Развод: я сжигаю мосты

Глава 10

Я долго не позволяла себе плакать, и теперь слёзы прорвались, горячими каплями падали на ладони. Мама в гостиной усадила меня на диван, знакомый до каждой вмятинки и села рядом. Папа растерянно топтался около. Я плакала и сбивчиво рассказывала, какой Бартал подлец, как отправил меня в поездку, а сам в это время женился на другой, привёл её хозяйкой в дом, и как потом уничтожил мою душу признанием в своей подлости. Я рассказывала про лес, бурю, Кайта с его растениями и даже про учителя Эгидио. Я спешила рассказать всё-всё, до малейших подробностей, вместе со словами выплёскивая боль и обиду.

Мама силилась что-то произнести, но не могла выговорить и, закрыв лицо руками, тоже заплакала. Папа же понуро молчал и только сокрушённо вздыхал. Когда слёзы утихли, мама обняла меня и повела на кухню.

«Какое же здесь всё родное!»

Даже плитка на полу с отколотым уголочком: это я уронила тяжеленную чугунную сковородку, когда лет в девять решила, что если уж не магом, то поваром я точно стану. Но на сковородке мои кулинарные подвиги и закончилось.

И маленькая паутина в углу над шкафом на месте: папа не хочет прогонять паука, потому что «он полезный», а мама боится сама убирать паутину, «вдруг он на меня прыгнет».

И даже мой детский подарок — кривой глиняный горшок, неумело раскрашенный, — всё так же стоит на окне.

Мама усадила меня за стол, достала конфеты, бутерброды, чай и стала говорить о всякой чепухе. Потом и папа к ней присоединился. Они говорили, говорили. Я сначала злилась, зачем мне это, ведь у меня тако-о-ое произошло, но вдруг поняла, что слушаю с интересом и тоже втягиваюсь в разговор. Словно не было этого года, я никогда не знала Бартала, и мы просто, как обычно вечером, пьём чай и обсуждаем события дня.

Чуть ли не под утро меня отправили спать. Мама и папа помогли донести вещи до моей комнаты на втором этаже. Даже после моей свадьбы и отъезда, родители оставили здесь всё так, как было, ничего не тронув. Я повалилась на кровать, уткнулась в пахнущую розами подушку и крепко уснула.

День уже близился к полудню, когда я проснулась.

Настроение было на нуле, но хотя бы слёзы больше не душили. Я нехотя встала, прошлась по комнате, бесцельно поглядела в окно. Не зная, чем себя занять, — ничего мне не хотелось — села за письменный стол и уставилась на большую куклу. Её мне подарили родители на десятилетие. Они долго копили деньги, потом папе пришлось ехать до Хосванта, чтобы купить её и порадовать меня — свою любимую малышку. Эта кукла ещё долго была предметом жгучей зависти всех соседских девчонок.

«Вернуться бы в детство. В то беззаботное время, когда для безграничного счастья нужна всего лишь кукла, а плохое настроение исправляется парочкой конфет».

Я без особой цели открыла ящик стола — внутри листы, карандаши, заколки, необычные камешки, которые я находила на улице. Взгляд зацепился за старый личный дневник. Наброски рисунков, приглянувшиеся пёрышки, красивые фантики, «умные» мысли, от которых мне теперь становилось неловко, украшали потрёпанные листы. Я долистала почти до конца, и меня бросило в жар: последние страницы были сплошь исписаны именем «Бартал» и изрисованы сердечками.

«Какие глупости!»

Я выдрала последние листы и изорвала на мелкие клочки. Так разошлась, что потом ещё и подушку поколотила, представляя, что это наглая физиономия Бартала. Зато всю злость выместила. Не прав Кайт — надо не кусты с цветочками слушать, а подушки бить. А ещё лучше сразу обидчика.

Умывшись и переодевшись, я отправилась вниз и ещё с лестницы услышала, как мама возится на кухне.

— Хорошо, что вы у меня есть. — Я обняла маму.

«Как же приятно быть дома! Как же мне не хватало родного взгляда и простых объятий!»

— Всё образуется, доченька. Паола, конфетка моя, только я очень не хочу, чтобы ты засомневалась в себе. Это не ты ошиблась, это Бартал, Прародитель его накажи, сбился с пути!

Мама улыбнулась мне со слезами на глазах.

Скоро появился отец. Он работал совсем недалеко от дома и неизменно на обед приходил домой.

— Как ты, пиратка? — чуть ли не с порога спросил папа.

— Всё хорошо. Всё будет хорошо. — Я постаралась выглядеть уверенно.

— Угу. — Отец нахмурился. — Я тут подумал. С начальником договорюсь, выпрошу три дня выходных. Поеду к твоему нерадивому мужу. Поговорю-ка с ним. Я ему свою дочку доверил, а он как поступил. Да разве ж по-человечески…

Отец осёкся и покачал головой.

Я грустно усмехнулась: папа, сколько я его помню, всегда всеми силами избегал споров и очень не любил криков.

«Насколько же ему больно за меня, раз уж он собирается говорить с Барталом. Только это бесполезно: законными методами его наказать не получится, а в драку папа не полезет. Даже представить этого не могу. А если драка и завяжется, то против молодого и тренированного Бартала папа, неуклюжий, долговязый, и нескольких секунд не выстоит. Да папа до Бартала-то не доберётся: потеряется ещё на станции».

Видимо, это поняла и мама. Она всплеснула руками.

— Далли, что ты удумал? У тебя же спина. И колено. — Она взяла папу под руку и потянула на кухню. — Тем более Паулина же вчера сказала: законник говорит, ничего не поделать.

— Шоуни, дорогая, но не только же в законах правда. Есть ещё и людские законы. Пусть в глаза мне посмотрит, мне, отцу!

