Тихоня

Глава 34

БЕЛ

Все, что я могу делать, это стоять здесь, как гребаное садовое украшение, и предлагать людям напитки. Интересно, был ли он помолвлен все это время, пока… ну… трахал меня? Внутри все становится склизким. Чувствую себя больной и обманутой. Он был прав, когда сказал, что мы никогда не давали никаких обещаний. Он выдвигал требования, а я их выполняла. Он ничего мне не должен, и я ему ничего не должна. Если это правда, то почему такое чувство, будто в груди дыра? Как будто он засунул свою огромную ногу внутрь и растоптал мое проклятое сердце?

Я обхожу группу людей, не сводя глаз с подноса. Отсчитываю секунды до того момента, когда закончатся напитки и смогу убежать в безопасное место. Мне отчаянно хочется вырваться из-под пристального внимания и осуждения всех этих поганых людей. Или, что еще хуже, их чертового безразличия. Они думают, что я этого не вижу, но я вижу. Как они задирают носы, когда прохожу мимо. Для этих гребаных людей я не более чем ходячий раздатчик напитков. Держусь подальше от Спенсер и сверкающего символа моей глупости на ее пальце.

Не может быть, чтобы он, по крайней мере, не трахал ее и меня одновременно. Боже, пожалуйста, объясните мне, как я могла это упустить. Как я могла быть такой глупой? Помолвки требуют времени. Обязательств. Всего, чего он не хотел давать мне, очевидно, потому, что я была не более чем тайным перепиханом.

Идеально подходящей для того, чтобы трахаться в пыльной библиотеке, но не для визитов домой к папочке. Сердце бешено колотится в груди, и да, знаю, что должна была этого ожидать, ведь именно из-за таких вещей я отказывалась встречаться или вообще что-либо делать с мужчинами, но я подумала… Подумала, что не безразлична Дрю хотя бы немного. Он говорил людям, что я его девушка. Да, это было только для того, чтобы держать их на расстоянии, но это должно было хоть что-то значить.

Когда с моего подноса забирают последний бокал, пробираюсь сквозь толпу, чтобы сбежать. Я стою в самом центре вечеринки, все хотят поздравить пару, так что приходится немного побороться, используя поднос, чтобы практически растолкать людей с дороги. Перед глазами все расплывается, легкие болят, когда я задерживаю дыхание, а в груди поднимается паника. У меня уже давно не было приступов паники, но это чувство не спутаю ни с чем. Нужно убираться отсюда, подальше от него, от этих людей, от этого проклятого места.

Когда, наконец, добираюсь до конца зала, становится немного легче дышать, но весь воздух вырывается из легких, когда из ниоткуда появляется рука и хватает меня. Я в нескольких секундах от того, чтобы ударить человека по лицу, когда понимаю, что мне ничего не угрожает.

Это всего лишь Джеки. Тихая гавань в бушующем море. Она даже не представляет, как сильно сейчас мне нужна. Все осколки, которые я держала в себе последние несколько минут, рассыпаются, и я тут же срываюсь, издавая ужасные рыдания в ее плечо. Она ничего не говорит. Впрочем, ей и не нужно этого делать. Прижав меня крепко к своей груди, она поворачивает нас так, чтобы я оказалась спиной к залу, и позволяет выплеснуть все слезы, которые я сдерживала.

Вся боль, печаль и страдания выплескиваются на пол, словно меня разрезали. Через несколько минут она, наконец, говорит.

— Все в порядке, Бел. Все нормально. Выплесни все наружу, а потом возвращайся в зал с гордо поднятой головой. Не позволяй ему видеть, как ты сломалась. Именно этого он и хочет.

Я знаю это, но видеть, как человек, которому, как ты думала, не наплевать на тебя, держится за руки и танцует с другой девушкой, с которой, как ты только что узнала, он уже давно вместе, поскольку теперь они помолвлены, сложнее, чем кажется.

— Просто не понимаю, как я это упустила. Очевидно, они уже давно вместе… и если это так, то… — слова едва успевают сорваться с губ, как я снова всхлипываю. Не знаю, чему верить. Все слухи были о том, что он ни с кем не встречается. Даже сам Дрю признавал, что не годится в бойфренды, но вот он здесь, обнимает свою будущую жену. Все это было притворством.

