Покровитель для Ангела. Собственность бандита

Глава 25

Уже двенадцать ночи, а мы не спим. Михаил разжег камин, потому что за окном резко похолодало и пошел ливень. Впервые за долгое время мне легче. Мы словно открыли эту дверь, плохое ушло, оставив место чему-то новому.

Мы принимаем душ по отдельности, и теперь сижу на диване рядом с ним, смотря на огонь и греясь. Миша принес мне теплый чай, сделал себе кофе, но никакой чай меня не согреет так, как он это делает сейчас, приобнимая меня, и мне хорошо. С ним.

Единственное, что меня смущает, – это то, что Михаил вышел из душа голый до пояса, и теперь вижу его волосатую грудь. Сердце аж заходится от волнения рядом с ним. Трепещет просто.

– Ай!

Правая рука после перелома слабая, и часть чая выплескивается, попадая мне на колени и немного на диван. Я засмотрелась на него, рука дрогнула.

– Извини! Я уберу сейчас.

Вскакиваю, но Миша поднимается первым.

– Сиди. Что случилось? Рука?

– Да. Ты не мог… не мог бы одеться, пожалуйста.

– Тебя что-то смущает?

– Да. Ты, – лепечу ему, стараясь не глазеть на подтянутый мужской торс и кубики пресса, на красивую грудь, широкие плечи и сильную шею Бакирова. У него кожа матовая, чуть смуглая, мышцы стальные проступают, не давая и шанса усомниться в его силе, и еще эти тату… Боже. Он прекрасен. Идеально сложен. Я никогда таких мужчин до Михаила не встречала.

Миша вытирает остатки чая с моих голых коленей и, подойдя к комоду, вытаскивает что-то из него.

– Иди сюда.

Садится напротив, кладет мою руку себе на колено и быстро перематывает ее бинтом.

Я же смотрю на его четкие скулы, на большие выразительные карие глаза с длинными ресницами, бликующие в пламени огня, черные густые брови, строгие губы. Бакиров не мальчик, нет, но он мне безумно нравится и всегда нравился.

– Тебя пугал Архипов? Давно?

– Почти сразу, как начала работать в клубе. Он приходил ко мне домой. А потом звонил. Часто.

Михаил поджимает губы и чуть сильнее сжимает мою руку своей.

– Почему мне не сказала? Почему, Ангел? Неужели ты не могла просто рассказать мне?

– Я боялась.

– Чего?

– Что ты… что ты меня за это накажешь.

Миша прикрывает глаза, и я вижу, как сильно напрягается.

– Это Архипов обыск устроил?

– Не думай об этом, – серьезно отвечает Миша, проводит грубыми пальцами по моей ладони, сплетая наши руки.

– Отнести тебя в комнату?

– Нет. Я хочу побыть здесь. С тобой.

Смотрю прямо на него. На своего красивого-страшного покровителя, и каждая клеточка льнет к нему.

Отставляю чашку на столик. Не хочу я идти в спальню. Отдельную. Мне здесь хочется побыть. У огня. С ним.

Замираю, когда Михаил осторожно берет тонкую бретельку майки и опускает ее с плеча, смотря на мой шрам.

– Болит?

– Уже нет.

Боже, как он смотрит. С какой-то страшной тоской, мрачный весь становится. Угрюмый.

– Не смотри… не надо. Там не очень…

Вздрагиваю, когда Миша проводит по шраму пальцами, едва касаясь, а после наклоняется и целует меня в ключицу чуть выше него.

– Лучше бы я сдох, Ангел, чем видел твои шрамы. После меня, – говорит так страшно, а после берет меня за руку, помогает встать.

– Что ты делаешь?

– Хочу посмотреть на тебя, – коротко и уверенно, а у меня страх мгновенно разливается по венам.

– Не надо… я не думаю, что…

– Позволь, – настаивает и медленно снимает с меня майку, а после опускает мои трусики, повернув к себе спиной. Я же вся трепещу. Я видела в зеркале шрамы, которые остались от металлической пряжки его ремня.

Их не зашивали, но остались грубые рубцы. Особенно заметны на попе, парочка есть на бедрах.

Сглатываю, стою перед Михаилом спиной и слышу, как он дышит тяжело, стоя сзади. Конечно, он все увидел в свете огня, а мне стыдно становится и неловко.

Медленно оборачиваюсь и поднимаю на Мишу взгляд. Его глаза стали почти черными, опасно бликуют в пламени камина.

