Редкий цветок для Дикого

Глава 14

2 года назад…

В клубе, куда пригласили меня Ветер и Рус, сижу сам не свой. Радует только то, что за окном ещё зима, и моё состояние можно спихнуть на хандру. Но это далеко не хандра, это осознание того, что я конченый идиот, который сломал жизнь самой преданной и любимой девочке. Который поверил тому, кому никогда до этого не верил. Услышал всех, но только не её.

Внутри полный раздрай. Слышу, как зол Ветер, как Рус пытается его подловить, а у самого на перемотке крутится момент встречи со Шмелём и его мерзкий смех с противным кашлем.

— Ты просто идиот, который сделал всё так, как было нужно мне, — заржал Шмель, сидя напротив меня в комнате свиданий.

Бабла взяли прилично, чтобы пустить к нему, так как не приёмный день. Но я не мог больше ждать. И так слишком много времени прошло.

— Зачем? — только одно спросил, так как на большее не хватало выдержки.

— А чтобы тебе жизнь малиной не казалась, — харкнул он на пол. — А то и бабу тебе самую красивую, и работу хорошую, и дом у тебя был отличный. Хотя, я смотрю, ты всё равно поднялся, — он обвёл меня жадный взглядом, показывая гнилые зубы.

— И это всё? Ты сломал жизнь человеку, потому что она тебе не дала? — чуть наклонился вперёд, пытаясь уловить хотя бы какой-то намёк на то, что он это сделал по чьей-то просьбе.

— А нехер было носом воротить, сука драная, — он снова оскалился, повторяя мою позу. — Хотя после того, как она чуть не сдохла, смотреть там уже было не на что. Хорошо ты её отодрал. Жалко, конечно, что не я был первый, но, думаю, ты оценил подарочек, — от этих слов внутри всё стынет, затягиваясь коркой льда. Нет, этого не может быть. — Многие думали, что по рукам пойдёт, а она оказалась верной шалаво…

Одно точное движение — и на всю комнату раздаётся вой. Быстро вбежал конвой, но я продолжил сидеть, как и сидел, а вот Шмель валялся с раздробленным носом.

— На выход! — проорал один из конвоиров.

— Урод, сука! Как и родственничек твой! Такая же мразь! Но ничего, я выйду и всех вас найду, — заорал Шмель гундося.

— Какой родственничек? — повернулся в двери, но в ответ увидел только окровавленную ухмылку…

— Гера, хватит летать в облаках, — голос Лома выдернул меня из размышлений. — Смотри, какая крошка возле тебя трётся.

— А твоя крошка куда смылась? — спрашиваю, не обращая внимания на девчонку, которая всеми силами весь вечер пытается привлечь моё внимание.

— Носик пошла припудрить, — ржёт Ломов.

Он здесь отвечает за налоговую службу. Да и росли мы вместе. Но если с Ветром и Русом нас всегда связывала дружба намного сильнее, то Лом у нас, скорее “Я друг всем, пока друзья мне”.

Они его не трогают. Он их.

— А Ветер где? — спрашиваю, замечая, что этот боров готов разложить сейчас любую, только волю дай.

— Да на балкон пошёл, подышать, — отмахивается Лом.

Молча поднимаюсь и иду в сторону, куда показал Ломов. Мне тоже не помешает свежий воздух. Вдруг на морозе я пойму, что мне делать дальше и как вымолить прощение у той, которую я никогда не переставал любить. Ненавидел себя за эти чувства, но сделать с собой ничего не мог.

Сейчас понимаю, что даже баб себе находил похожих на Аллу. Чтобы и цвет волос, и телосложение, и даже цвет глаз были как у неё. Но каждый раз злился и гнал их в итоге.

Выхожу на балкон и слышу занятный разговор Ветра и Руса:

— Семён, Люба ведь не одна из твоих баб, — говорит Рус, пытаясь достучаться до взбешённого Ветра, который просто повернулся на Любе Астафьевой, ну или Снегирёвой.

