Темный выбор

Майкл

Хэллоуин

Я бросаю отчет о работе на стол и в отчаянии щиплю себя за переносицу.

— Сколько мы потеряли? — спрашиваю я. Я не хочу знать, потому что мне действительно не нужно это дерьмо сегодня вечером, но мне также нужно знать.

— Две дюжины полуавтоматических винтовок, три дюжины пистолетов и два смешанных ящика гранат и светошумовых гранат, — торжественно отвечает мне Рафаэль.

Я опускаю руку, открываю глаза и осматриваю переполненный офис.

— Где, черт возьми, были охранники? Где был Люк? — требую я. Люк отвечает за разгрузку всего огнестрельного оружия в доках, когда они прибудут.

— Мертв, — рычит Энцо. Он прислонился к книжному шкафу с задумчивым выражением лица и скрестил руки на груди. — Он и еще полдюжины других тоже. Выживших нет.

— Блядь, — мы потеряли хороших людей, и ничего не осталось. — Ты знаешь, как это делается. Убедись, что мы покрываем их похороны и создаем фонды для их семей, — то, что мы делаем, опасно. Те, кто следует за нами, каждый день искушают смерть, и мы щедро платим нашим людям за это. Если они жертвуют своей жизнью, работая на семью, мы гарантируем, что об их близких потом позаботятся.

Рафаэль продолжает быть носителем плохих новостей. — Это еще не все. Док, который мы использовали для доставки продукции, принадлежит ирландцам. Он тоже подвергся нападению. Я не знаю точное число потерь ирландцев, но с их стороны тоже были тела.

— Насколько зол Патрик?

— По шкале от одного до десяти, где один — это солнце и радуга, а десять — убийство? — Рафаэль взвешивает варианты, наклонив голову. — Я бы сказал, что он на двенадцать.

Потрясающе.

— А наш отец?

— Довольно близко к пятнадцати, — отвечает он.

Черт.

— Он ликвидирует последствия, но я не знаю, какая от этого польза. Такое ощущение, что мы на пороге начала новой войны, хотя мы не нанесли никакого ущерба той, которую ведем сейчас.

Энцо берет мою тележку с баром и наливает большой напиток. — Все вышло из-под контроля, Майкл. В этих нападениях нет никакой закономерности. Если хочешь знать, Доминик сейчас в дерьмовом времени, чтобы навестить свою маму. Когда он вернется домой?

— Через пару дней, — Доминик любит свою мать, но ему трудно найти время, чтобы уехать и увидеть ее. Они с дядей Лео все еще состоят в законном браке, но ни один из них больше не воспринимает свои клятвы всерьез. Тетя Мэри вернулась в Италию вскоре после того, как рассталась с нашим дядей, когда Доминику исполнилось восемнадцать. Мне не хочется думать о том, чтобы приказать ему вернуться домой пораньше, но если это дерьмо разрастется еще больше, мне, возможно, придется это сделать.

— Что нам делать? — спрашивает меня Рафаэль, что еще раз подтверждает, насколько серьезна вся эта катастрофа. Я больше не наследник и не начальник, но после пожара в Sinners мужчины снова стали относиться ко мне как к своему лидеру. Никто из нас не пытался их поправить. Включая папу.

Я наклоняюсь вперед на стол, опираясь локтями, кладу подбородок на сцепленные руки и смотрю прямо на Энцо.

— Отправь команду, чтобы зачистить склад и перенаправить все входящие поставки на наш док на северной стороне. Он наш, так что мы не рискуем разозлить Патрика еще больше, если он пострадает. Нам также нужно будет освободить место на складе в аэропорту, чтобы разместить дополнительный груз. Пусть Тони возьмет на себя роль лидера. Пока не будет решено, кто унаследует место Люка, он подойдет.

Когда Энцо кивает, я спрашиваю. — Заявлена ли поставка?

— К счастью, нет.

Я вздыхаю с облегчением. — Это хорошо, — еще одной проблемой меньше. Потеря поставки — это уже достаточно плохо, и без дополнительных проблем в виде разгневанного покупателя.

Но Рафаэль прав. Пожар в Sinners был ответом на убийство Чанга, но все остальное, что сделали Триады, не имеет смысла. Крайне тревожно сражаться с врагом без каких-либо планов. Недавние атаки были настолько случайными, что создается впечатление, будто они просто вытаскивают имена и места из чертовой шляпы.

У меня есть растущая теория, и я не могу избавиться от кислого привкуса, который она оставляет во рту. Возможно, Триады действуют без причины, потому что они уже получают именно то, что хотят. Растет напряжение между правящими семьями Высокого стола. Гнев и недоверие портят годы дружбы и союзов, которые в конечном итоге выльются в войну.

