Рецепт любви

Эпилог

4 месяца спустя

Нора

Все закончилось свадьбой.

Не нашей, заметьте.

Роуэн меня еще не спрашивал.

Не то что бы я беспокоилась о том, что его кольцо окажется у меня на пальце. Не поймите меня неправильно, у меня чуть не закружилась голова от перспективы выйти замуж за мужчину, которого я любила. Но я никуда не торопилась. Мне это не нужно для счастья, я не разбрасывала каталоги колец по дому. Многие женщины жаждали заполучить кольцо, потому что хотели, чтобы их мужчина связал себя обязательствами. Хотели знать, что он серьезен и хочет только ее. Что у мужчин на уме будущее. Общее их будущее. Вечность.

Роуэн с самого начала ясно дал понять, что настроен серьезно и хочет только меня. Он никогда не скрывал своих чувств. И он постоянно говорил о вещах типа «навсегда».

Мы жили вместе. Вместе с собакой. Мы проводили почти все наше свободное время вместе. Он дарил мне множественные оргазмы. Ежедневно.

Брак, хотя и был захватывающей вехой в будущем, не был чем-то, что может все изменить.

Однако брак кое-что менял для других. Для двоих людей. На самом деле, это меняет все.

— Я все еще пытаюсь осмыслить, — сказала я Фионе, пока она наполняла оба наших бокала шампанским. Я не притрагивалась к своему с тех пор, как она налила первый бокал, а она почти полностью осушила бутылку в одиночку.

— О чем тут можно думать? — рявкнула она, поднимая стакан и делая большой глоток, прежде чем повернуться, чтобы осмотреть себя в зеркале.

Я нахмурилась, глядя на свою лучшую подругу.

— Как насчет того факта, что меньше месяца назад вы двое едва могли находиться в одной комнате друг с другом, а теперь вы женитесь?

Фиона хмуро посмотрела на меня в зеркало.

— Разве ты не слышала о тропе «от врагов до влюбленных»? — рявкнула она тем же защитным тоном, который приняла с тех пор, как они объявили не только о своей помолвке, но и о дате свадьбы три недели назад.

— Я знаю, и это отличный троп, но если бы я не знала тебя лучше, я бы сказала, что ты все еще твердо стоишь на стадии врагов, — парировала я, проводя кончиками пальцев по краю своего бокала. — Вы, ребята, не кажетесь такими уж… влюбленными.

Фиона снова нахмурилась, сделав еще глоток, затем наклонилась, чтобы подкрасить губы блеском. Она, конечно, выглядела сногсшибательно в простом платье, которое облегало ее тело и подчеркивало загорелую кожу.

Оно не было белым. А ярко-красным. Кроваво-красным.

Не то что бы я думала, что Фиона сделает что-то традиционное, но я не совсем этого ожидала. Конечно, красный мог означать любовь, страсть или романтику, но этот оттенок был сердитым. Почти как объявление войны.

— Только потому, что мы не набрасываемся друг на друга, не разглагольствуем о настоящей любви повсюду, как ты с Роуэном, это не значит, что мы не любим друг друга, — фыркнула Фиона, проводя пальцами по волосам.

— Ну да, — согласилась я. — Но, похоже, этот парень тебе даже не нравится. И это действительно быстро, — я посмотрела на свой все еще полный бокал шампанского, размышляя о причинах, по которым моей лучшей подруге и лучшему другу Роуэна нужно было пожениться так быстро и так неожиданно. — Ты беременна?

Фиона посмотрела на меня с неподдельным ужасом.

— Нет, я, черт возьми, не беременна, — прошипела она. — И даже если бы забеременела, последнее, что я бы сделала, — это устроила свадьбу с парнем, который меня обрюхатил. Ну же, детка, ты знаешь меня лучше.

— Я думала, что знаю, — возразила я. — Но ты даже не сказала мне, что у вас с Кипом что-то происходит, просто бам и помолвка.

Я пыталась скрыть свою боль, потому что, несмотря на то, что это правда, это день ее свадьбы, и мне нужно поддержать ее.

Лицо Фионы смягчилось, и она повернулась, поставив свой теперь уже пустой бокал рядом с моим, прежде чем взять меня за руки.

