Тот, кого я ненавижу

49. Элина

Королёв ушёл, и я выдохнула свободно, потому что при нём постоянно находилась в каком-то не то смятении, не то напряжении. Не знаю, чем это объяснить, но его взгляд прямой и чуть насмешливый заставлял тушеваться и краснеть. А близость его и вовсе действовала как щекотка — когда он рядом, я невольно зажималась, нервничала и отворачивалась. Хотя это, вероятно, потому что он тут щеголял в одних боксёрах. Будь на его месте кто угодно — мне бы так же наверняка было не по себе.

Однако, хоть и стало дышать свободнее после его ухода, но всё равно весь день я пребывала в странном волнении. Без конца прокручивала в уме минувшую ночь и это утро.

Не о зачёте пропущенном думала, не о грядущей сессии, не о своей злосчастной дипломной даже, а о Королёве. Весь день мысли только о нём. Ну абсурд же!

И ведь куда ни посмотришь — всюду он оставил свой след, и даже если не хочешь, то всё равно о нём думаешь. Вот сломанная тумба (боже, как же он всё-таки страшно упал!), вот стопкой сложенная постель (всё ещё пахла им, я зачем-то понюхала), вот тарелка, в которой он ел жаркое. И очень хвалил… Я невольно улыбнулась, но тут же одёрнула себя.

А ведь он прав — всё это просто немыслимо. Мы с ним общались запросто и вполне по-дружески, будто не было ни ненависти, ни вражды, ни взаимных обвинений и оскорблений, ничего…

Нет, я рада, даже очень этому рада, но ощущение возникло такое, будто мир с ног на голову перевернулся. Столько лет я наблюдала его показушность и надменность, столько лет относилась к нему, мягко говоря, не очень, а в последнее время так и вовсе на дух не выносила, и тут вдруг как будто увидела его совсем другими глазами. И он как будто вовсе не он, а… ну тут я ещё пока не определилась.

И вот что ещё странно — когда я его ненавидела, ну а он — меня, то не чувствовала при нём такого смятения. Его злобные взгляды ну… были, конечно, неприятны и даже расстраивали, но ничего внутри не переворачивали. А вот сейчас, когда он пристально меня разглядывал, у меня начинала гореть кожа и даже воздух как будто становился тягучим и жарким так, что трудно вдохнуть.

Хотя при таких-то обстоятельствах — как раз ничего странного. Ой нет, только не вспоминать о том, как он меня застал в ванной! Нет-нет-нет. Забыть, не думать!

Но подлая память уже явила перед моим мысленным взором тот позорный момент, в деталях, кадр за кадром. Его лицо, его взгляд, его потрясение, брр… И вновь стало душно и жарко от стыда.

Чёрт, ну он же сказал, что это ерунда, пыталась я себя успокоить. Ну, ему, может, и ерунда. Он, может, ежедневно подобные картины наблюдает…

А вдруг он расскажет всё-таки своим? Ну да, он вроде как не сволочь, но мало ли? Раз ему это ерунда, то, решит, почему бы ерундой не поделиться? Ради смеха. Зря я не попросила его молчать.

А вдруг он вообще вот таким нормальным бывает только тогда, когда его никто не видит? В смысле, его свита, его друзья, подружки… Те, перед которыми он рисуется, перед которыми постоянно демонстрирует, какой он необыкновенно-офигенный и крутой. Вдруг в универе всё продолжится, как раньше?

Не хотелось в это верить, но ведь правда, глупо думать, что, например, завтра в универе он, увидев меня, скажет своей компашке: «Это Элина, мы с ней хорошо пообщались, больше её не обижайте». Даже я понимала, как нелепо это звучит и выглядит… Кто я такая, чтобы он резко сменил амплуа?

Однако стало вдруг… досадно, что ли.