Разве это не романтично?

ПРЕДЫСТОРИЯ

Шесть месяцев назад

Это все забава и игра, пока кто-нибудь не наложит в штаны.

И на этот раз Влад Конников не был виновником.

К счастью, он знал, что делать. Потому что у Влада — известного как Русский, так называли его друзья, поскольку он на самом деле был русским — в анамнезе были желудочно-кишечные расстройства, диагноз, который ему поставили совсем недавно. Теперь он, с официальной аллергией на глютен и периодическими симптомами раздражения кишечника, никогда не выходил из дома без аптечки.

И это определенно была чрезвычайная ситуация.

Влад прихватил свою сумку из гостиничного номера, расположенного пятью этажами выше бального зала, где он выступал шафером на свадьбе своего друга, и помчался в бельэтаж. Он обнаружил, что другой шафер охраняет дверь в главную уборную.

— Ему все еще плохо? — спросил Влад.

Его сильный акцент был более заметен, чем обычно, потому что он запыхался и был слегка навеселе. В конце концов, это была свадьба, и будь проклят его желудок, но он был русским. Русские пили на свадьбах.

— Плохо, — сказал Колтон Уилер, приятель жениха и звезда кантри-музыки. — Мы говорим о полном боевой артиллерии. — Колтон поднял руки, имитируя рукоятки оружия, и издал быстрый звук «пффф-пффф-пффф». — На твоем месте я бы пока туда не ходил.

— Я должен. Он шафер. Он должен произнести речь.

— Если только он не произнесет ее из туалета, я не думаю, что это произойдет в ближайшее время.

Звук шлепающих по кафельному полу туфель заставил Влада обернуться. Жених, Брейден Мак, резко остановился.

— Где, черт возьми, мой брат?

Колтон с гримасой на лице провел большим пальцем по плечу.

— Все еще? — Мак провел руками по голове и выругался, поняв, что только что растрепал прическу. Мак был очень разборчив в прическах. — Господи, что он ел?

Влад пожал плечами.

— Наверное, сыр.

Сыр тоже был заклятым врагом Влада, пока он не понял, что это не так. Он просто ел не те сорта сыра и не те сочетания с сыром. Теперь у него была строгая диета и ежедневные лекарства, и он мог есть столько сыра, сколько хотел, соблюдая осторожность. Официально он стал новым человеком.

— Я знаю, что делать, — сказал Влад. Открыл свою аптечку, достал коробку с мятным чаем в пакетиках и протянул их Колтону. — Быстро. Пойди попроси персонал отеля приготовить чашку чая из этого.

Колтон изучал коробку.

— Серьезно?

— Просто иди. — Влад пожал плечами и вытянул шею. — Ладно. Я готов. Я вхожу.

Колтон поднял руки, сдаваясь.

— Это из-за твоего носа.

— Я пойду с тобой, — сказал Мак, натягивая пиджак поверх смокинга. — Он мой брат. Я справлюсь. Я вырос с этим маленьким дерьмом.

— Большим дерьмом, — сказал Колтон, отходя в сторону, все еще с поднятыми руками. — Поверь мне. Большим дерьмом.

Влад толкнул тяжелую дверь, и она скрипнула.

— Лиам? — мягко спросил он, приближаясь к ряду кабинок, как переговорщик, который ведет переговоры о заложниках, приближаясь к преступнику. — Это Влад. Мы с Маком здесь.

— Уходи, — послышался стон в ответ.

Влад молча указал на последнюю кабинку. Мак кивнул и, поморщившись, подошел ближе.

— Как там дела, чувак? — спросил Мак.

Лиам ответил очередным стоном. Мак прикрыл смех рукой.

— Оставь его в покое, — прошептал Влад. — Это совсем не весело, когда у тебя проблемы с желудком. Не так смешно, как ты думаешь.

— Ты прав, чувак, — сказал Мак, выпрямляясь. — Мы слишком много смеялись над тобой. Я рад, что ты чувствуешь себя лучше. — Мак похлопал Влада по животу через рубашку. Он приподнял бровь и отступил назад. — Черт, чувак. Ты прячешь под этим что-то железное.

— Я профессиональный спортсмен, — сказал Влад, отталкивая руку Мака. — А что, по-твоему, у меня там?

