Разве это не романтично?

ГЛАВА 1

Полгода спустя

В другую эпоху заброшенное здание на южном берегу реки Камберленд могло бы показаться необычным и привлекательным. Даже счастливым. Но не более того.

Пустые разбитые цветочные ящики висели под окнами, выкрашенными в черный цвет и заколоченными изнутри. Тонкие обрывки того, что когда-то было красно-белыми навесами, хлопали на влажном июньском ветру, напоминая о прошлом здания, как призраки, которые шепчут о подстерегающих опасностях. Только глупцы могут не прислушаться к их предупреждению, но Влад уже доказал, что он дурак. И хотя его разум ругал тело за слабость, по коже побежали мурашки в предвкушении сладостного облегчения, которое, как он знал, он испытает, когда постучит в дверь.

Мужчина, сидевший рядом на пассажирском сиденье его машины, отругал его совсем по другой причине.

— Позволь мне внести ясность, — сказал Колтон, добавив в свой голос плаксивых ноток. — Я три месяца не получал от тебя вестей, а ты наконец позвонил только из-за этого? И мы будем сидеть здесь и слушать, как ты бормочешь себе под нос по-русски?

— Прошло не три месяца, — возмутился Влад. На самом деле прошло четыре.

В первые несколько недель после свадьбы Мака — после того, как Елена сказала, что уезжает и хочет расторгнуть их брак, — Влад обманывал себя, что он все еще может быть членом книжного клуба. Но каждая минута, проведенная с ребятами, была мучительнее предыдущей. Их счастье было как соль на рану, и когда он, наконец, сказал друзьям, что они с Еленой разводятся, их искренние предложения помочь были еще хуже. Он не мог больше ни минуты тратить на придумывание оправданий и лжи. Он не мог спокойно смотреть, как его друзья живут той жизнью, о которой он всегда мечтал, зная, что у него никогда не будет такой, как раньше. Он терпеть не мог, когда ему напоминали, что его вера в то, что он сможет построить настоящий брак с Еленой, была не более чем бредовой фантазией. Книги не вселяли в него ничего, кроме ложной надежды, что Елена когда-нибудь увидит в нем романтического героя своей мечты. Что она когда-нибудь сможет полюбить его так, как героиня романа. Теперь он знал правду. Счастливая жизнь была для других мужчин.

Все, что у Влада осталось, — это хоккей.

И вот, впервые за двадцать пять лет, «Нэшвилл Вайперс» вышли в финал конференции плей-офф Кубка Стэнли. Еще одна победа, и они вышли бы в чемпионскую серию. Влад никогда не бил сильнее, не катался лучше и не забивал больше голов, чем за последние полгода.

Он не мог рисковать проигрышем сейчас. Что останется от его жизни?

— Я проклинаю тот день, когда рассказал тебе об этом месте, — сказал Колтон. — Я думал, что делаю тебе одолжение, подбадриваю тебя и все такое. Я не знал, что ты стал наркоманом.

Влад стиснул руль.

— Я не наркоман.

— В самом деле? Тогда какого хрена мы здесь делаем?

— Мне это нужно. Для сегодняшней игры. Мне это нужно. — Даже Владу его голос показался тихим и слабым, бессильным перед напором его желания.

— Нет, не нужно. Это глупое суеверие.

— В прошлый раз я поклялся, что больше никогда не приду, и посмотри, что из этого вышло. Мы проиграли игру.

— Так вот почему ты, наконец, позвонил мне? Чтобы я мог вернуть тебя в свой клуб?

Влад уставился на мрачный фасад.

— С тех пор как я начал приходить сюда, я играл как зверь. Я не могу рисковать снова.

— Это в последний раз, Влад, — сказал Колтон, распахивая дверь. — Я больше не пойду сюда с тобой.

Колтон направился к двери здания, под его ногами хрустел гравий и осколки стекла. Влад следовал за ним по пятам.

— Я серьезно, — сказал Колтон, поворачиваясь и тыча Влада в грудь. — Ты не можешь просто исчезнуть на несколько месяцев, а потом позвонить мне и попросить об одолжении, как будто ничего не случилось. Мы с ребятами заслуживаем лучшего.

Тяжесть сожаления и вины заставила Влада опустить взгляд на грязный разбитый бетон у него под ногами.

— Я знаю. Ты прав. Мне жаль.

— Мы скучаем по тебе, чувак. И мы беспокоимся о тебе. Я знаю, что развод для тебя тяжелый удар, но мы здесь именно для этого. Чтобы помочь тебе все исправить.