— Мне жаль, — искренне сказала она. — Я не хотела ничего от тебя скрывать. Все это произошло так быстро и… черт, я не думала, что мы дойдем до такого. Я даже не знаю, будет ли он там ждать меня, — она махнула в сторону дверей, ведущих наружу.

Фиона планировала просто расписаться, желая, чтобы было как можно меньше фанфар. Но она была моей лучшей подругой, и хотя технически она меня не приглашала, я была ее подружкой невесты. Таким образом, должны были прозвучать фанфары, несмотря на то, насколько я шокирована всем этим.

Фиона не привереда, но ей не нравилось в каждой локации, которую я ей показывала.

Итак, мы решили сделать это в пекарне. Единственное место, на которое она не наложила вето.

Мы превратили мой офис в гардеробную, мой стол был завален косметикой. Пирожные были на кухне. Я немного перестаралась с организацией питания. Фиона любила все шоколадное, поэтому я испекла три разных вида шоколадного торта. Кип любил ваниль, поэтому я испекла простой ванильный пирог с глазурью из бурбона и викторианский бисквит с моим домашним джемом. Не говоря уже обо всех маленьких подарках для вечеринок… кексы, кейк-попсы, домашние конфеты.

Фиона больше всего беспокоилась из-за выпивки.

— Он будет там, — заверила я ее, хмуро глядя на гостиную, которую мы превратили в место проведения свадьбы. — Он не дурак. И он знает, что я выслежу его и спущу с него шкуру живьем, если он причинит вред моей лучшей подруге.

— О, мне нравится твоя кровожадность, — подмигнула Фиона. — Роуэн знает об этом?

Я закатила глаза, но не смогла удержаться и сжала ноги вместе, думая о том, как прошлой ночью приковала его наручниками к кровати. Оказалось, что мой плохой мальчик не против отказаться от контроля. По крайней мере, ради меня.

— О чем? — спросила я.

Она склонила голову вниз, к моему животу.

Я ахнула, потрясенно глядя на нее.

— Как ты узнала? — спросила я, обхватив руками живот.

— Девочка, ты к этому не прикасалась, — ее взгляд метнулся к моему бокалу. — А это бутылка французского шампанского за триста долларов. Одно из твоих любимых. Которые я не позволю пропасть даром, — она взяла стакан, — Твои сиськи больше, чем обычно, — добавила она, указывая бокалом на мою грудь. — И ты вся сияешь. Ты ничего не ела по утрам, просто потягивала чашку гребаного чая, как восьмидесятилетняя англичанка. Я не слепая, — ее глаза сузились. — Я удивлена, что он еще не знает. Поскольку его властный, по-мужски доминирующий взгляд всегда устремлен на тебя, когда бы ты ни была поблизости, и он замечает каждый раз, когда ты, черт возьми, краснеешь.

Я ухмыльнулась ее словам. Она не ошиблась. Внимание Роуэна всегда было приковано ко мне. Всегда. Он наблюдал за мной с таким напряжением, словно я привязала его или что-то в этом роде. И это чувство было полностью взаимным. Он был невероятно созвучен моему телу. Он замечал мельчайшие детали в моих манерах и выражении лица, которые указывали на то, что я чрезмерно встревожена, устала, опечалена.

Но он не заметил беременности.

Конечно, я узнала об этом только три дня назад. Но семидесяти двух часов было достаточно, чтобы сохранить тайну от человека, которого я любила больше самой жизни.

— Он был занят, заканчивая работу перед свадьбой, — объяснила я Фионе. — А я была здесь, пекла торты.

Я планировала рассказать Роуэну вчера вечером, но засиделась здесь допоздна, внося последние штрихи во все дела, и к тому времени, как вернулась домой, так устала, что съела ужин, приготовленный Роуэном, и быстро уснула на диване.

Он отнес меня в постель… я не заметила этого, потому что была мертва для этого мира. Роуэну пришлось сильно встряхнуть меня, чтобы разбудить, а это что-то неслыханное.

Тогда он мог сказать, что что-то не так, потому что независимо от того, насколько я уставала, мой внутренний будильник всегда будил меня. Очевидно, гормоны беременности превзошли это.

Я не хотела усаживать его в пять утра и говорить, что забеременела; это не то, что можно выболтать за чашкой кофе, пока мы оба еще в полусне. Я хотела сделать это правильно. Хотела подарить ему маленький комбинезон с надписью «Папа» и положительным тестом на беременность, как это делали все милые пары в Интернете.

