Покровитель для Ангела. Собственность бандита

Глава 32

– Вставай, Ангел, просыпайся, – я слышу его голос, потягиваюсь, улыбаясь. Миша рядом сидит и гладит меня по щеке, так легко и нежно, а после целует. В шею, ключицу, шрам, он меня будит поцелуями, и я, сонная, зарываюсь в его волосы, чувствуя их шелк и жесткость одновременно.

Мы вместе спали сегодня, я так и не ушла, осталась в его комнате. Миша всю ночь меня к себе прижимал, я во сне даже чувствовала, как он меня целовал в шею, в висок.

– Еще минутку, пожалуйста… Успею я еще на пары!

Обхватываю его подушку руками, переворачиваясь на живот. Обожаю так спать, ведь тогда могу вдыхать запах Бакирова. Кофе и табак, немного апельсина. Так пахнет Михаил. Так пахнет моя любовь.

– Сегодня не будет пар. Суббота, забыла?

– Зачем тогда ты будешь меня так рано? Давай еще поспим… Миш.

– Вставай, Ангел, у меня есть для тебя кое-что.

Это “кое-что” заставляет быстро открыть глаза. Не то чтобы я там подарки любила, но ведь это от Миши, и он меня сумел заинтриговать.

Я переворачиваюсь и протираю глаза. Бакиров на кровати сидит уже весь собранный, в красивой белой рубашке, расстегнутой на груди, и брюках. Шикарный, пожалуй, будет наиболее точное определение.

Он красив, мужественен, он такой… идеальный для меня, недостижимый, привлекательный. Мне хочется быть с ним, мне хочется обнимать его бесконечно, и это… это, похоже, навсегда.

– Ты обнимал меня ночью. Так хорошо было.

Беру его за руку, сплетаю наши пальцы. Моя ладонь утопает в его грубой руке, покрытой татуировками. Раньше они меня пугали, но сейчас нравятся. Михаил весь мне нравится, и мои обгоревшие бабочки – они словно излечиваются в этот момент окончательно. Все будет хорошо, наконец-то я в это верю.

– Жду внизу.

Миша тянется ко мне и целует меня в губы. Так коротко и одновременно нежно, а после губу мою прикусывает, заставляя смущаться, и коротко улыбается.

– Вот они. Наконец-то!

Проводит рукой по моей щеке. Ямочки заметил. Когда я улыбаюсь ему, они всегда получаются. У меня всегда были пухловатые щеки, сейчас похудела, но ямочки все равно есть, и Михаилу нравятся они, я знаю.

Когда в клубе работала, Миша часто заставлял меня смущаться, а потом открыто улыбался, когда я поджимала губы и он видел мои ямочки.

– Иду. Встаю уже.

Через десять минут я, одетая и умытая, спускаюсь на первый этаж. Кухня залита запахом сладких блинчиков. Михаил за столом сидит, пока теть Люба порхает возле него. Она сегодня превзошла себя, стол ломится от вкусностей.

– Милая, проходите. Уже накрыто.

– Спасибо, завтрак великолепный. Очень красиво, теть Люб!

Так и есть. Стол накрыт как-то по-праздничному, хотя я не знаю, какой сегодня праздник.

Чувствую себя какой-то принцессой, за которой ухаживают, которую кормят. Больше не заключенной. Это ощущение довольно быстро проходит, сменяясь тем чувством, что я дома.

Особняк Бакирова огромен и обставлен чисто по-мужски, но мне все здесь нравится, ведь это его дом, и я ощущаю постепенно, что хочу здесь быть. Мне здесь хорошо и комфортно, здесь хочется жить.

Мы завтракаем вместе. У меня зверский аппетит. Не знаю даже, почему такая голодная, хотя… знаю. Миша все силы выпил из меня ночью, это был не секс у стены, а какое-то сумасшествие, и главное, я уже едва дышала, а ему хоть бы что!

У Бакирова нет усталости, он дико силен, и кажется, не так-то просто выдержать его напор в постели, но я стараюсь, я думаю, что научусь всему, и что-то мне кажется, что те кассеты не зря “валялись” в гостиной.

Вряд ли Бакиров сам их смотрит. Что он там не видел? Но он положил их мне, чтобы я посмотрела. Чтобы захотела испытать с ним этот опыт, и у него это отлично вчера получилось.

Мы быстро завтракаем, и я не совсем понимаю, куда мы так спешим. Сегодня великолепная погода. Начало октября, уже листья опадать стали, и ярко светит солнце прямо в окно. Светит, но уже не греет.

– Идем.

Миша за руку меня берет, и мы вместе выходим из дома. Мы едем за город, на какую-то площадку. Остановившись, Михаил выходит из машины и подходит к моей пассажирской двери.

– Выходи. Меняемся. Садись за руль.

– В смысле?

Еще не понимаю, хлопаю на него ресницами.

