После развода. Бывшая любимая жена

Глава 79

Устиния.

Я думала, сойду с ума пока он придёт в себя.

Да, все было вроде бы отработано. Все было правильно, но я думала сойду с ума пока он придёт в себя.

И он приходил в себя на какие-то короткие промежутки времени. Пытался возможно мне что-то объяснить, только все было непонятно. На Родионе лица не было. Он осознавал, что случись с отцом и все покатится к черту под хвост.

— Успокойся, успокойся. Он в обморок не падает, он засыпает. — Говорил мне сын, стараясь, чтобы мне плохо не стало и я понимала, что Адам подошёл к черте.

Он вот- вот был готов шагнуть за грань, за порог. Но нет, как бы я не ненавидела его…

Нет, нет. Живой предатель лучше, чем мёртвый великомученик однозначно.

И когда он вроде бы уснул достаточно крепко для того, чтобы я поняла, что это не обморок, а именно сон, я обессиленно упала рядом с ним на кровать. Хотелось промотать все время на перемотке и вернуться в тот момент, с которого все началось. Потому что никто не заслуживал того, что сейчас происходило. Никто не заслуживал этого.

Он проснулся раньше восхода солнца. Скупой холодный разговор на кухне, который говорил о том, что он собрался, он сжался, как пружина и надо только выгадать момент для того, чтобы стрельнуть. Приказы, которые я не привыкла игнорировать, потому что если Адам начинал укреплять безопасность, то значит надвигалось что-то нехорошее. Я Богу молилась в тот момент, когда он позвонил и сказал, что они уже в самолёте. Из-за нынешних косяков авиации лететь приходилось больше на несколько часов. Я сидела как на иголках, потому что позвонил Назар, сказал, что они уже в больнице и что им определили новый план восстановления и поддержки. Сейчас оставалось только время.

И Адам был прав.

В обед приехал свекор, а потом мои родители. Они были напуганы и не понимали, что происходило.

А когда под утро Адам позвонил и сказал, что они на месте и что клиника готовит операционную— я молиться стала в два раза сильнее.

Следующим утром холодный казённый голос в трубке произнёс:

— Устиния Анатольевна, дом подобран. Во сколько за вами заехать?

— Нам надо собраться. — Произнесла я холодно и выйдя из спальни, стала подгонять родителей.

Маша складывала свои вещи в мою спортивную сумку. Все было как-то скомкано. Родион за этим

всем смотрел, качал головой.

— Так вы сегодня без меня. Я даже не знаю кого за старшего оставить, с учётом того, что отец оставил за старшего меня. — произнес он напряжённо. — В любом случае от охраны никуда не прятаться, не уходить. Маша, — сын сел на корточки, поймал дочь и поправил ей волосы. — Ты не отходишь от бабуль, все поняла?

— Да. А мама приедет?

Родион вздохнул, опустил глаза.

— Машенька, сейчас нам надо побыть с бабушками и дедушками, хорошо?

Маша послушно кивнула.

— Мы с тобой обязательно потом все обсудим и во всем разберёмся. Ладно?

Маша снова кивнула. Я посмотрела на Родиона.

— А ты?

— А у меня слишком много дел. У меня сегодня встреча с Тагиром. А дальше посмотрим.

— Ну ты тоже без охраны никуда не девайся.

— Да. — Согласился сын.

И ближе к шести часам вечера, мы сели в несколько машин и таким эскортом двинулись в направлении загородного дома.

Шикарный посёлок в еловой роще. Дом на три этажа и два крыла. Немного старомоден. Было видно, что строили именно под какой-то определённый стиль и даже мизанин был.

Мама схватила меня за локоть.

— Устиния, скажи, что происходит?

— Ничего. Ничего не происходит. Но пока нет Адама в городе, пока он занят с матерью, он приказал, чтобы мы все были в одном месте. Чтобы он не переживал и не нервничал.

Маму такой ответ устроил лишь наполовину. Свёкор подошёл. Тяжело вздохнул, покачал головой.

— Не бойтесь. Все хорошо. Ничего не происходит.

Мама посмотрела на него и всхлипнула.

— Да как это же ничего не происходит? А Аня? А когда будут известны хоть какие-нибудь подробности?

Свёкр вздохнул.

— Все будет. Все утрясётся.

И он действительно был прав. Все должно было обязательно утрястись.

