Развод: я сжигаю мосты

Глава 3

Барт закрыл дверь, и этот тихий звук был подобен взрыву. Ослепительная ярость захлестнула меня с головой.

Я стянула обручальное кольцо с пальца и кинула в дверь. Оно звонко ударилось и отскочило куда-то в кусты роз.

— Ненавижу! — закричала я и бросилась бежать опрометью.

«Всё! Это конец! Не прощу, никогда и ни за что. Ни за что!»

Рыдания разрывали грудь. «Как он мог⁈ Предатель! Как можно любить и тут же творить такие вещи?»

Навстречу стали попадаться деревья. Я спотыкалась о корни, падала в сырой мох, снова вскакивала и мчалась дальше, не разбирая дороги.

«Почему? Почему⁈»

Совсем рядом блеснула молния, и я, вскрикнув от страха, кинулась в сторону. Почти сразу захлестал ливень.

«Плачь обо мне, небо, плачь».

Слёзы смешивались с дождём. Молнии засверкали прямо над головой, над вершинами деревьев, оглушительный грохот разнёсся вокруг. Сильный порыв ветра чуть не сбил с ног. Налетел ещё один шквал. С жутким треском сломалась высокая ель и повалилась совсем недалеко от меня, ломая и корёжа соседние деревья. Снова рядом раздался треск, за спиной упало дерево. Я в ужасе кинулась бежать. «Откуда буря? Ведь было же ясное небо!» Трава цеплялась за ноги, ветки больно стегали по лицу, а дождь заливал глаза, стекал по волосам. Плащ, бриджи, сапоги, изрядно намокшие, стали тяжёлыми от воды. Стало так темно, что я почти ничего не видела. Только вспыхивавшие молнии на мгновение освещали землю. В животной панике я металась по лесу, но куда бы ни кинулась, везде трещали, ломались, падали деревья. Извилистая молния ударила в землю прямо передо мной. Дыхание перехватило, я дёрнулась назад и очень больно ударилась обо что-то. Голова стала тяжёлой, в ушах зазвенело. «Помогите! Праматерь, помилуй свою дочь!» Тело стало неподъёмным. Я зашаталась, завалилась набок и, уже теряя сознание, увидела, как страшные бело-голубые молнии расцвечивают пепельные тучи.

Я еле разлепила тяжёлые веки и заторможенно уставилась на верхушки деревьев, чернеющих на фоне сине-фиолетового неба, усыпанного яркими точками звёзд. Мысли лениво плавали в голове, сталкивались, погружались в глубину, снова выныривали. Целую минуту я вспоминала, кто я, где я и почему. Почему… Ответ вспомнился неожиданно и опалил горечью.

«Бартал… Не мой… Не муж».

Я пошевелилась. Руки и ноги слушались с трудом, будто тело — густая полузастывшая глина. Тишина, только громкий стрекот сверчков и треск горящего дерева. Я слегка повернула голову. Рядом полыхал костёр, его жаркое пламя дарило приятное тепло и немного света. А дальше непроглядная темнота.

«Бред…»

Я закрыла глаза и снова открыла: нелепый сон не исчез, ни ночь, ни костёр никуда не делись. Я приподняла голову и оглядела себя. Оказалось, лежу на лапнике у костра, завёрнутая в чужой плащ. Непослушными руками ощупала тело. «Одежды нет! Только нижнее бельё». К щекам прилил жар. Я бессильно откинулась назад. «А, всё равно».

Полежав несколько мгновений с закрытыми глазами, я собралась с силами и приподнялась на локтях.

«И где же ты, таинственный спаситель? Или спасительница».

Я завертела головой по сторонам. Обнаружила свою одежду. Неподалеку от костра на натянутой между двух деревьев верёвке висели бриджи, туника и плащ, а на воткнутых в землю палках сушились сапоги.

Присмотревшись, в глубокой тени я увидела тёмный силуэт. Теперь я во все глаза смотрела на него, пытаясь различить хоть что-то. Прятавшийся в ночи шагнул вперёд, в круг света от костра, и сел на обломок дерева.

Незнакомец был широкоплеч и высок. «Мужчина! — Я внутренне сжалась. — Меня раздевал незнакомый мужчина! Ладно, хоть бельё оставил». Я напряжённо наблюдала за ним. Из-под допотопного балахона выглядывали ноги в чёрных штанах, заправленных в высокие сапоги. Просторный капюшон скрывал лицо, и только светлые пряди длинных волос струились по плечам.

Надо было что-то сказать, но слова не складывались в осмысленные фразы, и я просто смотрела на незнакомца. Он тоже молчал. Наконец откинул капюшон и повернул голову ко мне.

Молодой парень. Мужественные, но одновременно мягкие черты лица. А вот глаза… Даже в темноте я видела, как они блестят, маня силой и энергией. На шее в свете пламени мерцали серебряные цепочки с подвесками.

«Чёрная рубашка с белой вязью вышитых символов на вороте. И этот балахон. Так уже никто не одевается лет сто! Выглядит, как иллюстрация к старой книжке про магию. Странный какой-то. Маг? Или только притворяется?»

Он смотрел на меня пристально, даже недовольно. «Может, надо удирать?»

— Ты кто?

Я вздрогнула, настолько не ожидала услышать голос, глубокий и тихий.

— Никто, — буркнула я.

— Откуда?

— Ниоткуда.

Незнакомец прищурился и склонил голову набок.

— Никто… Будешь тогда Никта.

«Никта? Какая ещё Никта? Впрочем, неважно».

Несмотря на нелепость ситуации, странная тягучая апатия не отпускала меня.

— А ты кто? — Стоило бы этим поинтересоваться с самого начала.

— Кайтфор.

Надо было бы вызнать у него, кто он и откуда, и что дальше, но мне было абсолютно безразлично. Всё казалось бессмысленным: и слова, и молчание. Хотелось спать, глаза уже сами собой закрывались.

— Спасибо, что спас, — выдавила я из себя, заворочалась и поплотнее завернулась в чужой плащ. — Кажется, на меня упало дерево.

— Нет.

Кайтфор отвернулся, подбросил дров в костёр. Я ждала подробностей, но он упорно молчал, уставившись в огонь.

— А что тогда? — Любопытство всё-таки пересилило усталость и равнодушие.

— Истощение. Магическое.

Я фыркнула. «Вот дурак! Вырядился в балахон, амулеты нацепил. Тоже мне, колдун! Даже не может настоящее истощение отличить от… от чего там со мной. Головой, кажется, ударилась».

— Я не маг. Ну точнее… Нет, не маг. Не может у меня быть истощения.

Парень, этот странный Кайтфор, повернул голову и снова внимательно взглянул на меня. «Словно букашку рассматривает». Я насупилась.

— Вялость, оцепенелость, красные глаза, бледность. Тебе надо отдыхать. Спи!

Я хотела возмутиться — что это он раскомандовался! — но спать хотелось неимоверно. Я уронила голову и мгновенно провалилась в сон.