— Тут уже ничего не исправить, — сказал Влад, снова встретившись взглядом с Колтоном. — Я уже говорил тебе. Она уезжает, и я не могу остановить ее.

— Откуда ты знаешь, если не даешь нам попробовать?

— Хватит! — рявкнул Влад.

Колтон моргнул, на его лице отразился шок от непривычной резкости тона Влада. Он никогда не повышал голос со своими друзьями. Никогда.

Влад тихо выругался и провел рукой по щетине, которая уже начала пробиваться вдоль его подбородка, хотя он побрился всего несколько часов назад.

— Я знаю, что ты пытаешься помочь, но Елена приняла решение. Она возвращается в Россию, чтобы стать журналисткой, как ее отец. Я ничего не могу с этим поделать.

Колтон молча смотрел на него некоторое время, а затем кивнул в ответ на слова Влада. Затем повернулся и продолжил свой путь.

Единственное окошко в центре двери было закрыто маленькой деревянной ставней. Колтон быстро постучал три раза подряд, а затем еще дважды. Прошло мгновение, и кто-то изнутри постучал один раз. Колтон постучал еще два раза. Ставня скользнула в сторону, и оттуда выглянула пара темных глаз.

— Жетон, — произнес чей-то голос.

Колтон поднял круглый серебряный диск, который свидетельствовал о его членстве в этом тайном клубе. Ставня со щелчком закрылась, и послышался звук поворачивающегося тяжелого замка. Дверь открылась, и из комнаты вырвался поток холодного воздуха и кислого запаха.

Колтон скользнул в темноту, Влад последовал за ним. Как только они оказались внутри, дверь за ними захлопнулась.

— Так быстро вернулись? — строгий голос, требовавший у них жетон, теперь звучал издевательски.

Влад сжал кулак, но Колтон встал между ними.

— Наш жетон тебя не устраивают, что ли? — огрызнулся Колтон.

Мужчина, маленький костлявый придурок, который компенсировал свое худощавое телосложение таким поведением, от которого он бы шлепнулся задницей на лед, только ухмыльнулся и показал пальцем.

— Подожди внутри. К вам подойдут.

Влад и Колтон прошли по короткому коридору, который заканчивался небольшим пандусом, с которого низко свисал толстый черный брезент. Влад отодвинул занавеску в сторону. Когда он вошел, автоматически включился яркий свет, на мгновение ослепив его. Но, сморгнув пару раз, он привык к свету, и у него потекли слюнки.

Внутреннее помещение было таким же стерильным и нетронутым, как и внешний вестибюль, который был отвратительным и грязным. Холодильники из нержавеющей стали занимали целую стену, а в центре помещения, как в классной комнате, были расставлены стальные столешницы.

На каждом столе в ряд выстроились блюда, демонстрирующие источник его слабости. Названия были написаны мелом на крошечных досках — алфавитный список величайших блюд в мире. Аделост. Буррата. Фонтина. Пассендейл.

Сыр.

Так много сыра. Сыр со всего мира, приготовленный по оригинальным рецептам без наполнителей, искусственных ароматизаторов и консервантов, которые могли бы вызвать раздражение его желудка. Сыр, который он больше нигде не мог достать. Подпольный сыр с черного рынка, который мучил его во сне так же, как воспоминание о том, что Елена сказала ему перед тем, как разрыдаться. Мне жаль. Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь.

Только один человек мог дать ему то, чего он хотел. Высокий опасный мужчина, который теперь мрачно ухмылялся ему с другого конца блестящей комнаты.

— Я знал, что ты вернешься.

Влад тоже. В глубине души он всегда знал, что вернется, потому что это было все, что у него осталось. Хоккей и эта грязная тайная сырная лавка.

Ему не следовало испытывать судьбу.

Из всех ошибок, которые Елена Конникова совершила в своей жизни, а их было очень, очень много, эта, вероятно, вошла бы в пятерку самых серьезных.

Потому что именно это — встреча с источником посреди ночи, никому не предупредив, — стало причиной исчезновения ее отца.

Но какой у нее был выбор? У нее оставалось мало времени. Менее чем через месяц она окончит Школу журналистики при Северо-Западном университете, а после этого вернется в Россию. Возможно, это был ее последний шанс. Так что, если жуткое заброшенное здание было единственным местом, где ее источник чувствовал себя в безопасности, встречаясь с ней, то Елена встретилась бы с ней именно там.

