Разве это не романтично?

ГЛАВА 16

Елена проснулась сразу после рассвета в незнакомой холодной комнате с раскалывающейся головой и пустотой в груди. Она почти не спала, и даже когда ей это удавалось, она до боли сжимала зубы прокручивая в голове тревожные сны.

Покинув вчера вечером дом Влада, она выбрала первый попавшийся в результатах поиска отель обычной сети и, как только зарегистрировалась, забронировала билет на первый попавшийся рейс до Чикаго, вылетающий завтра в девять утра. Ей придется написать Владу, где находится его машина на парковке в аэропорту, прежде чем она уедет. Может быть, кто-нибудь из парней поможет перегнать ее к дому.

Она осторожно поднялась, чувствуя себя так, словно у нее был ушиб. Все болело. Две таблетки тайленола и горячий душ немного облегчили физическую боль, но от других болей лекарства не было.

Впервые за долгое-долгое время она ощутила всю тяжесть своего одиночества. У нее не было занятий, которые могли бы отвлечь, и мысль о том, чтобы покопаться в куче тупиковых улик в своем расследовании, была не многим привлекательнее мазка Папаниколау для раннего выявления рака. Но мысль о том, чтобы целый день пялиться на одинокий белый потолок в невыразительной белой комнате, была лишь немногим более заманчивой.

Она гадала, проснулся ли Влад. Он вообще ложился спать или просто спустился вниз и вырубился на диване?

От приступа тревоги у нее перехватило дыхание. Что, если он упал? Елена схватила телефон и набрала номер Колтона. Он, вероятно, будет задавать вопросы, но она должна была связаться с ним. Она быстро набрала сообщение.

Елена: Ты проверишь Влада? Я не там. Хочу убедиться, что с ним все в порядке.

Прошло несколько минут, прежде чем Колтон ответил.

Колтон: Что значит ты не там?

Елена: Я возвращаюсь в Чикаго.

Колтон: О.

Вот и все. О.

Елена: Ты проверишь, как он?

Колтон: Да.

Еще один односложный ответ. Они снова возненавидят ее. Это не должно было иметь значения, но имело.

Прежде чем Елена смогла отговорить себя, она оделась и пошла к машине. И хотя она не принимала сознательного решения о том, куда направляется, это также казалось неизбежным, но она остановилась у обочины перед домом в двух кварталах от дома Влада.

Она неторопливо шла по тротуару, в нерешительности ее ноги превращались в цементные плиты. Они не были подругами. Они едва знали друг друга, и в качестве дополнительного бонуса Мишель, вероятно, начнет встречаться с ее мужем в ту же минуту, как Елена сядет в самолет.

Тем не менее, Елена все же подошла к входной двери и постучала. Несколько мгновений спустя Мишель открыла дверь с удивленным выражением лица и в типичном наряде мамы из пригорода для воскресного утра. Леггинсы. Футболка. Растрепанный пучок. Ее растрепанный вид на самом деле был облегчением. Даже Мишель могла быть небрежной.

Выражение ее лица быстро смягчилось.

— Боже мой, Елена, привет.

— Прости, что вот так заявилась, — пробормотала Елена. — Я действительно не подумала об этом, но ты заставила меня пообещать прийти к тебе, и я просто... Можно мне войти?

Мишель быстро заморгала, но затем отступила.

— Конечно. Пожалуйста.

Елена переступила порог дома Мишель. Ее дом и близко не был таким большим или величественным, как у Влада, но он был милым. Справа от входа была широкая лестница, ведущая наверх, а слева — парадная столовая, которая, похоже, служила детям местом для выполнения домашних заданий, а Мишель — для складывания постиранного белья. Прямо перед ними был длинный коридор, ведущий на кухню.

— Я сожалею о том, что произошло на вечеринке, — сказала Елена.

Мишель захлопнула дверь и тихо рассмеялась.

— Не стоит.

— Владу не следовало этого делать.

— В самом деле, не за что извиняться.

