой женщине не женишься?

Я неестественно затих, и мое сердце рухнуло куда-то на дно груди, как «Титаник», унося с собой все надежды и мечты. Фокс тоже затих, и тьма, казалось, окутала его. Я знал его позицию по отношению к детям, и это было гребаное «нет». Он не хотел растить детей, обреченных на ту же жизнь, к которой его принудили, и это был не первый раз, когда Лютер пытался заставить его остепениться. Он даже предложил Фоксу обрюхатить шлюху, если тот не хотел жениться и создавать счастливую семью. Это было гребаное безумие. Но Фокс отказался, сказав, что скорее умрет, чем приведет детей в этот мир. Теперь Лютер, возможно, играл по-другому, и это заставило меня чертовски сильно испугаться, потому что я точно знал, что Роуг согласилась на все, о чем он попросил.

Но он точно просил не об этом. Точно, блядь, не об этом.

— Нет, — Фокс отверг эту идею одним резким словом, и я не мог отрицать, какое облегчение я почувствовал из-за этого. — Роуг никогда не согласится на это, она даже не хочет трахаться со мной, не говоря уже о… — Он оборвал себя, сжав челюсти.

— Возможно, скоро согласится. Совершенно очевидно, что она — единственная девушка, из-за которой у тебя может измениться мнение о создании семьи, — сказал Чейз, переведя взгляд на меня, и в его глазах промелькнул отблеск его разбитой души. Моя надежда снова исчезла, как только я представил, как Роуг трахается с Фоксом, пытаясь забеременеть от него. Ярость закипала во мне, как загорающийся бензин, и я боролся изо всех сил, чтобы сдержать ее.

Хлопнула входная дверь, и Дворняга взволнованно тявкнул, бешено извиваясь в руках Фокса, пытаясь освободиться. Он поставил его на пол, и стук его когтей по половицам наполнил воздух, когда он выбежал из комнаты и направился по коридору.

Через минуту на кухню вошла Роуг, и мы все столпились вокруг нее, притягиваясь к ней, как будто она была магнитом.

— Куда он тебя отвез? — Спросил Фокс, потянувшись к ее руке, и она позволила ему взять ее, заставив мою голову закружиться от беспокойства.

Чейз посеял семя сомнения в моем сознании, и оно уже прорастало. Роуг не связывала себя обязательствами со мной, она могла выбрать его, если бы захотела. Она могла бы согласиться подарить Лютеру наследника, если бы достаточно сильно хотела убить Шона. Я имею в виду, да, это было чертовски экстремально, но моя красотка была чертовски экстремальной, и внезапно меня охватил такой страх, что я чуть не сошел с ума.

— Чтобы заклеймить меня, — сказала она с легкой горечью, а затем выдернула руку из руки Фокса и повернулась, указывая на повязку на задней стороне правого бедра, которая скрывала новую татуировку.

Фокс с проклятием упал на колени, снимая ее, чтобы посмотреть, а плечо Чейза прижалось к моему, когда мы склонились над ним, чтобы рассмотреть. Символ «Арлекинов» смотрел на нас в ответ, череп, казалось, насмехался надо мной из-под своей шутовской шляпы, и на несколько долгих секунд мой мир показался мне удручающе маленьким. Я вспомнил тот день, когда сделал свою собственную татуировку на внутренней стороне запястья, клеймящую меня, делающую меня собственностью Лютера и навсегда частью этой Команды до мозга костей.

Я больше не мог этого выносить. Всего этого было чертовски много, и мне просто нужно было убраться нахуй отсюда.

Я прошел мимо нее, прошел по коридору и толкнул дверь в гараж.

— Джей-Джей! — крикнула мне вслед Роуг, но я не остановился, сбежал вниз и сел в свою машину.

Моя голова была затуманена гневом, ревностью и сожалением. Я больше не знал, как реагировать на все это дерьмо. Я даже не хотел возвращаться в прошлое и убегать в горы с Роуг и ребятами. Я просто хотел, чтобы настоящее не выглядело так чертовски хуево. Я хотел жизнь, в которой я мог бы быть с ней, не теряя свою семью. Жизнь, в которой мне не пришлось бы склонять голову перед Фоксом из-за Роуг и клятв, которые я дал как «Арлекин». Жизнь, в которой Чейз не смотрел бы на меня так, будто я собираюсь разрушить нашу семью. Потому что в глубине души я знал, что он прав. Что если я не остановлюсь, моя связь с Роуг разрушит наши жизни. И, возможно, теперь мне придется остановиться. Возможно, теперь мне придется проглотить свою любовь к ней и наблюдать, как Фокс предъявляет на нее свои права, а она позволяет ему это из-за какой-то сделки, которую заключила с Лютером. Или, может быть, она все равно хотела его, а я просто бредил, думая, что она когда-либо могла хотеть меня.

