Тихоня

Глава 21

ДРЮ

Она тянет меня за руку, как будто у нее есть хоть какой-то шанс избавиться от моей хватки, от раскаленной ярости, сжигающей меня изнутри. Как она смеет подвергать себя такой опасности? Я чуть не фыркаю в ответ на ее оправдания, что он хороший парень. Все выглядят милыми, пока не снимут пару слоев. Все это иллюзия.

Крепче сжимаю ее плечо и тащу за собой сквозь толпу студентов. Солнце село около часа назад, и темнота выманила на улицу еще больше людей.

Когда она вырывается, я резко останавливаюсь, разворачиваюсь, хватаю ее сзади за шею и притягиваю к себе.

— Прекрати, черт возьми, сопротивляться и бороться со мной, или я сделаю тебе больно.

Ее глаза расширяются… Это из-за моего тона или из-за чего-то другого?

Она заикается.

— Я… я просто… хочу знать, куда мы идем.

Я стискиваю зубы, чтобы не закричать ей в лицо или, что еще хуже, не поставить ее на колени прямо здесь, на глазах у всех. Мое терпение по отношению к ней настолько на исходе, что с таким же успехом его могло и не быть вовсе. Внутри меня бушует война. Инстинктивное желание заявить на нее права по-настоящему и дать каждому тупице в этом университете понять, что она официально моя, угрожает поглотить меня. Вместе с желанием убить этого ублюдка за то, что он подсыпал ей в напиток наркотики для изнасилования. Что, если бы я не успел? Могу только представить, как нахожу ее безвольно лежащее тело. В сознании разрастается образ, подливая бензин в бушующий огонь, поглощающий меня.

— А не все ли, нахрен, равно, куда мы едем?

— Нет, но я… мне жаль.

Ее извинения, если их можно так назвать, отзываются болью в каждой клеточке моего тела. Крепче сжимаю ее руку и грубо тяну вперед. Она спотыкается, но я не замедляю шага. Не могу, не сейчас, когда во мне все еще кипит гнев. Мы останавливаемся у очереди на колесо обозрения. Это первое, что пришло мне в голову, когда я подумал о месте, где мог бы на минутку спрятаться ото всех. Место, где я могу немного посидеть и подышать свежим воздухом, чтобы унять ярость. К счастью, всем этим заправляет один из футболистов. Я узнаю в нем Нэша Уинтропа. Машу ему, и он кивает в ответ. Я бы вообще пропустил очередь, но у него и так уже полное колесо пассажиров.

Возможно, это плохая идея.

Мне хочется все ломать, швырять, крушить и кричать. Видеть, как этот кусок дерьма прикасается к ней, улыбаясь. Прикасается к тому, что принадлежит мне. Потребность в обладании ею росла с каждой секундой, когда я видел их вместе. Эта мысль еще больше распаляет мой гнев, пока я не протягиваю руку, и инстинкт не берет верх. Я хватаю ее сзади за шею. Ее крошечное тельце прижимается к моему, и я зажмуриваюсь. От нее даже пахнет им и дешевым пивом, которым он ее угощал. Черт, хочу сорвать это платье с ее тела и отдать ей свою рубашку, просто чтобы заменить запах. Знаю, это иррационально и глупо — хотеть наказать ее, но между парнями вроде Стюарта, и такими парнями, как я, есть огромная разница. Я никогда не причинял вреда Бел. Я никогда не делал ничего с намерением изнасиловать ее. Возможно, это было связано с сомнительным согласием, но я не накачивала ее наркотиками, и у нее всегда была возможность сказать "нет".

— Дрю, прекрати. Ты делаешь мне больно, — скулит она, пытаясь вырваться.

Как бы мне ни хотелось свернуть ее прелестную шейку, я не могу. Мысль о том, чтобы сломать ее, о том, как тепло покидает ее тело, заставляет холодный орган в моей груди заныть. Но это не значит, что я оставлю ее безнаказанной. Есть и другие способы причинить кому-то боль.