Они неловко топтались на пороге. Елена огляделась, закусив губу. Мишель, наконец, указала в сторону кухни.

— Я только что сварила кофе. Хочешь немного?

— О, я... я не хочу навязываться.

— Ты вовсе не навязываешься.

— Тогда да, — выдохнула Елена. — Кофе был бы очень кстати.

У Елены скрутило живот, когда она шла по коридору. Стены были увешаны профессиональными фотографиями в рамках Мишель и ее девочек. Это была счастливая семья. Это то, чего хотел Влад. Чего он заслуживал. В чем она отказала ему своей незрелостью и эгоизмом.

На кухне было чисто, но беспорядочно. С одной стороны раковины громоздилась небольшая стопка грязной посуды, а кто-то, приготовив сэндвич, забыл убрать хлеб и арахисовое масло.

— Извини за беспорядок, — сказала Мишель, доставая из буфета еще одну кружку. — Вчера вечером, перед вечеринкой, у меня было не так много времени, чтобы прибраться, и я проспала это утро.

— Здесь не беспорядок. Просто выглядит так, будто здесь живет семья.

Мишель улыбнулась, наполняя кружку Елены.

— Мы живем в гораздо более беспорядочном мире, чем большинство людей. Мои девочки довольно активные.

— Сколько им лет?

Мишель протянула Елене кофе.

— Семь и десять. Сливки или сахар?

— Конечно. Если они у тебя есть.

Мишель снова рассмеялась.

— Ты что, шутишь? Только псих пьет его черным.

Плечи Елены немного расслабились. Мишель оказалась гораздо более общительной, чем думала Елена.

— Может, присядем? — Мишель жестом указала на гостиную, расположенную сразу за кухней.

Дом был просторным, с открытой планировкой, что, вероятно, было хорошо для мамы. Она могла готовить ужин и при этом видеть детей.

Елена проследовала за Мишель к длинной раскладной кушетке и села на край. На полу были разбросаны различные игрушки, а из-за ножки декоративного столика подозрительно выглядывал кот.

— Как зовут вашего кота?

— Дельфин.

На вопросительный взгляд Елены Мишель рассмеялась.

— Девочки дали ему такое имя. Они подумали, что это забавно.

— Влад любит кошек.

Мишель склонила голову набок.

— Да, он уже говорил мне это раньше.

Елена снова оглядела комнату. Как бы ей ни было больно это признавать, Влад прекрасно бы сюда вписался. Дом Мишель был мягким и домашним. Уютным и гостеприимным. Диван украшали разномастные подушки, большие и пушистые, которые идеально подошли бы для того, чтобы вздремнуть во время воскресного футбольного матча или обняться холодными зимними вечерами.

— А твоим детям нравится Влад?

Мишель так и застыла с кружкой кофе на полпути ко рту.

— Да, конечно. Я имею в виду, они не очень хорошо его знают, но...

— Влад очень хорошо ладит с детьми. Когда-нибудь он станет отличным отцом.

— Я уверена, что он им станет... когда-нибудь.

— О человеке многое можно сказать по тому, как он обращается с животными. А Влад так нежен с животными.

— Полагаю, это правда.

— Твои девочки уже спят?

— Нет. В эти выходные они с отцом.

— Что-что случилось с твоим мужем? — Елена покачала головой и поморщилась. — Мне жаль. Забудь. Мы едва знаем друг друга. Иногда я забываю, что не у всех следует брать интервью.

Мишель тихо рассмеялась.

— Все в порядке. Правда. Я больше не против говорить об этом. И, честно говоря, у меня не так уж много подруг моего возраста, так что, думаю, приятно с кем-нибудь поделиться.

Напряжение спало с плеч Елены.

— У меня тоже не так много друзей.

Любого возраста. Интересно, заметила ли Мишель это упущение. За исключением Влада, у Елены никогда не было настоящих друзей. Из-за работы ее отца было слишком рискованно выходить за пределы узкого круга, которому он доверял. В то время как другие дети ее возраста развлекались, занимались спортом и ходили на свидания, она была дома или у Влада.

