Сумеречный принц

Глава 5. Коутен

Не люблю оставаться с ним наедине. Особенно сейчас, когда вынуждена рассказывать ему о всех ситуациях, связанных с феей. Сумеречная империя активно налаживала отношения с Облачным царством. Мне мерзко. Так ведь неправильно поступать.

– Садись сюда, вот образец, по нему заполняй. Печать ставь красную, это для Службы безопасности. Для дворца не трогай. Ясно?

Он не любил повторяться, но в этот раз я все поняла сразу, поэтому только кивнула, быстрее приступая к работе. Еще своего домашнего задания много, его даже за выходные не успеть всего выполнить, а тут отчеты.

Нет, я неблагодарная. Я выполню все, каких бы усилий ни стоило.

– Даллан, что там с гулями? – он садится на бордовый диван и потирает виски.

Даллан Лир являлся сыном советника императора, темный лорд по происхождению. Представитель одной из трех Вечных рас, пришедших в наш мир во времена Исхода, времени, когда сумеречный бог ворвался и уничтожил предыдущего бога смерти Морта. Вместе с ним пришла и армия Вечных, состоявшая из демонов, сниксов и берсерков. Именно к расе сниксов относился парень, и как все Вечные имел вторую ипостась, превращаясь в жуткого монстра. Внешностью сниксы напоминали вампиров, но глаза у них были черные, словно дно самой глубокой впадины.

Даллан Лир считался идеальным представителем своего вида: высокий рост, худощавость, прозрачная кожа, просвечивавшая узорчатые линии вен, агатовые волосы и эти глаза, напоминавшие омут.

– Стража поймала еще одну пару, теперь вот противоядие ищут. Те, которых мы эксплуатировали, лучше в утиль.

В дверь из черного дуба постучались. Когда Алекс дал разрешение, в роскошный кабинет вошла служанка. Оба парня замолчали в тот момент, когда та приступила к сервировке стола чашками чая, бутербродами и сладостями. Кажется, мы здесь надолго. Вошедший за ней мужчина принес бутылку вина и два бокала в придачу.

– Лорд, для леди бокал нужен?

– Она не будет пить, – сразу отрезал принц. – Больше не беспокойте нас.

– Да, лорд, – он поклонился и ушел, прихватив с собой еще и крайне любопытную служанку.

– Сегодня остаешься или к себе? – этот вопрос был адресован Даллану.

– Не, сегодня к себе, у отца снова период запоя может начаться, нужно проконтролировать.

– А в итоге контролирую его я, – не без раздражения процедил Алекс.

– Ну, уж извините, не я его адъютант.

Я тихо хмыкнула, но меня, к счастью, оставили без внимания. Ни для кого не секрет, что императорский советник, несмотря на все свои таланты и заслуги перед империей, раз в год стабильно уходил в запой. Обычно начиналось все с середины осени и продолжалось неопределенное время. Сыну вытаскивать отца из объятий алкогольной дремы надоело, оставили это дело на его адъютанта, роль которого третий год исполнял Алекс.

Парни, позабыв о бытовых делах, приступили к обсуждению рабочих вопросов. Я решила не отвлекаться и уткнулась в собственный лист. Это походит на транс. Выполнение монотонной работы затягивает, доводит движения до механических. В таких случаях главное, чтобы не «замылился» глаз, иначе можно допустить много ошибок. Последний лист из ста пятидесяти стоил титанических усилий, на руке от напряжения начали высвечиваться вены. Алекс, пересевший в кресло, тоже заполнял бумаги. Даллана к первому часу ночи здесь уже не было, хотя ему уйти – один момент. Наверное, прекрасно уметь ставить порталы и оказываться, где ни пожелаешь.

Закончила! От радости просто стукнула голову об стол еще и руками накрыла. Устала.

– И почему ты не поела? – спросил он, попивая вино из бокала.

Я смутилась, они там беседовали со сниксом, стало неудобно подходить.

– Когда-нибудь наступит день, ты начнешь быстрее отвечать на мои вопросы.

– Я не хотела.

Если назову эту глупую причину, начнет еще больше оскорблять. Не хочу слышать грязь лишний раз.

– Да ты что? – как всегда, его голос был полон иронии. – Боишься поправиться, м?

– Я просто не хочу. Вот, я закончила. Можно мне пойти?