Влад был защитником профессиональной хоккейной команды «Нэшвилл», и именно поэтому ему удалось познакомиться и подружиться с этой командой звездных дегенератов. Колтон был, безусловно, самым знаменитым, но вся команда была знатоками спорта в Нэшвилле. Влад был даже не единственным профессиональным спортсменом на свадьбе. Трое других — Гэвин Скотт, Ян Фелисиано и Дел Хикс — были членами бейсбольной команды Высшей лиги Нэшвилла, а Малкольм Джеймс играл в футбол за местную команду НФЛ. За шесть лет, прошедших с тех пор, как Влад иммигрировал в Америку, чтобы играть в хоккей, эти ребята стали лучшими друзьями, а Мак был связующим звеном, которое свело их всех вместе через книжный клуб «Броманс». Вместе они читали любовные романы, написанные женщинами, чтобы научиться быть лучшими мужчинами. Эта группа, эти мужчины, книги — все это изменило жизнь Влада. Он не собирался подводить Мака, позволив своему брату пропустить самый важный тост вечера.

— Я не могу в это поверить, — простонал Лиам из кабинки. От последовавшего за этим шума, Мак в ужасе отшатнулся. — Что мне теперь делать?

Влад в знак солидарности стоял по другую сторону двери кабинки. В течение многих лет он был известен среди своих друзей как человек, который, спокойно забьет их канализационные трубы. И он был рад оставить эту репутацию позади. Никто не понимал, каково это — находиться в состоянии постоянной войны с собственным телом. Да-да, нет ничего смешнее несвоевременного пердежа, если только ты сам этого не делаешь. Ничто не сравнится с паникой, когда находишься в общественном месте и внезапно ощущаешь, как все внутри сжимается в предупреждении, а поблизости нет общественного туалета.

— Я могу помочь, — просто сказал он.

— Тебе не обязательно здесь оставаться, — сказал Лиам. — На самом деле, я бы предпочел, чтобы ты ушел.

— Друзья не оставляют друзей одних страдать от проблем с кишечником.

— На самом деле, оставляют, — простонал Лиам. — Просто уходи.

— Ты брат жениха. Шафер. Ты должен произнести тост.

— Я не могу. — Он издал звук, который доказывал это.

Влад поморщился от сочувствия. Он открыл свою аптечку и достал флакон с эфирными маслами. Затем просунул его под дверцу кабинки.

— Вотри немного этого себе на живот.

— У меня болит чертова задница!

— Это облегчит спазмы, — сказал Влад. — Поверь мне.

Затем Влад достал упаковку быстродействующих капсул имодиума и просунул ее под дверь кабинки.

— Прими две прямо сейчас. Они подействуют не сразу, но помогут.

Носком блестящего черного ботинка он убрал пакет с глаз долой.

— Спасибо, чувак.

Наконец Влад вытащил совершенно новую упаковку мужского нижнего белья. Он задвинул ее под дверь.

— На всякий случай, — сказал он, вставая.

Дверь распахнулась, и вошел Колтон с кружкой в вытянутой руке и салфеткой, обернутой вокруг лица, как маска.

— Вот твой мятный чай.

Влад нахмурился и взял кружку из рук Колтона.

— Лиам, — спокойно сказал он. — Я оставлю на столе немного чая, чтобы ты выпил. Это успокоит твой желудок.

— Мак, — простонал Лиам. — Что мне делать с тостом?

— Ты можешь произнести его позже, если захочешь.

— Да, кстати об этом, — сказал Колтон, его голос был приглушен салфеткой. — Лив снаружи. Она хочет знать, в чем дело.

Мак и Влад одновременно напряглись. Лив была невестой Мака — потрясающая крутая женщина, которая до смерти напугала каждого мужчину в группе. По-видимому, в основном Лиама.

Мак хлопнул ладонями по плечам Влада.

— Не хочешь произнести тост?

У Влада сжался желудок.

— Я-я?

— Не могу представить никого, кого бы я предпочел видеть на месте своего брата, чувак.

— Я-я ничего не писал, — сказал Влад хриплым голосом, слезы затуманили его зрение. Это была еще одна черта, которой он был известен в группе, — спонтанное проявление эмоций. Он ничего не мог с собой поделать, и не существовало лекарств или диагнозов, которые могли бы это вылечить. Он плакал на свадьбах, из-за книг, песен, рекламных роликов, милых животных. Но это? Произносить тост на свадьбе Мака? Он бы никогда этого не пережил.