– Миша… я стала уродливой с этими шрамами для тебя?

Прикрываюсь руками, прижимаю майку к себе, трусики уже натянула. Стыдно перед ним до чертиков, хоть у нас уже была близость. Первая прекрасная, а вторая адская, такая болезненная, после которой я едва не умерла под ним.

Один рывок, и Бакиров сдергивает покрывало с дивана, набрасывает мне его на плечи, укутывая в него, как в кокон.

– Ничто тебя не испортит для меня. Ничто, Ангел! – чеканит строго, и я смелею. Это придает мне уверенности, и конечно, я понимаю, что тоже должна шаг сделать, а не только он.

Провожу пальцами по крепкой груди Бакирова, вдыхаю его запах. Пьянею. Опускаю руку чуть ниже, скольжу по стальному прессу еще и еще ниже. До самого ремня дохожу.

– Стой, не надо. – Быстро перехватывает мою руку, сжимает своей большой лапой. Сильно.– Ты еще не готова. У тебя руки дрожат.

Поднимаю голову. Кажется, краснею. Щеки горят.

– Я скучала по тебе, Михаил. По всему тебе.

– Назад пути не будет! Как бы ни просила, Ангел, я не остановлюсь.

Смотрю на суровое лицо Михаила, сглатываю, понимая, что простила и люблю. Несмотря ни на что. Так сильно, что жизнь готова была за него отдать. За него одного лишь, и я бы сделала это еще раз, не задумываясь.

– Не останавливайся.

***

Если это грех, то я грешница. Становлюсь ею, как только Миша поддевает мой подбородок пальцами и впивается в мои губы горьким укусом-поцелуем. Я сама этого хочу. Стереть боль, получить от него ласку, стать его снова.

Осторожно касаюсь в ответ его теплой кожи. Плечи, грудь, торс. Кажется, еще чуть-чуть – и я сгорю, сгорим вместе, но нет, мы просто пылаем, прощаем друг друга, ласкаем и миримся в этой тишине.

Михаил забирает у меня майку, откладывает ее в сторону, касается моей голой груди, обхватывая нежные полушария, чуть сжимая, задевая вершины сосков большим пальцем, тем самым вызывая у меня судорожный вдох.

Сглатываю, тоже касаюсь его груди, царапаясь о жесткие черные волосы. Приятно. Мне нравится, даже очень. Мы стоим у дивана, напротив горящего камина в гостиной. Вокруг полутьма, за окном льет ливень, дрова приятно похрустывают, и я стою босая на прохладном полу.

Миша тянется к дивану и берет какой-то пушистый плед, похожий на шкуру, расстилает его прямо на пол очень близко к камину.

– Мы замерзнем тут на полу.

– Я согрею тебя. Иди ко мне.

Михаил берет меня за руку и целует в губы. Так сладко, что я даже не замечаю, как он укладывает меня на этот мягкий плед, опускаясь тоже рядом.

Он одет до пояса, но я чувствую жар его тела, запах, теплые умелые руки. Я же в одних только трусиках, которые Миша довольно быстро стягивает с меня. Теперь я совсем голая перед ним. И душой, и телом.

Он застывает на секунду, смотрит серьезно, а после руку подносит, проводит ею над моей грудью, животом, бедрами, но не касается. Словно он… боится ко мне прикоснуться.

– Коснись меня. Пожалуйста.

– Закрой глаза. Не смотри на меня, девочка.

– Нет, хочу смотреть, Миша-а…

Откидываюсь на спину. Открываюсь для него. Миша серьезно смотрит на меня, а после проводит большими грубоватыми руками по талии, животу, по внешней, а после внутренней стороне бедер, тогда как я вся трепещу. Не дергаюсь, но живот уже скрутило в тугой узел. Михаил очень сексуален, он как магнит для меня, опасное пламя, о которое хочется греться.

– Хочу, чтобы касался… пожалуйста.

Его запах дурманит, и я давлю свой страх, Миша не обидит снова, не сделает больно, хотя дрожит каждая клетка в теле, трепещет с ним рядом, особенно когда я бросаю взгляд вниз и вижу, что у Бакирова огромный бугор выпирает из черных джинсов. Он возбужден, и это вселяет в меня одновременно желание и страх.

– Хорошо. Тише, Ангел.