Как я могла быть такой глупой? Такое чувство, будто мой мозг взбили в блендере. Слезы не перестают литься. Не знаю, как долго стою и плачу. Сколько времени прошло, прежде чем мои глаза высохли. Это жалко, я знаю.

— Шшш, все хорошо. — Успокаивающий голос Джеки помогает мне вернуться в настоящее. Даже несмотря на тяжесть боли, давящей на грудь, знаю, что не могу позволить ему победить. Не могу уйти с вечеринки и позволить ему увидеть, как мне больно от того, что он с другой. Именно этого он и хочет. Мне нужно быть сильной и преодолеть боль.

Как только получается набрать в легкие побольше воздуха, не издавая сдавленных рыданий, я отстраняюсь.

— Спасибо тебе, Джек.

— Конечно, для этого и нужны друзья. А теперь расскажи мне, что, черт возьми, там произошло? Я думала, у вас с Дрю что-то вроде отношений? Он так тебя опекал. А теперь, похоже, он помолвлен, а я даже не знала, что этот парень с кем-то встречается.

Я фыркаю и вытираю мокрые щеки. Могу только представить, насколько ужасно сейчас выгляжу.

— Ну, очевидно, его чувства ко мне сильно отличаются от чувств к ней.

— Знаю, это больно, но ты справишься. — Она поднимает мой поднос, и я крепко прижимаю его к груди, словно щит, который может спасти меня от этого кошмарного вечера. — Посмотри на меня. Почему ты здесь? Зачем ты это делаешь?

— Чтобы работать.

— Нет. Неправильно. Ты здесь ради своей матери, помни об этом. Это работа, и ты здесь, чтобы зарабатывать деньги, оплачивать ее лечение и еду на столе. Ты здесь не ради него. Дело не в нем.

С моих губ срывается еще один вздох, и плечи, кажется, расслабляются от напоминания о том, почему я здесь и зачем вообще это делаю.

— Ты права. Я здесь ради мамы. Чтобы помочь ей.

— Вот именно, и если вернешься туда и устроишь какую-нибудь сцену, они вышвырнут тебя отсюда, и весь этот вечер будет потрачен впустую. Мы собрали больше тысячи долларов чаевых. Мне бы не хотелось, чтобы ты потеряла все это из-за одного глупого парня.

Как обычно, она права. Она всегда права. Я снова быстро обнимаю ее одной рукой, зажав поднос между нами.

— Я возьму себя в руки. Всегда могу сорваться позже.

Она отстраняется и подмигивает.

— А я украду одну из этих дорогих бутылок шампанского, чтобы помочь справиться с нервным срывом. Эмоциональные кризисы всегда проходят легче с хорошим алкоголем.

У меня вырывается смешок, и я поворачиваюсь лицом к бару. Еще выпивка, еще несколько бесконечных кругов. Еще пара часов, и смогу пойти домой. Все, что мне нужно сделать, это продержаться остаток ночи, и я никогда больше его не увижу. Когда ухожу, Джеки сильно шлепает меня по заднице, и я оборачиваюсь, чтобы игриво взглянув на нее через плечо

— Иди, подавай напитки, — поет она, и я качаю головой.

Бармен и его помощник нагружают мой поднос, и я продолжаю обход. Отвожу взгляд, напоминая себе, что я здесь для того, чтобы заработать деньги, но тут краем глаза замечаю Себастьяна. Такое чувство, что он постоянно маячит за моей спиной, но он не делает ничего плохого, поэтому не пытаюсь с ним спорить. Замечаю, что он прижимает телефон к уху, и на его лице застывает странное выражение. Никогда раньше не видела на его лице такого выражения. Это не… грусть, а что-то более глубокое. Обычно он показывает миру лишь фальшивую маску, но что бы ни происходило на другом конце провода, это, должно быть, настолько выбило его из колеи, что он забыл надеть ее. Почувствовав на себе его взгляд, отвожу глаза и продолжаю разносить напитки. Не хочу привлекать к себе еще больше внимания.