– Ты же хотела научиться водить.

– Ты разрешить учиться на твоей машине? Ты серьезно?

– Давай, Ангел. Не тяни.

От радости хочется пищать. Я так хотела наконец научиться водить сама, чтобы избавиться от Паши и лишних глаз, что теперь едва сдерживаю восторг.

– Спасибо! Спасибо-о-о!

Следующие несколько минут Миша проводит мне инструктаж, поясняет, где какая педаль и что надо делать. Он оказывается превосходным учителем не только в постели, так что свои первые сто метров я проезжаю уже через десять минут.

– Я еду! Еду-у-у!

– Тихо, тихо, Ангел. Смотри на дорогу, а не на меня!

Смеется так красиво, что я засматриваюсь. Боже, как давно я так счастлива не была. Я словно ловлю этот момент жизни, когда все хорошо, когда мы некуда не спешим и просто находимся вместе.

– Класс, боже, это так классно!

– Поехали дальше. Давай направо.

– Эм… мы же выедем с площадки. У меня нет прав.

– У меня есть. Давай, Ангел. Не надо ничего бояться.

Я давлю на педаль газа, и мы выезжаем с асфальтированной площадки на трассу. Проехав еще метров двести, останавливаемся на обочине. Какие-то ярко-желтые цветы распустились на поле. Так красиво, что у меня дух захватывает.

– Чего остановилась?

– Посмотри, как красиво! Эти цветы… они прекрасны. Как сама жизнь. Тебе нравится?

– Ты мой цветок, Ангел. Нет для меня больше цветов, – говорит так серьезно, а у меня почему-то колет в груди.

– Миша, а почему ты не смотрел не меня практически первые месяцы в клубе? Я, наверное, тебе была противна в той форме?

– Не в форме было дело.

– А в чем?

– Я боялся.

– Боялся? Чего?

– Ты была такая юная, что мне не то что смотреть – дунуть в твою сторону было страшно, чтобы ты не рассыпалась. Хотя это твое “сама” выводило.

Улыбается своей красивой опасной улыбкой, и я осторожно провожу пальчиками по его татуированным большим рукам. Уже вдоль и поперек изучила эти рисунки. Кресты, надписи, знаки.

– А сейчас… тебе не страшно смотреть на меня?

– Нет. А тебе что, страшно? – спрашивает серьезно, и я пожимаю плечами.

– Если честно, иногда да.

– Ангел, ты серьезно? Иди ко мне.

Заправляет волосы мне за ухо, а я щекой к его ладони прикладываюсь, как кошка.

Пользуюсь случаем, пока никто не видит. Сажусь Мише на колени, обхватываю его сильную шею руками, касаюсь пальцами широких плеч Бакирова.

– Ну что, страшно?

Тянется ко мне, откидывает мои волосы. Кусает за шею возле уха, царапая щетиной, тут же зализывает языком, провоцируя у меня волну приятных мурашек по всему телу.

Мы в машине на обочине стоим у поля, но все неважно, ведь я у него на коленях сейчас.

– Не-ет! – смеюсь. – Ох, щекотно, Миша! Я боюсь уже не тебя! Я боюсь за тебя. Потерять тебя боюсь.

Смотрю на него. По уши влюбилась в этого бандита. Кажется, с первой встречи уже стукнуло меня.

– Не бойся ничего, Ангел.

Миша начинает меня целовать в шею, снова и снова, а после рычит и под кофту забирается, обхватывает огромной рукой мои груди, большими пальцами ласкает соски, делая их твердыми, улыбается своей победе.

– Миша, кто-то увидит…

– Похуй, мимо пройдут. Иди ко мне, малыш.

***

Я ощущаю, как в бедро упирается его член. Уже эрегированный, и я сама чувствую, как становлюсь дико мокрой, как там все пульсирует и распаляется. Мало, вчера было сладко, но я хочу еще, его хочу, как голодная самка.

Миша наклоняется и обхватывает губами мой сосок, бьет по нему языком, а после руку опускает мне под юбку, задирая ее до самой талии.

– Ангел, ножки расставь шире. Да, так.

У меня юбка расклешенная, поэтому задрать ее ничего не стоит. Миша отодвигает полоску моих трусиков набок, касается нежных складочек, ласкает, делая меня еще более влажной.

– М-м-м-м…

– Сейчас. Скоро.

Не выдерживаю, стону, утыкаюсь носом ему в шею, но Миша не останавливается. Он растирает мой клитор, проводит по нижним губам, но внутрь не входит. Он меня дразнит, заставляя тереться о его ладонь, как голодная кошка.

Мое тело в его руках, моя жизнь и сердце в его руках. Я прижимаюсь к Михаилу сильнее, слышу вскоре, как вжикает молния, и чувствую его. Большой, бархатный, твердый. Он касается моих пульсирующих влажных складочек, входит медленно, растягивая меня и заполняя до предела.