— Мой бывший муж, — сказала Мишель, делая глубокий вдох. Затем медленно выдохнула. — Он юрист и работал, работал подолгу. У меня диплом библиотекаря, но я работала неполный рабочий день из-за детей и его графика. Однажды я пришла домой, чувствуя себя неважно, а он был здесь. И он был не один.

— Он изменял тебе?

— В нашей постели.

Елена выругалась по-русски.

Мишель наклонила свою кружку в сторону Елены.

— Я понятия не имею, что это значит, но улавливаю смысл.

— Это значит, что он свинья.

— Да. Большая. — Она пожала плечами. — В любом случае, во время развода я обнаружила, что женщина, с которой я застала его в постели, была не первой. Он изменял мне с первого года нашего брака. Я купила дом, вернулась на постоянную работу в публичную библиотеку Нэшвилла, и мы с девочками начали новую жизнь.

— Ты очень сильная.

— Я должна быть такой ради своих девочек.

— Ты одна в Нэшвилле?

На лице Мишель появилось сочувствие, как будто Елена раскрыла какой-то скрытый подтекст в своем вопросе.

— Нет. Совсем нет. Моя семья живет в двух часах езды отсюда, так что они не могут помогать изо дня в день. Но мы справляемся. У нас замечательные друзья.

— Влад тоже. Он построил здесь очень хорошую жизнь. Я... — Елена прикусила губу. — Я рада, что ты участвуешь в этом.

Елена отпила кофе, чтобы скрыть дрожь в нижней губе.

— Елена, — мягко сказала Мишель. Судя по ее тону, она много раз сталкивалась с упрямыми детьми. — Кажется, я знаю, почему ты здесь.

— Правда?

Мишель кивнула и поставила свою кружку на кофейный столик.

— Так вот, я думаю, мне следует быть с тобой откровенной.

— Все в порядке, — вмешалась Елена, прежде чем Мишель смогла продолжить. — Я знаю... Я знаю о тебе и Владе.

— Да, видишь ли, именно об этом, я думаю, мне следует сказать прямо. Между мной и Владом ничего нет.

— Может, не сейчас, но очевидно, что между вами что-то есть...

— Елена, между мной и Владом ничего нет. Он мне очень нравится. Он один из самых милых мужчин, которых я знала, и, возможно, какая-то часть меня испытывает соблазн завести с ним отношения, потому что кто бы этого не сделал? Но есть только одна серьезная проблема.

— Какая?

— Ты.

Елена оглянулась.

— Нет. Я даю тебе свое благословение. — Слова резали, как осколки стекла, но она должна была их произнести. — Ты умная и милая, и... на самом деле ты именно та, кого он хочет и заслуживает. Я не стану у тебя на пути.

Мишель положила руку на подушку, лежащую между ними.

— Ты неправильно поняла. Дело не в том, что я беспокоюсь о том, что ты мне мешаешь.

— Тогда о чем ты беспокоишься?

— Тот неприятный факт, что он всегда был и будет влюблен в тебя.

Если бы Мишель произнесла эти слова двадцать четыре часа назад, Елена настаивала бы на том, что это неправда. Теперь она не знала, чему верить. Особенно после всего, что Влад наговорил ей прошлой ночью. Но кое-что она все еще знала наверняка.

— Уже слишком поздно.

— Нет, это не так.

— Я уезжаю завтра.

Это заставило Мишель отступить. Ее рот открылся и закрылся, прежде чем она разочарованно вздохнула.

— Почему, Елена? — В ее голосе звучали одновременно печаль и упрек.

— Потому что прошлой ночью кое-что стало совершенно ясно. Я причиняю ему боль своим присутствием здесь. Для него будет лучше, если я сейчас вернусь в Чикаго.

— Но ты хочешь уехать?

Елена выплеснула горячий кофе себе на руку.

— Это значит «нет»?

