Редкий цветок для Дикого

Эпилог

3 года спустя…

— Нет, нет, нет, — пищу, пытаясь выпутаться из захвата Геры.

— Да-а-а, — тянет он так, что я уже хочу его.

Хочу так, что пальцы на ногах поджимаются.

— Нет, — прошу его остановиться. — Я ещё не пила таблетку. Пожалей меня.

— Может, ну их, эти твои таблетки? — из-под одеяла вылезает наглое лицо мужа.

— Нет, ты обещал, — начинаю яростнее вырываться из его захвата. — Я Вику и Нику только выдохнула. И вообще, кто-то мне сказал, что в нашем женском царстве королевских особ достаточно.

— Я передумал, — Гера скручивает меня и, устроившись между ног, входит сразу и на всю длину.

— М-м-м, — стону ему в рот.

— Обожаю утренний секс, — с хрипотцой отвечает Гера и, сделав ещё несколько быстрых движений, выходит из меня и разворачивает задом, ставя на колени. — Хочу тебя так.

— Гееер, — сама уже прошу его.

Теперь мне нужно, очень нужно его получить. Хочу много, быстро и так, как умеет делать только мой муж.

— Ты же не хотела, — язвит он, отпуская мне шлепок по заднице, отчего я взвизгиваю.

Радует только то, что вчера вечером детей забрала к себе Вероника Николаевна.

— Хочу, чтобы ты кричала, Цветик, — шепчет он, прикусывая зубами место шлепка. — Хочу, чтобы стонала.

— Да хватит уже! — чуть ли не вою. — Я хочу тебя, хочу. Очень хочу и прямо сейчас!

Это стало для нас ритуалом. Я каждый раз должна сказать ему, что хочу его. А если я не говорю, то и продолжения не будет.

И Гера входит в меня, а я только от его члена внутри уже ощущаю, что оргазм близко.

— Моя горячая девочка, — рычит он, делая глубокий резкий толчок. — Моя сладкая малышка, — и ещё один такой же. — Люблю тебя.

На третьем толчке я получаю свой первый утренний оргазм. Первый, но, судя по шёпоту моего мужа, это будет не последний.

— Мам, пап, мы дома! — крик принцессы Александры наполняет дом жизнью.

— Три, два, — начинаю отсчёт.

«Один» говорить уже не нужно, так как по дому уже несутся наши младшенькие.

— Па, — пищат в один голос обе.

— А бабушку где потеряли? И как она с вами справляется? — пытаюсь удержать девочек возле себя, так как Цветик готовит сюрприз для Саши.

Да, нашей девочке сегодня пять лет. И я хочу сказать, эта осень очень радует своей погодой.

— Нормально я справляюсь, — в гостиную заходит мама.

Но вид у неё какой-то потерянный. Смотрю на неё внимательно, но в ответ получаю только отрицательный кивок.

— Так, а что это здесь происходит? — а вот и моя королева.

— Мама! — пищат девочки. — Папа нас не пускает к тебе.

— И почему же? — Алла пытается держать себя в руках, но она редко могла скрыть какой-то секрет.

Если, конечно, он приятный. Я именно так и понял, что она беременна, когда, в один из дней вернувшись домой с завода, ровно через месяц после нашего первого секса в этом доме, заметил, что Цветик пыталась что-то делать и постоянно дёргалась.

А когда попытался у неё спросить, в чём дело, она только глазками забегала, а после обняла Сашу и зарыдала. Сашу, не меня. Я же стоял как идиот и не понимал, что снова сделал не так.

Вот тогда-то я только предположил, но, как оказалось, попал в цель.

И я ведь так мечтал испытать на себе все прелести беременности любимой, и она в полной мере исполнила моё пожелание. Особенно когда мне пришлось заказывать из столицы арбузы в январе, или искать мочёные яблоки, только обязательно из бочки, потому что все остальные ей не нравились.

Хотя апогеем было то, когда я проснулся в два часа ночи Восьмого марта из-за того, что моя жена плакала. Она очень хотела укропа, ну или фенхеля на крайний случай.

— Мама, а вы с папой, случайно, ничего не забыли? — Саша складывает ручки перед собой, сканируя взглядом Аллу.