Его умелые руки сводят с ума, пленяют, порабощают. Миша меня ласкает, целует, расслабляет, делая податливой и очень послушной. Для себя.

В какой-то момент он кладет ладонь мне на грудь, сжимает сосок, сильно, остро, на грани боли. Вторую руку опускает к моему животу, мягко надавливает, но не делает больно. Я же судорожно вздыхаю, пальцы дрожат, машинально задерживаю дыхание, напрягаю живот.

– Чш… не бойся. Дыши, Ангел, – басит, а после наклоняется и обхватывает мой сосок губами, втягивает в себя, прикусывает, одновременно с этим касаясь второй груди, лаская ее, дразня сосок и пощипывая его грубыми пальцами.

Это оказывается чертовски приятно, я сильнее хватаю воздух и впиваюсь руками в его плечи.

Мы в доме одни, трещит камин, огонь отдает мягкие тени на стены, создавая невероятное чувство тепла и нашего единства. Михаил делает все для того, чтобы я смогла хоть немного расслабиться с ним рядом.

– Скучала?

– Да. Очень.

Не вру, Михаил коротко гладит меня по щеке, а после накрывает мои губы сладким поцелуем, довольный моим ответом. Я же обхватываю его голову, зарываясь в жесткие черные волосы пальцами, чувствую его теплые губы, колючую щетину, требовательный язык, и томление сразу же опускается к животу, пробирает легким спазмом, натяжением.

Я его очень хочу, все мое тело просит, и, словно понимая это, Миша широко разводит мои бедра, накрывает большой рукой промежность, касается моего набухшего клитора и лона. Мокрая, я очень мокрая стала, Миша размазывает по нежным складочкам мою обильную влагу и быстро проникает внутрь. Боже, так глубоко, Михаил погружает в меня сразу два пальца, заставляя хватануть воздух и прогнуть спину сильнее.

– А-а-ай!

Дергаюсь, но Миша не позволяет подняться. Впивается в мои губы, на этот раз целует более напористо, проталкивая мне в рот язык, в то время как рукой начинает ритмично делать толчки там, внизу… вызывая у меня очень сильное томлением в животе и между ног.

Я же не могу на месте спокойно лежать, дергаюсь. И хочу, и не хочу, чтобы это прекращалось.

– А-ай… а-а-ай!

Миша чуть смещает руку и на этот раз надавливает куда-то мне на верх живота, провоцируя такое приятное ощущение, что я становлюсь очень мокрой. Боже, я так сильно хочу, мое тело льнет к нему, и Бакиров снова играет на мне, как на скрипке.

Умело и опытно, он знает все мои точки, на которые надо надавить, куда и как поцеловать, как приласкать меня, напрочь лишив любой защиты и сопротивления.

– Больно?

– Нет, хорошо. Приятно…

Слышу, как усмехается, доволен, а после второй рукой касается моего колена, шире разводя мои бедра. Я же позволяю, но мне этого мало… мало уже.

– Расслабься, Ангел. Почувствуй тут, девочка.

Мягко надавливает мне на низ живота, теребит клитор параллельно с быстрыми и очень глубокими толчками внутри, а я метаюсь как бабочка на этом пледе, ноги согреваются горячим пламенем и жаром его тела. Перед глазами какие-то радуги, Михаил знает, куда надо надавить, чтобы мне стало сладко, и боже, мне так сладко, так приятно, просто невероятно сильно.

– Хватит… хватит, остановись…

Цепляюсь за его плечи широкие, но Бакиров зажал меня собой и не отпускает. К уху моему наклоняется и шепчет:

– Терпи, Ангел. Давай еще.

Боже, это какая-то пытка, сладкая, как мед, эфир, идеальная, откровенная, наша.

Миша не останавливается, двумя пальцами до упора погружается в меня, а второй рукой очень быстро и в то же время легко растирает мой клитор. Раз, два три, и я вскрикиваю от сильного спазма, яркий оргазм пробирает до костей.

– А-а-а… а-а-ай!

Самое желанное, теплое, безумное, тайное, но Бакиров не останавливается, доводя меня просто до исступления. Я дергаюсь под ним, пищу, смеюсь и плачу.

– Хватит… не хочу твои пальцы. Тебя хочу… Миша, тебя…

Дважды просить не приходится, звенит пряжка ремня, Бакиров раздевается, ложится на меня, подминая меня под себя, а после приставляет головку крупного, уже эрегированного члена к моей промежности.