Иди туда, где им удобно. Это был один из многих уроков, которые Елена усвоила от своего отца. Косвенно, конечно. Он никогда ничему не учил ее специально, потому что никогда не хотел, чтобы она пошла по его стопам в журналистике. Но если это то, чего он хотел, то ему не следовало так хорошо справляться со своей работой.

Было время, когда Елена была бы счастлива услужить ему. Время, когда она принимала поспешные решения, вызывающие волновой эффект, который в конечном итоге наносили цунами ущерба людям, которые были ей дороги больше всего. Но время все прояснило. Открыло ей глаза на то, от чего она была ослеплена болью и эгоизмом.

Ее отец был героем.

И вся та боль и эгоизм, которые когда-то заставили ее бежать и из страны, и из профессии, которые украли у нее отца, сменились решимостью все исправить. Хотя Елена не смогла исправить ошибку, которую она совершила в ту ночь, когда пропал отец, или другие ошибки, которые совершила после, она была обязана попытаться исправить тот ущерб, который нанесла. И она собиралась начать с того, что закончит историю, из-за которой, скорее всего, убили ее отца. Это не вернуло бы его, но, по крайней мере, придало бы его исчезновению и всему, что произошло после, какой-то смысл.

Теперь, наконец, после многих лет разочарований и тайной работы, у Елены появилось то, чего, по-видимому, никогда не было у ее отца.

Внутренний источник.

Обветшавший склад в Чикаго, где они должны были встретиться, находился в четырех кварталах от того места, где Елена остановила водителя Uber. Чтобы людям было сложно следить за тобой. Еще один урок, который она усвоила от отца. Возможно, он был параноиком, но таким должен быть журналист в России, где репортеры, которые отказывались разоблачать государственную пропаганду, иногда таинственным образом выпадали из окон. Или исчезали с железнодорожных вокзалов посреди ночи, как он.

Елена, опустив голову, шла по потрескавшемуся тротуару. Половина уличных фонарей была разбита, и ее шаги казались чередующимися темными и светлыми тенями. Гравий, разбросанный по осколкам стекла и выщербленному бетону в переулке за складом, где честные рабочие когда-то прилично зарабатывали на жизнь, производя автомобильные запчасти, прежде чем жадные корпорации закрыли завод и организовали рабочие места за границей. Почти все окна в четырехэтажном кирпичном здании были разбиты вдребезги, как обещание лучшей жизни. Американцам нравилось говорить себе, что в их свободной стране для достижения успеха не требуется ничего, кроме упорного труда, но места, подобные этому, доказывали обратное. Здесь тоже были олигархи, как и в России. Независимо от того, какой флаг вывешивали на своем крыльце, люди с деньгами всегда больше заботились о собственном благополучии, чем о жизнях людей, которые на самом деле выполняли эту работу.

Поеживаясь от ночной прохлады, Елена достала из кармана телефон, чтобы проверить время. Было пять минут двенадцатого. Марта опаздывала. Беспокойство медленно поднималось по спине. Начальник Марты держал всех своих сотрудников на коротком поводке. Если Марта не придет к полуночи на работу официантки в стриптиз-клуб, он, не колеблясь, уволит ее или того хуже. И Елена узнала достаточно, чтобы понимать, насколько все плохо. Босс Марты был таким же монстром, как и все остальные. Но с Марты было достаточно. Она не просто хотела уйти. Она хотела заставить его заплатить. Елена собиралась убедиться, что он это сделает, и не только ради Марты и всех других женщин, которых он преследовал, но и ради своего отца.

Елене потребовались годы, чтобы понять, что отец расследовал, когда исчез, — дело о торговле людьми в целях сексуальной эксплуатации, которым руководил печально известный, загадочный босс русской мафии, известный как Страж. По слухам, среди его многочисленных преступных предприятий была сеть стриптиз-клубов в Америке, которые были не чем иным, как прикрытием для привлечения отчаявшихся молодых женщин из России и Украины обещаниями больших денег и роскошного образа жизни. Но когда они прибывали на место, женщины оказывались в ловушке.

Из записей, оставленных ее отцом, стало ясно, что он был близок к раскрытию истинной личности Стража. И за это они убили его.

Какой-то шум заставил Елену резко обернуться. Марта появилась из ниоткуда. На ней была темно-зеленая толстовка с капюшоном и поношенные джинсы.

— Я волновалась, — выдохнула Елена, тихо говоря по-русски. — Я думала, ты передумала или...

Марта бросилась вперед.

— У меня не так много времени.

— Я знаю. Ты уверена, что они не следили за тобой?