Мак обвил рукой шею Влада сзади и сжал.

— Для меня будет честью, если ты скажешь все, что пришло на ум. Ни у кого нет такого сердца, как у тебя.

Влад смахнул слезу.

— Это для меня большая честь.

Лиам издал какой-то звук, который резко оборвал этот нежный момент.

— Может, нам стоит продолжить снаружи? — предложил Мак.

Влад кивнул, и Мак окликнул Лиама:

— Мы вернемся, чтобы проведать тебя позже, хорошо?

— Я люблю тебя, старший брат, — простонал Лиам.

— Я тоже тебя люблю...

Еще один звук заставил их броситься к двери.

Снаружи, скрестив руки на груди, расхаживала Лив в свадебном платье.

— Наконец-то, — сказала она, вскидывая руки. — Я как раз собиралась зайти туда. С ним все в порядке?

— Будет, — сказал Влад, — но не скоро.

Мак похлопал его по спине.

— Влад произнесет первый тост, чтобы мы могли продолжать в том же духе.

Лицо Лив расплылось в улыбке, которая, как он знал, была причиной того, что Мак влюбился в нее. Под своей суровой внешностью она была нежной, как птенец. Она обняла Влада за плечи.

— Я сейчас расплачусь.

— Я тоже, — сказал он, сжимая ее в ответ.

— Ненавижу плакать, — сказала она.

— Знаю, что не любишь. Я буду плакать за нас обоих.

Мак притянул ее к себе и крепко поцеловал в подставленные губы.

— Давай начнем вечеринку.

Вернувшись в бальный зал, ди-джей быстро объявил, что в вечернем празднестве произойдут небольшие изменения. Все приняли по бокалу шампанского от обслуживающего персонала, который курсировал в толпе, а затем Влад взял микрофон.

Он оглядел помещение, и его охватили совсем другие эмоции, с которыми он стал слишком хорошо знаком в последнее время. Зависть. Его лучшие друзья прижимались к своим женам и подругам, ожидая, что он поделится с ними какой-нибудь мудростью для новой пары, но Владу нечего было им сказать. Он был мошенником. Он вступил в книжный клуб, потому что Мак сказал, что «руководства», как они называли любовные романы, которые читали, помогут ему стать лучшим мужем для своей жены Елены, но, конечно, у него ничего не вышло.

Потому что его брак никогда не был настоящим.

И хотя он терпеть не мог обманывать своих друзей, мысль о том, чтобы по прошествии стольких лет сказать им, что Елена вышла за него замуж только для того, чтобы уехать из России и поступить в университет в Америке, была слишком унизительной.

Однако из романов он узнал одну важную вещь. Он понял, что заслуживает большего, чем эти односторонние отношения. Он хотел любви. Хотел семью. Хотел грандиозного поступка и счастья на всю жизнь. Итак, месяц назад он, наконец, сделал шаг к новой истории своей жизни. Он совершил самый страшный поступок в своей жизни. Более страшный, чем решение покинуть российский профессиональный хоккей и играть в НХЛ. Более страшный, чем поспешное предложение Елене. Страшнее, чем решение позволить ей уехать учиться в Чикаго после того, как они переехали в Нэшвилл.

Месяц назад он собрал воедино все уроки, которые почерпнул из книг, и сказал Елене, что следующей весной, когда она закончит обучение, он хотел бы, чтобы у них был настоящий брак.

Он надеялся, что она обнимет его и поцелует. Скажет ему, что она любила его все это время, но просто не знала, как сказать ему об этом. Вместо этого она просто тихо сказала, что ей нужно время, чтобы обдумать его слова. И хотя это разбило ему сердце, он почувствовал больше надежды, чем когда-либо за долгое время. Наконец-то он сделал что-то, что помогло ему вырваться из состояния неопределенности, в котором он жил почти шесть лет.

— Друзья мои, — наконец начал он. Все замолчали и с улыбками повернулись в его сторону. — Я русский.

— Да ладно? — крикнул один из его друзей.

Он одобрительно поднял руку.