— Я чувствую себя по-настоящему чертовым убийцей, цветочек. Ты этого хочешь? Поэтому пришла с ним сюда сегодня вечером? Чтобы посмотреть, как далеко ты сможешь меня завести? Хочешь, чтобы я убил его? Не искушай меня, потому что я сделаю это, просто чтобы доказать свою гребаную правоту. — Говорю сквозь стиснутые зубы, вглядываясь в ее лицо в форме сердечка. Реальность такова, что это вполне может стать его судьбой. Я еще не решил, сделаю это или нет.

— Не принимай решения, о которых будешь сожалеть, и не проливай ради меня кровь. Я не стою чужой жизни.

Как она не может понять, что стоит этого и многого другого? Возможно, все началось с Охоты, но с того момента, как я сделал ее своей добычей, она стала моей. Неважно, что он не знал, потому что она знала. То, что я сделал с этой сволочью, является прямым следствием ее действий.

Колесо делает еще пару кругов, а затем Нэш замедляет ход, выпуская посетителей из кабинок. На это уходит целая вечность, но, когда приходит время забираться, мой пыл немного угасает. Я практически волоку Бел вверх по ступенькам и запихиваю ее в кабинку.

Как только выпускаю ее из своих объятий, она сразу же убегает, стараясь держаться как можно дальше, что не так уж и сложно, учитывая размеры кабинки. Она круглая и достаточно большая, чтобы вместить как минимум четырех человек. Я плюхаюсь на скамейку и, схватив ее за обнаженное бедро, притягиваю к себе. Она поднимает на меня глаза, и я вижу в них легкий страх, но за этим скрывается что-то еще. Что-то порочное и темное, что-то, что говорит со мной на одном языке.

— Я вижу в твоих красивых зеленых глазах лишь страх, или там есть что-то еще? Тебя возбуждает то, что я сделал?

— Не все сводится к сексу.

Колесо снова движется.

— Нет, ты права. Не все сводится к сексу, но так уж случилось, что я предпочитаю использовать его в отношении тебя. Так скажи мне, цветочек, ты такая же развратная, как и я? Потому что, несмотря на то, что ты кажешься испуганной, что-то подсказывает мне, что ты немного любопытна и тебя очень заводит насилие.

— Насилие меня не заводит. Ты психопат, Дрю.

Я смеюсь.

— Спасибо, Док, — поддразниваю я, — но ты не сказала ничего такого, чего бы я не знал, и, может быть, насилие тебя и не заводит, но заводит мысль о том, что тебя схватят, и беспомощность от того, что ты в моей власти. Мысль о том, что я буду делать с тобой все, что захочу, пока ты будешь умолять меня остановиться, зная, что я этого не сделаю.

Я запускаю пальцы между ее бедер, и с ее губ срывается тихий стон. Ей не нужно ничего говорить. Я уже знаю правду.

— Ничего страшного, если ты стесняешься признаться в этом. Я не стану тебя осуждать. Это даже может быть нашим маленьким секретом. — Я раздвигаю ее бедра. — Пришло время обсудить эту дурацкую версию свидания, на которое ты ходила, и мне нужно, чтобы ты была честна со мной. Иначе это может плохо для тебя закончиться.

Она тяжело сглатывает, ее горло сжимается.

— Это не то, что ты думаешь…

— Ох, да неужели? А что я думаю? Ты можешь читать мои мысли? Идешь на свидание с другим парнем, зная, что принадлежишь мне? Унижаешь меня на глазах моих друзьями и товарищей по команде? Скажи мне, Мэйбел, что, черт возьми, я должен думать?

Ее губы приоткрываются, и она начинает говорить, но я качаю головой. Если мне придется услышать еще одно жалкое оправдание из ее рта, я найду ему другое применение, помимо разговоров.