— Да ты садись, поесть не успеешь. Лит Сальби из-за опоздания ругать будет. Паулина, чего ты замерла? Садись за стол тоже, кожа да кости от тебя остались. Нет, дорогие, всё потом. А пока забудем о проблемах. Приятного аппетита!

Обед прошёл под мамину болтовню, которой она пыталась отвлечь нас от грустных мыслей.

Наконец, отец поднялся:

— Спасибо, дорогая. — Он поцеловал маму в щёку. — Как всегда вкусно. А пирог просто совершенство. Оставьте мне кусочек на ужин. Пиратка, не съешь всё! — Папа шутливо погрозил мне пальцем. — Где же мой портфель?

Отец близоруко прищурился и огляделся.

— На диван в гостиной ты его бросил, — сообщила мама со вздохом.

— Ага. — Папа похлопал себя по карманам. — А ключи от кабинета где?

— Да вот же они! На столе перед тобой.

— Вижу-вижу.

Папа забрал ключи, и я пошла его проводить.

— Может, не будем маму слушать? Съезжу?

— Нет, папа, не стоит. Бартал и на тебя в суд подать может. За клевету. Что мы тогда делать будем?

— Да, да, — со вздохом согласился отец. — Где ключи-то мои? Ах, их уже нашли. Ну бывай, Паулинка-апельсинка, — поддразнил отец как в детстве, дёрнул меня за рыжий локон и вышел.

Я села на лестницу, ведущую на второй этаж, бездумно рассматривая стену напротив.

Пришла мама.

— Моя конфетка, что же Бартал с тобой сделал? Невыносимо видеть. Ведь ты всегда была такой весёлой девочкой. Я помню, как ты бегала по этой самой лестнице и беззаботно смеялась. Не любила ты подолгу грустить. Всегда находила как справиться с бедой и чем себя порадовать. Лапушка, не унывай. Всё наладится. Ну когда-нибудь.

— Конечно, — без энтузиазма ответила я.

Мама села рядом со мной на ступеньку.

— Скажи, — мама нерешительно помедлила, — он тебе нужен? Ты хочешь бороться за него?

Моё глухое «нет» нарушило затянувшуюся тишину.

— Я всё для себя решила. Нашу любовь уже не спасти. Мама, Бартал говорит, что любит… Но разве с любимыми так поступают?

Я посмотрела маме в глаза.

— Ой, ну ты уж сама реши. Всякое бывает. Не переживай, моя лапушка, ты же дома. Забудь обо всём и живи дальше! А хочешь, в путешествие отправимся? А? У нас с деньгами сейчас не очень, но ничего, наскребём!

Мама с наигранным восторгом улыбнулась.

— Спасибо, я уже напутешествовалась. Хватит с меня.

— Пойду-ка нам чайничек поставлю. Посидим, поболтаем. А потом в торговые ряды сходим, на наряды полюбуемся. А приглянется чего, так и купим.

Мама ушла, а я осталась сидеть, с грустью осознавая, что попала в такую ситуацию, из которой выбраться должна сама. Я привыкла рассчитывать на родителей, словно всё ещё маленький ребёнок. Но теперь вижу — они не всесильны, и как бы ни хотели помочь, сделать ничего не могут. Они просто люди. Папа так и будет строить нереальные планы, а мама пытаться вести себя так, будто проблемы и нет.

Придётся ответственность брать на себя. Наверное, это и называется быть взрослым.

— Мама! — позвала я. — А контора лита Салби работает?

— Как обычно. — Мама выглянула из кухни с полотенцем в руках. — Ты хочешь посоветоваться с ним? Да успеешь ещё сходить! Отдохнуть бы тебе пару деньков, а то и недельку, в себя прийти.

Я поднялась.

— В себя приду, когда справедливость найду!

Я взяла у мамы несколько банкнот и вышла из дома.

В Айли всё было по-прежнему: в маленьких городах жизнь меняется медленно и неохотно. На пыльной улице малышня играла в магов и битву. Мальчишка брызгал водой, изображая водную магию, двое других, притворяясь огненными магами, подожгли деревяшки и бегали с ними, за что скорее всего получат нагоняй от родителей. Совсем маленькая девочка, видимо воображая себя повелительницей воздуха, подбрасывала птичий пух, танцуя и что-то шепча себе под нос.

Время идёт, а игры здесь не меняются. В детстве я точно также с друзьями и подружками разыгрывала магические сражения и очень была горда собой: я же действительно маг, я особенная! Скоро меня заберут в необычную школу, где меня ждут приключения, путешествия, новые друзья, такие же маги, и буду я жить долго и счастливо. Но задирать нос перед соседской ребятнёй долго не получилось, судьба быстро поставила меня на место: я росла, а магия нет, так и оставаясь на самом минимальном уровне. Даже в быту её не получалось применить. И когда приехал специальный маг-наставник ради меня, единственной одарённой в городе, он с сожалением сообщил, что ничего не выйдет и ни в одну школу меня не возьмут. Так мой счастливый билет в жизнь превратился в ничто. Половина города злорадно посмеивалась надо мной и родителями, другая половина громко жалела. Даже не знаю, что было хуже.

Я пошла по знакомым улочкам. Прелесть маленьких городов — здесь всё рядом, даже экипаж не нужен.

Лиата Найла, хозяйка бакалейной лавки, увидела меня через окно, удивлённо распахнула глаза и помахала мне. Мясник проводил задумчивым взглядом.

«А ведь придётся объяснять, почему я тут и без мужа, — сообразила я. — Великая Праматерь и Дух-Прародитель, помогите мне! В Айли сплетни — самый доступный способ развлечься. И кажется, я обеспечу сплетникам тему для разговоров на ближайший год».