Развод: я сжигаю мосты

Глава 35

— Что же именно тебе не нравится: моя свобода, моя работа? Ах нет, я поняла: ты не любитель живописи.

— Паулина, милое моё сокровище, я вижу тебя насквозь. Можешь хорохориться сколько угодно. Я прекрасно вижу, что все твои глупые шутки, это неуместное ёрничанье, всего лишь от обиды и злости. А значит, — он приблизил лицо вплотную к моему и прошептал: — у тебя есть ко мне чувства. Можешь не возражать — и слушать не стану — ты моя. Ничто на свете этого не изменит. Теперь скажи мне, моя деловая жёнушка, что же вы там делали в лесу? И почему, — Барт провёл большим пальцем по моей скуле, — ты вернулась такая румяная?

— Неужели подозреваешь меня в разврате? Обо мне по себе судишь?

— Поменьше общайся с этим… цветочником.

На лице Бартала теперь не было и тени улыбки.

— Ты потерял право диктовать мне что-либо в тот момент, когда решил жениться на другой.

— Ошибаешься. Мне надоело уговаривать и размениваться по мелочам. Когда вернёмся, я с тобой серьёзно поговорю. И никто мне не помешает. Будь уверена.

Его слова словно царапали. Стало не по себе.

Барт бросил взгляд в сторону на возвращающегося от реки Кайта и отступил, с жёсткой улыбкой продолжая глядеть мне в глаза.

— Сегодня после обеда мы возвращаемся. — Кайтфор положил у костра чистую посуду, которую он отмывал песком и золой на берегу. — К вечеру должны быть в городе.

— Каким образом, маг? — спросил Барт. — Мы до этого места вчера целый день добирались. А теперь за полдня уложимся? Или ты вдруг научился порталы создавать или расстояние укорачивать? Так ты тогда первый в мире! Гений! Беги быстрее во дворец за наградой.

Но Кайт пропустил издевательскую шутку мимо ушей.

— Всё проще. Сплавимся по реке. Недалеко у меня спрятана лодка.

Выносить Бартала становилось всё тяжелее. Стоило только воспрянуть духом, как он вновь пытался обломать мне крылья. «И эти грубости, обидные шуточки про Кайта. Раньше они меня так не задевали».

Чтобы позлить Бартала, я попросила бумагу и карандаш у Кайтфора. Уток рисовать не стала, зато нарисовала ветерочницу, как помнила. И корни-морковки той кружавки… кружовницы… Я протянула лист с рисунками Кайту.

— Бесподобно! — Он даже встал, со всё большим интересом, рассматривая эскизы. — Как славно вышло!

— В самом деле?

Я совсем не ожидала такого воодушевления от простых набросков.

— Почему не говорила, что хорошо рисуешь? Я давно мечтаю создать ботанический альбом, но художники не хотят ходить со мной в экспедиции. Говорят, не могут работать в таких условиях. Просят, чтобы я растения либо описал, либо принёс к ним. А мне нужны рисунки с натуры!

Глаза Кайта даже заблестели от азарта.

«Чудесно! Если я смогу просто рисовать, да ещё и помогу этим Кайту, то о чём ещё мечтать! Может, он даже разрешит указать в альбоме моё имя как художницы».

Кайт попросил исправить пару неточностей на эскизах, потом нарисовать сосновую и еловую шишки, затем почему-то бабочку и забрал рисунки себе. И я, и Кайтфор были донельзя довольными. Только Бартал становился всё сумрачней и напряжённее. У меня закрадывалась мысль, что он просто не ожидал, что я справлюсь в походе с заданиями Кайта, ждал моего провала, а вместо этого мне открылись новые возможности.

«Только бы Барту не пришло в голову перейти мне дорогу, когда всё так хорошо складывается!» Я опасалась лишиться того, что приобрела — работу, новые перспективы, друга в лице Кайта — и снова начала нервничать из-за Бартала. Теперь, когда было что терять, мне уже не казалось море по колено. «Как далеко Барт может зайти? А вдруг нажалуется куда-нибудь на Кайта или меня? Может, в лесу нельзя собирать растения? Или самоучкам не позволено готовить лекарства? У Бартала столько связей, надеюсь, он не воспользуется ими, чтобы отпугнуть от меня Кайта».

Я, как бы жестоко ни звучало, сейчас искренне радовалась, что Бартал не владеет магией. Тогда бы влияния у него было ещё больше. Лексо когда-то обладали магией ветра, но последним носителем такого дара был прадедушка Бартала, то есть вот уже как три поколения маги в их семье не рождались.

«Ну да, Барт прав, — вдруг согласилась я, удивляясь самой себе. — Если он женится на магичке, то шансы родить одарённого ребёнка увеличатся». Раньше эта мысль вызывала во мне исключительно боль и неприятие, а теперь я могла смотреть на неё более отстранённо. Всё же время — лучший помощник в зализывании сердечных ран.