— Нет, я не стану молчать. — Усмехается она, а затем хмурится. — Я пошла с ним, потому что была зла на тебя. Ты только и делаешь, что берешь и никогда ничего не даешь взамен. И да, наверное, я хотела заставить тебя немного поревновать. Ты ожидаешь, что я буду сидеть и ждать тебя, раздвинув ноги. Я не такая девушка. — Она опускает взгляд на свои руки, которые теперь лежат у нее на коленях.

Я прищуриваюсь.

— Ого. Вот это план — целый чертов час бродить по дурацкому карнавалу. Амбициозно, цветочек. Ты думала, я буду ревновать?

— Да. — Вздыхает она.

Заставила ли она меня ревновать? Черт возьми, да. Она достигла своей цели, но и преподала себе ценный урок.

— Ты позволяла ему прикасаться к себе?

Она мотает головой.

— Не позволяла. Он просто делал то, что делает любой парень на свидании.

От этого заявления я краснею и стискиваю зубы, чтобы не наброситься на нее.

— Это не важно. Он не должен был приглашать тебя с самого начала, а даже если и пригласил, тебе не следовало соглашаться. К тому времени, как я с ним закончу, он перестанет быть даже призраком в кампусе.

Она нервно теребит ткань своего платья.

— Тебе нечего на это ответить? — подсказываю я.

Она вздыхает так громко, что я слышу ее через всю кабинку.

— Чего ты от меня хочешь?

Вот в чем вопрос, не так ли?

Использую ли я ее как отдушину? Возможно. Является ли она вызовом, не похожим ни на один из тех, с которыми я когда-либо сталкивался? Возможно. Но, думаю, что это гораздо глубже, чем любая из этих вещей. Я наконец-то делаю что-то для себя после многих лет, в течении которых делал то, чего хотели и ждали от меня другие. Может, именно поэтому я так чертовски строг к Мэйбел. Она должна быть идеальной для меня, и, клянусь богом, она будет такой, пока я с ней не закончу.

— Похоже, ты получила то, что хотела, или даже больше, если не ошибаюсь, потому что теперь во мне бушуют эмоции, я одновременно ревную и злюсь. Единственный человек, которого можешь в этом винить — ты сама. Итак, скажи мне, как ты планируешь это исправлять?

Ее глаза расширяются от моего спокойного тона. Но внутри меня не спокойствие, а скорее затишье перед бурей. Когда проходит мгновение, а она не реагирует и не двигается, я принимаю это за ответ.

— Иди сюда. — Я жестом указываю на пол кабинки.

— Пожалуйста, Дрю, — умоляет она, но не понимает, что ее мольба только сильнее возбуждает меня, так как в уголках ее глаз появляются слезы.

Я качаю головой, а когда она не двигается, повторяю и даю ей второй шанс.

— Иди сюда, сейчас же!

Наступает долгий момент, когда нас разделяет запах попкорна и музыка, звучащая из динамиков. Все ее тело дрожит, а по коже бегут мурашки.

— Я больше не буду повторять. Следующим моим шагом будет поставить тебя на колени самому, а когда дело доходит до тебя, не могу отвечать за то, что могу сделать, когда так зол, как сейчас.

Наблюдаю, с нетерпением ожидая ее выбор. Она выглядывает за край колеса. Мы остановились на самом верху, и она знает, что ей некуда идти. Некуда бежать. Она в такой же ловушке, как и тогда, когда я поймал ее в первый раз. Даю ей еще секунду. Уже собираюсь броситься вперед, когда она соскальзывает со скамьи и, подвернув платье под колени, опускается передо мной на пол. Я раздвигаю ноги и запускаю руку в ее волосы, притягивая к себе.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Она похожа на гребаного ангела, с ее умоляющими глазами и светлым ореолом волос. Мне почти стыдно за то, что собираюсь сделать. Почти. Я медленно провожу большим пальцем по ее пухлой розовой нижней губе, затем сильно нажимаю, заставляя ее открыть рот.

— Приготовься, цветочек. Я собираюсь трахнуть тебя в рот, и не буду нежен.