Прежде чем я успел выехать из гаража, появилась Роуг, открыла пассажирскую дверцу и просунула голову в машину. — Подожди, — сказала она, задыхаясь.

— Мне нужно убраться отсюда, — пробормотал я, не глядя на нее.

Она плюхнулась на сиденье и захлопнула дверцу. — Тогда езжай.

Я вздохнул, затем завел двигатель, и, когда дверь гаража открылась, отъехал от дома и выехвл за ворота.

Я не останавливался, пока мы не добрались до пляжа и не увидели на наше старое убежище — «Игровую Площадку Грешников».

Я толкнул дверцу, вышел из машины и зашагал по песку, не дожидаясь Роуг. Я знал, что веду себя как мудак, но мне было насрать. Мне просто нужно было вернуться в единственное место в этом городе, где я мог притвориться, что у меня нет никаких обязательств.

Я взобрался по самодельной лестнице, перепрыгнув через ограждение на самом верху в парк развлечений, и вскоре Роуг появилась у меня за спиной, следуя за мной, пока я в бешеном темпе шагал по доскам.

Я добрался до дальнего конца пирса, когда поднялся ветер и завертелся вокруг нас, и, прислонившись к деревянным перилам, стал смотреть на темно-синюю воду. Сколько раз в детстве я стоял здесь, смотрел на горизонт и думал, ждет ли нас за ним лучшая жизнь? Бывали дни, когда у нас возникало искушение сесть в лодку и посмотреть, как далеко мы сможем уплыть, но мы так и не сделали этого. Проблема заключалась в том, что Сансет-Коув притягивал нас, словно наши души были привязаны к нему, и в глубине души я понимал, что мы никогда не сможем по-настоящему покинуть его. Это был наш дом, и мы были привязаны к нему кровью, воспоминаниями и друг другом. Я должен был знать, что Роуг однажды вернется, — ее жизнь была слишком глубоко связана с этим местом, и в конце концов оно позвало ее домой..

Роуг придвинулась ко мне, и ее рука коснулась моей. — Поговори со мной, Джей, — настаивала она.

— Мне нечего сказать, — пробормотал я.

— Я думаю, тебе есть что сказать, — тихо произнесла она. — Ты сердишься на меня?

Я долго думал над этим вопросом, а затем, наконец, покачал головой. — Нет, — признался я. — Я знаю, что ты вернулась в этот город по своим собственным причинам. Я не настолько глуп, чтобы думать, что я был одной из них. Лютер отдал тебе Шона, так что, я думаю, ты сделала то, что считала нужным.

— Джей-Джей… — Она положила руку мне на плечо, но я стряхнул ее.

— Не надо, — предупредил я рычанием. — Не жалей меня, красотка.

— Я не жалею, — серьезно сказала она. — Послушай, я знаю, что ты злишься, но этот выбор касается не тебя, или Фокса, или Чейза. Он касается только меня и Лютера. Я должна это сделать.

— Я понимаю, — пробормотал я. — Ты хочешь убить Шона за то, что он сделал с тобой, и ты заплатишь любую цену за свою месть.

— Да, — сказала она.

Я натянуто кивнул, чувствуя, как внутри у меня все сжалось. — Так какова цена?

— Не могу сказать, — вздохнула она.

Я резко повернулся к ней, глядя на нее сверху вниз, поскольку вторгся в ее личное пространство. — Ладно, не говори. Но скажи мне вот что: это будет стоить мне тебя?

Она нахмурилась, ее глаза были полны какой-то внутренней борьбы, которую я не мог расшифровать. — Я не могу обещать, что этого не произойдет.

Я кивнул, и мои губы скривились в горькой улыбке. — Ну, тогда, я думаю, это все. Потому что я не собираюсь сидеть и ждать, пока мне разобьют сердце. — Только не снова.

Я двинулся, чтобы уйти, но она схватила меня за руку, притянув к себе, и ее губы встретились с моими. Я сопротивлялся всего две секунды, прежде чем поцеловал ее в ответ, слабый, как всегда, перед ней.

— Пожалуйста, подожди, — взмолилась она, ее рука схватила мою футболку сзади, и я послушался, потому что был в шоке от того, что эта девушка умоляла меня о чем-то. — Ты не понимаешь.