Я планировала сделать это сегодня вечером, после свадьбы. Хотелось надеяться, что он будет счастлив. Я почти уверена, что он будет счастлив.

— Он будет на седьмом небе от счастья, — тихо сказала Фиона, прочитав мои мысли. Или, может быть, заметила морщинку у меня на лбу.

— Надеюсь на это, — слабо ответила я.

— Я знаю, — твердо ответила она. — Этот ублюдок так влюблен в тебя, что я бы блеванула, если бы так сильно не любила и не хотела видеть, как ты воплощаешь в жизнь свою маленькую американскую мечту. Не такую, когда виниры блестят, а под ними страшные спиленные зубы, я про другое.

Я улыбнулась, поглаживая свой не такой уж плоский живот, что было связано скорее с моей склонностью к сахару, чем с беременностью. Я не чувствовала себя полностью умиротворенной, я все еще готовилась к плохому, так как не могла поверить, что жизнь может быть такой хорошей.

Я пыталась отогнать негативные мысли, но, думая о худшем, мои мысли вернулись к тому, что Роуэн рассказал мне о Кипе.

— Ты знаешь… все о нем? — осторожно спросила я. Несмотря на то, что все это было как ураган, я полагала, что он рассказал ей об этом изменившем жизнь, травмирующем событии из своего прошлого.

Фиона скривила лицо.

— Я знаю, что у него шесть кубиков и одаренное достоинство между ног, это все, что мне нужно знать, — она пристально посмотрела на меня. — А что ты знаешь?

Блять.

Ладно, значит, он ей не сказал. И определенно не мне говорить ей об этом, хотя я думала, что это слишком важные вещи, чтобы скрывать их от женщины, на которой ты женишься.

— Нора, — предупредила Фиона, ставя свой бокал. — Ты что-то знаешь.

— Нет, не знаю, — пискнула я.

— Ты чертовски ужасная лгунья, — она скрестила руки перед собой. — И я не выйду замуж, если ты знаешь, что он тайный серийный убийца или хлопает в ладоши, когда приземляются самолеты.

— Если бы он был серийным убийцей, ты действительно думаешь, что я позволила бы тебе выйти за него замуж?

Она положила руку на бедро, задумчиво глядя на меня.

— Нет, наверное, нет, — решила она. — Но ты все равно что-то знаешь, и твой долг — рассказать мне.

Блять.

Хотя моим долгом было поделиться тем, что я знала, со своей подругой, это зашло слишком далеко.

— Я просто, эм, он служил вместе с Роуэном. Они прошли через кое-какие тяжелые испытания, — сказала я, не солгав. — Он делился с тобой этой частью своей жизни?

— Нет, — вздохнула она. — Но я смотрела «Повелитель бури».

— Фиона, — простонала я. — Это не смешно. Он служил этой стране.

Она закатила глаза.

— Вы, американцы, чертовски фанатично относитесь к этому дерьму.

Я сохраняла суровый взгляд.

— Если ты собираешься стать американкой, вышедшей замуж за ветерана, тебе лучше знать и уважать, что это значит.

— Да, мэм, — она отсалютовала мне.

Раздался стук в дверь.

— Приведите сюда красную невесту, — крикнула Тина. — У нас беспокойный жених, и моя жена теперь поднимает шум по поводу того, что мы пересмотрим наши клятвы.

Я улыбнулась притворному раздражению в ее тоне, зная, что, если бы Тиффани этого захотела, Тина устроила бы ей сотню свадеб.

— Ты готова? — спросила я свою лучшую подругу.

На долю секунды Фиона выглядела неуверенной, как будто собиралась вылезти в окно. В чем я бы ей помогла. Вот для чего нужны лучшие друзья.

— Я могу подогнать машину через пять минут, — предложила я.

Фиона покачала головой и допила остатки шампанского.

— Нет, я готова.

Ее голос звучал так, словно она убеждала скорее себя, чем меня.

Но она не дала мне возможности задать еще какие-либо вопросы. Она расправила плечи и вышла за дверь, чтобы выйти замуж.

Вы бы точно не назвали эту свадьбу… романтической. И Фиона, и Кип казались не в духе. Я могла понять, почему он, возможно, испытывает противоречивые чувства по поводу того, чтобы двигаться дальше, но не Фиона. Она была не из тех, кто делает то, чего не хочет.