В ее глазах сверкают страх и возбуждение.

— А что, если я скажу "нет"? Я могла бы просто посидеть здесь и подождать, пока мы не сделаем круг, а потом выйти и уйти.

Пожимаю плечами, как будто мне все равно. Как будто я на самом деле позволил бы ей это сделать.

— Ты могла бы… конечно, но еще не успеешь сойти с этого аттракциона, как я окажусь внутри тебя. И это шоу будет только лучше, когда все увидят, как ты наклоняешься, а мой член двигается в твоей тугой киске.

Она щурится и смотрит на меня с недоверием.

— Ты бы не стал…

― О, я бы, черт возьми, определенно стал, и ты это знаешь. Или, может, хочешь проверить меня и посмотреть, действительно ли я это сделаю. — Я щелкаю зубами, предвидя ее следующий шаг, прежде чем она его сделает.

В ней слишком много достоинства и самоуважения, чтобы подтолкнуть меня и посмотреть, действительно ли я это сделаю. Лучше спросить, позволит ли она мне это или будет сопротивляться? От этой мысли мой член становится тверже стали. Она медленно тянется к пуговице на моих джинсах, расстегивая ее. Я приподнимаю бедра и позволяю ей стянуть ткань до колен.

— Поторопись, Бел, или ты хочешь, чтобы все увидели, как я ласкаю твою киску? — дразню я.

Мой член вырывается на свободу, и я вижу движение ее горла, когда она заметно сглатывает. Наблюдать за ее лицом каждый раз, когда она видит мой член — зрелище, от которого я никогда не устану. Она такая невинная и хрупкая. Не могу дождаться, когда испачкаю ее и подчиню своей воле.

— Тик-так.

Она морщит носик и придвигается ближе. Наклонившись вперед, облизывает губы и, приоткрыв их, смыкает на толстой головке члена. Из меня вырывается вздох удовольствия, и ее теплый влажный рот идеально отвлекает. Прикрыв глаза, наблюдаю, как она обхватывает рукой основание члена и дрочит, делая все возможное, чтобы взять в рот как можно больше.

Она борется, но это великолепное зрелище, и я испытываю искушение приподнять бедра и коснуться задней стенки ее горла, чтобы увидеть, как ее красивые зеленые глаза наполняются слезами.

Нет, не испытываю.

Делаю.

Одним пальцем я приподнимаю ее подбородок, чтобы видеть ее глаза, пока она глубоко заглатывает меня. Затем подаюсь вперед и издаю хриплый стон, когда мой член касается задней стенки ее горла. Слезы тут же наполняют ее глаза, и когда она моргает, они стекают по щекам.

— Блядь. — Рычу я и делаю так снова. Она пытается отвести взгляд, но я останавливаю ее, зарываясь пальцами в волосы и удерживая на месте. Мне нужно видеть ее, но больше всего мне нужно, чтобы она видела меня. — Нет, продолжай смотреть на меня. Я хочу видеть, как прекрасно ты выглядишь со слезами на щеках, пока я трахаю твой рот.

Ее большие зеленые глаза сияют так ярко, что только поощряют мое дурацкое поведение. Она издает рвотный звук, давясь, а я испытываю от этого такое удовлетворение, что сжимаю ее горло, пока она пытается глотнуть воздуха, упираясь руками в мои бедра. От ужаса, застилающего ее лицо, кровь стынет в жилах. Я жажду ее страха, как наркоман жаждет следующей дозы. Через несколько секунд отстраняюсь, и тогда она совсем отодвигается. Я отпускаю ее только потому, что хочу посмотреть, что она планирует делать дальше.

Из уголка ее рта стекает слюна, губы распухли, а глаза затуманены слезами. Она так чертовски красива, и даже не подозревает об этом. Вытерев уголок рта тыльной стороной ладони, она смотрит на меня с раскаянием.

— Не хочу делать это снова. Думала, ты задушишь меня до смерти. Ты же знаешь, у меня нет опыта в подобных делах.