Эта поза новая, непривычная, такая откровенно открытая перед ним.

– Ай-й-й-й… – пищу, он так не помещается, я не знаю, как двигаться, но Миша не дает уйти, придерживает за талию, направляя в меня член, медленно входит.

– Чш, сейчас привыкнешь. Не напрягай живот, Ангел. Не бойся.

– Что делать?

Вцепляюсь в его плечи пальцами, сжимаю рубашку, чувствуя себя неловко, но все же доверяя Бакирову полностью.

– Опустись на него. Медленно. Можешь попрыгать даже.

– Хм… я же сломаю!

Чувствую, как горят щеки: боже, что мы творим!

– Не сломаешь – усмехается. – Поверь мне, ты не сломаешь его.

– Я не знаю как…

– Надо было кассету до конца смотреть, – усмехается, а после делает движение бедрами вверх, насаживая меня на себя, и я чувствую. Его всего так сильно и остро, машинально прогибаю спину.

– А-а-ах! Так?

Подаюсь к нему бедрами, насаживаясь на него. Бакиров прикрывает глаза, и я вижу, как трепещут его ресницы.

– Да… Так… Твою ж ма-а-ать!

Обхватывает меня с силой за талию, рычит, а после мы начинаем делать это. Любить друг друга, касаться, двигаться. Я быстро улавливаю принцип, ловлю такт, параллельно расстегиваю рубашку на его груди, кусаю Мишу за шею, зализываю, трусь об него, я его хочу!

Мы двигаемся сначала медленно, а после быстрее и быстрее. До дикости, до упоения, забыв о стыде, хотя Бакиров, кажется, о нем и не вспоминал.

– Миша… о боже! А-а-ай! А-ай-ай-ай-йй!

Я вся мокрая, аж по бедрам течет, но мне плевать, потому что я чувствую его в себе, и иначе как счастьем это не назвать.

Я его, я с ним, для него. Я хочу быть его снова.

В какой-то момент лавина накрывает меня, и я взрываюсь ярким оргазмом, а после Бакиров изливается в меня, и я чувствую это в себе.

Немного липко, без прикрас, но настолько правильно, что я не могу это контролировать. Я хочу его. Мамочка, как же сильно я его хочу!

Я хочу от него детей. Эта мысль впервые приходит мне в голову и бьет, как разряд тока. Я хочу малыша от Миши, очень хочу.

– Ангел мой. Ты молодец.

Я поднимаюсь с него и кладу голову Мише на грудь, пока он застегивает ширинку и убирает следы нашей страсти. Мне хорошо с ним, и я чувствую, как гулко сейчас бьется его сердце. Тянусь к его шее, целую, утыкаюсь носом в волосатую грудь, касаюсь щекой.

– Спасибо…

Чувствую его теплые руки на своей спине, Миша к себе меня прижал и гладит по волосам.

– За что?

Поднимаю голову, он коротко улыбается мне, но как-то грустно. Его глаза почему-то блестят.

– За этот день. Я давно так счастлива не была, – шепотом, чтобы не спугнуть счастье. – Миша, ты всегда будешь со мной?

– Буду, – отвечает серьезно, тянется и целует меня в губы, проталкивает язык мне в рот, ласкает, прикусывает губу, а после открывает дверь.

– Все, вылезай. Дальше сам поведу. Ты раскисла совсем.

– Подожди, Миша. – Смотрю в его строгие карие глаза, упираясь ладошками Михаилу в грудь, чувствуя тепло и бархат его кожи. – Я хочу, чтобы ты знал: без тебя нет меня.

– Я знаю, Ангел. Я знаю.

Кивает коротко, а я любуюсь Бакировым. Красивый он, хоть и опасный очень.

Миша садится за руль, а я закутываюсь в его пиджак, вдыхая любимый запах. Мы катаемся до самого вечера, Миша все время не отпускает моей руки.

Я никогда еще не видела его таким нежным со мной, мы никогда не были так близки. Миша спрашивал меня о моем детстве и родителях, лекциях, интересах, я щебетала, а он слушал и смотрел на дорогу.

Этот день пролетает как миг, но он один из самых счастливых в моей жизни, если не самый счастливый.

Я довольна как слон тем, что Миша весь этот день уделил только мне, не отвлекался и никуда не срывался. Он был со мной сегодня каждую секунду, часто целовал меня и неизменно заставлял смущаться, а после смотрел на мои ямочки, улыбался и гладил костяшкой руки по щекам.

Когда темнеет, Миша довозит нас до дома. Ему кто-то звонит, и он уезжает. Я же принимаю душ и, укутавшись в полотенце, сладко засыпаю прямо на кровати в нем.

Мне кажется, я исцелилась. Я давно не была так счастлива, как с Мишей сегодня. Как жаль, что я не умею видеть будущее, потому что у будущего уже были на нас свои планы.