Разве это не романтично?

ГЛАВА 28

Это все забава и игры, пока ты не оказываешься на спине в отделении неотложной помощи, и твоя жена не начинает кричать на тебя по-русски.

Елена возвышалась над Владом, уперев руки в бока, и на ее лице было свирепое выражение. Он никогда в жизни не был так влюблен.

— Я не могу поверить своим глазам, — закричала она. — Что ты делаешь? Ты что, бежал? Где твои костыли?

— Я... мы всегда бежим с великим жестом, — выдохнул Влад.

Колтон поморщился, когда протянул ему руку, чтобы помочь подняться.

— Чувак, может, я и не говорю по-русски, но злая жена — универсальный язык. Не думаю, что она оценила этот широкий жест.

Влад стоял, не обращая внимания на острую боль в ноге. Ему было все равно. Если он снова повредит ее, его нога заживет, а даже если и нет, он выживет. Но он не проживет и дня без Елены. Едва не потеряв ее, он довольно быстро увидел перспективу.

Он заковылял к своей жене. Его красивая, умная, щедрая, храбрая жена. Черты лица Елены смягчились, и она протянула руки на случай, если он снова упадет. Он, прихрамывая, бросился прямо в ее объятия, обнял ее, уткнулся лицом в ее шею и зарыдал. Он прильнул к ней. Вдохнул ее запах. Поцеловал в шею и ощутил живительный соленый вкус ее пота и слез.

— Я был так напуган, — выдавил он. — Я думал, что потерял тебя.

— Я тоже думала, что потеряла тебя. Мне так жаль, Влад. Мне так жаль.

Он отстранился и убрал волосы с ее лица, ярость ударила ему в виски при виде крови на ее коже.

— Меня там не было, Елена. — В его голосе слышалась истерика. — Если бы я не ушел, если бы я был там...

— Я рада, что тебя там не было, потому что тебя могли убить на месте.

Он похолодел от бесстрастного тона ее голоса. Как будто она была готова рискнуть своей жизнью, чтобы защитить его. Влад вытер лицо и сердито посмотрел на нее.

— Ты говоришь так, будто все это нормально.

— В моей жизни так и было.

Он покачал головой.

— Не могу поверить, что твой отец заставил тебя так думать.

Она сложила губы в терпеливую улыбку.

— Влад, я думаю, тебе следует присесть, потому что мне нужно кое-что сказать.

— Сейчас?

— Да, сейчас. Мне нужно, чтобы ты меня выслушал.

Влад неохотно кивнул. Он сел, и она встала у него между ног. Ему пришлось поднять голову, чтобы увидеть ее.

— Ты многое узнаешь о себе, когда тебя похищают, — сказала она.

— Это не смешно, — прохрипел он. — Как ты можешь шутить над этим?

Она откинула с его лба мокрые от пота волосы.

— Потому что жуткое чувство юмора — это то, как журналисты, такие как мой отец и я, воспринимают ужасные вещи.

— Ты не такая, как твой отец.

— Но я похожа на него. Во многих отношениях я такая же. — Она положила руки ему на плечи. — Он во многом поступал неправильно. В этом ты был прав. И я думаю, ты также был прав в том, что я отчаянно пыталась компенсировать его отсутствие в моей жизни.

— Я не должен был этого говорить. Это было жестоко.

— Нет, мне нужно было это услышать. Я не могла понять, что я делаю с собой и с нами. Ты помог мне это понять, и я всегда буду любить тебя за это.

Ее нижняя губа задрожала, поэтому Влад схватил ее за бедра и притянул ближе. Она положила руку ему на грудь.

— Но мне нужно, чтобы ты понял, что это часть того, кто я есть, и всегда будет. В душе я журналист, и я не хочу отрицать эту часть себя. Не тогда, когда я знаю, что у меня есть страсть и навыки, которые могут приносить пользу миру. Я не могу изменить себя, но могу обещать, что стану лучше. Лучше, чем он. Лучше, чем была я. Лучше для нас.

Она обхватила ладонями его щеки.

— Я никогда не подвергну нас риску ради истории. Никогда. Потому что для меня нет ничего важнее, чем ты. Я так долго жила с призраком своего отца, что это заставило меня забыть обо всем остальном. Тебе. И я чуть не потеряла тебя. И мне очень, очень жаль, Влад.

В выражении ее лица сочетались нежность и решительность, и он с удивлением понял, что это присуще только ей. Две взаимоисключающие черты каким-то образом слились воедино, когда вселенная создавала эту женщину, а он никогда не ценил этого, никогда не видел этого до сих пор. Пока она не встала перед ним, касаясь нежными пальцами его лица, и ее решимость не засверкала в ее глазах, как молния. Так долго он рассматривал две ее стороны как отдельных существ, воюющих друг с другом. Но чтобы по-настоящему любить ее, он должен был любить ее с обеих сторон. Заботливую женщину, которая согревала его кровь и питала его душу своей поэзией и страстью. И женщину-воина, которая, вероятно, вызывала у него изжогу, но заставляла гордиться ее походами.

