Темный выбор

Майкл

Ранее в тот же вечер

Когда мы входим в наш семейный дом, нас встречает фортепианная музыка. Я просовываю голову в гостиную. Мир снаружи темный, и настроение в комнате ему соответствует. Мама сидит за роялем спиной к нам. Ее руки порхают по клавишам, а знакомые звуки «Лунной сонаты» Бетховена наполняют воздух. Мрачная мелодия, которую я слышал в ее исполнении с тех пор, как себя помню. Мелодия, которую она играет только тогда, когда ее сердце и душа тяжелы.

Мы с Рафаэлем обмениваемся понимающими взглядами. Все, что беспокоит маму, несомненно, связано с нашим отцом. Так почти всегда. Мама любит нашего отца глубоко и безоговорочно, но жизнь жены дона мафии не всегда солнечная и радужная. Часто бывает утомительно нести бремя решений мужа, даже если она сама с ними не согласна.

Настроение в кабинете папы не намного лучше.

Он стоит у темного окна спиной к нам. Дядя Лео сидит на своем обычном месте, постукивая пальцами по стакану виски, который он пьет, его взгляд устремлен вдаль, словно он глубоко задумался. Я удивлен, что вижу здесь Доминика. Я думал, что он пошел домой, отвезя Лиама. Судя по гримасе на его лице и очень высокой чашке кофе в руках, он тоже так думал.

Спустя, как мне кажется, целую вечность, папа наконец отворачивается от окна и опускается в кресло. Его взгляд находит мой. — Я слышал от доктора Гонсалеса. Полагаю, он звонил и тебе?

— Он звонил.

Дядя Лео ругается себе под нос, прежде чем прошипеть: — Это полное дерьмо, Данте. Какому врачу мы должны верить?

Три отрицательных теста у одного врача и один положительный у другого. Если только я каким-то чудесным образом не стал фертильным менее чем за год, кто-то лжет, и я ставлю на первого врача. Поскольку теперь у меня нет сомнений, что Лиам — мой сын.

— Приведи мне того первого доктора, Лео, и мы узнаем, — приказывает папа брату, его терпение немного спадает.

— Считай, что это сделано.

Папа глубоко вздыхает, прежде чем тянется за папкой из манильской бумаги и протягивает ее мне. — Проверка биографических данных Роуз.

Я тут же выхватываю ее из его руки. — В проверке биографических данных не было необходимости.

Папа фыркает, откидываясь на спинку сиденья и скрещивая руки на груди. — Ты, должно быть, шутишь. Женщина, которую ты трахнул почти год назад, утверждает, что ее сын твой, после того как ты нашел ее на аукционе людей. Ты действительно думал, что я не буду ее расследовать?

Я прикусываю язык, сдерживая свой ответ, потому что это должно было быть первым, что я должен был сделать, но я едва могу мыслить логически, когда дело касается Роуз. Несмотря на то, что его решение задевает меня по десятку разных причин, я знаю, что он имеет добрые намерения и просто заботится о семье.

Я просматриваю несколько документов внутри. Это стандартные пункты; проверка кредитоспособности, справка о судимости, ее образовательные документы и ее трудовая биография. Ничего тревожного не бросается в глаза, когда я бегло просматриваю подробности. Она окончила Лондонский университет по специальности «творческое письмо», а затем переехала в Италию, где у нее есть дом за пределами Венеции. Включены несколько медицинских заключений о визитах в клинику акушерства и гинекологии в Италии, а также свидетельство о рождении Лиама, датированное чуть более шести недель назад. Мой глаз дергается при виде пустого места в графе «отец». Ошибка, которую мне нужно будет немедленно исправить.

Я перехожу к семейным записям и хмурюсь из-за отсутствия информации. Ее родители погибли в автокатастрофе, когда она была маленькой. После этого она провела годы, живя с другом семьи, прежде чем поступить в университет. Никаких братьев и сестер или дальних родственников, о которых можно было бы говорить. Она полностью сама по себе.