Елена пососала обожженный палец и поняла, что слишком устала, чтобы сделать что-либо, кроме как сказать правду.

— Нет, я не хочу уезжать.

— Слава богу, — выдохнула Мишель. — Я боялась, что мне придется ударить тебя гигантским кабачком.

— Прошло чуть больше недели! Как я могла быть такой растерянной? Как я могу уже сейчас пересматривать все, над чем работала? Как?

Мишель пожала плечами.

— Ты человек. А любовь — сложная штука.

Елена поставила свою кружку на кофейный столик и встала, слишком взволнованная, чтобы оставаться на месте. Она принялась расхаживать по комнате.

— У меня такое чувство, что я всю жизнь ходила с грязными очками и наконец-то их протерла или что-то в этом роде. Но вместо того, чтобы видеть мир лучше, я просто натыкаюсь на стены, о существовании которых и не подозревала.

— Начинать сначала всегда нелегко.

— Я не собираюсь начинать сначала. — Ее слова прозвучали как у капризного ребенка, настаивающего на том, что она не устала.

— Послушай, я немного понимаю, через что ты проходишь. Трудно переосмыслить себя после того, как ты так долго воспринимала себя только одним образом. Я была женой. Я никогда не переставала спрашивать себя, была ли я счастлива в этой роли. Если я вообще узнавала себя в этой роли. Думаю, именно поэтому я так долго игнорировала все предупреждающие знаки. Не то чтобы я любила мужа так сильно, что не могла представить, что не буду с ним. Дело в том, что я настолько глубоко потеряла связь с собой, что не могла представить, кем я была без него. Переосмысливать себя — это страшно.

Елена понимала это на таком глубоком уровне, что почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Когда мой бывший муж съехал, я провела около трех недель в этом тумане, понимаешь? И вот однажды я вышла из душа, вся мокрая и голая. И я поняла... что чиста. Я была действительно, по-настоящему чиста. Я смыла с себя все разочарования и нарушенные обещания. Я не одевалась целый час. Я просто разгуливала по дому совершенно голая. Я никогда не чувствовала себя такой свободной.

— Но... — Елена вернулась на диван и посмотрела Мишель в лицо. Затем покачала головой и сделала глоток кофе.

— И что? Ты можешь спрашивать меня о чем угодно.

— Когда вы впервые были вместе... ты любила его, верно?

— Любила. Я действительно его любила.

— Итак, что же пошло не так?

— Он поступил неправильно. Я не говорю, что была идеальной женой или что я не способствовала возникновению проблем в нашем браке. Но, в конце концов, он просто не мог перестать гнаться за тем, чего я никогда не могла ему дать.

Что-то кислое появилось в желудке Елены и начало медленно подниматься к горлу.

— За чем он гнался?

— Я не думаю, что он когда-либо действительно считал себя достаточно хорошим. Мне грустно думать об этом сейчас, потому что он был таким талантливым и умным. Он мог так много предложить, но где-то внутри него что-то было сломано. Что-то подсказывало ему, что он всегда должен быть лучше, зарабатывать больше денег, стремиться к следующему крупному успеху. Он забыл ценить то, что у него есть. И я так долго позволяла ему бегать и добиваться всего этого. Я думала, что была счастлива бежать рядом с ним. Пока не поняла, что меня нет рядом с ним. Мы не участвовали в гонке вместе. Он бежал впереди, оставляя меня позади, и я ничего не могла сделать или сказать, чтобы заставить его притормозить. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что в мои обязанности не входило убеждать его, что я — приз, за который стоит бороться.

Елена ощущала каждое слово, как тысячу крошечных булавочных уколов.

Мишель, должно быть, увидела что-то по выражению ее лица, потому что успокаивающе положила руку на плечо Елены.

— Елена, вы с Владом — это не мой бывший муж и не я.

— Но я тоже за чем-то гонюсь и оставляю его позади.

— Но я готова поспорить, что это не потому, что ты его не любишь.

Это потому, что я люблю.

Елена посмотрела на свои колени.