— Тогда дай мне понять, — приказал я, мои губы снова коснулись ее губ и они были такими чертовски сладкими на вкус, что мне захотелось умереть здесь и сейчас, только чтобы мне не пришлось снова сталкиваться с потерей ее. — Потому что я начинаю бояться, что то, о чем тебя попросил Лютер, будет означать, что в конечном итоге я буду наблюдать, как ты выбираешь Фокса. И я не уверен, что смогу это сделать, красотка. Я думаю, это убьет меня.

Она покачала головой. — Я никого не сделаю этот выбор, — настаивала она, и я надеялся, что это означало, что Чейз ошибался насчет того, чего хотел Лютер.

— Это не так? Ты клянешься в этом?

Она кивнула, ее глаза были полны искренности. — Клянусь, Джей.

Между нами повисла тишина, и напряжение в моей груди ослабло, позволив мне снова дышать. И все стало яснее, чем когда-либо за долгое время. Я хотел Роуг всю свою жизнь и знал, что никогда не буду достоин ее, но я должен был попытаться сделать ее своей, иначе я буду сожалеть об этом вечно.

— Ну, а что, если я попрошу тебя выбрать, — сказал я сдавленным голосом, в ужасе от того, что этот разговор может со мной сделать. Но я слишком долго откладывал это, и теперь я столкнулся с потерей ее, и, если я буду оттягивать неизбежное еще дольше, это только разрушит меня еще глубже. Так что к черту все, я бы попросил и принял отказ сейчас, как большой мальчик, если такова была моя судьба.

Мои брови сошлись на переносице, и она схватила меня за щеку, пристально глядя мне в глаза. Слезы хлынули из ее океанской синевы, пока мне не показалось, что я смотрю на мелководье Сансет-Коув. Она была воплощением этого города, достаточно красивой, чтобы поставить мужчину на колени, и достаточно опасной, чтобы вырвать его сердце из груди.

— Ты бы не захотел меня, если бы не знал раньше, Джей, — выдохнула она. — Мы связаны нашим долбанутым детством, но ты меня больше не знаешь. Ты не знаешь, кем я была или как я изменилась. Я не та цельная девушка, которую ты хочешь, я полна разбитых осколков.

Я схватил ее за руку, крепко прижав ее к своему колотящемуся сердцу. — Ты думаешь, я цел? Я так извратил свою душу, что ее уже не исправить. Но если жизнь пытается сломать нас, это не значит, что она меняет то, кем мы являемся в глубине души. Я вижу тебя, Роуг. Я бы увидел тебя, даже если бы был слеп и погребен на дне океана. И сейчас я хочу тебя еще сильнее, чем раньше, потому что эта девушка — воин, она сражалась каждый день своей жизни и выжила. Она столкнулась с болью и потерями, и она все еще здесь, борется за ту свободную жизнь, о которой мы все так давно мечтали. Остальные из нас потеряли эту способность, Роуг, но ты — нет. — Я запустил пальцы в ее волосы. — И когда мы вместе, ты заставляешь меня думать, что это снова возможно. Может быть, все, чего мы когда-либо хотели, ждет нас, если мы осмелимся попытаться достичь этого.

Она смотрела на меня так, словно хотела погрузиться в эту мечту вместе со мной и никогда не отпускать, но потом ее взгляд оторвался от моего, и мои надежды рухнули вместе с ними.

— Я давным-давно воздвигла стену вокруг своего сердца, Джей-Джей, — печально сказала она. — И как бы мне ни хотелось отдать его тебе, боюсь, я потеряла ключ, чтобы попасть внутрь.

Боль прожгла дыру в моей груди от этих слов, но не из-за меня, из-за нее. Я был разбит тем фактом, что эта девушка была ранена так глубоко, что больше никому не могла доверить свое сердце. И я знал, что отчасти несу за это ответственность. Это было то, чего я не мог себе простить, и, возможно, правильным поступком было отпустить ее. Потому что кто я такой, чтобы думать, что смогу завоевать ее сердце? Я не заслуживал эту девушку. Я был городской шлюхой и годами продавал кусочки своей души любому, кто хотел их заполучить. Я пытался сохранить какую-то часть себя целым для нее, но, присмотревшись, я не был уверен, что мне это действительно удалось. Так почему я должен ожидать, что того, что осталось, будет достаточно?

Я сделал шаг назад, но она двинулась вместе со мной, не отпуская меня.

— Подожди, — прохрипела она, и слеза скатилась из ее глаз. — Я все еще хочу тебя. И я тоже хочу быть твоей. Но я не могу обещать вечность, потому что я больше не знаю, как выглядит вечность. Все, что я знаю, это то, что я не могу отпустить тебя. Пока нет. Так что, пожалуйста, не уходи.

