Рози и Зверь по-соседству

Глава 24

Дилан

Я, Шайло и Хадсон. Мы были неразлучны, росли вместе. Три мушкетёра, трое друзей, лучшие приятели.

Я сначала трусцой, а потом бегом мчался через весь город — мимо людей, прервавших свои игры и пикники, мимо полицейских, болтавших у дорожных заграждений, мимо детей, раскачивавшихся на качелях и кричавших:

— Выше!

Я бежал, пока не почувствовал, как рука легла мне на плечо. Та самая рука, которую я ждал с того самого момента, как увидел его.

Хадсон Блэйр.

Я обернулся, и он притянул меня в крепкие объятия — неожиданные, но такие, которых я не заслуживал. Но я всё равно сжал его в ответ, пока он похлопывал меня по спине. В глазах защипало, но я сдержался. Я не мог дать эмоциям волю. Особенно здесь, на глазах у всех.

Я чувствовал взгляды людей, пока Хадсон отстранялся, вытирая покрасневшие, влажные глаза. Он никогда не стеснялся своих чувств. Я часто думал, связано ли это с тем, что он не был таким же конкурентоспособный, как мы с Шайло. До колледжа, пока он неожиданно не вытянулся, Хадсон был ниже всех в классе и редко попадал в школьные команды. Мы с Шайло защищали его, и вскоре все поняли — если задираешь Хадсона, то имеешь дело с нами. А мы были крупными, сильными и, если требовалось, беспощадными. Мы редко начинали драки, но всегда их заканчивали.

— Эй, — хрипло сказал Хадсон, вытирая рукой глаза. — Рад тебя видеть.

Я не мог выдавить из себя ни слова. В горле стоял ком. Как же мне сейчас хотелось оказаться на льду, вдали от этих разговоров. Как вообще можно было извиниться за то, что ты игнорировал звонки лучшего друга и не явился на похороны?

— Ты в команде? — Хадсон кивнул на мою бейсбольную майку «Ледяных пиклв». Я надел её по просьбе Рози — да и знал, что она посмеётся. Футболка была настолько мала, что я не мог даже нормально двигать руками. Теперь это казалось глупым. Шайло мёртв, а я пытаюсь привлечь внимание девушки. Что со мной не так?

— Нет, — тихо ответил я. — Контракт и всё такое.

Уголки губ Хадсона дрогнули в тени улыбки. Она не была прежней, но хотя бы настоящей.

— С каких это пор ты позволяешь каким-то бумажкам мешать тебе делать то, что ты хочешь?

И вот он, этот взгляд. Вызов, тот самый, что я помнил ещё с детства. Такой же, каким его бросал Шайло. Эти двое всегда умели меня подбить на что угодно — от бега голышом по главной улице посреди зимы до изнурительных тренировок на льду, пока кто-то из нас не падал без сил.

Вопрос в другом: а хочу ли я этого? Играть в бейсбол? Проводить больше времени с Хадсоном, Рози и этими людьми, которых я давно вычеркнул из своей жизни?

Смогу ли я наконец столкнуться с тем, от чего так долго бежал?

Я не был уверен. Но я никогда не отступал перед вызовом. Пока один, самый тяжёлый, не сбил меня с ног. Потеря Шайло — это не просто вызов. Это было, словно я провалился под лёд и теперь отчаянно пытаюсь выбраться на поверхность.

— Слушай, Хад, — я прочистил горло, уставившись на свои руки. — Прости. Я… Я должен был быть быстрее…

Хадсон сжал моё предплечье, его хватка была твёрдой, обрывая мои слова.

— Это не твоя вина.

Я стиснул зубы.

— Я должен был предугадать, что что-то может случиться. Должен был передать шайбу Гейджу или Бренту. Или сам довести до ворот…

Это была цепочка несчастных случаев. Шайло, который неожиданно поскользнулся на льду. Игрок из команды соперников, который его не заметил и врезался на полной скорости. Случайная травма, когда лезвие конька того игрока попало в открытый участок шеи…

В тот момент я будто провалился под лёд. Я не мог двигаться. Но я всё равно пытался, изо всех сил. Я знал, что всё плохо. Но не знал, насколько — до тех пор, пока спустя три часа, сидя в больнице вместе с женой Шайло, не увидел выражение лица врача, который к нам подошёл.

Хадсон сжал мою руку ещё сильнее.

— Ты ничего не мог сделать, Дил. Никто.

Но перед глазами снова возникал Шайло, рухнувший на лёд. Мой отчаянный крик. Я пытался подсчитать: расстояние, скорость, сколько времени мне понадобилось, чтобы добраться до него.

Но я не был достаточно быстрым, чтобы изменить прошлое.

С тех пор, как я вернулся в Винтерхейвен, я ходил на терапию дважды в неделю. Но я ненавидел говорить об этом. И думать — тоже.

Хадсон не торопил меня. Просто был рядом. Я скучал по нему. Думал, что оттолкнул его, когда Шайло погиб. Но я ошибался. Хадсон просто давал мне пространство, в котором я так нуждался. Но, судя по его решимости, время моего одиночества закончилось.

— У нас сегодня серьёзный соперник — «Книжные Бомбардиры», — сказал он, пытаясь разрядить обстановку. — Они выиграли три последних матча подряд, и мне уже осточертела эта самодовольная улыбка Макса Эрикссона.

Пустота, которую оставил после себя Шайло, была почти невыносимой, но я ухватился за оливковую ветвь, что протянул мне Хадсон, и чувство, будто я тону, немного отступило.

К тому же, стереть с лица Макса эту самодовольную ухмылку казалось отличной идеей.

— У тебя найдётся форма, которая мне хотя бы подойдёт? — спросил я, стараясь звучать бодро, хотя голос всё равно звучал напряжённо.

Хадсон сжал моё плечо ещё крепче, а затем притянул к себе, заключив в короткие, но тёплые объятия. Он отпустил меня, не давая эмоциям вновь захлестнуть меня с головой.

— Возможно, где-то завалялась. Но в чём тогда будет веселье?

Я фыркнул, сам удивившись тому, как легко этот смех вырвался наружу. Как вообще я мог смеяться? Веселиться?

Должно быть, на моём лице это отразилось, потому что Хадсон снова посерьёзнел, посмотрев на меня пристально.

— Дил, это нормально — быть счастливым. Ты ведь знаешь, он бы этого хотел.

Да. Хотел бы. Потому что именно таким человеком был Шайло.

Я кивнул, чувствуя, как ком в горле становится чуть меньше, и побежал следом за Хадсоном обратно к команде.