— Он заслуживает лучшего, чем я.

— У него полный дом любовных романов, что говорит о том, что он не согласился бы с этим утверждением.

Елена подняла голову.

— Любовные романы? О чем ты говоришь?

— Книжный клуб, который он посещает со своими друзьями, — сказала Мишель. Ее глаза расширились. — Подожди. Ты не знаешь?

Елена моргнула.

— Я просто предположила, что ты знаешь, — извиняющимся тоном сказала Мишель.

— Влад и его друзья читают любовные романы? Для развлечения?

— Это далеко не так, — сказала Мишель. — Они относятся к этому очень серьезно. Они читают их, потому что думают, что это сделает их лучшими мужьями, любовниками и людьми. Он серьезно, никогда не рассказывал тебе об этом?

— Мы многого не рассказывали друг другу.

— Елена, он вступил в клуб ради тебя.

— Р-ради меня?

— Он хотел понять, как сделать тебя счастливой и заставить вернуться к нему.

Ни с того ни с сего на ее глаза навернулись слезы. Елена вскочила на ноги и отвернулась от Мишель, быстро моргая, чтобы отогнать их. Это было бесполезно. Две слезинки потекли по ее щекам.

— Вот дерьмо, — сказала Мишель, поднимаясь. Она тут же обняла Елену сзади. — Не плачь. Я не хотела тебя расстраивать.

— Когда он вступил в книжный клуб?

— Несколько лет назад, я думаю.

— Несколько лет? Он никогда не говорил мне. Почему он мне не говорил?

— Может быть, пришло время разобраться в этом и во многих других вещах, — успокаивающе сказала Мишель, крепче обнимая ее. — Все будет хорошо.

Слова были простыми, но такими ироничными. Влад обнял ее почти точно так же, когда она увидела его после исчезновения отца, и сказал те же самые слова. Все будет хорошо.

Мишель дала Елене время прийти в себя, прежде чем похлопать ее по плечу.

— Можешь подождать здесь секунду?

Елена проследила взглядом за тем, как Мишель поднялась.

— Куда ты идешь?

— Вызвать подкрепление.

У Елены задергался глаз.

— Какого рода подкрепление?

Мишель улыбнулась.

— Обещаю, все на твоей стороне.

— Нет. Клод ненавидит меня. Она наложила на меня заклятие.

— Она придет в себя, как только я введу ее в курс дела.

Елена поднялась на ноги, чтобы последовать за Мишель из гостиной. Мишель достала мобильный телефон из зарядного устройства на кухне.

— Мишель, пожалуйста, — сказала Елена. — Я знаю, что ты пытаешься сделать, и я... я так тронута. Но Влад не хочет, чтобы я оставалась. Он думает, что хочет, но это не так.

Мишель расхохоталась, как будто Елена только что рассказала самую смешную шутку, которую она когда-либо слышала. Она поднесла трубку к уху. Мгновение спустя сказала:

— Ты можешь подойти? Она здесь.

Елена сглотнула, когда Мишель встретилась с ней взглядом.

— Я не совсем уверена, — сказала Мишель, — но она только что сказала, что благословляет меня встречаться с ее мужем.

Прошло еще мгновение, и Мишель повесила трубку. Блеск в ее глазах сменился легким смешком.

— Я так рада, что ты пришла сюда утром. У нас так много работы.

— Но это не имеет значения. Я улетаю.

— А ты правда собралась?

— У меня... у меня есть билет на самолет.

— Это не значит, что ты обязана им воспользоваться.

Входная дверь распахнулась, принеся с собой порыв западного ветра и мурашки по спине.

— Где она? — Клод ворвалась в комнату с решимостью генерала. За ней по пятам следовали Линда и Андреа, славные маленькие пехотинцы.

— Сюда, — спокойно сказала Мишель. Елена боролась с желанием встать у нее за спиной для защиты.

— Ради бога, девочка, — сказала Клод, тяжело дыша. — Черт возьми, кому-то из вас давно пора вытащить голову из задницы.