У меня начинают болеть ноги, и эта боль повторяет ту, что в груди, но уйти не вариант. Не для меня. Делаю еще один круг по залу и, когда собираюсь повернуться и направиться обратно к бару, меня останавливает еще один из друзей Дрю. Его массивная фигура преграждает мне путь. Я поднимаю на него взгляд, готовая сказать, чтобы он отвалил, но слова застревают в горле. Вижу в его глазах глубокую печаль и боль. Фальшивая улыбка, которая была на моем лице весь вечер, сползает.

— Пожалуйста, отойди. Мне нужно подать напитки.

— Я сделаю это через минуту, но я хочу, чтобы ты знала, что это не более чем притворство. Способ его отца наладить связи. Ему плевать на эту девушку. Ты — единственное, что имеет для него значение.

Жалость в голосе Ли только еще больше злит меня. Мне не нужна его жалость. Мне ничего не нужно от этих придурков, кроме зарплаты.

— Мне насрать. Если бы я была единственным, что имеет значение, он бы предупредил меня заранее. Теперь это не важно. Он все равно мудак. Он всегда был мудаком, и теперь я понимаю, что была глупа и слепа, когда сближалась с ним, но не беспокойся. Теперь я знаю свое место. Но, чтобы было интереснее, скажи ему, что, если он хочет продолжить занятия, я удваиваю плату. Давай назовем это "мудацкой инфляцией".

Я пихаю последний напиток с подносе ему в грудь и проскальзываю мимо, уходя с высоко поднятой головой. Теперь, когда выступления закончились, некоторые посетители вечеринки начинают расходиться, и народу в зале становится все меньше. Так и подмывает сбежать пораньше, но не могу рисковать, когда на кону столько денег. Что паршиво, ведь все, чего я хочу — это сбежать. Трудно игнорировать его существование, когда он стоит в другом конце зала и следит за каждым моим движением.

В мозгу мелькает желание схватить кого-нибудь из его друзей, оттащить в угол и поцеловать, но я игнорирую это. Незачем затевать драку, по крайней мере, пока не получу свои чаевые. Время тянется медленно, но я не останавливаюсь. Слежу за Дрю, его друзьями, отцом и сохраняю дистанцию любой ценой. В любую минуту я смогу уйти отсюда и никогда больше не вспоминать об этой ужасной ночи.

В последний раз направляясь к бару, замечаю отца Дрю, стоящего у задней двери, ведущей в служебный зал. Что-то не так. Чувствую это. Дрю неторопливо подходит к нему сзади, и я отвожу от них взгляд. Это не мое дело. Он не мое дело. Он ясно дал это понять. Тогда какого черта меня это волнует? Почему меня интересует, все ли с ним в порядке? Происходит ли что-то такое?

Несмотря на то, что изо всех сил стараюсь не оглядываться на эту дверь, все равно оглядываюсь. Не могу избавиться от плохого предчувствия, усиливающегося в моем животе с каждой секундой. Мельком замечаю, как отец Дрю обнимает его сзади за шею, притягивая к себе. Боль искажает черты Дрю.

Что, черт возьми, происходит?

Мой взгляд устремляется на его отца, и я замираю между несколькими гостями. Этот взгляд я узнаю достаточно легко. Много раз видела его на лице Дрю. Это ярость. Он зол на Дрю. Дерьмо. Что он собирается делать? Мне должно быть наплевать. Что бы с ним ни случилось, он сам в этом виноват, но я не такая.

Обхожу толпу и медленно направляюсь в их сторону, не привлекая к себе внимания. Каждый мускул моего тела напряжен и готов к схватке.

Себастьян и Ли стоят у бара, не обращая внимания ни на меня, ни на Дрю с отцом. Когда они исчезают за дверью, я отворачиваюсь и смотрю в другой конец зала. Черт. Единственный способ попасть в этот зал незамеченной — это пройти по другой стороне, длинным путем, и даже тогда освещение может выдать меня.

Но кто из этих придурков вообще обращает внимание на прислугу?