— Роуг… — Тяжело произнес я.

— Я просто боюсь, Джей-Джей, — сказала она, когда еще одна слеза скатилась по ее щеке, а ветер разметал волосы по плечам. — Я так чертовски боюсь. Однажды ты разбил мне сердце, хотел ты того или нет, и я хочу доверять тебе, но это не так просто. Все так хуево, но, когда я с тобой, я чувствую себя намного менее хуево, и мне это нравится. И, может быть, надеюсь, я смогу понять, как дать тебе все, потому что именно так я себя чувствую, когда я с тобой. Как будто я просто переполнена… всем.

Она повернулась, вцепилась в перила и посмотрела на океан, чтобы скрыть от меня свои слезы. Я подошел к ней сзади, убрал волосы с ее лица и повернул ее так, чтобы она посмотрела на меня, обнял ее и обнаружил, что тоже не могу отпустить ее.

Конечно, уйти было невозможно. Это была Роуг. Я принадлежал ей, и меня это вполне устраивало, пока я знал, что она не собирается вырывать мое сердце из груди и снова покидать этот город. Но, может быть, ей просто нужен был кто-то, кто был бы рядом с ней, ее опорой и не позволил бы ей уйти. Я мог бы это сделать. Я докажу ей, что землю из-под ее ног больше не вырвут, а если и вырвут, то я буду рядом, и она сможет держаться за меня, чтобы пережить любую бурю, которая обрушится на нее.

Я провел большим пальцем по ее нижней губе, вытирая слезы, когда они еще сильнее потекли по ее щекам.

— Иногда ты выглядишь такой чертовски одинокой, что это ломает меня, — пробормотал я, а затем наклонился, чтобы поцеловать ее в губы и ощутить солоноватый привкус ее боли. — Но я здесь, красотка. И я никуда не уйду. Я обещаю. Пока ты хочешь меня, ты никогда больше не будешь одна.

Она приподнялась на цыпочках навстречу моему поцелую со вздохом тоски, ее язык проник между моими губами, и мы тут же скрепили это обещание друг другу. Это было своего рода обязательство, возможно, не то, на которое я надеялся, но, возможно, гораздо более значимое, чем все, что я когда-либо испытывал. Я видел ее раны более отчетливо, чем раньше, и знал, что это то, что ей нужно. Время.

Поэтому, что бы ни случилось в будущем, я найду способ быть рядом с ней, я буду тем мужчиной, которым хотел быть, когда был мальчиком. И, может быть, когда-нибудь она поймет, что даже если ей потребуется вечность, чтобы исцелиться, я все равно буду стоять там в конце времен, ожидая, когда она полюбит меня.

***

Прошла напряженная неделя, в течение которой каждый день мы ожидали нападения, которого так и не последовало. Возможно, мы находились в состоянии войны, и люди Шона могли напасть в любой момент, но пока мы ждали, когда он сделает первый шаг, все шло как обычно. И мне пришлось вернуться к работе и добыть столько наличных, сколько я мог, чтобы компенсировать свою ежемесячную долю, плюс убедиться, что в «Загробной Жизни» все не полетело к чертям, пока я жонглировал обязательствами перед «Арлекинами».

Чейз, возможно, и помогал мне, чтобы мне больше не пришлось работать в «Кукольном Домике», но у этой благотворительности были свои пределы, и остальное я, черт возьми, заработаю своим трудом, прямо на сцене моего клуба. Он и сам не мог позволить себе слишком много, а я не собирался подвергать его опасности оказаться не в состоянии внести свою собственную долю.

Сегодня вечером должен был состояться дебют нового шоу моей труппы, и билеты на него были распроданы меньше чем за час. Я достал один для Роуг, когда она попросила прийти и посмотреть, и впервые с тех пор, как я начал танцевать, я немного нервничал перед выступлением. Теперь она была «Арлекином», и Фокс не мог запретить ей выходить из дома, но он также отдал мне прямой приказ не спускать с нее глаз все время. Я ничуть не возражал, потому что в большинстве случаев мне все равно было трудно отвести от нее взгляд. Особенно с тех пор, как мы решили официально стать… кем-то. Мы отказались от ярлыков, но мне не нужно было называть ее своей девушкой, чтобы знать, что она моя. Мы просто жили сегодняшним днем, и пока она была в городе, в моих объятиях и в моей гребаной жизни, я каждый день считал свои чертовы благословения.

Я мчался по дорогам на своем GT в «Загробную Жизнь» с Роуг рядом, и мой телефон начал громко звонить. Я нажал кнопку, чтобы подключить его через Bluetooth, как раз перед тем, как мою машину заполнил панический голос моей мамы.