Влад повернулся в ее сторону и поцеловал ее ладонь. Затем он скользнул руками по ее спине и притянул ее к себе.

— Я люблю тебя, — заявил он. — И если ты так хочешь сделать, то я поддержу тебя. Просто пообещай мне, пообещай, что ты никогда не будешь отгораживаться от меня. Я хочу быть частью всего этого. Каждой отвратительной части этого. Ничего не скрывай от меня, потому что ты — часть меня.

А потом он поцеловал ее, и она поцеловала его в ответ. Она целовала его так, словно знала, как близки они были к тому, чтобы никогда больше не целоваться. Она целовала его с безудержной страстью, с блуждающими руками и прерывистым дыханием. Как будто это был их первый раз и их последний шанс. Она поцеловала мужа с его именем на губах, с сердцем в глазах, с радостью в каждом вздохе.

— Теперь все будет хорошо, Леночка, — прошептал он. — Все будет хорошо.

Откашлявшись, они разошлись в стороны. Влад огляделся и увидел, что Колтон выглядывает из-за занавески.

— Знаешь, если никто из нас не говорит по-русски, это не значит, что мы не понимаем звуки секса. Ты шокируешь персонал.

Елена рассмеялась и уткнулась лицом в плечо Влада. Он крепко обнял ее, обхватив ладонью изгиб ее шеи, чтобы удержать ее в целости и сохранности.

— Итак, теперь можно входить или как? — спросил Колтон.

— Или как, — проворчал Влад.

Елена рассмеялась и повернулась в его объятиях.

— Ты можешь войти.

Из-за занавеса показалась шеренга людей. Колтон. Мак. Малкольм. Мишель. Клод. Ноа. Сыровар.

Сыровар?

Влад сердито посмотрел на Колтона.

— Что он здесь делает?

— Он тоже друг Елены.

— Я очень волновался, — сказал Сыровар.

Он потянулся к руке Елены, вероятно, чтобы поцеловать ее, ублюдок. Влад обнял Елену за талию и притянул ее к своей груди в беззастенчивой собственнической позе.

— Спасибо, что пришел, — рассмеялась Елена, накрывая ладони Влада своими. — Это было очень любезно с твоей стороны.

Сыровар указал на Влада.

— Ты счастливчик, мой друг. Надеюсь, ты это понимаешь.

Влад поцеловал Елену в шею.

— Я понимаю.

— Держите себя в руках, дети, — сказал Колтон. — Здесь нельзя трахаться.

Агрессивный скрежет колец для занавесок возвестил о прибытии очень раздраженного врача скорой помощи.

— Ребята, мы не можем допустить, чтобы здесь собралось так много людей. Только семья.

Елена прижалась к груди Влада.

— Это наша семья.

— Черт возьми, так оно и есть, — сказал Мак.

— Ну, вас слишком много. Вы можете навестить Елену, когда ее переведут в палату.

Влад крепче обнял ее за талию.

— Вы ее оставляете?

— На ночь под наблюдением.

— У меня сотрясение мозга? — спросила Елена.

— Да, но я не могу вдаваться в подробности при всех этих людях.

Колтон резко махнул рукой.

— Замечание принято. Мы уходим.

Один за другим парни останавливались перед Еленой, чтобы поцеловать ее в щеку и похлопать Влада по плечу. Все, кроме Сыровара. Он просто помахал рукой, прежде чем уйти. Мишель крепко обняла ее, а Клод просто улыбнулась. Врач тоже ушел, сказав, что вернется через несколько минут, чтобы обсудить результаты компьютерной томографии.

Влад обнял Елену и встал на одну ногу.

— Тебе нужно лечь в постель. Сотрясение мозга — это серьезно. Я знаю такие вещи.

Он держал ее за руку, пока она забиралась на матрас. Затем накрыл тонким белым одеялом ее колени, и сел на маленький стул рядом с кроватью. Их руки переплелись на ее бедрах.

— Я люблю тебя, — сказала она, опуская голову на подушку.

— Я тоже тебя люблю. — Он наклонился и поцеловал ее руку. — И я хочу, чтобы у нас была настоящая свадьба.

— Ты хочешь?

Он поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как слеза счастья скатилась по ее щеке.

— Здесь, в Америке, со всеми нашими друзьями и моими родителями. Я хочу дождаться, когда ты пойдешь к алтарю, и я хочу поцеловать тебя на глазах у всех, и я хочу, чтобы моя мама прочитала стихотворение.

— Похоже, у тебя все спланировано, — поддразнила Елена, и еще одна слезинка упала на подушку.

— Я много думал об этом.

Елена улыбнулась.

— У меня есть только одна просьба.

— Все, что угодно, — сказал Влад, вытирая ее слезу подушечкой большого пальца.

— Может ли Сыровар вести меня?