Марта быстро кивнула и сунула руку в карман пальто. Каждое ее движение выдавало тревогу и страх, но взгляд был решительным. Она протянула Елене крошечный клочок бумаги, похожий на оторванный край кондитерского пакета, такой можно купить в кофейне вместе с бубликом или маффином. Четырехзначный номер и имя были торопливо нацарапаны карандашом.

«Николай 1122».

Елена подняла голову.

— Что это?

— Я не знаю. — Глаза Марты забегали по сторонам, как будто в поиске. — Я случайно услышала, как он сказал это по телефону прошлой ночью. Я бы ничего такого не подумала, но он... — Марта судорожно сглотнула.

— Он что? — спросила Елена.

— Он очень разозлился, когда понял, что я его слышала. Он схватил меня за руку, толкнул и сказал, чтобы я возвращалась к работе.

Желчь подступила к горлу. Этого Елена боялась больше всего — что кто-то еще пострадает.

— Ты не в безопасности, Марта. Ты должна позволить мне помочь тебе выбраться отсюда.

— И куда?

Они спорили об этом тысячу раз.

— В приют. ФБР. Где угодно было бы безопаснее.

Марта покачала головой, на этот раз гораздо медленнее, как будто под тяжестью реальности ее мышцы налились свинцом.

— Не раньше, чем все это закончится.

— Но я не собираюсь задерживаться здесь надолго. Самое большее, на несколько месяцев. Как только мой развод будет оформлен, моя виза станет недействительной. Что произойдет, когда я вернусь в Россию?

Марта отвернулась.

— Я должна идти.

— Подожди. — Елена схватила Марту за руку, пытаясь удержать ее, чтобы она не ушла. — Обещай мне, что будешь осторожна.

Марта остановилась, на ее лице застыла жесткая маска решимости.

— Ты тоже. — Затем развернулась и побежала по переулку.

Елена смотрела ей вслед, снова ощущая связь со своим отцом, которой раньше никогда не было. Искра волнения при виде этого нового фрагмента головоломки вспыхнула на фоне страха за безопасность Марты. Неужели ее отец всегда так себя чувствовал? Теперь Елена поняла о нем многое из того, что раньше так ее злило — его долгие часы работы, частые отлучки и, самое главное, скрытность. Теперь она поняла, почему он никогда не рассказывал ей, над чем работает. Он хотел защитить ее. Она держала Влада в неведении по этой же причине. Она не хотела, чтобы он пострадал.

Она и так причинила ему слишком много боли.

Через несколько минут после ухода Марты Елена прошла пять кварталов до бара, где вызвала такси. Когда она вернулась домой, была уже полночь. Елена отперла дверь своей квартиры-студии и быстро заперла ее за собой. Скинув обувь у двери, она надела домашние тапочки и прошла пять коротких шагов до своей крошечной кухни. Она наполнила чайник водой и поставила его на двухконфорочную плиту. Через несколько минут она принесла дымящуюся кружку чая к своему захламленному столу, который был втиснут рядом с матрасом, служившим одновременно диваном и кроватью. У нее могла бы быть квартира побольше; Влад несколько раз за эти годы предлагал оплатить что-нибудь более роскошное. Но она так и не смогла заставить себя принять это предложение. Она не хотела быть для него еще большей обузой, чем уже была.

Но это тоже было ошибкой, которую она поклялась исправить. Елена попыталась заглушить все голоса упреков в своей голове, роясь в куче заметок и документов, которые ей удалось собрать. Она расположила все в хронологическом порядке — еще кое-что, чему она научилась у своего отца. Просто начни с самого начала и построй хронологию. Когда появлялись пробелы, понимаешь, на чем сосредоточить свои исследования. Проблема заключалась в том, что пробелов в информации по-прежнему было больше, чем ее самой. И информация, которую Марта сообщила ей сегодня, ничем не отличалась от этой. Еще одна подсказка. Еще один вопрос без ответа, который вызовет еще больше вопросов. А время действительно поджимало. Как только она вернется в Россию и устроится там на работу в газету, у нее уже не будет такой свободы в работе над этим проектом. Буквально.

От внезапного телефонного звонка сердце забилось где-то в горле. Она ответила, не проверив, кто звонит, потому что так поздно звонила только Марта, и это не предвещало ничего хорошего.

— Марта? Что случилось?

— Эм, Елена?

Елена отняла телефон от уха и посмотрела на номер на экране. Джош Бирман. В замешательстве она сдвинула брови. Он был связным семьи Влада по хоккейной команде. Зачем ему звонить ей?