— Я русский, поэтому я не переживу этого без слез. Я должен предупредить вас об этом. Когда я приехал в Америку, я не знал, чего ожидать, и первые несколько месяцев были... были одинокими.

Он посмотрел направо, где Лив и Мак, обнявшись, слушали его речь.

— Но потом я встретил Мака. Он очень, как бы это сказать, надоедливый.

Коллективный взрыв смеха наполнил бальный зал.

— Это не то, что я имел в виду. Я говорю об уверенности в себе. Он очень уверен в себе. Сам я таким не был.

На этот раз толпа хором воскликнула: «О-о-о».

— Мак был первым человеком, который заставил меня почувствовать, что уехать из моей страны и приехать сюда было хорошей идеей. Он был моим первым другом в Америке и моим лучшим другом на свете. Но, знаете, он был очень, очень плох с женщинами.

Снова смех.

— Он был, как говорят американцы, самонадеян. Большая уверенность, но никакой игры, как у спортивных журналистов, которые говорят, что играют в хоккей лучше нас, но потом встают на коньки и разбивают себе лица.

Он снова посмотрел на Мака и увидел, как Лив поцеловала его в щеку, а толпа взорвалась смехом. Мак игриво нахмурился в его сторону.

— Но Мак, он тоже был одинок. Он так и не нашел подходящую женщину, пока не встретил Лив. И мы все знали, когда они встретились в первый раз, что она будет его единственной, потому что сначала он ей не понравился. Она думала, что он раздражает.

Лив рассмеялась и уткнулась лицом в изгиб плеча Мака. Влад улыбнулся, наблюдая, как Мак коснулся губами ее макушки.

— Это было честью всей моей жизни...

Влад остановился и прочистил горло, и толпа снова издала «ой». Влад фыркнул.

— Для меня было честью быть частью жизни Мака и наблюдать, как он становится еще лучше, чем был, благодаря Лив. — Влад смахнул слезу. — Я так сильно люблю вас обоих.

Лив выглянула из-за плеча Мака, ее глаза блестели от слез.

Влад поднял свой бокал, и все присутствующие последовали его примеру.

— Я знаю, что вы всегда будете счастливы вместе, даже когда Мак будет раздражать. Спасибо, что позволили мне быть частью этого. Так что, как говорят у нас в России: желаю вам обоим большого счастья. Желаю вам обоим всего счастья на свете.

Влад пригубил шампанское. Раздались аплодисменты, и все выпили. Мак и Лив подошли к нему и обняли его.

— Господи, чувак, — сквозь слезы произнес Мак. — Я тоже тебя люблю.

Лив поцеловала его в щеку.

— Единственное, что могло бы все исправить, это если бы Елена была здесь, с тобой.

Слеза скатилась по его щеке, и Влад надеялся, что его друзья подумали, что это от волнения, вызванного тостом, а не из-за упоминания женщины, которую они даже никогда не видели.

— Хватит плакать, — сказал он, заставляя себя рассмеяться. — Это вечеринка.

Мак улыбнулся Лив.

— У меня для тебя сюрприз.

Да! Влад с нетерпением ждал этого момента. Он и остальные друзья жениха неделями готовились к тому, чтобы неожиданно станцевать на приеме. Влад знал, что он большой и неуклюжий на вид, но он любил танцевать. Вытерев слезы со щек, он дал знак ди-джею, что пора включать музыку. Друзья жениха потащили Влада и Мака на танцпол, и пока гости покатывались со смеху, они всячески унижали себя ради Лив, любви всей жизни Мака.

Когда все закончилось, Влад наблюдал, как другие парни возвращаются в объятия своих жен и подруг. Снова борясь с ревностью, он подошел к бару за стаканом воды. Колтон, который одновременно наливал себе виски и пиво, начал что-то говорить, но остановился на полуслове. Звук прямо перед ним возник женский силуэт. Влад обернулся, чтобы посмотреть, кто привлек внимание Колтона. Высокая женщина в длинном красном платье, с каштановыми волосами, перекинутыми через плечо, царственно стояла в дверном проеме. Она действительно была великолепна. Она была... черт возьми.

Влад кашлянул, все стихло.

Время. Движение. Его сердце.

Его зрение сузилось, как будто он следил за шайбой на льду. Цвета померкли. Звуки стихли. Бурлящая толпа растворилась где-то на периферии, пока он не смог видеть только ее.