Я ныряю в дверь и прижимаюсь к стене в самом дальнем конце. Слышу, как по длинному коридору разносятся голоса. Выглянув из-за угла, мельком замечаю отца Дрю, который хватает его за горло и кричит, брызжа слюной.

— Какого черта, по-твоему, ты делал, слоняясь рядом с этой обслугой. Она — мусор, отброс общества, грязь под твоими ногами. Этого ты для себя хочешь? На кону наше семейное наследие и фамилия, а ты можешь думать только о какой-то белой шлюшке из отбросов общества? Для тебя хоть что-то имеет значение, черт возьми?!!!

Я закрываю рот рукой, чтобы не отреагировать. Слова его отца ранят, словно он влепил мне пощечину. Когда решила поступить в Оукмаунт, я знала, что буду учиться в университете для богатых и избранных, но также знала, что, независимо от того, что и где буду изучать, я никогда не впишусь в общество. Наверное, я не ожидала, что мое финансовое положение станет настолько важным фактором в жизни.

Дрю издает тихий звук и бормочет что-то, чего я не могу разобрать. Мои эмоции колеблются, и глубоко внутри зарождается конфликт. Что, черт возьми, мне делать? Набираю в легкие побольше воздуха и пытаюсь напомнить себе, что это не моя проблема. Как много раз говорил мне Дрю, я не должна лезть в чужие дела.

Качаю головой, сердце сильно сжимается в груди. Это не мое дело. На самом деле, в мои обязанности не входит защищать его от семьи или чего-то еще, поскольку сейчас как никогда ясно, что я всегда была для него никем.

— Я не могу тебе верить! Ты чуть не разрушил все, абсолютно все, черт возьми, над чем я работал, и знаешь что? Думаю, тебе пришло время заплатить за это. Я предупреждал тебя. Я говорил тебе, что случится, если ослушаешься, но ты думаешь, что умнее меня, не так ли?

От яда в тоне его отца меня бросает в дрожь, но я напоминаю себе, что Дрю — чертов квотербек, что он задира, сметающий всех на своем пути. Он может позаботиться о своем отце, если понадобится, верно?

Кроме того, что я смогу сделать, оказавшись в центре всего этого? Ничего. Вот что, и все же мое сердце отказывается позволить мне уйти, даже зная, что он женится на другой и что он, вероятно, спал с нами обеими все это время. Кого волнует, что он и его друзья утверждают, что это притворство? Для меня все это не было притворством.

Продолжаю выглядывать из-за угла. Мой телефон вибрирует от сообщения, и меня осеняет. Что, если я запишу это? Богатого засранца, фальшиво улыбающегося всему миру. Что произойдет, если все узнают, что это ложь? Я вытаскиваю телефон из-за фартука и заглядываю за угол, направляя при этом камеру в коридор. Нажимаю "запись" и внимательно смотрю на экран. Да, я хочу избить Дрю до посинения, но его отец… его отец не должен хотеть причинить ему боль.

В коридоре раздается полной боли стон, и я отрываю взгляд от экрана, чтобы увидеть, как Дрю сползает по твердой бетонной стене и падает на пол. Я должна помочь ему. Делаю шаг вперед, почти выдавая себя, но замираю. Чем я могу помочь? Я ведь никто. Это не то же самое, когда я защитила того парня в библиотеке от Дрю. Это другое. Чувствую это где-то в глубине живота. Я не могу помочь ему так же, как помогла тому парню, поэтому, даже если захочу подбежать к нему, я не смогу. Мне нужно остаться здесь, спрятаться.

Его отец подходит ближе, отводит ногу назад и наносит резкий удар в живот. Из моего горла вот-вот вырвется крик, но я прижимаю ладонь к губам, чтобы сдержать его. На глаза наворачиваются слезы. Как. Что…

Все старые обиды, да и новые тоже, кажутся бессмысленными на фоне этого насилия. Никто не должен терпеть подобные издевательства от собственных родителей. Даже придурок, который заставил меня сожалеть о большинстве своих решений за последние пару месяцев.