Когда мы после обеда собрались покидать место ночлега, солнце уже давно перевалило за полдень. Снова предстояло идти по лесу вдоль реки, потому что до лодки нужно было ещё добраться. «Ну ничего, — утешала я себя, — осталось немного, покатаемся на лодке, а там и город. Надо обязательно сегодня выспросить у Кайта про остальные обязанности. Ведь не каждый день мы вот так по лесу ходить по будем. И надо бы попросить какую-нибудь книгу про растения, поучиться».

Старая деревянная лодка, опрокинутая вверх дном, обнаружилась в тенистых зарослях кустарника, полных комаров, где-то в часе ходьбы. Бартал и Кайт перевернули лодку, спустили на воду, и Кайт ловко запрыгнул в неё. Несмотря на первое впечатление, лодка оказалась довольно крепкой и вместительной. Бартал с берега передавал вещи, а Кайт распихивал их под сидения.

Я неуверенно топталась на берегу, отмахиваясь от назойливых комаров. Кайт, стоя в лодке, протянул мне руку. Я замешкалась, в последний момент струсила: быстрая тёмная река пугала. Но Кайт так тепло и уверенно улыбнулся, что я решилась довериться ему и шагнула навстречу. Вдруг почувствовала, как сильные руки легли мне на талию. Не успела и пискнуть, как Бартал подхватил меня на руки, и вместе со мной сделал несколько шагов к лодке. Здесь оказалось довольно глубоко: ещё немного, и вода залилась бы ему в сапоги.

— Что ты делаешь? — возмутилась я. — Отпусти немедленно!

— Так уж и отпустить? — с хитрым прищуром спросил Барт.

— Ой, нет-нет. — Я вцепилась ему в плечи, осознав, что он просто разожмёт руки и бросит меня в реку, если и дальше буду требовать отпустить. Хоть день был жаркий, но мне очень не хотелось в эту холодную чёрно-коричневую воду.

Бартал тихо рассмеялся. Он подошёл к лодке, опустил меня на корму, но совершенно не спешил убирать руки. Наоборот, ещё и по голове попытался погладить. Я дёрнулась, лодка качнулась, и я судорожно вцепилась в борта. Бартал снова засмеялся и забрался в лодку сам.

Кайт взялся за вёсла, и через пару гребков лодка выплыла из заводи и устремилась на середину широкой реки. Там мы попали в стремнину и быстро поплыли вниз по течению. Я легла на сидение, опустила руку в воду, и лёгкие брызги тёмными жемчужинами взметнулись в воздух. Ветерок охлаждал разгорячённую кожу, развевал волосы. Золотые блики солнца играли на волнах. Приятный день.

Вдруг на поверхности реки показался белый комочек. Ещё и ещё. Я села, недоумённо заозиралась по сторонам.

— Это что?

— Спокойно. Не надо бояться, — сказал Кайт, но как-то натянуто, чем насторожил меня ещё больше. — Это подёнки. Они не кусаются. Они ничего плохого не делают. Видимо, сегодня их вылет. Мы очень неудачно выбрали время. — Паулина, ты слышишь? Они неопасны. Но мы сейчас причалим.

Я посмотрела по сторонам: далёкие берега поросли непролазными кустами, вплотную спускавшимися к воде. Даже мне, совершенно ничего не знавшей о судоходстве, было понятно, что это неудачное место, чтобы высаживаться.

Всё новые подёнки появлялись на воде.

— Что не так, Кайтфор? — раздался за спиной шёпот Бартала.

— Следи за Паулой. — Ещё успела я услышать тихий ответ Кайта, как начался кошмар.

Эти белые комки вдруг расправили крылья, поднялись в воздух. С каждой секундой их становилось всё больше, всплывали и взлетали новые подёнки. Они метались в воздухе, бестолково кружились, как снежные комья. Я сжалась, пыталась отмахиваться, но бестолку — они заполонили всё вокруг. Я уже не могла поднять головы. Подёнки лезли в глаза, в волосы, в нос. Как сквозь туман, услышала крик Кайта:

— Не бойся!

Но когда они облепили меня живой шевелящейся массой, я не выдержала. «Это хуже муравьёв!» Я отчаянно попыталась сбросить их с себя, вскочила, но не удержалась на ногах и вывалилась из лодки в воду.

Мне показалось, что время стало тянуться медленно, как густой мёд. Я погружалась всё глубже в тёмную страшную воду, быстрое течение потащило меня куда-то в сторону. Прежде чем сознание накрыла паника, мелькнуло отрешённое сожаление: «Я так и не научилась плавать». В родном Айли, окружённом бескрайними степями, просто негде было научиться.