Но она это сделала.

Они оба сказали: «Да».

А потом, когда пришло время жениху поцеловать невесту, наступила пауза. Длинная и заметная. Клянусь, Фиона собиралась протянуть руку для рукопожатия.

Челюсть Кипа была сжатой на протяжении всей церемонии, его поза — напряженной. Но затем он схватил Фиону сзади за шею и впился в нее губами.

Сначала казалось, что ей это не нравится. Примерно на две секунды. Затем я увидела, как ее тело расслабилось, и она поцеловала его в ответ. С энтузиазмом.

Тина издала свист, который вывел их из задумчивости.

Фиона, нахмурившись, отпрянула назад, поднеся пальцы к губам. Кип схватил ее за руку и, черт возьми, чуть не потащил по проходу.

Прием длился недолго из-за того, что Фиона сильно напилась, и ее пришлось выносить.

И я не верила, что мой желудок справится с ужином, поэтому попросила Роуэна отвезти нас домой.

Дом.

Он официально переехал ко мне. Теперь это наше место. Мы не продали его пляжный домик. Потому что Каллиопа пережила какой-то кризис и в итоге переехала в Юпитер, в пляжный домик. Мне еще предстояло выяснить, о чем шла речь, так как она была довольно неразговорчива, но я почти уверена, что речь шла о мужчине. Однако мне нравилось, когда она была рядом, и она часто приходила к нам поужинать или выпить.

Нейтан вернулся домой после Рождества. Я видела его. Конечно, я не сказала этого Роуэну. В нем было столько гнева, что его хватило бы на всю жизнь. Несмотря на то, что я знала Роуэна достаточно хорошо, чтобы понимать, что я еще далека от того, чтобы успокоить его.

Нейтан, к его чести, выглядел достаточно смущенным, когда мы столкнулись в магазине.

— Прости, — выпалил он, когда я застыла на месте, не совсем уверенная, должна ли убежать или высказать ему свое мнение. — За все, — продолжил он, когда я застыла на месте.

Он провел рукой по волосам, выглядя смущенным.

Нейтан, как обычно, был безукоризненно ухожен. Дизайнерское бушлат, мокасины, шарф, дорогая стрижка. Но его глаза были налиты кровью, а вокруг них появились морщинки, которых я раньше не замечала. В его волосах виднелись седые пряди. Он выглядел старше. Намного старше.

Нью-Йорк, казалось, был не согласен с его образом жизни.

Я должна была радоваться. Он заслужил какое-то наказание за то, что был мудаком. Но вместо этого мне просто стало грустно.

— Я был мудаком.

— Да, — согласилась я, наконец обретя дар речи.

Глаза Нейтана вспыхнули от удивления. Я приготовилась к тому, что это выражение сменится гневом. Вместо этого его рот растянулся в улыбке.

— Ты счастлива. С ним, — сказал он.

Я кивнула.

— Он заботится о тебе.

Я снова кивнула.

Нейтан долго смотрел на меня.

— Я рад за тебя, Нора, — мягко сказал он. — Ты заслуживаешь этого.

Опять же, кивнула.

— И я позабочусь о своей матери, — продолжил он. — Убежусь, что она не будет доставать тебя.

Я подавила улыбку, жалея, что не стала мухой на стене во время этого разговора. Его мать действительно предпринимала безуспешные попытки «заставить меня заплатить». У меня были неожиданные проверки, которые я успешно прошла, потому что содержала пекарню в адской чистоте. Были всевозможные случайные задержки с поставками, разрешениями. Но я уже во всем разобралась. То, что не смогла я, сделала Роуэн.

Маленькое неудобство, но я рада больше не иметь с этим дела.

— Спасибо, — сказала я Нейтану.

Он кивнул.

— Счастливой жизни, Нора, — сказал он, поворачиваясь и уходя.

Хотя у меня не было секретов от Роуэна, я решила, что этим взаимодействием не нужно делиться. У нас достаточно дел.

Мы спорили о счетах, как я и ожидала. Роуэн хотел взять на себя все… Я боролась с этим. Это могло бы стать камнем преткновения, если бы он не смягчился, поняв, какой победой было для меня содержать свой дом. Итак, мы решили делить аренду пополам.