На бумаге Роуз Беннетт — прекрасная двадцатичетырехлетняя девушка из Англии… без семейных связей с мафиозной семьей.

Теперь я понимаю, почему в этом чертовом доме такая удручающая атмосфера.

Я закрываю отчет, бросаю его обратно на стол и откидываюсь назад. — Это ничего не меняет для меня.

— Это меняет все, — возражает папа, точно зная, о чем я думаю.

— Мальчик мой, папа. Я знаю, что он мой, — я смягчаю тон, надеясь, что это немного успокоит гнев в комнате и вразумит моего старика. — У него мои глаза.

Удивление мелькает на его лице при этой новости. Он наклоняется вперед и трет виски, словно у него нарастает головная боль. — Тест на отцовство все равно нужно будет сделать.

Я сопротивляюсь желанию закатить глаза. — Это необязательно. Но ладно.

— И что теперь? — спрашивает Доминик в наступившей тишине.

— Есть закон о браке, который нужно рассмотреть, — отвечает его отец.

— А что с ним? В нем просто говорится, что лидер Верховного стола должен жениться и произвести наследника в течение трех лет…

— С членом другой мафиозной семьи, — Рафаэль напоминает нашему кузену о маленькой детали, которую часто упускают из виду, потому что она никогда не была проблемой.

Согласно закону, если я женюсь на Роуз, я никогда не смогу вернуть себе свое положение, потому что она не связана с мафиозной семьей. Но я не могу заставить себя беспокоиться. Я не могу отвернуться от Роуз и нашего сына из-за глупого закона, которому должен следовать только лидер Верховного стола.

— Ты серьезно? Ты действительно собираешься применять эту глупую часть закона? — спрашивает Доминик.

— Он существует для защиты правящей семьи, сынок, — говорит дядя Лео.

Доминик фыркает, бросая на отца гневный взгляд. — Этот закон существует для того, чтобы сохранять контроль над родословными в мире, который больше в нем не нуждается.

— Хватит, — папа хлопает кулаком по столу, разрушая растущее напряжение между братом и племянником.

Я встречаю взгляд отца стальными глазами.

— Доминик прав, папа. Закон устарел. Я понимаю, почему он так поступает, я понимаю, но ты, конечно же, должен понимать желание жениться по любви.

— Я любил твою родную мать.

— Я знаю, что любил, — я делаю паузу. — Но не так, как ты любишь Элис.

— Высший совет не пойдет против закона о браке…

— Ты — высший совет… — я пытаюсь вмешаться, но закрываю рот, когда он поднимает руку.

Иногда легко забыть, что папа — дон итальянской мафии и сидит во главе высшего совета. Имя ДиАнджело внушает страх многим близким и далеким. В первые годы своей жизни в качестве дона, до того, как он занял пост лидера высшего совета, папа был безжалостен и хитер в развитии своего семейного бизнеса. Он заслужил преданность своих людей, обеспечивая им хорошую зарплату и заботу. Папа единолично организовал преступный мир Майами, взяв его под контроль и заставив наших врагов дважды подумать, прежде чем перечить папе или рисковать столкнуться с его жестокостью.

— Если ты настаиваешь на отношениях с этой девушкой, то у меня нет возражений, — я жду, когда последует «но». — Но, — вот оно. — Если ты это сделаешь, то сделаешь это, понимая, что Рафаэль останется названным наследником семьи и будущим лидером Высокого стола. Так что же это будет, Майкл?

Я смотрю на брата, который сидит рядом со мной и молча кипя от злости. Он не злится на меня. Нет. Он злится на отца. Меня угнетает то, что мое счастье будет стоить его… снова. Потому что если я буду продолжать отношения с Роуз, то для Рафаэля все кончено. Он останется наследником, титул, который ему не нужен. Но если я позволю папе устроить мне подходящий брак сейчас, когда я доказал свою плодовитость, я снова смогу стать наследником, но тогда я потеряю Роуз и все шансы на жизнь с ней и Лиамом.