Не хочу разговаривать с ним лишний раз. Просто не хочу. Напряжение словно током ударило между столом, где я работала, сидя на его же рабочем кресле, и креслом для гостей рядом с диваном, где, как раз восседал он. И, судя по всему, свою работу он также завершил и, не сводя с меня взгляда, допивал свой напиток.

– Ты не боишься, что я тебя изнасилую?

Вопрос словно разбил меня на осколки. Мне всегда казалось, что я противна ему, он сам так говорил, но в последние годы он постоянно шлепает по неположенным местам, щиплет, а когда оставляет ужасные отметины, я прихожу к выводу, что если не по желанию, то делает он это просто для того, чтобы мне было плохо.

Руки часто выдают меня, когда я нервничаю. Они начинают дрожать, а вместо хорошей речи начинаю заикаться. Мне страшно, я не могу ничего придумать, ведь все произнесенное мной его раздражает. Опускаю голову, дабы скрыть дурацкие слезы слабости.

– Другого «ответа» от тебя не ожидалось. Вопрос номер два, – в этот момент он встает и приближается ко мне, – у тебя был секс с моим отцом?

Ужаснувшись, я прикусываю губу. Оправдываться нет смысла, он все равно не поверит.

– Нет, – вопреки всему, отвечаю шепотом.

Он нависает надо мной, положив бокал на стол.

– Думаешь, поверю?

Ну вот, я же сказала.

– Держи, – протягивает золотой клевер.

В это момент захотелось разрыдаться от этого жеста, потому что он угрожал, что никогда не вернет его. Четырехлистный клевер золотого цвета – герб царской семьи Сиэлии. Но это оказалось не все – он наклонился к виску и прошептал:

– Постарайся быть все такой же послушной девочкой, и твоя жизнь станет легче, – губы коснулись щеки. От страха прикусила собственную губу. – Боишься меня?

Молчу. Он хватает за шею. Поглаживает большим пальцем место, где пролегает сонная артерия.

– Ответь.

– Думаю, ответ очевиден, – нет смысла скрывать, мой страх находится на поверхности, он им упивается.

– Хоть не стала врать.

Не решилась посмотреть в глаза, одно лишнее слово или движение и все.

– Можешь идти. Уже поздно заниматься, ложись лучше спать. Твоя комната рядом с моей, возьми то, что нужно и топай спать ко мне.

– Почему я не могу спать одна?

До нынешнего времени я спала сама, что сейчас на него нашло? Новый вид запугивания ищет?

– Скажем так, произошло много нехороших событий, поэтому сейчас если хочешь выжить, делай все, как я говорю.

Он всегда разговаривал со мной назидательным тоном, словно я ребенок.

– А какой тебе смысл беречь мою жизнь? – вдруг стало интересно, почему он решил меня «уберечь». Не верю ни одному слову.

– Я обещал тебе свою протекцию, вот и наслаждайся, принимая все ее нюансы. Лиза, – негромко произносит он, в комнату спустя минуту входит служанка, – накорми ее и после сопроводи до покоев.

– Да, ваше высочество. Принести вам утяжелители?

– Давай.

Лиза накрыла мне в столовой, которая по своей изысканности могла бы посоревноваться с одним из лучших ресторанов столицы. Два больших арочных окна, не зашторенных в данный момент и позволявших любоваться бледным полумесяцем, были украшены ажурной каменной вырезкой.

Есть хотелось, но с другой стороны, аппетита не было. Выпила немного чая и поела клубники. Думала сегодня еще что-то поделать, но усталость дала о себе знать, отчеты вымотали окончательно. Потерла лицо руками, утомилась.

Прохладная вода помогла снять напряжение, накопленное за весь день. Несмотря на роскошную ванну на резных ножках, предпочтение отдала душевой. Уткнулась в стекло лбом и прикрыла глаза. Рука заныла, повязку придется менять. Нельзя злить Его темнейшество, не представить информацию о его же сыне – дать ему повод сорваться. Отец не может приструнить собственного сына, а он играет по своим правилам, напрочь игнорируя приказы отца. Да и сын эту рану лишь разбередил, когда узнал о моей недошпионской деятельности. Как же! Будто я хочу этим заниматься. У меня нет выхода, никакого, я слишком сильно хочу жить.