— Джей-Джей, — всхлипнула она.

— Что? Что случилось? — испуганно спросил я, мое сердце бешено заколотилось в груди, когда я подумал о чертовом Шоне и его угрозах в адрес нашего города.

— Это Грег, — выдавила она.

— Усы? — Прорычал я.

— Да, он появился в доме, и он… он, — она поперхнулась словами.

— Что, мама? — Я подтолкнул ее, когда Роуг бросила на меня обеспокоенный взгляд со своего места.

— Он ограбил меня, — прохрипела она, и у меня кровь застыла в жилах. — Я не хочу поднимать шум, но я не могу внести арендную плату, а домовладелец меня достал, и теперь я не знаю, что делать, и…

— Какой у него адрес? — Я свирепо зарычал, и она сказала мне его, после чего взяла с меня обещание не убивать его и повесила трубку.

— Ты не возражаешь сделать небольшой круг, правда, красотка? — Спросил я, крепче сжимая руль.

— Нет. Езжай и достань его, Джей, — твердо сказала она, и я нажал на газ, повернул направо и помчался через весь город в сторону Сэнди-Лейн. Грег как раз выходил из своего дома, когда я подъехал, и его глаза расширились от испуга, когда он увидел, что я выхожу из своей машины.

— Ааа! — завопил он и бросился бежать, но это была скорее ковыляющая пробежка, когда он двинулся по улице в направлении пляжа. Я отпустил его, подошел к багажнику своей машины и открыл его, прежде чем достать бейсбольную биту. Когда я закрыл багажник, Роуг была уже там, ее глаза мерцали, а взгляд был устремлен на меня, словно она наслаждалась шоу.

— Черт, Джонни Джеймс, у тебя здорово получается выглядеть устрашающе, — сказала она, и я не мог сказать, что мне не понравился тон ее голоса.

На ней было легкое розовое платье, облегавшее ее изгибы, с вырезом над грудью, открывавшим ложбинку между грудями, и маленькие белые кроссовки. Суть в том, что она выглядела чертовски сексуально, и если ей нравилось смотреть, как я изображаю психопата, то я был только за.

— Пойдем, я собираюсь поохотиться за усами. — Я ухмыльнулся, и она усмехнулась, поспешив рядом со мной, когда я зашагал по улице к пляжу в поисках своей добычи.

Грег бежал по песку, но он не успел уйти далеко, и я ускорил шаг, преследуя его, вертя биту в руке.

— Ты ведь не собираешься убивать его, правда? — Роуг выдохнула, и я мрачно рассмеялся.

— Почему у тебя такой разочарованный голос? — Я поддразнил ее, затем побежал вперед за Грегом, догнав его через несколько секунд и взмахнув битой в воздухе.

Она врезалась ему в задницу, и он с криком упал на песок, перекатившись и выставив перед собой перцовый баллончик для защиты. Я ударил по нему битой, и он взвыл, когда я сломал ему несколько пальцев, а баллончик с далеким всплеском упал в океан.

— Привет, Грег, — спокойно сказал я, ставя ногу ему на грудь, чтобы он не мог встать. — А теперь помоги мне понять, приятель, потому что у меня провал в памяти. Разве я не говорил тебе, что я сделаю с тобой, если ты снова приблизишься к моей маме? — Забавлялся я с этим членососом, заставляя его скорчится подо мной и заплакать.

— Я н-не знаю, — всхлипнул он.

— О, нет, ты знаешь, Грег, — подтолкнул я, воткнув биту в песок у его головы, и он вздрогнул. — Скажи мне сейчас, пока мне не стало скучно и я не решил засунуть свою бейсбольную биту тебе в задницу. Это действительно хорошая бейсбольная бита, Грег, я не хочу этого делать. Но, помоги мне бог, я сделаю это.

— Мои у-у-у-усы, — выдавил он.

— И что насчет твоих у-у-у-усов? — Передразнил его я.

— Т-ты сказал, что ты… ты…—

— Я что? — Спросил я.

— О-оторвешь их и с-скормишь м-морской звезде, — прорычал он, и теперь по его лицу текли обильные слезы. Я знал, что этот кусок дерьма не годится для моей мамы.

— Вот именно, ну-ну, — шутливо успокоил я его, опустив биту, а затем присел на корточки и похлопал его по руке.

Его нижняя губа задрожала, когда он посмотрел на меня с надеждой, что я, возможно, не собираюсь на него нападать. Но он был усатым дураком, который скоро станет просто дураком. — Теперь скажи мне, где ты спрятал деньги, которые взял у моей мамы.