— А я, думаешь, ещё не понял? — со злостью гаркает Ветер. — Хотя, может, и не понял. Я вообще перестал что-либо понимать. Вроде смотрю на себя в зеркало, так ещё молод и полон сил. А смотрю на дочь и не понимаю, как моя маленькая принцесса смогла стать такой взрослой, — да, у Ветра ситуация — не позавидуешь.

И дочь Люба, и женщина, без которой он не может — тоже Люба.

— Тебе нужно просто принять всё. Я вот, например, уже сейчас готовлю себя, что ещё немного, и моя принцесса станет завидной невестой. Собираю базу предполагаемых ухажёров по принципу: минус два, плюс пять лет. Ну чтобы наверняка, — как я не заржал от слов Руса, не знаю.

Хотя я понимаю его. Я тоже когда-то мечтал о большой семье со своим Цветочком, и чтобы первая обязательно была девочка, похожая на Аллу.

— Да ты совсем отбитый, Рус! — присвистывает Ветер.

— Нет, Ветер, он продуманный, — хмыкаю, подходя к мужикам, которые даже дёргаются от моего появления.

— Когда ты научился так передвигаться? — спрашивает Рус.

— Жизнь многому учит, — отвечаю улыбаясь. — Но, возвращаясь к вашему разговору, Рус просто продуманный. Он уже сейчас готовит себе базу на будущие проверки.

— Не дерзи, Гера, — улыбается Руслан. — Я просто понимаю, что я не смогу уберечь и спасти свою девочку от всего, но вот подтолкнуть к нужному выбору или уберечь от какого-то мудака постараюсь.

— А если этот мудак будет такой, как ты, Рус? — спрашиваю, а у самого внутренности скручивает от боли, от черноты и желчи, что собралась внутри и кислотой выедает всё. — Что ты тогда будешь делать, если в её жизни появится вот такой мудак, как ты, и будет добиваться твоей девочки, а когда-нибудь после решит, что ему мало её?

Такой, как я. Я ведь дышать не мог без Аллочки. День без её улыбки был полным разочарований. А после я просто поверил в то, что оказалось для меня удобнее.

— Это плохой пример, Гера, — нервно тянет Руслан, и я замечаю, как напрягается Ветер от моего примера.

— Зато самый показательный, — хмыкаю, достаю сигарету и прикуриваю. Бросал же, но снова начал после поездки на зону. — А тебе бы, Ветер, взглянуть на всю ситуацию со стороны и башкой подумать. Ты печёшься о дочери, оберегаешь её. Знаешь о ней всё и даже больше. Но ты забываешь, что Люба твоя — не единственная женщина на земле. И Астафьева, или Снегирёва, такая же женщина, как и другие, — затягиваюсь снова и хочу, чтобы вся та боль ушла, но не получается. Я сделал то, чего всё время боялся, пока встречался с Аллой. Я её сломал. Да так, что она по сей день шарахается от меня. — Помнишь, что нам дед говорил, когда мы бегали по улице, дёргая девчонок за косы? — спрашиваю, а перед глазами печальный и укоряющий взгляд деда. — Прежде чем что-то сделать девочке, представьте себя отцом дочери и подумайте, а вам бы понравилось такое отношение к вашей девочке? Так вот, мужики, вы здесь распинаетесь о том, какие вы отцы, но по-скотски относитесь к тем женщинам, без которых жить не можете.

— А когда ты стал таким умным, Гера? — спрашивает Ветер с издёвкой и руки в карманы прячет.

— Когда понял, что я самый конченый мудак среди вас, — отвечаю, выбрасываю одну сигарету и достаю вторую.

Хочу вытравить образ прошлого. Хочу изменить всё, но не знаю, что делать. Готов вымаливать у моей девочки прощение, но если я не могу простить себя, сможет ли она?