Я должна что-то сделать. Отступаю назад и поворачиваюсь, чтобы заглянуть в дверь, ведущую в зал для вечеринок. Там стоит Ли, как ни в чем не бывало, как будто ничего не знает о том, что происходит по ту сторону этой двери.

Как они могут называться друзьями? Нет, я ничем не могу помочь, но они могли бы. Они богаты и влиятельны. За деньги можно купить все, что угодно, верно? Ярость подталкивает меня вперед, и я иду прямо на него. Отбрасываю все страхи в сторону и вдавливаю палец в дорогой пиджак Ли.

— Как ты можешь считать себя его другом, когда знаешь, что за этой дверью ему надирают задницу, а ты ни черта с этим не делаешь?

Взгляд, которым он одаривает меня в этот момент, должен был бы заставить поджать хвост и бежать куда глаза глядят, но, если я чему-то и научилась, так это тому, что молчание не всегда приносит желаемое. Иногда нужно быть громкой, нужно шуметь.

— Не смотри на меня так. Я задала тебе чертов вопрос. — Я толкаю его, и выражение его лица мгновенно меняется.

Он сбрасывает с себя обаяние красавчика, и на его место приходит смертоносная акула, готовая напасть в любой момент. Жемчужно-белые зубы сверкают на свету, когда он огрызается.

— Вот тебе новость, Дрю мог быть с тобой любезен, но я не буду. Не говори о дерьме, в котором ничего не смыслишь. Он не хочет, чтобы мы вмешивались, поэтому мы помогаем, как можем, а потом собираем осколки. Это все, что мы можем сделать.

Я яростно качаю головой.

— Это гребаная чушь, и ты это знаешь.

Возможно, при других обстоятельствах я бы его испугалась, но не сегодня.

— Если бы он хотел, чтобы мы помогли, он бы сказал. А теперь беги, потому что, какой бы умной ни казалась, ты точно не знаешь, когда нужно остановиться.

Глубоко в груди разгорается пламя ярости. Я крепко сжимаю кулак, желая наброситься на этого идиота и ударить его. Он не друг. Он — ничто. Несмотря на то, что меня одолевает желание стереть с его лица раздраженное выражение, я понимаю, что он того не стоит. Ни капельки.

— Ум не имеет ничего общего с тем, чтобы быть другом. Надеюсь, чувство вины из-за того, что ты ничего не сделал, сожрет тебя заживо. Может, ты и можешь смириться с этим, но я не могу. Если ты ничего не сделаешь, то это, черт возьми, сделаю я. Где Себастьян? Может, он прислушается к голосу разума.

— Не твое дело. У тебя должна быть совесть, чтобы чувствовать хоть какую-то вину, милая. Дрю терпит это дерьмо гораздо дольше, чем ты. — В его мрачном тоне звучит предупреждение. — Не думай, что мне наплевать на своего друга. Это может привести тебя к большим неприятностям.

— Пошел ты, — рычу я и, развернувшись на каблуках, иду к другому входу.

Больше не собираюсь тратить время на перепалку с этим придурком. Как только пересекаю коридор, замечаю, что он пуст. Пульс учащается, и я едва успеваю заметить, как распахивается кухонная дверь.

Дерьмо.

Спешу по тускло освещенному коридору, не заботясь о том, чтобы сохранять тишину. Почти ничего не слышу, кроме тяжелого биения собственного сердца и прерывистого дыхания, вырывающегося из легких. Адреналин зашкаливает, когда добираюсь до конца коридора, и медленно выглядываю из-за угла на кухню. Вижу, как отец Дрю держит его за шею и прижимает к столу. В комнате пусто, но могу предположить, что кто-то может охранять дверь на противоположной стороне.

Конечно, такой богатый человек, как он, не захочет, чтобы кто-то узнал правду, увидел настоящего монстра под идеально слепленной маской. Его отец наклоняется и что-то шепчет ему на ухо. Дрю замирает, словно статуя, отлитая из боли и гнева. Что бы ни сказал отец, это ранило его гораздо сильнее, чем все удары.

Хорошо, что мне наплевать на все дерьмо этих богатеев…