У него перехватило горло, когда он сглотнул, и сделал прерывистый вдох. — Я… я потратил их, — прохрипел он.

Я печально покачал головой. — О, Грег… Грег, Грег, Грег.

— Я верну их, мистер Брукс, клянусь в этом.

— Я тебе верю, — сказал я. — И мне они нужны к концу недели, Грег, или мне придется оторвать тебе не только усы. Имей в виду, что к тому времени сумма удвоится с учетом процентов. — Буду брать все, что смогу получить, пока у меня не хватает наличных.

Он издал испуганный звук.

— Да, — сказал я с грустной улыбкой. — И вот о чем я еще подумал. Следующим будет твой крошечный член.

Он захныкал, когда я потянулся к его лицу. — П-пожалуйста.

— Ш-ш-ш, — шепнул я ему, затем придвинулся, уперся коленом ему в грудь и достал из кармана складной нож. Резким движением я срезал его уродливые усы с лица, и он закричал, как ребенок, когда я встал и зажал их между указательным и большим пальцами.

— Держи, Джей. — Рядом со мной появилась Роуг, доставая из своей блестящей сумочки пакет для собачьих какашек, и я ухмыльнулся, схватив его, опустив усы внутрь и завязав.

— Спасибо, красотка. — Я вытер кровь с руки о джинсы, в то время как Грег обхватил лицо здоровой рукой, раскачиваясь взад-вперед и плача от боли.

— Конец недели, Грег, или я испорчу совершенно счастливый день морской звезды, когда ей придется проглотить твой крошечный член.

— Что это за история с морской звездой? — Пробормотала Роуг, когда я обнял ее за плечи и повел прочь от Грега обратно к моей машине.

Я пожал плечами. — Никто не хочет, чтобы части его тела поедало беспозвоночное. Это худший кошмар человека.

Она фыркнула от смеха, и я улыбнулся ей, когда мы вернулись к моей машине и забрались внутрь. Я бросил собачий пакетик в подстаканник и сделал мысленную пометку раздобыть себе морскую звезду сегодня вечером после работы. Да, я сегодня нырну в океан возле «Дома-Арлекинов», и да, я использую фонарь, чтобы найти ее, потому что, да, я всегда выполняю свои обещания.

Роуг взяла меня за руку, пока я мчался по дороге, и это ощущение заставило меня почувствовать себя непобедимым богом. Мой взгляд продолжал соскальзывать с дороги на нее, и все, что я хотел сделать, это остановиться и целовать ее до тех пор, пока наши легкие не разорвутся. Но поскольку я уже опаздывал, а моя труппа, вероятно, теряла голову из-за того, где я был, я не мог позволить себе отвлекаться.

Вскоре я заехал на парковку, и Роуг сжала мои пальцы на прощание. — Удачи, я буду наблюдать.

Я оглядел стоянку, и, никого там не обнаружив, бросился на нее, украдкой поцеловав, и в тот же момент просунул руку ей под платье и потер клитор через трусики.

— Я буду танцевать для тебя, — сказал я ей в губы, когда она раздвинула для меня бедра и прерывисто вздохнула. — Так что тебе лучше помнить, что все девушки, находящиеся здесь, лягут сегодня спать с желанием, чтобы я грубо трахал их и подчинял их тела своей воле, но я хочу лишь тебя. Только тебя. И когда шоу закончится, единственные фантазии, которые я буду воплощать, будут твоими, сладкая.

Я вытащил руку у нее между бедер и наклонился над ней, открывая дверь и широко ее распахивая с грязной ухмылкой. Я отстранился от нее, и она почувствовала мой вкус на своей нижней губе, прежде чем выйти из машины и поправить платье.

Я смотрел, как она заходит внутрь, не отрывая взгляда от ее задницы, и стон тоски покинул меня, когда Джонни-младший запульсировал у меня в штанах и сообщил, что Виагра для сегодняшнего шоу не понадобится. Мне все равно не нравилось глотать эти штуки, но Джонни-младший не всегда был готов к играм, особенно сейчас, когда он изо всех сил старался выставить себя честным человеком, перед Роуг. Но он был моей актерской обезьянкой, а иногда обезьянке нужно было потанцевать, чтобы принести домой деньги. Ему больше не нужно было играть в «спрячь банан» с частными клиентами, так что я не знал, на что он жаловался.