Хотя, после свадьбы, мы договорились объединить финансы, и я не спорила. Было ли это по-феминистски или нет, я согласилась. Я и не подозревала, сколько денег зарабатывает Роуэн, пока Каллиопа не рассказала об этом на Рождество. Я сказала, что ему нужен брачный контракт, когда мы поженимся.

Он ответил: — Кексик, я, блять, никогда тебя не отпущу.

Хотя это могла быть реплика кого угодно, для Роуэна это была клятва.

— Если ты хочешь, чтобы я что-нибудь подписал, чтобы тебе стало легче с пекарней, я это сделаю, — предложил он после этого.

Я в шоке уставилась на него.

— Мне казалось, ты только что сказал, что никогда меня не отпустишь?

— Я не отпущу, — искренне возразил он. — Но я знаю, как много значит для тебя пекарня. Хочу убедиться, что ты чувствуешь себя защищенной. В безопасности.

— Я хочу, — я притянула его к себе. — С тобой.

Вот и все. Трудные разговоры с Роуэном были не такими уж трудными.

Мне не следовало так нервничать из-за того, что я сказала Роуэну, что беременна. Мы старались сделать ребенка. Это не было бы сюрпризом.

Но я хотела сделать все особенным. Несмотря на бурлящий желудок, я планировала подарить Роуэну маленькую пижаму, которую спрятала в нашем шкафу, а Мэгги нарядить в футболку «старшая сестра», которую я ей купила. Хотя она не давала нормально померить ее.

Это было бы здорово.

— Кексик, о чем ты думаешь? — спросил Роуэн, припарковывая грузовик. Я видела лицо Мэгги в окне рядом с входной дверью. Она ждала нас, как всегда.

— Ты была тихой весь день, — пробормотал он, поворачиваясь ко мне.

— Я беременна, — выпалила я, не в силах больше сдерживаться.

Роуэн моргнул один раз, прежде чем ухмыльнуться. От уха до уха.

— Ты носишь моего ребенка.

Я кивнула.

— Ты носишь моего ребенка.

Я снова кивнула.

Роуэн больше ничего не сказал.

Он вышел из машины.

Я немного сдулась. Роуэн был немногословен со многими людьми. И он все еще был угрюмым и на грани раздражительности. Он часто реагировал не так, как я ожидала. Но я ожидала немного больше в такой момент.

Прежде чем я успела выйти из машины, дверца открылась, и он вытащил меня наружу, неся на руках.

— Роуэн! — я взвизгнула.

— Нужно перенести тебя через порог, — проворчал он.

Я улыбнулась.

— Так делают молодожены.

— Правильно. Выходи за меня.

Я подняла на него глаза.

— Это что, предложение?

Он проводил нас до двери, Мэгги бегала вокруг его ног в знак приветствия.

— Я купил кольцо, — сказал он в ответ. — Собирался устроить грандиозную вечеринку завтра на ужине в ресторане «У Карлайла».

Я рассмеялась. Мы оба строили грандиозные планы, которые пошли насмарку.

Он переместил свой вес, чтобы сунуть руку в карман и достать кольцо.

— Ты разгуливал с этим в кармане? Без коробки? — я ахнула в ужасе, когда он надел его мне на палец.

Мои глаза расширились, когда я увидела бриллиант изумрудной огранки. Оно было винтажным, я сразу поняла это по его виду, оправе, россыпи бриллиантов с обеих сторон.

Это кольцо, которое я бы сама себе купила.

— Ты бы заметила коробочку у меня в кармане, — он пожал плечами.

— Но ты мог его потерять! — я плакала. — Мое великолепное, идеальное обручальное кольцо, — я поднесла его к свету, очарованная тем, как оно сверкало. Оно выглядело продолжением моей руки.

— Но я же не потерял, — возразил Роуэн.

Он схватил меня за подбородок.

— Ты правда беременна? — теперь он шептал. Я никогда не слышала, чтобы Роуэн по-настоящему шептал. Его глаза были стеклянными.

Я кивнула.

— Я правда беременна.

— Лучший день в моей жизни, кексик.

Я бы, наверное, расплакалась, если бы он не сказал следующее.

— И я собираюсь сделать его еще лучше, — прорычал он, целуя меня и неся наверх.

Мы лежали в постели.

