Развод: я сжигаю мосты

Глава 59

Мы долго шли по ночной дороге. Кайт, разумеется, нашёл какие-то дико интересные цветы, которые нельзя тут оставлять, «а то затопчут». А я, конечно же, не сразу смогла найти сумку и платье, забыв в каких именно кустах на развилке я их спрятала.

Когда пришли к учителю Эгидио, то получили знатный нагоняй, который никогда не забуду. Он пригласил нас в кабинет, прочитал краткую речь, притом ни разу не повысил голос, но стыдно мне было неимоверно. Алома Айрис так укоризненно качала головой, что я потом долго не смела заговорить с ней.

Объяснение, куда именно мы «унёс нас тьмы легион», заняло вторую половину ночи. Причём рассказывать, в основном, пришлось мне: Кайт носился по кабинету, воодушевленно переставлял туда-сюда растения, пытаясь выкроить немного места для новых, которые мы принесли с собой.

С ужасом и трепетом я думала, что надо бы сообщить, что я и Кайт теперь пара.

«Но как?! И если умолчать, то нехорошо будет».

Дилемму разрешил Кайт: пробегая мимо, легко поцеловал, на миг прижался щекой к моей макушке, и снова умчался.

Всё стало понятно и без слов. Эгидио, хитро щурясь, огладил бороду и по-доброму усмехнулся. А затем, наверное, уже в сотый раз вздохнул, когда Кайт убрал с полки книги и рулоны бумаг, чтобы уместить очередной горшок.

— Вам не надоели эти растения, Эгидио? — тихо поинтересовалась я. — Почему не запретите Кайту таскать их вам?

— О, вы ещё не совсем знаете Кайтфора. Вы не знаете его страстей. В детстве он не любил, даже когда его стригли. И не потому, что не нравилось, как и большинству детей, подолгу сидеть на одном месте. Он ходил лохматый, так как в природе всё растёт само по себе. «Вот и пусть волосы сами растут», — рассуждал он. Как видите, он и теперь не особо изменил своим привычкам. Я взглянула на длинные белые волосы Кайта, разметавшиеся по спине, и понимающе кивнула. — Я рад, Паулина, очень рад, что Кайт поведал вам о детстве. Для него это большой шаг. Десять лет назад ко мне привели больного, после множества операций, очень замкнутого, неуживчивого, зацикленного на растениях мальчика. Он не шёл на контакт, не смотрел в глаза, и только через разговоры о растениях можно было вытянуть из него пару слов. Я сам позволил ему приносить сюда всё, что он хочет. Пусть так и остаётся. Вся эта зелень, что сейчас окружает нас, просто отголоски очень трудного прошлого. У меня было много учеников. Но именно благодаря Кайту я считаю, что не зря пожил на свете, раз смог помочь ему, вытянуть из той глубокой ямы, в которой был этот несчастный ребёнок. Я сделал всё, что было в моих силах, чтобы этот дичок не стал отшельником. Да и в его увлечении есть несомненный плюс! Из трав Кайт наловчился делать толковые лекарства. Мне нравятся настойки. — Эгидио хохотнул и подмигнул мне. — Особенно те, что покрепче.

Мы помолчали немного, каждый в своих мыслях. Я уже собиралась попроситься спать, как учитель снова обратился ко мне:

— С вами вот быстро язык нашёл, — задумчиво сказал он, удобнее устраиваясь в кресле. — Уверен, повлияло то, что его заинтересовала ваша магия, Паулина. Любопытство не одну кошку сгубило. Да и познакомились вы при странных обстоятельствах.

— Угу. А ещё то, что я похожа на бархатец.

— На бархатец?

— Да. Он так записал в своём дневнике.

Эгидио засмеялся, запрокинув голову.

— Ну в его оправдание должен сказать, ему нравятся яркие цветы. Он вообще к цветам трепетно относится. Когда я только взял Кайта в ученики, на беду один рассеянный гость сорвал цветок. И у Кайта случилась самая настоящая истерика. Он горевал так, будто на его глазах убили друга. — Эгидио погрустнел, подпёр голову кулаком. При ночных тенях, слабом свете лампы стало отчётливо видно, как он стар. — Долго мы с Кайтом преодолевали эту одержимость растениями. Но сам он до сих пор никогда не срывает цветы. Только в крайних случаях. Тешу себя надеждой, что вас, дорогая ученица, не пугают такие его особенности. Сможете ли позволить Кайту быть таким, каков есть? Именно в этом секрет долгой любви: принять всем сердцем, не пытаясь изменить. Если сомневаетесь, Паулина, лучше сразу оставьте Кайта. Не умножайте ни свою, ни его боль.

Я посмотрела на Кайта. Он возился с цветами, перепачкался землёй и выглядел в тот момент крайне нелепо. Но меня это нисколько не смущало.

— Я понимаю, о чём вы, учитель Эгидио. Бартал пытался улучшить меня, не принял без магии. И нашей любви больше нет. Да и я позволила закружить себе голову, видела в Бартале сказку, которой на самом деле не было. Теперь выбираю сама, с открытыми глазами. Не сомневайтесь, я принимаю Кайта таким, какой он есть.

Учитель радостно улыбнулся, но тут подошёл Кайт, отряхивая руки, и разговор пришлось прекратить.

— Пойдём. Я покажу тебе рассвет!

Когда мы выбрались на крышу, солнце уже вставало над городом, расплёскивая яркие лучи и обещая жаркий день. Высоко-высоко парили птицы, похожие на чёрные нотки, рассыпанные по светло-голубому листу бумаги.

Кайт подошёл к краю, посмотрел вниз. Я же осталась у входа и медленными шажками двинулась к нему, постепенно привыкая к высоте.

Кайт развернулся, облокотился на перила.

— Не бойся, я тебя не брошу.

— Звучит двояко.

— Я знаю. — Он улыбнулся. — Дай руку, не бойся.

Кайт протянул ладонь, и я крепко ухватилась за неё, всё ближе подходя к краю. Голова немного кружилась, и ноги подкашивались, но восторг от открывшегося вида, гордость за себя и упоение от кого, каким взглядом, полным нежности и любви, смотрит на меня Кайт, вели вперёд. Когда я дошла до перил, то не смогла сдержать счастливого смеха.

— С тобой и на краю света нестрашно оказаться, — сказала я, и позволила Кайту увлечь нас в безумный жгучий поцелуй на вершине мира.