Быть богом секса — тяжелая работа, и она стала еще тяжелее теперь, когда я полагался только на стриптиз, чтобы сводить концы с концами. Я поднял цены на это шоу и пообещал, что оно заставит возбудиться даже самых яростных мужчин натуралов. Я тренировался каждую свободную минуту, и гонял своих танцоров, чтобы привести их в форму. Они были готовы, так что, если мы провернем это сегодня вечером, то зелень (Прим. Сленг. Доллары) посыплется дождем на наши головы.

Я направился к задней двери, стаскивая с себя одежду, когда Техас подбежал трусцой с маслом в руках. — Еле успел, а, босс? — Он вылил масло себе на ладони, помогая мне намазаться, и Адам тоже подбежал помогать, пока я не заблестел.

Я упал на пол, отжимаясь голышом, пока мышцы не налились кровью, затем натянул свои рваные джинсы для первого танца вечера. Я открывал шоу с Ди, и она подбежала трусцой в своем блестящем серебристом трико и на высоких каблуках, надевая мне на лицо черную маску.

— Две минуты, Джей-Джей, — предупредила она, распыляя воду на мои волосы и укладывая их назад, а затем вложила мне в руку топор дровосека. Этот танец был любимым в клубе, но сегодня я изменил его, заменив зонтик топором и добавив маску, а также изменив несколько движений на более рискованные. Я назвал его «Психоделический вальс», и он должен был взорвать умы и намочить киски.

Со сцены доносился голос Лайлы, рассказывающей грязные шутки, от которых весь клуб покатывался со смеху. Мое сердце забилось от адреналина, когда я подумал о Роуг, и я перевел дыхание, чтобы успокоить нервы. Ты делаешь это каждую гребаную неделю. Соберись, идиот.

Ди потащила меня к выходу на сцену, взволнованно улыбаясь. — Готов? — выдохнула она.

— Готов.

— Да начнется шоу! — Закричала Лайла, и Ди подмигнула мне, прежде чем выбежать на сцену, где на нее упали белые лазерные лучи, а остальная часть бара погрузилась во тьму. Раздалось оханье, когда она начала сексуальный танец под песню «Eyes on Fire» группы Blue Foundation, а я ждал своего момента.

Свет погас, погрузив всех в темноту, и я ухмыльнулся, включив маску, так что пугающее лицо осветилось красным с иксами вместо глаз и зашитым улыбающимся ртом.

Я взмахнул топором в такт, когда музыка сменилась и вместо нее заиграла «Twisted» группы MISSIO. Я вышел на сцену и встал так, чтобы свет был у меня за спиной, чтобы все могли видеть меня, пока Ди продолжала танцевать передо мной. Раздались вздохи, когда я подкрался к Ди в такт бешеному ритму, затем она развернулась в середине пируэта, и я поймал ее, закрутив под мышкой, прежде чем прижать спиной к своей груди.

Она боролась со мной в танцевальном стиле, и я обхватил ее топором, когда она наклонилась назад и проскользнула вниз, чтобы убежать от меня. Я снова поймал ее, на этот раз моя рука сомкнулась у нее на горле, пока я двигал бедрами, а музыка гремела у меня в ушах, и мы двигались в плавном, воюющем ритме, и она боролась со мной, прежде чем я повалил ее на пол.

Начал мигать свет, и я упал на нее, положив топор на сцену, а она провела рукой по моей груди, как будто пыталась остановить меня. Это было грязно и неправильно и заставило каждую девушку здесь кричать от возбуждения, потому что это было именно то, чего все они хотели от меня. Включились стробоскопы, и я перекатился вбок, перекидывая Ди себе на колени, а она перекатилась через меня всем телом, проводя рукой по собственной груди с выражением, которое говорило, что она была в смятении от того, что делала.

Я взмахнул топором и занес его ей за спину, потянув ее за него вниз, прежде чем снова перевернуть нас. Затем я поднялся на ноги, оставив топор на полу, и потащил ее за собой, развернув ее, прежде чем перебросить через плечо под одобрительные возгласы. Я отпустил ее ноги, и она упала на пол и перекатилась, снова поднявшись на ноги, прежде чем прыгнуть мне на спину, ее рука сомкнулась вокруг моего горла и заставила толпу взволнованно завопить.

Когда она отпустила меня, я развернулся, и мы танцевали в яростных толчках, которые были чертовски сексуальны, и девушки тянулись ко мне из-за сцены.

Я подвел Ди к финалу песни, обхватив ее голову руками и притворившись, что собираюсь свернуть ей шею, как раз в тот момент, когда погас свет. Толпа требовала продолжения, и я почувствовал движение моей труппы позади меня, когда они присоединились к нам на сцене.