И если я прав, наши проблемы будут гораздо хуже, чем просто украденные продукты и разрушенные склады.

Каждый дюйм Sinners покрыт жуткими украшениями, такими как паутина и скелеты, что делает его похожим на дом с привидениями. Машина для создания тумана выпускает облако дыма, которое клубится и ползет по земле, создавая иллюзию, что танцоры парят. Хэллоуин, как правило, является нашей самой популярной ночью в году, и этот год не стал исключением. С тех пор, как мы снова открыли Sinners несколько месяцев назад, клуб никогда не был таким оживленным.

Хэллоуин — один из моих любимых праздников. Что-то в атмосфере этой ночи привлекает меня. Это единственное время года, когда мир напоминает самые темные части моего разума, зовя меня, как сирена.

Я наклоняюсь вперед, балансируя руками на перилах, и смотрю вниз на эксцентричную толпу внизу. Я жду, чтобы почувствовать что-то. Что угодно. Желание. Искушение. Но я ничего не чувствую. И поверьте мне, сегодня вечером в Sinners можно найти много того и другого.

Роуз исчезла несколько месяцев назад, но я, похоже, не могу двигаться дальше. Через некоторое время я перестал упорно искать ее, когда ничего не находил. Но даже сейчас, почти десять месяцев спустя, я не могу заставить себя прикоснуться к другой женщине, не говоря уже о том, чтобы она коснулась меня. А я пытался. Поверьте мне. Я ходил в Playground несколько раз, надеясь, что кто-то соблазнит меня, но ни одна девушка не сравнится с Роуз. Поэтому я вообще перестал ходить туда, решив сосредоточиться на войне, которая идет.

Чертова соблазнительница сжимает мой член, как тиски, даже не подозревая об этом. Иногда кажется, что ее никогда не существовало, но трусики, спрятанные в моей тумбочке, доказывают обратное.

PING

Я достаю телефон из кармана пиджака и смотрю на экран, чтобы увидеть уведомление по электронной почте.

Тема: Спаси ее.

Аукцион в канун Дня всех святых.

Доступны все возрасты, полы и национальности.

Полуночный Хэллоуин

96 Industrial Park.

Маски обязательны.

Плата за вход 100 тыс. долларов.

Черт возьми. Это приглашение на аукцион по торговле людьми.

Спаси ее.

Теперь тема письма становится немного понятнее. Это просьба спасти кого-то, но я не уверен, кого именно. В моей голове звенят тревожные колокольчики. Красные флаги развеваются. Мой разум кричит, что это плохая идея, но мой внутренний голос кричит, что если я не пойду, я буду жить, чтобы пожалеть об этом. И я всегда доверяю своему внутреннему голосу. Он привел меня к Роуз много месяцев назад, и это был, несомненно, лучший выбор, который я когда-либо делал.

Я смотрю на часы. Сейчас немного больше девяти часов. Времени не так много.

Спаси ее.

Энцо плюхается в кресло перед моим столом. — Какого черта, мужик? Я собирался вляпаться по самые яйца в эту девчонку, одетую как этот пикантный маленький дьяволенок. Тебе бы она понравилась. Она с подругой, одетой как самый сексуальный ангел, которого я когда-либо видел, если ты…

— Заткнись, Энцо.

Блондин скрещивает руки на груди и дуется. — Ладно, отлично, мистер Ворчун. Что же тогда такого важного?

Я передаю свой телефон другу. Он открыт для электронной почты. Я вижу, как он просматривает содержимое не один или два, а три раза, прежде чем его глаза расширяются от понимания. Он передает телефон Рафаэлю, который возвращает его мне после прочтения электронной почты.

— Во что ты ввязался, Майкл? — требует Энцо, и все его прежнее чувство юмора исчезло. — Торговля людьми? Мы не трогаем это дерьмо десятифутовым шестом. Ни одна из семей не трогает.

— Ну, судя по всему, кто-то это сделал, — я смотрю на свой телефон. Элегантный дизайн в черно-золотой цветовой гамме легко мог бы стать приглашением на бал, суровым напоминанием о том, что даже самые прекрасные вещи могут скрывать самые темные намерения, которые только можно себе представить.

Как сказал Энцо, торговля людьми — это сфера преступности, в которую Высокий стол отказывается ввязываться. Если вы думаете, что конный мир богат, то количество денег, потраченных на куплю-продажу людей, взорвет вам мозг. Этот бизнес — порочная и отвратительная правда в мире. Раковая опухоль самого темного рода, которая отказывается умирать. И это исходит от человека, на руках которого больше крови, чем у большинства.

— Мы должны сказать твоему отцу, — убежденно говорит Энцо.