На утро позвонил Назар и сказал, что возможно все будет намного быстрее, потому что по прогнозам врачей все не так страшно. Я молилась Богу за это, а ещё молилась за свою свекровь.

Родион ходил хмурый, злой и нервный. Дом был большим и мы физически не успевали с мамой держать его в порядке. Поэтому тот самый, который звонил мне, через несколько дней отдал приказ о том, что приедет на постоянку с проживанием команда из обслуживания.

Родион светлее не становился.

Один раз подслушала ужасный разговор.

— Так, а теперь слушай внимательно и запоминай, дважды не повторяю. Дядю Витю генпрокурора помнишь?

— Нет. — Холодно ответил сын и выглянув из-за угла, сунув нос в кабинет, проследила за тем, что происходило внутри.

Родион сидел за столом. Перед ним лежал телефон на громкой связи, а сам он занырнув в ноутбук, что-то быстро печатал. Из динамиков раздавался голос Адама.

— Вспоминай. Дядька, с которым я ездил на охоту.

— Это который бородатый?

— Да, который бородатый. В выходные поедешь к нему. У него есть пакет документов. Это для участия в аукционе.

— Что будем выигрывать?

— Тебе надо всеми возможными силами заполучить объект с регистрационным номером…. — Адам быстро назвал какую-то череду цифр так, что у меня дёрнулся глаз.

— Да, да. Записал.

— Вот отлично. Всеми возможными способами, Родион.

— Я тебя понял. А что это? Для чего мы вообще это делаем? Мне казалось, что я должен вести дела компании. Быть твоими руками, но никак не…

— Мальчик мой, — произнёс хрипло Адам, — мы здесь играем, твою мать, в монополию.

Я понимала, что Адам пытается откусить какой-то большой кусок рынка. Но не понимала, почему именно сейчас, когда его фактически нет в России. Когда на раздаче стоит младший сын. Я не понимала, почему это происходило, но предчувствие чего-то нехорошего витало в воздухе.

— Она так и не пришла в себя?

— Пока нет.

Ещё через день созвонилась сама с Адамом.

— Врачи говорят, что всему нужно время и если бы наши специалисты были немножко расторопнее— возможно удалось бы избежать такого положения дел.

— Как она перенесла операцию?

— Тяжело, но пока о последствиях и каких-либо результатах не имеет смысла говорить.

— Я боюсь.

— Не бойся. — Тихо произнёс Адам.

— Ты созванивался с Назаром? — Спросила я, зажмурив глаза.

— Да. У них все идёт так, как мы и планировали. Надеюсь они добьются того, что малька скоро можно будет забрать и спокойно везти в Россию уже без медоборудования и всего прочего.

Я вздохнула, зажмурилась.

Жизнь текла по буеракам. Я хотела выехать в клиники, но мужик с тем самым голосом перезвонил и заметил:

— Устиния Анатольевна, в этом нет сейчас необходимости. У нас отдана часть внимания на то, чтобы найти хорошего управляющего, который будет заниматься всей сетью. Поэтому вы пока не лезьте. Не стоит.

— Но это моя работа.

— И я тоже выполняю свою. Поэтому не стоит, Устинья Анатольевна.

Я понимала, что мы находимся на каком-то военном положении. Вот ей Богу. У меня мысли одна за другую заходили. Живот периодически подёргивал и я в такие моменты становилась тихой и слишком собранной.

Домработница и ещё её помощница сновали по дому двумя тенями. Боялись разговаривать и отвечали только на прямые вопросы.

Я никогда не была в такой ситуации.

Через неделю, совсем обессилев от непонимания, я уже молилась в открытую. Просила Бога, чтобы все было хорошо, потому что не понимала, что происходило.

И звонка Адама ждала с затаённой болью, страхом и надеждой. Надежда ведь умирает последней.

Одним вечером слышала, как плакал свёкр в своей спальне. Дёрнулась, хотела зайти, но меня перехватил отец.

— Не лезь. Не лезь, пожалуйста. Сейчас не время, Усечка.

Облизывала губы, дрожала.

А когда неделя пришла к концу, телефонный звонок с давно выученным номером заставил все сжаться в ожидании.

— Адам. — Тихо произнесла я, включая видеосвязь. — Адам.

Он плакал. Вытирал слезы запястьем.

— Адам… — Тихо заскулила я и экран дёрнулся. — Мама…

Едва приоткрытые глаза. Слегка приспущенная кислородная маска.

— Уся… Усечка… — Почти не слышно, на выдохе.