Роуэн уже перешел в режим ультразащиты, потенциального отца. Поэтому, когда он закончил трахать меня, он приказал мне оставаться на месте, пока он аккуратно моет меня, а затем спустился вниз, чтобы принести мне сухих тостов, так как я сказала ему, что меня подташнивает.

Он подкладывал подушки, хлопотал надо мной, и Мэгги делала так же, запрыгнув на кровать и бережно положив голову мне на живот.

Но только после того, как я встала, чтобы пописать, я по-настоящему задумалась о беременности. Я была так увлечена рассказом Роуэну, что не подумала о реальности ситуации.

— О боже мой, — сказала я, когда до меня дошло. — Я буду самым ужасной беременной. Я буду постоянно беспокоиться, думать, что не так, и гинеколог возненавидит меня, — я приложила ладонь ко лбу, готовая взорваться.

Но Роуэн был рядом, так что он не дал мне забеспокоиться дальше. Он всегда активно наблюдал.

Он схватил меня за плечи, поддерживая, приковывая к полу и не давая расхаживать по комнате.

— Во-первых, на этой планете нет ничего, в чем ты могла бы быть ужасной, — твердо сказал он мне. — Кроме параллельной парковки. Это просто жесть.

Я хмуро посмотрела на него, хотя и пыталась сдержать улыбку.

Он потер мои предплечья.

— Кексик, если захочешь больше приемов, чтобы проведать нашего малыша, мы назначим больше приемов. Если твой гинеколог разозлится, мы найдем другого.

Он говорил все это так, словно это очень разумные, логичные вещи. Он строил планы, исходя из моего бессмысленного беспокойства.

— Я люблю тебя, — прошептала я, мои глаза наполнились слезами.

— И я люблю тебя, кексик, — просиял он, наклоняясь вперед, чтобы коснуться своими губами моих.

***

Роуэн был прав, я не была ужасна в беременности. Но и не совсем хороша. Но не думаю, что хоть у кого-то это проходит на лайте. Те женщины, которые тренировались вплоть до назначенного срока, которые ни о чем не беспокоились и у которых не были толстые лодыжки, — я была уверена, что их не существует. Или, по крайней мере, я убедила себя, что их не существует.

Потому что у меня ничего не получалось. Конечно, я не была особо известна тем, что занималась спортом. Но я действительно работала в пекарне до тех пор, пока у меня не отошли воды на кухонном полу. Что-то вроде сцены из фильма, когда прорывает трубу. Роуэн был рядом, потому что он всегда был рядом со мной с самого утра. Он практически переехал в пекарню, когда я все ближе и ближе подходила к назначенному сроку.

Интересно, что я была единственной, кто сохранял спокойствие во время собственных родов.

Роуэн «бегал вокруг, как курица с отрубленной головой» — описывала Фиона позже.

Он поспешил вернуть нас домой, чтобы забрать мою больничную сумку, а затем заметался по дому, бормоча о том, что нам нужны паспорта.

Я, сдерживая смех, сказала ему, что нам не нужны паспорта, чтобы рожать в больнице, расположенной в двадцати минутах езды отсюда.

Это вызвало у него сердитый взгляд. Ну, пока схватка не пронзила мое тело. Затем Роуэн бросил все и перешел в защитный режим, внезапно обретя ясную голову и целеустремленность.

Мои роды были болезненными. На самом деле ужасными. Я хотела родить сама.

Роуэна убивало видеть, как мне больно, а он не мог ничего сделать, кроме как сидеть рядом, кормить меня кусочками льда, убирать волосы с лица и держать меня за руку. Он был там, лаял на врачей и медсестер, целовал меня, нежно разговаривал.

Затем он взял нашу дочь, Ану Джилл Деррик. Был первым человеком, который поприветствовал ее появление на свет.

Хотя, возможно, это из-за боли, истощения, эмоций, я могла поклясться, что чувствовала Анселя в комнате, прямо рядом со мной.

— Ты заслужила это, сестренка, — сказал он. — Твое «долго и счастливо».

В тот момент рана внутри меня совсем немного зажила. И во многие моменты после этого, с мужем и дочерью. В нашем доме. С нашей собакой. С моей пекарней.

Бесчисленные визиты родителей Роуэна. Бурный брак между двумя нашими лучшими друзьями.

Хотя это не обошлось без драмы или даже боли, это было «долго и счастливо». По крайней мере, у меня.

У Фионы была совсем другая история.