– Будь моим. Снова. Будь всегда со мной, – шепчу, смотря прямо ему в красивые карие глаза. Слезы текут по вискам, мне страшно после всего, и во взгляде Михаила я ловлю понимание и такую же боль, которая есть у меня.

– Буду. Иди ко мне, Ангел мой.

Сплетаем наши пальцы, Бакиров сжимает мои ладони своими, сильно, но совсем не больно, я еще шире развожу бедра, принимаю его, зная, какой он большой.

Миша толкается в меня, и я закусываю губу. Хоть я очень мокрая, он большой, живот весь напрягся, но назад я не собираюсь сдавать, ни за что на свете.

У Бакирова большой член, поэтому он придерживает его у основания, постепенно заполняя меня до предела, заставляя натянуться все внутри.

– А-а-ай…

– Чш… Ангел.

Это безумие, грех, наша тайна. Языки пламени пылают в ночи, за окном снова стучит дождь, а мы любим друг друга. На этот раз любим. Страстно, сильно и быстро, на грани обрыва, на лезвии ножа, но любим.

Безумно нежно, чисто и грязно. Откровенно и желанно, и я чувствую его мощь, которой хочется подчиняться, которую хочется принять и впитать всю в себя, я словно оживаю в этот момент, оставляя страхи в прошлом.

Миша берет меня медленно, насаживает на себя, входит так глубоко, полностью, и это… боже, это так безумно. Мне нравится на это смотреть – смотреть, как он меня берет.

– Нравится, что видишь?

Тут же опускаю глаза: стыдно.

– Нет…

– Я зеркала поставлю в спальне, чтоб ты смотрела на нас.

Мы оба тяжело дышим, у Михаила с виска капает капелька пота, которую я до дикости хочу собрать языком, что и делаю. Я хочу с ним всего.

– Больно?

– Нет… мне приятно. Очень.

Мне совсем не больно, наоборот, очень сладко и горячо. Миша двигается ритмично, касаясь меня везде, упирается на локти, чтобы меня не раздавить, а я чувствую его. Так сильно, на грани, особенно когда он берет мою ногу и чуть поднимает ее, вонзаясь в меня сильнее.

Как дикая самочка я смотрю на Михаила, и мне нравится его тело, он такой… он идеальный для меня, опасный и запретный, опытный, Миша ведет сегодня, он учит, я прощаю, позволяю касаться и хочу еще. Его. Его одного только. Всегда. Чтобы моим был, и только.

Миша ускоряет толчки, из горла начинают вырываться стоны. Я не могу уже молчать, и он тоже. Рычим оба, как дикие голодные животные. Бакиров в какой-то момент берет меня за волосы, больно оттягивает назад, тараня, как зверь, а я млею, стону, царапаю его спину до крови. Скучала, боже, как я скучала по нему. Как болела без него, как тосковала.

Выросла я уже. Хочу все по-настоящему и получаю. Это безумие бандита, моего бандита.

В какой-то момент мне становится невыносимо, и я громко вскрикиваю, второй или третий оргазм, не помню уже. Я утыкаюсь ему носом в грудь и целую Бакирова, куда дотягиваюсь, пока он остервенело толкается в меня, вжимая собой в этот мягкий плед, заставляя всецело сдаться себе. И я сдаюсь. Довольно быстро. Снова.

– Боже… О боже…

– Черт, Ангел!

Михаил быстро выходит из меня, и мне на живот брызгает сперма, стекает по бедру, промежности.

– Мы забыли о презервативе.

– Я с тобой обо всем забыл, девочка… Иди ко мне.

Вытираю живот, подлезаю к нему на плечо. Сердце все еще стучит. Ощущаю, что ожила я. Даже дышу по-другому теперь.

– Порядок, Ангел?

– Да…

– Болит что-то?

Гладит меня по волосам, а я руку его целую.

– Нет, мне было прекрасно. А тебе?

Михаил поднимается на локте, внимательно смотрит на меня.

– Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой, Ангел.

– Правда?

– Да.

– Я не особо опытная. Не знала, как правильно и что делать…

– Я тебя всему научу, девочка. Практиковаться будем. Иди ко мне.

Укладываюсь ему на плечо. Камин ярко горит. Мне тепло, я с Михаилом. Страшное позади. Как же дико я ошибаюсь в этот момент, смотря на языки пламени, пожирающие воздух.