— Нет, принцесса. А что мы могли забыть? — подхватываю её на руки и иду в сторону заднего двора.

— Папочка, вы не могли забыть, — вот у Александры талант выведывать любые тайны, особенно у мужчин.

Никто ещё не устоял перед ней. Я же иду дальше молча, потому что понимаю: сейчас и сам проболтаюсь.

— С днём рождения! — разносится крик наших друзей и их детей на весь сад.

— Уи-и-и! — пищит Саша, спрыгивая с рук и хлопая в ладоши.

Вокруг все, кто для нас дорог: Ветер с Любой и Глеб с Любашей и своим сынишкой; Рус с Ларой, Кирой и Ильёй.

— Наши родные, дорогие, — к нам подбегает тётя Софа и начинает тискать девочек.

— Тёть, — стонет Алла, а та только отмахивается.

— Тихо, — шикает она на неё. — Вот, мои куколки. Бабуля вам столько подарков приготовила.

— Так день рождения же только у меня! — возмущается Саша, но когда на нашу громкую тётю Софу действовали такие слова.

— Конечно, моя прелесть. У тебя на один подарок больше!

— Я поздравляю вас, родители, — к нам подходит Димон и Маша. — К Сашке пойду только после того, как мама с ней натискается, — хохочет он, и я подхватываю его настроение.

— Так, мальчики, я к Любе и Ларе, а вы пока смотрите за детьми, — Алла быстро раздаёт задание и убегает.

— Всё как всегда, — Димон открыто смеётся.

— Слушай, Гер, а ты не мог найти аниматоров не пацанов? — раздаётся за спиной голос Ветра. — Какого хера эти сосунки трутся возле моей девочки.

— Ветер, ты не меняешься, — ржу вовсю. — Зная твою Любу, мне уже жаль этих сосунков.

— Ну чего это только Любу, — а вот и Рус подходит к нам. — Лара сейчас тоже подключится. Она недавно кота кастрировала дома, так как решила, что в нашей ветклинике одни живодёры, и они её Мурзика только угробят, а она всё сделает аккуратно и под наркозом с правильной дозировкой.

— Как, всё-таки, хорошо, что это оказался кот, — теперь и Ветер заржал.

К нам подбежали дети, и папам пришлось быстро выполнять роль ездовых лошадок. Благо, у моих девочек много дядей, у которых дети уже постарше.

Для моих любимых принцесс я готов быть кем угодно и оберегать их от всего. Лошадь — значит, лошадь. Завязываем бантики — значит, бантики. Красим ногти? Да без проблем. Лишь бы их смех разносился по дому как можно дольше.

Поздно вечером, когда уже всех уложили и сели у телевизора, сначала даже не сразу поняли, что происходит. Мама становилась всё грустнее и грустнее.

— Мам, ты устала? — спрашиваю, присаживаясь перед ней на корточки.

— Сынок, — мама вздыхает и проводит по моей щеке ладошкой. — Я не хотела портить вам праздник, но время уже перевалило за двенадцать.

— Мам, говори уже, — сглатываю, начиная накручивать себя.

— Мне позвонили сегодня из тюрьмы, где сидел твой отец, — совсем тихо начинает мама. — Он умер вчера ночью. Сказали, остановка сердца. И его нужно забрать.

— Кому нужно? — спрашиваю, безразлично поднимаясь и присаживаясь рядом с Аллой.

— Гера, он твой…

— Он только тот, кто дал свой биоматериал. Таких отцами не называют, — отрезаю строго.

— Гера, — Алла обнимает меня и утыкается носом в шею. — Так нельзя.

— Кому? — начинаю закипать. — Что вы хотите от меня? Чтобы я поехал и чтобы оплакивал его? Или дал денег на похороны? Так я и так это сделаю. Но никого сюда забирать не буду. Там, где сдох, там его и место.

Поднимаюсь и ухожу в кабинет. Останусь — могу нагрубить и обидеть девочек, а мне это не нужно.

