Привет, красотка!

Отрывая от сердца

— Секунду, — крикнула Руби в направлении входной двери, накрывая крышкой банку с ореховым маслом и кидая батончик «Херши» в ящик кухонного стола. Не успела уйти одна гостья, как еще кого-то принесло. — Кто бы это мог быть, — пробормотала она себе под нос. — Может, Ванда что-нибудь забыла?

— Здравствуйте, — поздоровалась стоявшая на пороге миловидная латиноамериканка.

— Здравствуйте. — Руби не сразу поняла, что на крыльце стоит Симона Рейс, которую она ежедневно видела в вечернем выпуске новостей. Что привело к ней телезвезду? Новый взрыв колодца связи? Ограбление соседнего «Старбакса»? Очередная городская сенсация? Наверное, Симона ведет репортаж с места событий и берет интервью у обывателей. У Руби не было желания попасть на телеэкран и насмешить весь Вашингтон.

— Меня зовут Симона, — сказала гостья, по-своему истолковав молчание Руби. — Я звонила по поводу комнаты внаем.

— О, конечно, — замялась Руби, смутно припоминая, что несколько дней назад говорила по телефону с какой-то Симоной и назначила той время визита, а потом это почему-то вылетело из головы.

— В телефонном разговоре мне и в голову не пришло, что вы та самая Симона Рейс. Я вижу вас в новостях каждый день, — сказала Руби, чувствуя, что мелет ерунду. — В смысле, когда есть время смотреть телевизор, — разбавила она комплимент водой.

— Чудесно, я рада, что вы любите новости.

— Входите, пожалуйста, — спохватилась Руби, чувствуя себя еще глупее оттого, что заставила Симону столько ждать на пороге. — Значит, вы хотите снять комнату?

Интересная блажь у знаменитости…

— Да, на несколько месяцев. В доме идет грандиозный ремонт, мне нужно где-то жить, пока мастера не закончат.

— Отлично! — воскликнула Руби, не переставая удивляться, что Симона Рейс готова ютиться у незнакомых людей, когда может с комфортом поселиться в отеле или квартире, принадлежащей телекорпорации. — Извините, я на минутку. Присаживайтесь, пожалуйста. — Указав на диван, Руби почти побежала в кухню.

«Боже мой, — думала она, потихоньку набирая номер телефона, — у меня в гостях Симона Рейс! Такой новостью нельзя не поделиться!»

— Джереми! — прошептала Руби в трубку, когда включился автоответчик. — У меня для тебя три слова — «черт, черт и черт»! Ты ни за что не поверишь, кто сейчас сидит в моей гостиной. Позвони скорее, — добавила она и повесила трубку. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Руби вернулась в гостиную.

— Показать вам дом? — спросила она, собравшись с мыслями.

— Конечно. — Симона встала с дивана.

— Это зал, вон там — «берлога», или комната отдыха, как их еще называют. — Руби оживленно щебетала, все еще не в силах поверить, что принимаете себя саму Симону Рейс. — Сзади маленький внутренний дворик, — добавила она, указывая на застекленные двери в другом конце комнаты.

— Есть поблизости паркинг? — поинтересовалась Симона.

— К сожалению, нет, но обычно я легко нахожу место для парковки, — солгала Руби и поспешила провести телезвезду в кухню. Не упускать же знаменитость из-за отсутствия какого-то паркинга!

— Это приятная новость. Какая у вас просторная кухня!

— Спасибо, — поблагодарила Руби. — Через год-другой я рассчитываю сделать здесь ремонт.

— Как, своими силами? Я и лампочку с трудом могу заменить.

Руби засмеялась.

— Кое-что я сделаю сама, но для основной работы найму мастеров. Хотите — поднимемся?

— С удовольствием, — улыбнулась Симона. Поднимаясь на второй этаж, Руби вспомнила о Ванде. Вот черт, комната уже сдана!

«Думай, думай», — твердила про себя Руби, и тут ее осенило. В доме три спальни, так почему не предложить одну Ванде, а другую Симоне? Проведя гостью мимо комнаты Ванды, Руби открыла дверь в соседнее помещение, которое использовала как кабинет.

— Вот эта комната. Конечно, я все приберу, если вы согласитесь переехать.

Едва взглянув, Симона покачала головой.

— Здесь очень мило, но, боюсь, тесновато для меня.

— Да? — огорчилась Руби.

— А это ваша спальня? — спросила Симона.

— Нет, это комната Ванды, — ответила Руби, словно Ванда жила здесь много лет.

— Не знала, что в доме живут двое. Мне казалось, вы здесь одна.