Когда снова зажегся свет, Ди была в маске и стояла впереди моих мальчиков, когда мы все закружились в синхронном танце, и толпа сошла с ума. Мои мальчики упали вместе со мной, чтобы отжаться на сцене, в то время как Ди потянулась, чтобы схватить топор и взмахнуть им над головой, приняв свою последнюю позу, когда все мы, ребята, потянулись к ней с земли, положив руки на ее тело. Прозвучала последняя нота, и толпа закричала, когда песня закончилась, и аплодисменты полились мне в уши, когда долларовые купюры посыпались на сцену дождем, который, казалось, никогда не закончится.

Я поймал взгляд Роуг возле сцены, когда мое дыхание стало тяжелее, и радостное возбуждение охватило меня от выражения ее лица. Она выглядела очарованной мной точно так же, как я всегда чувствовал себя рядом с ней. И я хотел, чтобы она смотрела на меня так каждый день моей жизни до конца вечности.

***

После шоу я сидел за кулисами, пересчитывая свои деньги и хохоча до упаду от суммы, которую заработал сегодня вечером. Адам сидел рядом со мной, подсчитывая свои чаевые, а я взъерошил его волосы и притянул в крепкие объятия.

— Ты был просто на высоте, — рассмеялся я, отпуская его. — Я знал, что ты станешь звездой, Адам. Ты, блядь, создан для этого.

— Одна из тех старушек, которых я вытащил на сцену, засунула мне в задницу две полтинника. — Он ухмыльнулся.

— Ты живешь мечтой, чувак, — сказал я ему. — Вот оно. Чувствуешь вкус? — Я шлепнул его по лицу пачкой наличных, которую держал в руке, и он рассмеялся.

— Эй, Джей, Том Коллинз хочет поговорить, — окликнул меня Техас, и я, нахмурившись, посмотрел на него, обнаружив там чувака средних лет, которому нравилось посещать все мои выступления. На его лице была застенчивая улыбка, и я поднялся на ноги, улыбаясь ему. Он давал мне на чай больше, чем некоторые женщины из верхнего квартала, которые заглядывали сюда по выходным. Клянусь, он практически в одиночку поддерживал весь мой клуб на плаву, когда прошлой осенью у нас был период застоя. Но я никогда не видел его за кулисами, и он едва ли сказал мне два слова, когда я пытался с ним заговорить. Возможно, у него не все в порядке с головой, но он был добрым парнем, и меня особо не волновало, если он потом шел домой и дрочил на меня, потому что такова была жизнь.

— Как дела, Том? — Спросил я. — Тебе понравилось шоу?

— Да, я э-э… — Он откашлялся, выглядя немного вспотевшим. — Я просто хотел лично поздравить тебя. Сегодня вечером это действительно было потрясающее шоу.

Я просиял, и моя грудь раздулась от гордости. — Что ж, спасибо, почему бы тебе не остаться и не выпить здесь? Я попрошу Эстель принести тебе чего-нибудь.

— Нет, нет. — Он махнул рукой. — Я просто хочу отдать тебе это. — Он протянул руку, полную наличных, и я уставился на нее. Господи. Сколько, блядь, тут было? Он вложил их мне в ладонь, сжав мои пальцы, и я внезапно испугался, что он собирается потребовать какую-то компенсацию за эти деньги.

Я понизил голос, наклонившись, чтобы не смущать его, и промурлыкал ему на ухо: — Я больше не берусь за такую работу, но спасибо за комплимент, большой мальчик. — Я вложил деньги обратно в его руку, но он тут же вложил их обратно в мою.

— О, это не так, эм, нет, я не это имел в виду. Это просто чаевые за шоу, Джей-Джей, — он запнулся на своих словах, а затем внезапно бросился бежать так же быстро, как ежик Соник (Прим. Герой из мультфильма), и в мгновение ока выскользнул обратно за дверь в бар.

Я провел рукой по затылку. Бедный, бедный грустный Том. У него, наверное, годами не было секса. Обычно я не принимаю клиентов мужского пола, но, если бы я не был зациклен на Роуг, я, вероятно, бесплатно подрочил бы ему за все те деньги, которые он потратил в моем клубе.

Появилась Роуг, и все мои мысли рассеялись, когда я увидел, как она подбегает к Ди и Лайле, чтобы поздравить их с шоу. Ее глаза блуждали по мне, в них горел сексуальный голод, на который мой член находил ответ. Она направилась ко мне, и я почувствовал себя так, словно был единственным мужчиной в зале, у которого было место в первом ряду на лучшем шоу в моей жизни.

Сегодня вечером у меня была темная-притемная тяга к моей девушке, и, похоже, она испытывала ко мне тоже самое.