— Ладно, если не хочешь задохнуться от моего члена, тогда встань, подними платье и нагнись. Вместо этого я возьму твою задницу.

Она отчаянно трясет головой, пряди светлых волос разлетаются в стороны. Страх, отражающийся в ее глазах, не притворный. Он настоящий. Она знает, что я сделаю с ней все, что захочу, но также знает, что на самом деле я не хочу причинять ей боль. Не по-настоящему. Вот почему за этим страхом я вижу желание, раскаленное докрасна.

— Нет.

— Дырка есть дырка, цветочек. Выбирай, пока я не выбрал за тебя.

Она прерывисто выдыхает и, кажется, подбадривает себя, потому что секунду спустя снова берет меня в рот. Я улыбаюсь и запускаю пальцы в ее волосы, нежно поглаживая и одновременно удерживая на месте, когда поднимаю бедра, медленно трахая ее рот.

Из нее вырываются сдавленные стоны, и слюна стекает из уголка рта на мои джинсы, но она не пытается сопротивляться. Я вытираю слезы, стекающие по ее щекам, и толкаюсь все быстрее и сильнее.

— Ты такая хорошая девочка, берешь мой член в рот и позволяешь трахать себя в глотку. Но тебе лучше работать быстрее. Я чувствую, как колесо начинает опускаться.

Снова появляется этот безумный взгляд, и она ускоряет темп, ее щеки впадают, когда она сосет сильнее. Мышцы моего пресса сокращается по мере того, как внутри нарастает удовольствие. Черт возьми. Мало-помалу гнев, который она вызвала, угасает, и все, что я могу чувствовать — это она и удовольствие, которое она мне доставляет.

Я слегка наклоняюсь вперед, напрягая мышцы пресса, чтобы не упасть.

— Быстрее, Бел. Если я не почувствую, как моя сперма попадает тебе в глотку, мы будем делать это снова и снова, пока не почувствую. Мне все равно, есть у нас зрители или нет.

Колесо дергается, и я улыбаюсь, глядя, как ее горячий влажный рот неистово двигается по всей длине моего члена. Если мы доедем до самого низа, а она все еще будет отсасывать, значит, так тому и быть. Знаю, она не хочет, чтобы кто-то еще видел, до чего я ее довожу. Как она становится податливой глиной в моих руках при одном упоминании о том, что она принадлежит мне, особенно теперь, когда знаю, что это именно то, чего она хочет, что, несмотря на страх, который она испытывает, часть ее души жаждет этого. Жаждет меня.

Ее язык скользит по головке члена, а рот всасывает, выжимая из меня все, что можно. Такой тугой и теплый. Да. Да, блядь. Это то, что мне было нужно.

Опускаюсь еще ниже на скамью.

— Ты мокрая для меня, Бел? От сосания моего толстого члена твоя прелестная киска начинает плакать?

Она награждает меня тихим стоном, и еще больше слез стекает по ее щекам, оставляя следы черной туши. Я бы с удовольствием провел с ней всю ночь, но чувствую, как растет напряжение. К счастью для нее, я уже близко.

Двигаю бедрами, вгоняя себя глубже в ее рот. Каждый толчок достаточно сильный, чтобы она издавала тихие мычащие звуки, пока я проникаю в горячее русло ее горла. Ее ногти впиваются в мою кожу с достаточной силой, чтобы проткнуть, и волна боли, пронзающая плоть, возбуждает меня еще больше.

Черт возьми, да. Быстрее. Сильнее.

Колесо снова движется, наши тела медленно раскачиваются, но я не останавливаюсь. Я так близок к краю. Чувствую, как она пытается отстраниться, хватаю ее за затылок и прижимаю лицо к своему основанию, удерживая на месте.

— Не так быстро. Мне все равно, кто нас видит. Мы не остановимся, пока я не наполню это прелестное горлышко своей спермой, так что тебе лучше продолжать.

Во мне отзывается ее громкий стон, и напряжение в яйцах грозит взрывом.