Елена.

Рука, сжимающая виски, двигалась взад-вперед перед его глазами.

— Эй, чувак. Ты же женатый мужчина, помнишь?

— Да, я помню. — Сердце Влада бешено колотилось, а колени подкашивались. — А это моя жена.

Колтон фыркнул, но затем замер.

— Черт возьми, чувак. Ты серьезно?

Его грудь бурлила от тревожной радости, как будто пузырьки шампанского снова поднялись в воздух. Был ли это ее ответ? Таким образом она сообщала ему, что приняла решение? Взгляд Елены встретился с его взглядом через весь бальный зал. Влад открыл рот, но ничего не сказал. Он попытался подойти к ней, но ноги не слушались его.

Неожиданно Елена развернулась и вышла.

На него нахлынула волна дежавю. Всего через несколько месяцев после того, как она приехала к нему в Америку, он смотрел, как она перекинула рюкзак через плечо и исчезла за линией досмотра в аэропорту, чтобы сесть на рейс в Чикаго. Его сердце молило его пойти за ней, попросить ее остаться с ним, но его мама — всегда романтичная — сказала ему, что на это потребуется время.

— Будь терпелив с ней. Я позволяю птице в неволе летать...

Влад печально закончил строфу стихотворения.

— Чтобы приветствовать возрождение лучезарной весны.

— Ей нужно время, Влад. Если ей нужно уйти, чтобы найти себя, переродиться, ты должен позволить ей. Она найдет способ вернуться к тебе.

Нашла ли Елена, наконец, способ вернуться к нему? Влад стряхнул оковы нерешительности и заставил себя двигаться. Коридор перед бальным залом был забит гостями и пьяницами, которые вернулись с ночной попойки. Он заметил Елену примерно в пятидесяти футах впереди, она шла быстро, практически бежала.

— Елена, подожди. — Он повысил голос, перекрывая шум разговоров и смеха.

Она продолжала идти, поэтому он перешел на бег и, поравнявшись с ней, перешел на их родной русский.

— Елена, пожалуйста, остановись. Куда ты идешь?

Она остановилась так резко, что пошатнулась и чуть не упала на высоких каблуках. Длинное красное платье обвилось вокруг ног. Повинуясь инстинкту, он протянул руки, чтобы поддержать ее, нежно обхватив пальцами ее обнаженные локти.

— Осторожно, — прошептал он тихим хриплым голосом, потому что шок от прикосновения к Елене лишил его легких воздуха.

Она медленно повернулась, и он с сожалением опустил руки. Она излучала тепло и пахла уютом.

— Я не могу поверить, что ты здесь, — сказал он, по-прежнему по-русски, потому что именно так они и поступали. Они всегда говорили друг с другом на родном языке. — Прекрасно выглядишь.

Елена покачала головой, не желая встречаться с ним взглядом.

— Мне жаль. Я должна была позвонить. Мне не следовало так удивлять тебя.

Он снова взял ее за локти.

— Это лучший сюрприз в моей жизни.

Ее взгляд метнулся влево, затем вправо. Куда угодно, только не на него.

— Влад, может, мне лучше подождать тебя дома? Я не хочу прерывать...

— Ты не прерываешь. Я хочу, чтобы ты была здесь.

Она прикусила губу и обхватила себя руками.

— Эй, — сказал он. Он рискнул погладить ее по подбородку, чтобы она посмотрела на него. — Ты нервничаешь перед встречей с моими друзьями? Тебе не нужно нервничать. Ты им понравишься. Я обещаю. Они так давно хотели с тобой познакомиться.

— Влад, ты не понимаешь. Я думала... я думала, что так будет проще. Думала, что смогу приехать, и мы сможем встретиться по-дружески, и так будет проще. Но потом я услышала твою речь и увидела тебя с ними, и я... Мне здесь не место. Я не участвую в этом. Я никогда не была частью этого — Ее голос дрогнул, а губы задрожали.

И внезапно реальность стала похожа на сильный удар по льду. Холодный и резкий. Его желудок сжался, когда он увеличил расстояние между ними.

— Елена, что... что ты здесь делаешь?

— Мне жаль... — Она с трудом выговорила эти слова. — Я возвращаюсь в Россию.