Она снова поднесла телефон к уху.

— Да, да, это Елена.

— Это Джош Бирман. Извини, что не так быстро, но я хотел собрать точную информацию для звонка. Влада осматривают тренеры и врач команды, так что...

Елена покачала головой.

— Подожди. Помедленнее. О чем ты говоришь?

— Влад. — Джош сделал паузу. — Ты не смотрела игру?

Чувство вины отравляло ее кровь. Елена не следила за командой Влада. Она знала, что у них все хорошо, что они довольно далеко продвинулись в плей-офф, но не знала подробностей. Она даже не знала, в каком городе он находится.

— Нет. Я — нет. Что случилось?

— Влад получил травму на первом периоде.

Она услышала слова, но они не имели смысла. Или, может быть, это был просто способ ее мозга не воспринимать новости.

— Насколько... насколько все плохо?

— Мы пока стабилизировали его состояние, после его доставят в ортопедическую больницу Нэшвилла. Я могу заказать для тебя чартерный рейс из аэропорта Мидуэй на два тридцать ночи, и ты сможешь встретиться с нами там.

Ее мозг наконец-то заработал.

— В больницу?

Большинство профессиональных команд в Америке располагали собственными медицинскими подразделениями, которые могли соперничать с отделениями неотложной помощи, что говорило о состоянии американского здравоохранения не меньше, чем что-либо другое. В больницы игроков отправляли только с серьезными травмами.

— Мы собираемся дождаться, пока его осмотрит врач, прежде чем делать какие-либо прогнозы.

— Как. Плохо. — Она с трудом выговаривала слова из-за стиснутых челюстей.

Голос Джоша звучал покорно.

— Он сломал большую берцовую кость. Ему понадобится операция.

Желчь подступила к горлу. Елена резко обернулась, нашла пульт от телевизора и включила его.

— На каком канале показывали игру?

— Елена.

— Я должна посмотреть.

— Не делай этого с собой.

Она нашла спортивный канал, и, как по команде показали повтор травмы Влада. Она наблюдала, как он бросился за шайбой к стене, секунду боролся с игроком другой команды, а затем это произошло. Странный несчастный случай, сказал комментатор. Брюки Влада каким-то образом зацепились за клюшку другого игрока, поэтому, когда он повернулся, чтобы проехать вперед, он потерял равновесие и упал, его нога подвернулась неловким неестественным образом.

На долю секунды на его лице отразилось мучительное удивление, а затем он рухнул на лед. Игра продолжалась, как будто никто не заметил, что он ранен. А с чего бы им это делать? Влад ни разу не получал травму. Он попытался встать, но его нога подкосилась, и он снова упал. В толпе воцарилась тишина, когда все начали понимать, что он упал и не встанет. Что он колотит кулаками по льду и кричит товарищам по команде, а лицо исказилось от боли.

— Боже мой, — выдохнула Елена, прижимая руку ко рту. Ей пришлось схватиться за спинку стула, чтобы не потерять равновесие.

— Елена, — мягко сказал Джош. — Я обещаю тебе, о нем позаботятся. Все, о чем тебе нужно беспокоиться, — это как добраться сюда.

— А... — Она замолчала. За одним этим словом скрывался миллион вопросов.

Влад знает, что ты мне звонишь? Хочет ли он, чтобы я приехала? И затем еще один вопрос. Команда вообще знала, что они разводятся? Они должны были знать. Ее виза была привязана к визе Влада и была оформлена через их иммиграционных адвокатов. Как только развод будет оформлен, ее депортируют. Но если они знали, зачем посылали за ней?

Джош разочарованно вздохнул, и на этот раз в его голосе прозвучали жесткие нотки.

— Послушай, Елена. Не знаю, что между вами происходит. Я никогда не понимал вашего брака, но это не мое дело. Все, что я знаю, это то, что Влад напуган, и ему понадобится тот, кто будет держать его за руку и заботиться. Тот, кто знает его, кому он доверяет. Я не смогу вовремя привезти его родителей. Остаешься ты. Так ты собираешься садиться в этот самолет или нет?

Он был прав. Влад не должен был проходить через это в одиночку. У Влада замечательные друзья, но сейчас не тот случай. И, возможно, это было эгоистично, но внезапно ответ оказался у нее перед глазами. Как она могла когда-нибудь отплатить ему? Как сделать так, чтобы они расстались друзьями?

Вот так. Она могла это сделать.

Она собиралась позаботиться о нем.

Елена выпрямилась и отбросила сомнения.

— Я уже в пути.