— Да? Разве я не предупредила по телефону, что хочу пустить к себе двоих жильцов?.. Нужно набрать денег на оплату кое-каких счетов, — солгала Руби, посчитав неразумным выкладывать правду о том, что комната досталась Ванде меньше часа назад.

— Ну что ж, у вас прекрасный дом, — похвалила Симона, хотя необходимость ремонта бросалась в глаза. — Но жить с двумя людьми я, боюсь, не готова. Было очень приятно познакомиться. Мне пора идти.

«Не позволяй ей уйти, не упускай телезвезду», — приказала себе хозяйка, когда Симона повернулась к лестнице.

— Подождите, — робко начала Руби, едва удерживаясь от откровенной мольбы. — Может быть, взглянете на люкс на третьем этаже? Сейчас там живу я, но для меня это слишком просторно…

— Комната-люкс? — переспросила Симона.

— Да. Роскошное помещение, можете мне поверить.

— Так и быть, — поколебавшись, согласилась Симона, и Руби снова повела гостью вверх по лестнице.

— Вот, — гордо сказала хозяйка. — Здесь небольшой беспорядок, я не планировала сегодня кому-то показывать свою комнату…

— Изумительно, — вырвалось у Симоны, и это было правдой. Комната занимала весь третий этаж, море света, отдельная ванная…

Руби обрадовалась восхищению Симоны, но чувствовала себя униженной: неужели она откажется от собственной комнаты, лишь бы заполучить к себе в дом знаменитость? Вечная история: она обделяла себя, угождая кому-то другому — стройному и красивому.

— А знаете, это, пожалуй, подойдет, — с энтузиазмом заявила Симона. — Конечно, за эту комнату я готова платить больше.

Подавив желание отказать, Руби повела телезвезду вниз. В гостиной они договорились, что за комнату-люкс Симона будет платить на двести долларов больше. Условившись о дате переезда, будущая квартирантка ушла.

Проводив ее до дверей, Руби уселась в кресло, обуреваемая противоречивыми чувствами. Приподнятость и энтузиазм — в ее доме поселится знаменитость — смешивались с сожалением из-за отданной комнаты, которое походило скорее на усталость, чем на острую обиду. Руби надоело чувствовать себя никчемной, худшей, уступать другим то, что принадлежало ей по праву. Однажды в третьем классе она взяла последнее пирожное с мороженым и понесла его к кассе школьного кафетерия.

— Руби взяла последнее мороженое! — завизжала на весь зал Хизер Уоткинс и добавила с неожиданным для третьеклассницы презрением: — Она же такая толстая! Могла бы и нам оставить!

Ошеломленная, Руби не смогла ответить достойно.

— Простите… Мне вовсе не хочется мороженого, — пролепетала она и протянула пирожное с мороженым Хизер, которая выхватила его, выразительно округлив глаза. В памяти Руби осталась неизгладимая, как ожог, отметина. Даже сейчас, в тридцать два года, она не могла забыть слова златокудрой крошки Хизер и даже спустя двадцать лет чувствовала обиду. В тот день ее впервые попрекнули полнотой. Конечно, и раньше мать просила ее не налегать на спагетти и отказывала в добавке, а ее панталончики не были маленькими, но пока Хизер Уоткинс не выстрелила своим ядом, Руби не ощущала, что чем-то отличается от других, не осознавала своих недостатков.

Едва сойдя со ступенек школьного автобуса, Руби побежала в свою комнату, подошла к зеркалу, внимательно осмотрела себя с ног до головы и впервые заметила, что она толстая (раньше Руби считала себя средней). С того дня девочка поверила, что она хуже остальных, хотя до инцидента казалась себе миленькой, стройной и счастливой. Видя малышей в парке или магазине, Руби с горечью размышляла, когда же они осознают (или уже осознали?) собственную ущербность из-за полноты, расовой принадлежности или папочкиных связей, которые не нравятся людям? Когда очередная Хизер Уоткинс выведет их из блаженного неведения? Что произойдет, когда эти дети поймут, что общество не ждет их с распростертыми объятиями, что не все они похожи на героев телесериалов и кинофильмов — привлекательных белых христиан традиционной ориентации?

В тридцать два года Руби снова отдавала свое — не мороженое, так собственную спальню, не негодяйке Хизер Уоткинс, так телезвезде с Шестого канала.

Руби не знала, радоваться или плакать, и приняла соломоново решение: отмахнувшись от мрачных мыслей, вернулась на кухню и вынула из холодильника коробку пирожных с мороженым.