Лиза принесла милую пижаму, верх которой был отделан оборкой и ажурными манжетами, а низ выглядел довольно просто. Мне нравятся пижамы, в них удобнее спать, чем в ночных рубашках. Взяла расческу и принялась наводить порядок на голове. Не люблю этот процесс, он слишком долгий и нудный. Волосы прилично отросли, уже до бедер, не отпускала мысль состричь их, может, тогда меня начнут воспринимать серьезнее? О чем это я? Разозлилась на себя, дернув очередную зацепившуюся прядь. Меня длина устраивала, я не должна менять что-то из-за общественного мнения. Пусть не смотрят, если не нравится.

Наверное, прошел час, пока я расправилась с волосами, если не расчешу влажными, потом спутаются, будет сложно. Осталось последнее.

– Лиза, – тихо позвала бедную служанку, которой не давали спать даже во втором часу ночи, – принесите, пожалуйста, аптечку.

– До сих пор не спишь? – поинтересовался ради приличия вернувшийся с пробежки парень, снимая утяжелители. Светлая рубашка прилипла к потному телу, высвечивая его мощные контуры. Он не стал церемониться и снял ее, оголяя голый татуированный торс с четко очерченными кубиками пресса. Как же стыдно, не сразу сообразила, что нужно отвернуться, но все же сделала это спустя несколько секунд.

– Сейчас лягу, – не решилась смотреть на него.

Ситуацию немного разрядила постучавшая Лиза. После разрешения она вошла, положила коробку на стол и, пожелав кошмарного сна, ретировалась.

– И что это? – прервал он тишину.

– Это для меня, – не смотрю до сих пор, осторожным шагом подходя к аптечке и забирая все необходимое.

– Подожди. Дай три минуты, я в душ, а потом разберемся.

Не поняла, о чем он, какие еще разборки? Начала развязывать бинт, морщась от боли, так как влажным, он прилип к ране. Неприятное ощущение.

– Сказал же подождать, – раздраженно шикнул он. – Дай сюда. И вообще сядь на кровать для начала.

– Я сама могу, – не хочу принимать от него никакой помощи.

– Рот закрой.

Молча даю ему руку на растерзание. Упустим момент, когда состояние раны ухудшилось из-за него. Он выбросил бинт, достал что-то для обеззараживания и начал аккуратно проводить по больному месту. Я поморщилась, щиплет сильно.

– Больно? – голос у него странный сейчас.

– Нет, – солгала, до сих пор стараясь не смотреть на него. После душа он решил надеть простые штаны из черного шелка, не потрудившись прикрыть верх.

– Посмотри на меня, – приказал, закончив с рукой. Не решилась этого сделать. Чувствую касание его пальцев на волосах. – Лю-си, – ощущение дыхания на шее, – ты действительно смущена или делаешь вид?

Мою голову резко повернули, заставляя заглянуть в леденящую душу поверхность этих глаз.

– Все же вернемся к тому вопросу. Что ты предпримешь для того, чтобы я не отымел тебя прямо здесь?

– Хватит! – воскликнула, когда, обхватив талию, заставил податься к нему. Дыхание стало громким и частым, а он не унимался. Его рука проскользнула под тонкую ткань рубашки и приподняла ее. Алекс ладонью накрыл ребра, слегка надавливая на косточки пальцами. Не выдержав, психанула, начав отбиваться. Не хочу! Не хочу! Он лишь грубо вжал меня в кровать.

– Тш-ш, не кричи, мне лень накладывать полог тишины.

– Не надо! – завертела головой. Он схватил за щеки, фиксируя.

– Насчет моего вопроса, боишься или нет?

Его выражение лица надменное, злобное, высокомерное.

– Боюсь, – просипела я. – Очень боюсь. Я не знаю, что могу сделать, чтобы этого не произошло, ведь я и так уже служу тебе.

– Мне неинтересно выслушивать твои излияния. Это утомляет, – он наклонился ближе, еще ближе. Вот его губы уже почти касаются моих, когда лицо озаряет улыбка. Улыбка садиста, издевающегося над своей жертвой. – Ладно, спи. Я на диван, – Алекс просто выхватывает подушку, лежащую рядом и уходит в сторону дивана.

Очень громко выдохнула и откинула руки в стороны, расфокусировано глядя в потолок. Что это было?