Такое чувство, что меня заставляют выбирать между Роуз и Рафаэлем. Между моей новой семьей и моей нынешней семьей. Потому что это именно то, что я имею. Оставить Роуз и потерять свое право первородства, заперев Рафаэля в жизни, о которой он никогда не думал. Или обеспечить свое право первородства и потерять Роуз, но освободить Рафаэля.

Выбор и последствия.

Черт побери их обоих.

Роуз предлагает мне все, о чем я когда-либо мечтал и хотел, но никогда не представлял, что когда-либо найду.

Разбитое сердце неизбежно, независимо от того, какой выбор я сделаю. Но я должен его сделать.

Я открываю рот, чтобы ответить, когда Рафаэль перебивает меня. — Я останусь наследником. Дай Майклу шанс быть счастливым с Роуз и их сыном.

— Рафаэль, — выдыхаю я его имя. — Брат, пожалуйста.

Мой близнец поворачивается ко мне, и у меня перехватывает дыхание. В его глазах я вижу жертву, которую он добровольно приносит ради меня, и принятие его решения. — Все будет хорошо, Майкл. Я хочу это сделать. Мне нужно это сделать.

По глупости я думал, что Роуз и Лиам освободят его от его обязательств, надеялся, что папа поймет, но услышать, как он принимает свою судьбу вслух, было как удар под дых.

Папа кивает. — Я рад это слышать. Высокий стол становится все более беспокойным из-за того, что ты находишься в этом положении без обеспеченного брачного контракта. Я обсуждал варианты с твоим дядей, и я считаю, что мы нашли подходящую для тебя пару.

— Кто? — спрашивает Рафаэль, его тон даже как будто обсуждает бизнес, что, в некотором смысле, так и есть.

— Младшая дочь семьи Коза Ностра на Сицилии. Она красивая, добрая, умная, хорошо образованная и…

— Сколько ей лет? — перебивает Рафаэль.

Папа сжимает губы в тонкую линию, и становится ясно, что ответ нам не понравится. — В прошлом месяце она отпраздновала свое восемнадцатилетие.

Рафаэль встает так быстро, что его стул опрокидывается назад и падает на пол. — Ты шутишь? Я не женюсь на ребенке.

— Она не ребенок. Она взрослая женщина, которая…

— Она моложе Габриэллы. Как ты относишься к тому, чтобы выдать ее замуж за мужчину на пятнадцать лет старше?

— Мы сейчас не обсуждаем перспективы замужества Габриэллы, — отвечает папа, с легкостью уклоняясь от вопроса. — Это не обсуждается, Рафаэль. Нам это нужно прямо сейчас. Высокий стол и так слишком нестабилен, когда нас гонят чертовы Триады.

— Должен быть кто-то другой. Кто-то постарше, как минимум.

— Она тебе понравится, сынок. Я встречался с ней по видеоконференции, и она очень милая молодая женщина. Она выросла в этой жизни и прекрасно понимает, что значит быть твоей женой. Она родит тебе детей, которые продолжат семейное имя, — объясняет папа. — И кто знает? Ты даже можешь полюбить ее.

Теперь я понимаю, почему мама играла на пианино, когда мы приехали. Она знала, что этот разговор будет. Семейные обязанности — больная тема в этом доме. Когда мой брак с Софией был на стадии планирования, я очень хорошо помню десятки их споров. Некоторые из них заканчивались тем, что папа спал на диване целыми днями. Мама ненавидит все, что связано с идеей брака по договоренности, и вот мы снова здесь, пройдя полный круг, готовые повторить процесс с Рафаэлем.

Я смотрю на лицо брата, зеркальное отражение моего собственного, и вижу спектр эмоций на нем. Гнев, душевная боль, боль и печаль сливаются в смесь эмоционального потрясения, и я знаю, что он на грани взрыва.

— Ее зовут Эмилия. Она приедет перед Рождеством, и вы поженитесь в канун Нового года.