Сажусь за стол и сразу открываю ноут, чтобы понять, что нужно будет сделать для того, чтобы похоронить его там. Открываю браузер, а там всё горит срочными новостями: «В доме Решетниковых скандал. Марианна Решетникова была поймана на празднике в честь пятилетия собственного сына, которого она скрывала от своего законного мужа. Отец Марианны опровергает факт того, что у его дочери есть внебрачный сын, но всё указывает на то, что молодая супер модель всё же мама и довольно давно. Хотя в браке с магнатом Иброминым у них детей так до сих пор и нет».

Ну что я могу сказать, правда всегда всплывает, как бы сильно её ни прятали.

— Гера, милый, послушай меня, — Алла заходит в кабинет, как всегда, тихо.

— Я не хочу слушать, — отвечаю ей резко, но я имею на это право.

— Нет, ты послушаешь! — её фраза звучит так, будто это она в нашем доме мужчина. — Гера, — мягче начинает она, пока я прихожу в себя. — Ты должен поехать туда и забрать его.

— Это мама тебя подослала? — спрашиваю, рассматривая свою нежную кроткую супругу.

— Нет, Вероника Николаевна здесь ни при чём. Я сама пришла. И это нужно не мне, и не маме, это нужно тебе, родной. Тебе, — последнее она повторяет, прижимаясь ко мне как кошка. — Я была с твоим дедушкой, когда он умирал, — совсем тихо говорит она, а у меня внутри всё стынет. — Я помню его глаза в тот момент, когда они уже почти закрылись. Он был наказан собственным сыном за то, чего никогда не делал. Не повторяй ошибки своего отца.

— Он заслужил такую смерть, — выдыхаю слова, но в груди начинает болеть.

— Заслужил, но он сам ответит за все свои поступки. Уже отвечает, — добавляет Цветик. — А ты ответишь за свои. И я хочу, чтобы дедушке не было стыдно за тебя. Он тебя не так воспитывал.

Цветик замолкает и нежно жмётся ко мне, усаживаясь на руки, а я не могу собраться с мыслями. Я не могу. Не готов к тому, чтобы простить его. Он столько жизней сломал и ни о чём так и не пожалел. А я должен сейчас что сделать?

— Я хочу, чтобы ты посмотрел на всё со стороны. Представь себя отцом сына. Как бы ты хотел жить с ним?

— К чему такие сравнения? — спрашиваю шокировано.

— Нет, — улыбается Цветик, поднимая голову, — я не беременна. По крайней мере, пока. Но то, что тебя держит вот здесь, — она кладёт руку мне на грудь, — не отпускает всех нас. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стал абсолютно счастлив.

— Я и так счастлив, — нежно касаюсь её губ. — Ты делаешь меня таким. Ты всё сделала для того, чтобы показать мне все грани счастья. А я только ошибки совершал.

— А может, они были нам нужны? — снова вопрос, на который я не могу найти ответ. — Может, без этих ошибок не было бы нас?

— Мы бы были, — теперь я начинаю понимать. — Но это были бы другие мы.

Я снова целую её, прижимая к себе со всей силы. Не понимаю, как она это делает, но я готов ради неё на всё.

— Я съезжу, — говорю, отрываясь от её губ. — Я сделаю это ради тебя.

— Сделай это ради себя, а я тебя всегда поддержу, — отвечает Цветик, а после медленно поднимается и тянет меня за руку. — А пока ты будешь убеждать себя, я хочу показать тебе, что мне посоветовала Люба.

— О Боже, только не говори мне, что ты советовалась с этой фурией по поводу секса, — стону я, хотя у самого яйца поджимаются от предвкушения и томления в её глаза.

— Нет, я всего лишь спросила, как лучше сделать, — Цветик пожимает плечами, и так это выглядит невинно, что я уже сейчас готов кончить. — Теорию мне рассказали, теперь я хочу проверить всё на практике.

Алла толкает меня на диван, что так и стоит в моём кабинете, а я даже пошевелиться боюсь. Она только начала раскрываться, вся моя. Страстная, любимая, желанная. Я придушить себя готов за то, что чуть не испортил всю жизнь ей. Но если я с собой что-то сделаю, то кто же будет помогать ей постигать всё самое страстное и запретное?

— Только я тебе завяжу глаза, — вижу, как её щёки покрывает румянец. — Так мне будет спокойнее.

— Кхм, пусть будет так, — хрипло отвечаю и наблюдаю, как мой дикий Цветочек становится передо мной на колени.