После развода. Бывшая любимая жена

Глава 33

Допрыгалась.

Это была первая мысль, которая посетила меня настолько отчётливо, ярко и невыносимо больно, что я сжала ладони на своей кофте, что на коже остались заломы.

Дыхание сорвалось и я прикусила щеку изнутри.

Как ударом звучали слова Адама в памяти, что надо сделать аборт.

Проклял?

— Что там? — Онемевшими губами произнесла я.

Хотелось соскочить с кушетки и психанув, вылететь за дверь, только чтобы не слышать диагноза.

Узистка чуть-ли не ткнулась носом в экран. Постаралась вывернуть датчик не под самым удобным углом, что он упирался мне куда-то чуть ниже кишечника и от этого некомфортно было.

Слезы выступили на глазах.

Но я терпела.

Это же моя детка. Я обязана все выдержать. И что бы я сейчас не услышала, я смогу, я переживу и вытащу свою кроху.

Мою самую важную сейчас кроху.

И Адам еще потом пожалеет что когда-то ляпнул про аборт. Я его этими словами давиться заставлю.

Он не смел!

Не смел…

И лучше бы моя детка никогда не узнала про такого отца.

— Устинья Анатольевна, — тяжело вздохнув, произнесла узистка, медленно поворачивая ко мне экран, — а это… Это оказалась не девочка.

Узистка улыбалась немного смущённо и глупо.

Я закрыла глаза от шока, от счастья.

— Здоровый? — Выдохнула я, понимая, что голос дрогнул.

— Здоровый. Видите, мальчик.

Она заставила меня ещё раз посмотреть на экран.

Мальчик.

Третий мальчик.

Здоровый мальчик и только мой.

Слезы выступили и потекли по щекам.

Я провела ладонью между ребрами стараясь погладить моего разбойника маленького.

И память проклятая, разблокировав воспоминания, подбросила картинку: у нас висели детские деревянные качели в коридоре в первой из съёмных квартир.

Адам вешал.

Назар катался. Не мог забраться сам, потому что высоковато было, но кряхтел, показывая пальцем на качели.

А сейчас у самого маленького третьего мальчика не будет качелей.

Но будет самая лучшая мама, которая все сделает ради него. И два брата старших, которую будут оберегать и помогать.

Да, все будет хорошо. Только отца не будет.

— Ну что вы, не плачьте, Устинья Анатольевна. — Тихо спросила узистка и я закусила нижнюю губу чуть ли не до крови. — Все хорошо. Мальчик, это же тоже прекрасно.

— Это чудесно. — Согласилась я, не желая рассказывать о том, что когда шок от страха, что с ребёнком могло что-то произойти, схлынул, голова подкинула порцию воспоминаний.

— Все хорошо. Так, сейчас мы ещё посмотрим.

На этот раз датчик уже не так сильно давил на низ живота. Узистка быстро что-то замеряла, диктовала размеры ассистенту и смотрела на меня, повернувшуюся слегка в бок, чтобы хоть краем глаза цеплять, как малыш плавал у меня в животе. Наверное это самый лучший день с того момента, как я узнала о разводе и обо всем остальном.

Я все же не выдержав, вышла из клиники, обнимая себя. А когда села в машину, долго наглаживала живот.

— Ты мой хороший. — Шептала я сквозь слезы. — Ты у меня будешь самым лучшим. У тебя уже есть два чудесных брата и ты будешь таким же. И никто нам с тобой не нужен будет. Правильно? Правильно, родной.

Я не понимала, зачем я сама себе задавала вопросы, хотя и так знала на них ответы — никто нам не нужен был.

Отработав весь день, заехав забрать в главную клинику подготовленные документы, я потом сразу отправилась домой.

Не включала основной свет, а только настольные лампы и подсветку по плинтусам. Передвигалась на кончиках пальцев. Наводила тёплый чай с земляникой и гладила себя по животу. Сегодня был только мой день. Сегодня было только то, что я делилась со своим малышом своей радостью.

Мальчик.

Наверное Мишей назову. Красиво же будет звучать— Михаил…

И сама себя останавливала, когда дело доходило до отчества.

Дура!

Взрослая дура, которая считала будто бы любовь у Адама нерушимая, необъятная, ни с чем не сравнимая, а оказалась гнилая.

Эту гнилую любовь я не пущу больше ни в свою семью, ни к своему ребёнку.

В начале девятого завибрировал мобильный.

Он звонил, звонил, звонил. Видимо хотел узнать про подробности встречи с его любовницей, а я подняв трубку, намеревалась сказать о том, что пусть не переживает, никто его не собирается держать, все равно застыла.

— Тина. — Бархатными нотами прозвучал его голос. — Ты дома?

Я молчала, только тяжёлое дыхание могло ему подсказать, что я все ещё на связи.

— Идём поужинать съездим просто так. Если хочешь, можем даже не в ресторан, а возьмём что-нибудь на вынос и на набережную поедем. Давай?

А я против воли на одних эмоциях прошептала:

— Мальчик. У меня будет мальчик.