— И что потом? Спросить у него разрешения пойти? — хрюкает Рафаэль. — Ради аргумента, предположим, что он даст нам разрешение. Мы не можем просто пойти туда, паля из пистолетов. Нам нужно быть умными в этом вопросе. Мы расскажем ему потом.

— Если мы хотим убить это на корню, прежде чем оно распространится, нам нужно разведать аукцион. Посмотрим, сможем ли мы определить главаря, — добавляю я.

— Ты серьезно думаешь о том, чтобы пойти? — мой друг смотрит на меня в недоумении.

Я указываю на свой телефон. — Меня пригласили. Было бы невежливо не пойти.

— Это может быть ловушкой, — довольно бесполезно указывает Рафаэль. Я думал, что он на моей стороне.

— Твой брат прав, — соглашается Энцо. — Ты не можешь рисковать и идти. Насколько нам известно, все это может быть подставой, и аукциона вообще не будет. Это может быть просто способом для Триад заполучить тебя.

— Если это так, тебе не кажется, что приглашение с просьбой «спаси ее» заходит слишком далеко? Даже Сяо не настолько умен.

Энцо бормочет: — Ну, ты тоже сейчас не в себе.

Я ловлю Энцо прищуренным взглядом. «Посмотри на себя».

— Я называю это так, как вижу.

Я рычу, предупреждая всех. Кажется, мой друг сегодня настроен на драку. Рафаэль вмешивается, прежде чем я успеваю бросить что-то тяжелое, например степлер, в голову Энцо.

— Майкл, — я бросаю сердитый взгляд на брата. Он тяжело сглатывает от моего ледяного взгляда, но продолжает. — Пусть кто-то из нас пойдет вместо тебя.

— Нет. Я пойду, и это окончательно. Я не знаю, кого мне предстоит спасти, но я уверен, что это будет не тот, кого вы двое знаете. К тому же, для этого нужна маска. Никто даже не узнает, кто я.

Энцо тяжело вздыхает. — Это слишком рискованно. Мне это не нравится.

— Тогда хорошо, что это мое решение, а не твое, — парирую я.

— Рафаэль, вразуми своего брата, — умоляет Энцо.

Рафаэль фыркает.

— Ты шутишь?

— Тогда вытащи карту наследника, — предлагает мой глупый друг, и я действительно беру степлер и бросаю его в него на этот раз. Он попадает ему в плечо… сильно.

— Эй! Ты, придурок! — он трёт больное место, хмурясь на меня. — Это чертовски больно.

— Хорошо, — я показываю пальцем на брата. — И даже не думай приказать мне отступить, иначе я брошу лампу следующим.

— Я и не собирался, — уверяет меня Рафаэль с глубоким вздохом. — Если ты не позволишь одному из нас пойти вместо тебя, то, полагаю, я пойду с тобой. В приглашении сказано, что тебе разрешено «плюс один».

— О, чёрт, нет! — кричит Энцо. — Отправлять вас обоих — не лучшая идея.

— Хватит, — вмешивается Рафаэль. — У нас нет времени сидеть здесь и спорить друг с другом. Если Майкл настроен на то, чтобы «спасти ее» или что там, черт возьми, имел в виду этот таинственный отправитель, то он не пойдет туда один.

— Отлично, решено. Мы с Рафаэлем пойдем, — говорю я Энцо, прежде чем добавить: — Мне нужно, чтобы ты остался в машине на случай, если дерьмо попадет в вентилятор.

— Ты имеешь в виду, когда дерьмо попадает в вентилятор, — ворчит Энцо себе под нос.

Я игнорирую подколку своего друга и смотрю на настенные часы. Время приближается к десяти часам, а до места проведения аукциона добрых сорок пять минут в хорошую ночь. Время для обсуждения истекло. Я встаю и хватаю свой телефон. — Нам нужны маски, Рафаэль. Иди, возьми несколько у сотрудников, а потом займись деньгами. Энцо, достань нам машину без опознавательных знаков, от которой мы сможем избавиться.

Когда они уходят, чтобы сделать то, что я приказал, я снова смотрю на свой телефон и читаю слова в сотый раз.

Спаси ее.

Кого? Кто настолько важен, что кто-то рискнул связаться со мной? Позиция Верховного стола против торговли людьми общеизвестна в преступных кругах Майами. Отправитель сообщения должен был знать это, если он был достаточно смел, чтобы связаться со мной.

Это глупо. Я глупый. Я знаю, что это не очень хорошая идея, но мое любопытство в конце концов побеждает. Никто не заслуживает того, чтобы его продавали с аукциона, как кусок мяса, обреченного провести свою жизнь в боли и страданиях, пока ему, наконец, не дадут сладкого освобождения смертью. Если есть хоть малейший шанс, что я знаю одну девушку там сегодня вечером и смогу спасти ее от такой жизни… я попытаюсь.