Редкий цветок для Дикого

Глава 9

2 года назад…

Я думал, всё прошло. Надеялся, что выжигающая ненависть осталась далеко позади, но ошибся.

Заезжая в город, в котором вырос, воспоминания лавиной накрыли. Будто и не было тех пятнадцати лет, что я здесь не появлялся. Я бы и не ехал сюда, но отцу срочно понадобилось узнать, как обстоят дела с одним из заброшенных заводов в соседнем городке.

А так как он хотел по-тихому провернуть всё, отправил меня, с условием, что я всё делаю как нужно, а он не лезет ко мне со своими партнёрами и их замечательными дочерьми.

Посмотрев объект и проверив все документы, я созвонился с отцом. Он не захотел здесь ничего делать, так как на его планы нужны были слишком большие вложения. Но как только у владельца с губ сорвалось имя Ветра, я передумал уезжать назад, а в голове уже построил план того, что здесь будет.

Будем конструировать и поднимать отечественное производство машиностроения.

На радостях бывший владелец поделился со мной контактами Ветра, и я не удержался, позвонил ему. На душе стало теплее от его приветствия. Мы столько с ним прошли, а расстались с фингалами оба, так как он орал мне, что я дебил, а я ненавидел всех.

И вот когда я уже думал, что смог всё пережить, а ненависть к женщинам просто стала моей второй природой, я снова увидел её. Сука, да она почти не изменилась! Только ещё красивее стала, ещё маняще. От этих мыслей захотелось глаза себе выдрать.

Слушаю друга, мы вспоминаем былые времена, а перед глазами стоит Алла. Бледная, перепуганная, с огромным букетом в руках и неверием в глазах.

— Ты меня слышал, Дикий? — Ветер стучит мне по плечу, а я отмахиваюсь от него.

— А неплохо она поднялась, — задумчиво говорю. — Хорошо её Шмель зарабатывает. Или там уже весь город побывал?

— Не понял, — Ветер тряхнул головой, пытаясь, вероятно, сообразить, о ком я.

— О Цветаевой я, — с презрением выплюнул Ветру и даже растерялся от его вида.

— Теперь точно не понял. При чём здесь Шмель, Цветаева и её дело?

Шмелёв Володя — парень с нашей улицы. Полноват, часто получал от пацанов в школе, потому что любил стучать, катать докладные на всех. А ещё он любил шантажировать девок и заставлять спать с ним.

За несколько месяцев до армии я спас Цветаеву от него, когда он решил напоить её и затащить в кусты. Тогда мне кто-то шепнул, что у Цветаевой есть проблема: если она выпивает чуть больше какой-то дозы, то ничего не помнит.

Но её постоянно спасали старшие подружки, а тут она пришла сама, дурочка. Маленькая совсем, в десятом классе только, но такая, что глаз невозможно было отвести. Раньше позволял себе только смотреть на неё со стороны, а в тот вечер понял, что она будет моя.

Вот тогда-то я и влюбился как идиот. Уходя в армию через несколько месяцев, целовал её глазки и обещал, что скоро вернусь, и всё у нас будет хорошо. Она как раз и школу закончит.

— Ветер, ты же город держишь? Твои мордовороты дань собирают здесь со всех. Не поверю, что ты не понимаешь, о чём я! — потянул рюмку и скривился.

Отвык я от обычных русских напитков.

— Ты знаешь, Гера, твоя Москва явно с тобой что-то сделала, — Ветер повторил за мной и закусил бутербродом с ветчиной. — Цветаева никогда замужем не была. А после того, что с ней случилось, я даже не представляю, как эта девочка выжила.

— Да какая она девочка! — злюсь, совершенно не понимая друга. Хотя время, вероятно, не оставило от нашей дружбы и следа. Так, приятели или просто знакомые. — Потаскуха!

— Какие слова громкие, Дикий, — хмыкнул Ветер, откидываясь на спинку дивана. — Но тебе виднее. Ты же с ней гулял, а после слинял, когда она больше всего нуждалась в тебе, — и так спокойно говорит, что я охреневаю.

— Ты, друг, забыл, как мы расстались, наверное, — уже не злость, ярость поднимается в крови.

— Чего же, прекрасно помню, — захохотал Ветер, совершенно выбивая меня из понимания происходящего. — Но вот что я тебе скажу: через день, как ты умотал отсюда с воплями, Цветаева мать похоронила. Я узнал от деда твоего. А когда он решил поехать к девочке и поддержать, не помню, сколько прошло, неделя, может, больше, то пришлось его откачивать, так как он узнал, что Алка твоя в больницу попала при смерти. Таблеток наглоталась.

— Что? — сам свой голос не узнал. — Что ты за бред несёшь? А Шмель…

— Да причём здесь Шмель. Я его вообще не видел давно! — перебил Ветер меня. — А если увижу, башку суке скручу собственноручно. Он, крыса такая, столько дерьма мне с заводом надел, что я долго всё разгребал, — Ветер поднялся с места и, поправив пиджак, добавил: — Ладно, ты отдыхай, а я поеду. Мне ещё нужно одну фурию приструнить. А то больно борзая баба попалась.

— Ты ли это, Ветер? — хмыкнул, стараясь отвлечь себя от дурных мыслей.

— Гер, не начинай. У меня скулы сводит оттого, что не могу приручить её.

— Хочу посмотреть на эту амазонку, — уже посмеиваясь, поднимаюсь за Ветром.

Нельзя мне оставаться одному. Я вроде и старше стал, но вовремя останавливаться в определённых вопросах так и не научился. И если я сейчас останусь один, то пойду выяснять, как так случилось, что я не знал о матери Аллы.

Кто бы мне тогда сказал, что правда мне не понравится от слова совсем.