— Твой рот идеален, даже если жалею, что не трахаю твою киску прямо сейчас.

Она издает звук, похожий на рычание, но продолжает свой быстрый темп, и я позволяю ей уносить меня все выше и выше, пока не взрываюсь. Сжимая в кулаке ее мягкие пряди, взлетаю, как ракета, и со стоном сильно кончаю, выплескивая свое освобождение ей в горло. Ее движения замедляются, и я удерживаю ее на месте, следя за тем, чтобы она проглотила все до последней капли.

Выражение отвращения на ее лице заставляет меня улыбнуться, и я нежно глажу ее по щеке.

— Не заставляй меня перекидывать тебя через колено и шлепать по заднице, Бел. Проглоти мою сперму, как хорошая девочка, которой ты и являешься.

Она морщит нос, изо всех сил пытаясь сглотнуть, и в конце концов делает это.

Когда я заканчиваю, то полностью выхожу из ее рта. Замечаю, что немного спермы вытекает на кончик, и киваю ей.

— Тебе лучше слизать это.

Она лишь пристально смотрит на меня и проводит языком по чувствительной головке. По мне пробегает дрожь. Она такая послушная, когда хочет, а в остальное время похожа на котенка, готового к нападению.

— Хорошая девочка. Натяни мои штаны и садись рядом. Я еще не закончил с тобой, мой порочный цветок.

Ее взгляд затуманен, на щеках проступает румянец, когда она опускается на колени, а ее пальцы скользят по пуговице. Она пошатывается, когда встает, а затем оседает рядом со мной. Я смотрю на нее. Ее платье измято на бедрах, а волосы спутаны. Мне нравится, как она сейчас выглядит — использованная и оскорбленная. Моя.

Крошечная капелька моего семени скапливается в уголке ее рта, и я напрягаюсь, желая взять ее снова. Она сидит тихо, слишком тихо, и этот момент дает мне время подумать о ее словах, о том, что она пошла на это свидание, чтобы заставить меня ревновать, заставить заметить ее. Заметить ее по-настоящему. Думаю, ее желание исполнилось. Потому что теперь я замечаю. Все порочные мысли в ее голове. Все, что она так хорошо скрывает. Она столько раз говорила, что ненавидит меня, но теперь очевидно, что я ей нравлюсь, и я не знаю, злиться мне или гордиться. Хуже того, я не знаю, что чувствую, когда нравлюсь ей.

Конечно, у меня есть к ней какие-то чувства, но не могу точно определить, какие именно. Я не хочу, чтобы она принадлежала кому-то другому, но и называть себя принадлежащим ей я бы тоже не стал. У меня нет подружек. Нет даже приятельниц для траха.

Колесо завершает свой круг, и мы останавливаемся на платформе. Встаю, чтобы прийти в себя, прежде чем мы выходим, сначала Бел, потом я. Киваю Нэшу, который улыбается мне, когда мы проходим мимо. Как и ожидалось, Бел срывается с места и исчезает в толпе.

Теперь, когда успокоился, и мои мысли не такие мрачные и кровожадные, могу принимать более взвешенные решения. Как охотник, я готовлюсь к поимке своей жертвы. Очевидно, мне еще предстоит преподать урок. Я иду за Бел в своем собственном темпе. Ей больше некуда идти, кроме как обратно в общежитие. Она загоняет себя в ловушку, и если думает, что сможет сбежать, то совсем меня не знает.

Я даже не запыхался, проталкиваясь сквозь толпу студентов Оукмаунта. Мне не требуется много времени, чтобы догнать ее. Я позволяю ей идти впереди, но улыбаюсь каждый раз, когда она оглядывается через плечо и замечает меня. Если бы не знал ее лучше, сказал бы, что она выглядит испуганной, по-настоящему испуганной, как в ту первую ночь, и это как нельзя лучше соответствует моему настроению. Вот такой она мне больше нравится, мой маленький цветок.